Разнообразные стихи Юрия С.

Сон необычный однажды приснился мне ночью: толпы народа в скорбном молчанье стоят. Я среди них прохожу и вижу воочию — чёрный помост, сзади — штыков плотный ряд. Море людское не смог окинуть я взором, края не видно, словно пришла вся страна. А на помосте стоит безголосым укором гроб беспощадный. Горем Россия полна. Недоглядела и вот — хоронит поэта. Перед помостом на синем снегу как монах сам государь на коленях, и свита, в траур одета, шепчет молитву, и внемлет торжественно прах...

Из глухих безответных лесов, из метели устроив забаву, выгоняет февраль снежных псов, утверждая недобрую славу. Чёрт-февраль заметает пути искромётными вихрями злобы, ни объехать, ни обойти неприступные стены-сугробы. Друг заклятый, не зря для тебя отведён самый малый отрезок; изойдёшь в пустоту, погубя свою силу, бездушен и резок. За тобою наследует март эту землю в метельных поводьях. Разгорится у солнца азарт, и зальёт оно даль половодьем...

Ликуй, народ, и Бога славословь! Немного радостей у нас осталось. Использовать спеши любую малость, чтоб выразить и испытать любовь. В разгар зимы, когда мороз у власти, и кажется — густеет даже кровь — спеши узнать и выразить любовь. С любовью одолеешь ты несчастья...

Мы спорили с тобой до хрипоты о недостойном и пустом предмете. «Ты самый гадкий человек на свете!» — с упрёком и тоской сказала ты. И, хлопнув дверью, убежала к маме, уверенная, что была права. А я жевал нелепые слова, прижавшийся виском к оконной раме. Но, понемногу отходя от дрязг, я собирал испорченные нервы и складывал в углу — в который раз? Конечно, не в последний и не в первый. И вот — один...

Наша родина там, где осталось молочное детство, где крылатая юность любви распахнула сердца. Нам вовек не найти столь желанное зрелостью средство, чтобы вновь стать детьми и увидеть и мать, и отца. Город наш, ты стоишь на уральской земле, не большой и не очень известный, но всегда и везде помним мы о тебе, как о радужном, радостном детстве. Наша родина здесь — в заповедных лесах Предуралья...

В пустотности сокрыт весь мир, а всё, что вижу — преходяще. Мудрец ту истину обрящет: всё есть ничто, всё есть — пунктир. Мечтаю, что в средине сада, когда устану от забот, меня неслышно унесёт моя пратитья-самутпада....

(17-сложные трёхстишия) Пурга за окном. Завтра снова в дорогу… Когда же вернусь? Закрыт перевал. Я ночую в кабине, среди сотен других. Снег — по колено. Ночью бульдозер какой? Будет лишь утром. Утром — снег гуще. Но грейдер пробился сюда. Доеду в обед. Вот я, вернулся! Жена! Пельмени готовь! Увы… неженат. Смотрю на других. У всех семьи как семьи. Лишь я без семьи...

(Гимн журналистам-новостникам) Часть 1-я, патетическая Там, где под окнами сосны, Там, где дразнящий закат, Задумчиво, чинно, серьёзно Корреспонденты сидят. Жмут на послушные кнопки, Слушают в трубке гудки, Смотрят в экран монитора чуть робко, Словно слагают стихи. Но не рифмованы строчки, И прозаичен накал, Наша стихия, от точки до точки, – Новости, Южный Урал. Часть 2-я, повседневная Над содержаньем некой ленты Здесь чародействуют агенты – Не КГБ, не ЦРУ – По журналистскому перу. Расписан чётко каждый ход: Вон тот на выставку идёт, А тот – на совещание, Где будет весь внимание...

Принесли мне котика — котика-дремотика. Дядя с тётей укатили в гости на четыре дня, и заставили меня караулить котика — котика-дремотика. Мне, конечно, повезло — весит целых пять кило этот самый котик — котик-обормотик. Первым делом кот Василий за диваном пыль собрал, пять минут подряд чихал, ещё пять — почихивал, валенки распихивал. Разбросал по всей квартире килограмма на четыре первосортной пыли. Вот так оказия! Форменное безобразие! Чтоб решить с пылью вопрос, я вытаскиваю пылесос, шнур по полу волоча, — котик задал стрекача, и спрятался в ванной — исследователь диванный...

Наша родина там, где осталось молочное детство, там крылатая юность любви распахнула сердца. Нам вовек не найти столь желанное зрелостью средство, чтобы вновь стать детьми и увидеть и мать, и отца. Город наш, ты стоишь на уральской земле, не большой и не очень известный, но всегда и везде помним мы о тебе, как о радужном, радостном детстве. Наша родина здесь — в заповедных лесах Предуралья...

Автоматная очередь — мощный звук. Стрелок ощущает восторг. Очередь характерна взмахом рук начавшего со смертью торг. Автоматная очередь… Резкий звук. Прицел подчеркнул силуэт. Поле боя спеклось в щербатый круг диаметром в сотни бед. Очередь — жизнь бойца на кону. Дикий восторг как плач палача. Мужчины зачем-то играют в войну, и жизни тает свеча… Автоматная очередь — мерзкий звук, ненавистью ублажён. Самая худшая из всех наук — давить из груди предсмертный стон. Лежит мой товарищ, подстреленный друг, не в силах поднять глаза на чёрное небо и солнца круг...

Осенние дождливые мотивы пленили душу. Горячие деньки, куда ушли вы? — я тайны не нарушу. Скажите, исхудавшие берёзы, где ваши стати? Кто вас раздел в преддверье зимней прозы, какие злые тати? Прекрасная осенняя погода — вода и ветер...