Истории Чумового Доктора

Предновогодняя неделя — это особое состояние окружающей среды. Воздух густеет от ожидания, город принаряжается, люди будто сходят с ума понемногу. Кто-то скупает подарки и продукты, кто-то отчаянно пытается доделать «недоделки» за год, а кто-то начинает праздновать задолго до боя курантов. Мы, на скорой, видим все грани этого предпраздничного безумия. Будний день, обеденный час. Диспетчер передаёт: «Мужчина, 50 лет, упал со стула. Травма головы. Алкогольное опьянение». На лице у напарника Саши появляется...

Вызов поступил в пятницу вечером: «18 лет, М. сильная боль в груди, тяжело дышать». Боли в груди у восемнадцатилетнего? Сердце? Ничего исключать нельзя. У коллег как-то уже была парочка подобных вызовов — того же возраста с инфарктом миКарда — «вот такой рубец». Но там изначально ослабленные пациенты были — у одного сахарный диабет махровый, другой — с врождённой тяжёлой сердечной патологией. Редкостная редкость это — инфаркт в 18. И, похоже, эта редкость и до нас с напарником сейчас добралась, не дай бог, конечно...

Ночной вызов поступил стандартный и ничем особо не выделяющийся из числа других обычных ночных вызовов: «Девушка, 25 лет, боли внизу живота». Гинекология, похоже. Или хирургия. Возможно урология. Вряд ли там какая-то вселенская патология, вроде той, что недавно прошла по планете в виде мировой эпидемии. Приехал на место. Она, бледная, с заплаканными глазами, стоит, слегка согнувшись, держится за низ живота. Он — парень, лет на тридцать, мечется по прихожей, лицо — смесь вины, растерянности и страха...

Повод к вызову — «Мальчик около 10–12 лет, без сознания, на улице». Обычно в голове после такого повода сомнений никаких не остаётся — там действительно плохо дело. Когда с тем же поводом вызывают к взрослым, то 90% взрослых «без сознания» — это просто пьяные, решившие прикорнуть в дороге, а потом ругающие почём зря приехавшую СМП, разбудившую их невовремя. Поэтому на что-то особо тяжёлое не рассчитываешь. Но тут — ребёнок! Десять из десяти — серьёзный случай. Со второго этажа подстанции бежали бегом вниз, до машины, чуть ли не волоча за руку нашего старенького водителя...

«Роды». Когда получаешь такие вызовы, в голове сразу выстраивается стандартный алгоритм, основанный на правилах «Трёх Б»: быстро приехать, быстро забрать, быстро увезти. Дабы не пришлось рожать в дороге. Так себе мероприятие, скажу я вам, что для мамы, что для ребёнка, что для фельдшеров сопровождающих. Работал я в те далёкие годы в маленьком городке, где до роддома было, что называется, рукой подать из любой точки города, поэтому в салонах наших авто мы, как правило, не рожали. Однако именно в этот раз произошёл «слом системы»...

«32 года, мужчина, температура, одышка». Вполне себе обычный вызов в сезон ОРВИ и гриппа. В основном, конечно, среди детей обычный. Но тут взрослый. Видимо, из‑за одышки решили принять сей вызов. По приезде дверь открыла женщина лет тридцати — супруга. — Проходите, пожалуйста, он тут, — жестом пригласила она нас в гостиную. В комнате, укрытый до подбородка двумя одеялами, лежал молодой мужчина. Он мелко и часто дрожал, его лицо пылало румянцем. Каждый вдох сопровождался сухим, надрывным кашлем. В комнате стояла жара...

Вызов в карте вызова значился тревожно: «3 года, мальчик, термический ожог ног (кипятком)». Адрес — старая хрущёвка на окраине района. Мы с напарником Сергеем, уже зная, что детские ожоги — одни из самых болезненных травм, ехали быстро, с мигалками, искренне переживая за ребёнка. Чужих детей не бывает. Поднимаясь на четвёртый этаж, мы уже в подъезде услышали плач — не обычный детский каприз, а страдающий, монотонный. Это заставило нас ускориться, хотя мы и так двигались быстро. Дверь в нужную квартиру была приоткрыта...

На нашей подстанции служил один замечательный водитель, Фёдор Иванович (для своих просто Иваныч). Мужичок под шестьдесят, добрейшей души человек, мастер своего дела, «комсомолец и просто красавец». Скоровскую «Газель» свою водил ювелирно — не гонял, как другие лихачи-водители, не жалеющие сидящих внутри медработников и пациентов. Всегда чутко и с пониманием относился к окружающим. Жил он не так уж далеко от подстанции. Машиной личной не обзавёлся, а потому на работу и с работы ходил пешком, наслаждаясь свежим воздухом и экономя на бензине...

Моё утро на подстанции началось с вызова по адресу, который хорошо был нам был знаком — та самая общага, куда мы приезжаем исключительно по «пьяным лавочкам». Находясь в таких домах, как правило, потом перестаёшь чему‑либо удивляться в жизни, с ихНим-то контингентом. В карточке вызова многообещающе значилось: «Женщина 45 лет, кровотечение из промежности». Из какого именно «выходного-входного» отверстия в этой самой промежности (назовём это так) — не уточнялось. Мы с напарником Евгением, который тоже ничему уже не удивлялся в этой жизни, отправились в путь-дорогу, не строя никаких догадок...

Редко дают вызовы к детям с носовыми кровотечениями. Обычно у взрослых это бывает, и чаще всего в пожилом возрасте, в результате высокого артериального давления. А если уж к детям, то в основном из‑за травм каких‑нибудь. Как правило родители справляются своими силами, да и кровит там не сильно долго и обильно. Но наш сегодняшний вызов к ребёнку с носовым кровотечением в карте был помечен как «повторный». По приезде на адрес дверь открыла молодая, явно измотанная женщина. За её спиной в просторной зале сидел на коленях у отца маленький мальчик, двух лет, с запрокинутой головой...

Очередной ночной вызов прилетел к нам на подстанцию: «Боли в паху, мужчина, пятьдесят пять лет». Немного необычный повод. Дело в том, что жалобы на «боли в паху» встречаются в нашей практике не так уж и часто. Обычно народ жалуется на боли в животе — сверху, снизу, сбоку, — там действительно есть чему болеть. А вот в паху... Как говорил один наш опытный пожилой доктор: «В паху есть только «ху». Или что-то производное от него». Так что вызов обещал быть интересным. Подъехали с помощником по указанному адресу, поднялись в квартиру...

Очередной ночной вызов поступил в самый разгар ноябрьской непогоды. На дворе стояла глубокая ночь. А у нас... Дождь со снегом мелькал в свете горящих уличных фонарей. «Сорок первая неделя беременности, отошли воды, частые схватки, повторные роды, женщина тридцати пяти лет», — объявила нам диспетчер, распечатывая по факсу вызов, присланный из «центра». Мы с напарницей Еленой почти одновременно поёжились, уже мысленно готовясь к «мокрому делу» в виде выхода на улицу и не менее «мокрому делу» в виде встречи с роженицей...