Р💕ссказы | Дмитрий Городниченков

Утром все было как обычно. Степан, причмокивая, пил кофе из кружки с отбитой ручкой — той самой, которую я просила выбросить уже года три. Свекровь Нина Егоровна смотрела российский сериал на планшете, время от времени охая над очередной всплывающей новостью. А я стояла у плиты, помешивая манную кашу, и думала, что вот так мы и проживем остаток жизни: в этой сонной рутине, где каждый жест отточен тридцатью годами брака. — Валюш, — сказал Степан, не отрываясь от телефона, — сегодня к нотариусу не поедешь? Там про дачу документы готовы...

Квартира встретила меня стерильной тишиной. Не той, что бывает после уборки. А той, что остаётся после вторжения. Воздух пах химией. Подушки на диване лежали с противоестественной симметрией. На журнальном столике - ни книг, ни блокнота. Только пустота. И этот запах. Этот холодный, чужой порядок. Я вошла в спальню. Уже зная, что увижу. Шкаф. Бабушкин, с потёртой ручкой. Открыла его. Пусто. Верхняя полка — моя святая святых — была девственно чиста. Там, где ещё три дня назад лежало платье моей матери, теперь светилась чистая древесина...

На пороге стояли трое. Я не видела их десять лет, но сразу поняла - пришли делить наследство. — Ниночка! — воскликнул мужчина с залысинами, широко раскинув руки. — Родная моя! Виктор, двоюродный брат! А это Лариса, сестра моя, и сын Денис. — Виктор? — я моргнула, пытаясь сопоставить постаревшее лицо с детскими воспоминаниями. — Боже мой, сколько лет... — Мы так по тебе соскучились! — протиснулась вперед женщина с коробкой дешевого торта. — И по тете Ане. Светлая ей память. Через пять минут они уже сидели на моей кухне, как хозяева...

— Все пропало, Аня! Виктор сидел на нашей кухне, обхватив голову руками. Его плечи дрожали. Передо мной сидел не мой шестидесятилетний муж, а большой, напуганный ребенок, который снова разбил дорогую игрушку. Только на этот раз игрушкой была наша жизнь. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! — Что случилось на этот раз, Витя? — спросила я устало. Этот вопрос я задавала раз в два-три года на протяжении всей нашей совместной жизни. Ответ всегда был разным по форме, но одинаковым по сути...

— Сережа, сядь, пожалуйста. Мне нужно тебе что-то сказать. Я оторвался от газеты и посмотрел на жену. Инна стояла посреди комнаты, сжимая в руках маленькую белую коробочку. Ее лицо было бледным, а глаза блестели так, как я не видел уже много-много лет. В них была смесь робости и надежды. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! — Что-то случилось, Иннусь? С мамой все в порядке? — С мамой все хорошо, — она подошла ближе, и я увидел, что ее руки дрожат. — Дело… в нас. Она молча протянула мне коробочку...

Есть такая странная мужская гордость. Когда до последнего делаешь вид, что все в порядке. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! Жена стала как чужая? Устала, возраст, гормоны. Постоянно хихикает в телефоне, пряча экран? Подружки, женские секреты. Уезжает «по делам», туманно объясняя маршрут? Пусть развеется, у каждого должно быть свое пространство. А по ночам лежишь, смотришь в темный потолок и чувствуешь, как тебя изнутри, медленно, но верно, точит подозрение. Моя Тамара начала меняться где-то год назад...

— Катя, ну кто так лук режет? Слишком мелко! Весь сок выйдет! И в суп надо было лавровый лист раньше класть, чтобы он аромат отдал. Я своего Толика с детства приучила к правильной, здоровой еде. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! Голос свекрови, Тамары Игоревны, звучал за моей спиной, как назойливое жужжание. Я стояла на собственной кухне, в своей же квартире, и в тысячный раз сдавала экзамен на звание «хорошей жены». — Я всегда так режу, Тамара Игоревна, — сказала я, не оборачиваясь...

— Лёш, садись ты за руль, пожалуйста. Что-то я устала за неделю, глаза слипаются, — голос жены, Светланы, звучал как обычно, немного капризно, немного устало. В нем была та привычная нотка, которая за тридцать лет брака стала для меня фоновой музыкой жизни. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! Мы собирались на дачу. Обычная субботняя поездка, ритуал, который не менялся годами. Я кивнул, взял у нее ключи от машины. Ее машины. Она купила ее год назад, гордилась, как ребенок новой игрушкой...

— Оленька, ну что, позвонила мастерам? Узнала, когда они смогут начать? Голос мужа, Игоря, был полон радостного предвкушения. Я стояла посреди нашей спальни, перед старым комодом из карельской березы, и сердце мое стучало в том же предвкушении. Три года. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! Три года мы, словно два скупых рыцаря, откладывали каждую копейку в старинный комод. В мамину шкатулку, обитую бордовым бархатом. Наша общая мечта — застекленная веранда на даче...

— Мишенька, ну ты поливаешь мои фикусы? Не забываешь? Они без меня так скучают! Голос моей жены, Елены, в телефонной трубке звенел от счастья и, как мне казалось, итальянского солнца. Я стоял посреди нашей гостиной, залитой утренним светом, и заставлял себя улыбаться, глядя на ее цветы, которые я действительно поливал. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! — Да, поливаю, Ленусь. Каждый день. И фикусы, и герань. Они в полном порядке, передают тебе привет. Как вы там с девчонками? Люда со Светой не доводят тебя? — Ой, Миша, не спрашивай! — заливисто смеялась она...

— Мариночка, деточка, а передай-ка мне свой яблочный пирог. Божественно, как всегда! Просто божественно! Никто так не печет, как моя невестушка. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! Голос свекрови, Галины Аркадьевны, разливался по нашей кухне, как вязкий, приторно-сладкий сироп. Я молча протянула ей блюдо с пирогом, а мой муж Сергей тут же пододвинул розетку с вареньем. Четверг. День семейного ужина. Мое личное еженедельное испытание под соусом из фальшивой заботы...

— Игорь, ты шарф не забудь, там обещают похолодание, — голос жены, Ольги, был таким ровным и заботливым, что у меня свело скулы. Ближе к концу рассказа есть аудиоверсия. Для тех, кто любит ушами! Она суетилась вокруг моего раскрытого на диване чемодана, поправляя аккуратно сложенные рубашки. Слишком заботливая. Слишком спокойная. Это спокойствие и сводило меня с ума последние несколько месяцев. — Да, Оленька, помню, — ответил я, глядя на ее склоненную голову, на прядку волос, выбившуюся из прически...