Почти осмыслено

Внутри каждого из нас живет молчаливый смотритель, главная задача которого — не допустить боли. Когда к нашей психике подбирается страдание, слишком реальное, чтобы его принять, или слишком сильное, чтобы вынести, этот страж тихо произносит: «Всё в порядке». И мы верим. Мы улыбаемся, говорим, что справляемся, продолжаем жить — и даже почти убеждаем себя в этом. Но по ночам, в редкие мгновения честности перед сном, мы слышим слабый голос из-за стены: на самом деле не порядок. На самом деле — плохо...

Зиккурат, уходящий в пустоту Задолго до того, как римские легионы прошагали по аппиевым дорогам, а афинские философы завели споры об идеях, в междуречье Тигра и Евфрата высился Вавилон — не просто город, а вселенная, воплощенная в кирпиче и глине. Его сердцем был зиккурат Этеменанки, «Дом основания неба и земли», гигантская лестница, по которой боги сходили на землю, а царь-жрец восходил к ним. Эта архитектурная метафора была стержнем всей месопотамской цивилизации: миропорядок зиждется на нерушимом союзе небесной и земной власти...

В стеклянном аквариуме Попробуйте представить себе, что вы выходите на большую сцену без какой-либо репетиции, не зная ни своей роли, ни текста. На вас направлены ослепительные лучи десятков прожекторов, а в зрительном зале собралось строгое жюри, которое видит каждый ваш вздох, слышит каждый стук сердца и готово вынести беспощадный вердикт по малейшему движению ваших бровей. И этот вердикт всегда один и тот же — ты недостаточно хорош, ты странный, ты смешон. Примерно так ощущает себя человек с социальным тревожным расстройством каждый раз, когда он выходит из своей комнаты...

Казалось бы, человечество достигло пика социальной связанности. У нас в кармане устройство, способное за секунды связать нас с любым уголком планеты. Социальные сети обещают, что мы никогда не будем одиноки — сотни друзей, тысячи подписчиков, миллионы единомышленников на расстоянии клика. Мы окружены людьми в метро, в офисе, в кафе. Но парадокс нашего времени в том, что никогда за всю историю человечество не было так одиноко. Это одиночество особого рода. Оно не про физическую изоляцию, а про эмоциональную пустоту...

Светильники и тени древнего мира Когда будущие археологи нашей цивилизации будут изучать историю XXI века, они, возможно, назовут его эпохой "Великого Распада" — временем, когда рухнули прежние системы координат, определявшие человеческое существование. Но чтобы понять природу нынешнего кризиса, стоит обратиться к его точной, хотя и увеличенной копии в седой древности — периоду III-V веков нашей эры, когда произошел фундаментальный крах античного миропорядка. В ту эпоху, когда Европа еще не знала...

География страха Представьте, что вы — картограф, который вынужден рисовать карту собственного мира. Но вместо континентов и океанов вы обозначаете зоны: "безопасные" (зеленые), "условно опасные" (желтые) и "запретные" (кроваво-красные). С каждым месяцем зеленых зон становится все меньше. Кровать. Диван. Возможно, коридор. Потом только комната. Потом только кровать. Границы этой карты не определяются реальными опасностями — их рисует невидимая рука страха. Это и есть агорафобия. В переводе с древнегреческого — "страх рыночной площади"...

Помните то легкое чувство предвкушения, которое возникало при звуке dial-up модема? Интернет был тогда terra incognita, обещанием чуда. Мы заходили в него как в библиотеку или клуб по интересам — ненадолго, с конкретной целью. Сегодня мы не заходим в интернет. Мы в нем живем. Он проник в карманы, на рабочие столы, в наши кровати. И эта постоянная жизнь на связи, под рукоплескания лайков и в ритме бесконечных уведомлений, оказалась не благословением, а источником новой, странной усталости. Это не физическая усталость, которую можно снять сном...

(Ульрих Бек, Бруно Латур) Пролог: планета, исполосованная цивилизацией Мы живем в эпоху геологического страха. Слои земной коры, которые прежде безмолвствовали миллионы лет, теперь начинают говорить на языке катастроф, и в этом языке отчетливо слышен голос человека. Стратосфера хранит следы ядерных испытаний, ледники тают, обнажая пласты пластика, а химический состав океана меняется подкисляющей рукой индустрии. Ученые дали этому новому, пугающему периоду имя — Антропоцен, эпоха, когда человечество из биологического вида превратилось в геологическую силу, способную перекраивать лик планеты...

Пролог. Ураган из ниоткуда Представьте, что вы идете по спокойной солнечной улице. Вокруг суета города, привычные звуки, знакомые запахи. Ничто не предвещает беды. И вдруг, без объявления войны, земля уходит из-под ног. Не метафорически, а физически. Сердце выпрыгивает из груди, захлебываясь в бешеном ритме. Воздух превращается в густой сироп, который не вдохнуть. Мир плывет перед глазами, тело пронзает током, а изнутри поднимается один-единственный, всепоглощающий импульс: «Я УМИРАЮ». Такова паническая атака...

Пролог. Тень Колумба и зеркало Калибана Мировая история, которую нам рассказывали на протяжении веков, была высечена на мраморе монолога. Это был монолог Победителя, Завоевателя, Колонизатора. Его голос, громоподобный и уверенный, описывал мир как арену, где «цивилизация» победоносно шествует через «тьму» варварства, неся свет разума, веры и прогресса. Народы, культуры, целые континенты оказывались в положении Калибана из шекспировской «Бури» — дикаря, обязанного своим тирану-европейцу и языком, и именем, и самим сознанием...

Еще двадцать лет назад будущее казалось если не радужным, то по крайней мере понятным. Условный сценарий был таким: получишь образование, найдешь работу, создашь семью, будешь постепенно двигаться вперед. Конечно, и тогда хватало проблем, но горизонт виднелся более-менее четким. Сегодня этот горизонт затянут дымкой, и сквозь нее проступают тревожные очертания. Мы потеряли не чувство оптимизма — мы потеряли ощущение предсказуемости. И это, пожалуй, главная причина, по которой тихая, но навязчивая тревога стала фоном жизни для миллионов...

Хроники жизни в ожидании катастрофы Представьте себе компьютер, на котором одновременно открыты три десятка программ, каждая из них потребляет ресурсы, и ни одну нельзя закрыть. А теперь представьте, что этот компьютер — ваше сознание. Это не метафора панической атаки, обрушивающейся вихрем, это — точный образ генерализованного тревожного расстройства. Это тихий, но непрекращающийся гул системы, работающей на пределе, вечный «синий экран» души, который никто, кроме вас, не видит. Если паническое...