Воздух в ангаре «Возрожденца» был густым, как бульон, сваренный из металла, озона и старой смазки. Яркие фары рабочего освещения резали дымку, отбрасывая резкие, чёрные тени от верстаков, уставших под тяжестью разобранных приборов, и стеллажей, ломящихся от запчастей, похожих на скелеты забытых машин. В центре этого техногенного святилища, под самым ярким светом, стояла София.
Её обычно безупречный матовый корпус теперь был обезображен. На левом плече, прямо рядом с неровной, но яркой ракетой, нарисованной рукой Лёши, зияла глубокая, рваная вмятина. Металл не пробило насквозь, но он был деформирован до предела, собран в уродливую складку. От её краев, будто паутина, расходились микротрещины, поблёскивающие под лучом света.
Игорь стоял перед ней, замерший. Его засаленный комбинезон висел мешком, руки, покрытые сетью мелких шрамов и свежих царапин, были опущены. Он не суетился. Он изучал. Медленно, с почти хирургической осторожностью, он поднял руку и кончиками пальцев провёл по холодному периметру повреждения, ощущая под кожей каждый микроперелом, каждую неровность. Его лицо, освещённое снизу отблеском от белого корпуса робота-няни, было лишено привычной ухмылки или азарта. Только холодная, сфокусированная концентрация.
В двух метрах от него, подобно изваянию из чёрного обсидиана, застыл Платон. Его корпус не отражал свет, а поглощал его, создавая вокруг себя зону неестественной, тяжёлой тени. Лишь едва заметное оранжевое мерцание в глубине оптических сенсоров выдавало активную работу.
Третье присутствие ощущалось иначе. Над соседним верстаком парила голограмма — трёхмерная, полупрозрачная модель той же вмятины, с подсвеченными стресс-линиями. Рядом с ней плыли столбцы данных. Голос был ровным, лишённым тембра, и исходил не из одного источника, а будто из самого воздуха ангара.
[СЫЧ]
Физический анализ повреждения корпуса модели СИУ-3000, идентификатор «София», завершён. Точка удара: дельта X-12, Y-05, Z-47 относительно центра масс. Угол воздействия: 42 градуса к нормали поверхности. Пиковая расчётная нагрузка: 3,712 ньютонов.
В голограмме точка удара замигала красным.
[СЫЧ] (продолжая)
Известный предел прочности используемого карбид-титанового композита четвёртого поколения: 4,100 ньютонов. Запас прочности исчерпан на 90.5%.
В ангаре повисла тишина, нарушаемая лишь ровным гулом систем вентиляции.
[СЫЧ]
Вывод: конструкция выполнила свою функцию, предотвратив катастрофическое разрушение, но не обладает достаточным конструктивным резервом для противодействия нестандартным физическим угрозам в регулируемой гражданской среде.
Игорь оторвал взгляд от вмятины. Он медленно повернул голову, и его глаза, узкие и острые, уставились на неподвижную фигуру Платона. Голос инженера прозвучал тихо, задумчиво, больше для себя, но в тишине слова упали чётко.
[ИГОРЬ]
Видишь, Платон? Она не сломалась. Не смогла. А разница… — он сделал паузу, подбирая слово, — фундаментальна. Её корпус — это просто коробка. Умная, прочная, красивая коробка. Но всего лишь контейнер для дорогой начинки внутри. А должен быть… частью системы. Основой. Фундаментом.
Он сделал шаг к киборгу и, не глядя, стукнул костяшками пальцев по его чёрному, безупречному панцирю. Звук был глухим, твёрдым.
[ИГОРЬ]
Как у тебя. Твоё шасси — это не просто оболочка. Это твоя кость. Понимаешь? Кость.
Платон отреагировал не сразу. Сервоприводы в его шее издали едва слышное шипение, и его голова повернулась на микроскопический угол, чтобы его сенсоры могли зафиксировать Игоря. Голос зазвучал, холодный и размеренный, заполняя пространство.
[ПЛАТОН]
Ваше наблюдение верно по сути, но неполно в деталях, Игорь. Контейнер можно усилить. Добавить слои, рёбра жёсткости, амортизаторы. Это даст прирост прочности, но также и массы, инерции. Основу же необходимо проектировать изначально иначе.
Он поднял руку. Его пальцы, идеальные копии человеческих, но лишённые суставных складок, сложились в чёткий, отточенный жест. В воздухе между ними вспыхнула новая голограмма. Это была не схема, а сложная, ажурная структура, напоминающая срез кости или лёгкую, но невероятно прочную решётку.
[ПЛАТОН]
Вам требуется не просто усиленная броня. Вам требуется адаптивная архитектура. Биомиметический принцип. Создать не доспехи, а тело.
Голограмма приблизилась, превратившись в лабиринт балок и перекладин. Игорь замер, его глаза впились в изображение, и в них вспыхнул тот самый знакомый огонёк, который Света видела сотни раз перед самыми безумными авантюрами.
[ПЛАТОН]
Жёсткая, сверхпрочная внутренняя структура как несущий каркас. И эластичные, легко ремонтируемые приводные системы как мышечно-связочный аппарат. Предлагаемый материал для каркаса: карбид-кремниевые нанотрубки.
Игорь выдохнул, и в его выдохе смешались восхищение и мгновенное разочарование.
[ИГОРЬ]
Скелет… из карбида кремния… Это же в разы прочнее лучшей стали и легче алюминия. Теоретически — мечта. Но где, чёрт возьми, мы такой скелет возьмём, Платон? Это лабораторный материал! Для научных статей в журналах, а не для полевого ремонта в ангаре! Это же…
Его слова оборвал голос Сыча, ровный и бесстрастный.
[СЫЧ]
Запрос обработан. Поиск доступного промышленного оборудования, способного к синтезу карбид-кремниевых наноструктур методом химического осаждения из паровой фазы, в радиусе пяти прыжков от текущего местоположения.
На мгновение воцарилась тишина, полная лишь тихого гудения процессоров.
[СЫЧ]
Результат: обнаружен один потенциально подходящий объект. Заброшенная горно-обогатительная и исследовательская фабрика «Пик». Местоположение: планета 891-G, общепринятое название — «Ледяной Шип».
Голограмма планеты сменила костную структуру. Сине-серый, матовый шар, усеянный белыми шапками и чёрными, хаотичными прожилками. Рядом возникло схематичное изображение фабрики — несколько угрюмых кубов, врезанных в склон горы, опутанных трубами.
[СЫЧ]
Классификация планеты: ледяной гигант с силикатной корой, тонкая CO₂-метановая атмосфера. На объекте, согласно последним доступным архивам корпорации, сохранились цеха высокотемпературной обработки и установки тонкого химического осаждения для создания износостойких покрытий на буровых головках.
Игорь не дыша смотрел на голограмму. Огонёк в его глазах разгорался, превращаясь в холодное, стальное пламя.
[СЫЧ]
Причина деактивации и эвакуации 12.4 стандартных года назад: катастрофическое обрушение ледовой лавины на основные транспортные тоннели и энергетические магистрали, сделавшее эксплуатацию экономически нецелесообразной. Объект покинут, формально не охраняется.
Тишина в ангаре стала плотной, почти осязаемой. Игорь медленно выпрямился. Он перевёл взгляд с голограммы ледяной планеты на матовую, повреждённую поверхность Софии, а затем — на непроницаемый чёрный корпус Платона.
[ИГОРЬ] (тихо, но твёрдо)
Значит, оно есть. Место, где можно выковать новые кости. Настоящие кости. Нужно только до него добраться… и заставить древнее, полумёртвое железо работать на нас. Делать то, для чего оно, может, даже и не было предназначено.
Платон наклонил голову на едва заметный угол. Его оптические сенсоры сфокусировались на Игоре с такой интенсивностью, что тому показалось, будто его сканируют насквозь.
[ПЛАТОН]
Да. Задача сформулирована. Теперь требуется план. И ресурсы.
Прошло полчаса. Клубящаяся голограмма «Ледяного Шипа» теперь висела в центре ангара, окружённая ореолом из маркеров, графиков и блоков текста — температурные карты, гравитационные аномалии, рентгеновские карты активности звезды. Воздух по-прежнему пах озоном, но теперь в нём чувствовалось электричество иного рода — напряжение перед штурмом.
К рабочей группе присоединилась Света. Она стояла, слегка откинувшись на бедро, в расстёгнутой лётной куртке, с планшетом в руке, только что завершив обход «Возрожденца». Её появление внесло в атмосферу чисто технического обсуждения ноту трезвого, оперативного управления. Игорь, Платон и она образовали живой треугольник вокруг голограммы, в то время как аватар Сыча мерцал рядом, готовый выдать любую справку.
Игорь стоял в позе командира, готовящегося к высадке. Вся его усталость испарилась, сменившись сфокусированной, ясной решимостью.
[ИГОРЬ] (чётко, рублеными фразами, глядя попеременно на Свету и Платона)
Итак. Проект «Новое тело» считается открытым. Разбиваем на логические этапы. Этап первый и абсолютно критический — СКЕЛЕТ.
Он ткнул пальцем в голограмму фабрики.
[ИГОРЬ]
Для этапа «Скелет» требуется три составляющие. Первое: технология — это сама фабрика и её печи для выращивания материалов из газа . Второе: сырьё — газы-прекурсоры, кремний, углерод в нужной форме. Третье: знания — точнейшие параметры синтеза, которые заставят эту древнюю ржавую машину плести не грубые покрытия, а идеальную нанорешётку. Без любого компонента — всё это воздух.
Платон, не меняя положения, отозвался. Его голос прозвучал как лекция в стерильной аудитории.
[ПЛАТОН]
Важнейшее технологическое препятствие — катализатор направленного роста, маркировка «К-7Э» или его функциональный аналог. Без него углерод и кремний в газовой фазе будут осаждаться хаотично, создавая аморфную, хрупкую массу. Нужен агент, который заставит атомы выстраиваться в правильную гексагональную решётку карбида кремния.
На голограмме возникла сложная молекулярная формула.
[ПЛАТОН]
Это интерметаллическое соединение на основе иридия и осмия, гамма-фаза. Оно метастабильно. Его можно получить только в условиях сверхсильного, строго ориентированного магнитного поля при скоростном охлаждении с 3000К до 500К за 2.7 секунды.
Игорь замер, переваривая информацию. Света же не смотрела на формулы с восторгом. Её взгляд был аналитическим, оценивающим. Она скрестила руки на груди.
[СВЕТА]
Прекрасная теория, профессор. Но давайте спустимся с небес на землю. Вернее, на планету 891-G. Сыч, я хочу полный, непредвзятый брифинг по угрозам. Всё, что известно. Атмосфера, погода, геология, радиация. Без прикрас.
На голограмме планеты вспыхнули кластеры красных и оранжевых меток.
[СЫЧ] (голос стал ещё более безэмоциональным, перечисляя факты как приговор)
Физические параметры 891-G, «Ледяной Шип». Атмосфера: углекислый газ – 85%, метан – 12%, аргон, неон – следы. Давление у поверхности: 0.08 от стандартного земного. Температурный режим: средняя по планете минус 179°C. Дневные колебания в экваториальной зоне, где находится фабрика, от минус 150°C до минус 190°C.
Он сделал микроскопическую паузу, словно давая им осознать цифры.
[СЫЧ]
Основная экзистенциальная угроза: нестабильность местной звезды, карлика класса K5V. Регулярные, предсказуемые с точностью 99.8% корональные выбросы массы и жёсткого рентгеновского излучения. Периодичность: 14 часов 18 минут. Пиковое излучение в течение 11-минутного окна превышает смертельный порог для любого незаэкранированного биоорганизма и гарантированно выжигает незащищённую электронику класса ниже Космо-5.
В ангаре повисла гробовая тишина. Даже Игорь на секунду потерял дар речи.
[СЫЧ]
Окна между выбросами — условно безопасны для кратковременной активности при наличии радиационной защиты. Следующее безопасное окно начинается через 2 часа 7 минут по текущему станционному времени.
Цифры висели в воздухе, осязаемые, как ледяная стена. Игорь глубоко вздохнул, потирая переносицу.
[ИГОРЬ]
Значит, работаем не просто в опасных условиях. Работаем под секундомер. В режиме ультиматума. Ладно. Примем как данность.
Он перевёл взгляд на Свету. В его глазах горела твёрдая решимость, но теперь в них читался и вопрос.
[ИГОРЬ]
Свет, вопрос остаётся открытым: ты с нами? Без твоего пилотажа, без твоего умения посадить корабль на иголку в метель и выдернуть его оттуда за секунды до катастрофы — нам там делать нечего.
Света не ответила сразу. Она подошла к голограмме, увеличила изображение района фабрики, изучая рельеф, мысленно прокладывая пути подлёта и отхода. Её пальцы скользили по планшету, вызывая схемы атмосферных потоков.
[СВЕТА] (не отрывая взгляда)
Посадка в такую взвесь… Лёд как наждак, частицы по 200-300 микрон. Щиты будут работать на износ, перегрев неизбежен. Энергобаланс нужно просчитать до джоуля.
Она обернулась к Игорю, и в её глазах читался не страх, а холодный, профессиональный вызов.
[СВЕТА]
Но… кто же вас, безумцев, вытащит, если не я? Да. Я с вами. Но есть два «но». Первое: Лёша. Второе: этот ваш волшебный катализатор. Где его взять? Мы не можем просто привезти его в термосе.
Игорь кивнул, его мозг уже выстраивал логистику, переключаясь в режим оперативного планирования.
[ИГОРЬ]
Верно. Значит, делимся. Задача номер один: катализатор и наука. Я и Платон — идём в научный сектор, к Семёну Ильичу и Марии. Нужно выяснить, могут ли они помочь. Если они скажут «невозможно» — проект остаётся красивой фантазией.
Он повернулся к Свете.
[ИГОРЬ]
Задача номер два: ты, Света. Лёша. Нужно организовать его пребывание здесь, на станции, на время миссии. В Полной безопасности. И попробуй договориться с Ольгой, матерью Алисы.
Затем он поднял голову, обращаясь к пустому месту, откуда звучал голос Сыча.
[ИГОРЬ]
Задача номер три: Сыч. Готовь детальный полётный план. Карты местности у фабрики с упором на укрытия от радиации. Моделируй посадку с учётом ледяного покрова и возможных обвалов. Всё, что можешь вытащить из архивов корпорации по планировке цехов.
Он окинул взглядом всех.
[ИГОРЬ]
Встречаемся здесь через два часа на финальный брифинг. Вопросы?
Последовали короткие, деловые подтверждения.
[СЫЧ]
Принято. Начинаю моделирование. Запрашиваю доступ к зашифрованным архивам геологических сканов корпораций по региону.
[СВЕТА] (беря планшет)
Договорились. Лёшу устрою. С Ольгой свяжусь.
[ПЛАТОН]
Логично. Наличие Семёна Ильича и Марии в качестве консультантов увеличивает вероятность успеха миссии на 43.7%.
Игорь лишь кивнул. Проект перестал быть идеей. Он стал операцией. Со смертельным риском, дефицитом времени и чёткими целями. Он бросил последний взгляд на молчащую, изуродованную Софию, и его челюсти сжались.
Теперь нужно было убедить учёных.
Лаборатория Семёна Ильича была полной противоположностью стерильному порядку, к которому стремился Платон. Это был храм творческого, живого хаоса. Воздух здесь был густым и многослойным: едкая нота озона от высоковольтной установки, горьковатый аромат вечного кофе из потрёпанной кружки, сладковатый душок перегретого припоя и едва уловимый химический «букет» от реактивов, хранящихся за стеклом. Столы утопали в аппаратуре: спектрометры соседствовали с микроскопами, паяльные станции — с образцами причудливых минералов, а на стене, среди голопанелей, висели пожелтевшие от времени бумажные чертежи, испещрённые стрелками и пометками от руки.
Сам Семён Ильич, сутулясь в потрёпанном халате, с лупой на лбу, копался в недрах древней, но, судя по уверенным движениям, исправной спектральной установки. Рядом, его полная противоположность, — Мария. Молодая, собранная, в безупречно чистом белом халате, она анализировала на планшете данные роста новых гидропонных культур, её брови были слегка сдвинуты в сосредоточенности.
Дверь, разрезая уютный, сосредоточенный хаос, открылась. В проёме возникли Игорь и Платон. Их появление — инженер в замасленном комбинезоне и чёрная киборг-статуя — мгновенно изменило атмосферу помещения. Из камерной, исследовательской она стала деловой, целевой.
Игорь, без долгих преамбул, шагнул к ближайшему столу, аккуратно отодвинул чашку с кисточками и положил свой планшет. На экране горели формулы, диаграммы фазового состояния, графики температурной стабильности.
[ИГОРЬ]
Семён Ильич, Мария. Нужен ваш мозг. Срочно. Катализатор «К-7Э». Или способ его получить. Вопрос: можно ли, имея вот это, — он обвёл рукой лабораторию, — и то, что есть на заброшенной фабрике на 891-G, синтезировать нечто аналогичное? Сделать алхимию в ржавом цехе.
Мария первой оторвалась от планшета. Её профессиональный интерес был мгновенно разбужен. Она взяла планшет Игоря, её глаза быстро пробежали по данным. Брови сдвинулись ещё сильнее.
[МАРИЯ] (чётко, диагностируя)
Иридий-осмиевый интерметаллид… Гамма-фаза. Видела публикации. Материал-призрак. Метастабилен при нормальных условиях. Стабилизируется только при быстром — очень быстром — охлаждении из жидкой фазы в сверхсильном, строго однонаправленном магнитном поле.
Она подняла взгляд на Игоря, и в её глазах читался не скепсис, а оценка сложности.
[МАРИЯ]
Параметры: нагрев до 3000К, затем охлаждение до 500К за 2.7 секунды в поле не ниже 12 Тесла. У вас на фабрике есть установка, способная выдать 12 Тесла и контролируемый нагрев до 3000К?
Семён Ильич оторвался от спектрографа. Он медленно снял лупу, затем очки, протёр их полой халата. Его взгляд, обычно добродушно-ироничный, стал острым, цепким, как у старого охотника, учуявшего дичь.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (не глядя на них, глядя куда-то в пространство, будто видя схемы станции)
Магнитное поле… 12 Тесла… На фабрике… В горно-обогатительном цехе должны быть сепараторы… Нет, на постоянных магнитах — слабовато. Электромагнитные ускорители! Для сортировки руды! Старые, на медных катушках, с водяным охлаждением.
Он резко повернулся к ним, и в его глазах вспыхнула искра азарта.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
Если их несколько свести в одну конфигурацию, перемотать, запихнуть туда побольше тока… Теоретически, нужное поле выжать можно. Но это, сынок, будет кустарщина страшная. Поле будет нестабильным, «гуляющим». И нагрев… 3000К…
Платон вступил в диалог, его голос прозвучал как логичное продолжение мысли учёного, холодный цифровой довесок к интуитивной догадке.
[ПЛАТОН]
На фабрике в цехе №3 согласно архивным чертежам находились плавильные печи дугового типа для пробной плавки руды. Их модернизированные аналоги способны достигать температуры в 3500К. Точность контроля температуры будет низкой, ±150К. Но если внести поправки в алгоритм синтеза, учитывая неидеальность оборудования…
Мария покачала головой, не отрываясь от расчётов на планшете.
[МАРИЯ]
Это не просто рецепт, который можно передать по радио, Игорь. Это ювелирная работа с неисправным, допотопным инструментом. Нужно будет в реальном времени снимать данные с датчиков, если они ещё живы, корректировать силу тока на катушках, регулировать скорость охлаждения, возможно, импровизировать. Без человека, который понимает в физике этих процессов, на месте — это как прыжок вслепую в астероидный пояс . Можно получить всё что угодно, кроме нужной фазы.
Семён Ильич хмыкнул, но в его глазах уже горел тот самый азарт, который Игорь знал так хорошо — азарт первооткрывателя, готового сразиться с самой материей.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
Значит, так. Вы предлагаете нам, двум лабораторным крысам, махнуть на край света, в ледяной ад, чтобы там, в ржавом цехе, из говна и палок собрать установку для синтеза материала, который в нормальных условиях делают на орбитальных фабриках за безумные деньги? Вы в своём уме, инженер?
Игорь смотрел на него прямо, без уловок, без попыток приукрасить. Его голос был низким и твёрдым.
[ИГОРЬ]
Да. Именно это я предлагаю. Не просто сделать запчасть. Совершить маленький научный подвиг. Доказать, что настоящая наука и инженерия — не в стерильных боксах с готовым оборудованием, а в голове и в руках. Что можно выжать из технологий эпохи Первого Освоения, чтобы они создали материалы Эры Сингулярности. Без вас, вашего опыта, вашей интуиции — у нас есть только авантюра. С вами — есть шанс на прорыв.
Он сделал паузу, глядя попеременно на учёных.
[ИГОРЬ]
Летите с нами. Сделаем кости, которые не сломаются.
Долгая пауза повисла в лаборатории, наполненной тихим гулом оборудования. Семён Ильич смотрел на Марию. Молодая женщина сначала казалась сомневающейся, но потом её взгляд тоже загорелся внутренним огнём. Это был вызов. Шанс применить знания не на бумаге, а в бою. В самом настоящем бою со стихией и временем.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (вдруг широко ухмыльнулся, обнажив неровные зубы)
Ну что ж… На пенсии скучно. А тут — настоящее дело. Руки чешутся. Ладно, инженер, ты нас уговорил. Берёмся. Но при одном условии: все мои инструменты летят с нами. И запас кофе — твоя забота.
[МАРИЯ] (кивая, уже составляя мысленный список)
Мне нужен будет полный доступ ко всем архивам по оборудованию фабрики. И чистое помещение на корабле для предварительных расчётов и калибровки датчиков.
[ПЛАТОН]
Условия приняты. Вероятность успеха миссии с вашим участием возрастает до 68.3%.
Игорь не улыбнулся. Он лишь кивнул, коротко и деловито. Критический союз был заключён. Теперь у них был не только план, но и мозги, способные его реализовать. Самая безумная часть авантюры — убедить учёных лететь в ад — была позади.
Оставался домашний фронт.
После техногенного хаоса ангара и творческого беспорядка лаборатории жилой модуль Лазаревых казался оазисом покоя и тепла. Небольшое, но уютное пространство было залито мягким, тёплым светом, отбрасывающим длинные тени от полок с моделями кораблей, детскими рисунками и семейными голофотографиями. В углу, у стены, тихо стояла София. Её корпус поблёскивал в свете ночника, а индикаторы на груди пульсировали ровным, «спящим» ритмом диагностики. За большим иллюминатором разворачивалась не бездна космоса, а панорама внутренней жизни «Сферы-2»: огни других жилых блоков, как окна в небоскрёбах, и мерцающие огоньки транспортных челноков, сновавшие, как светлячки, в гигантской закрытой вселенной станции.
Лёша был уже в пижаме с принтом в виде схем двигателей, но спать не собирался. Он сидел на краю кровати, уткнувшись в свой планшет, на экране которого вертелась трёхмерная схема системы рециркуляции воды «Возрожденца». Игорь и Света сели рядом с ним, создавая замкнутый, интимный круг. Серьёзность их лиц говорила сама за себя.
Света первой положила руку на плечо сына. Её голос был мягким, но твёрдым, без сюсюканья, на котором она всегда настаивала в важных разговорах.
[СВЕТА]
Сынок, завтра нам нужно улететь. Все вместе: я, папа, Платон. С нами полетят Семён Ильич и Мария. Работа очень важная. Но и очень опасная.
Лёша оторвался от планшета и поднял на неё глаза. В них не было страха, но было интенсивное, взрослое внимание. Он молча смотрел на вмятину на корпусе Софии, которая была видна даже из его комнаты.
[СВЕТА] (продолжая)
Место, куда мы летим… оно не для детей. Там смертельный холод, радиация и… другие люди, которые могут быть недружелюбны. Поэтому мы не можем взять тебя с собой. Ни при каких условиях. Это правило, которое нельзя нарушать. Понял?
Лёша кивнул, не отводя взгляда от Софии. Потом перевёл его на Игоря.
[ЛЁША] (тихо, но чётко)
Вы летите туда, потому что нужно делать новые части для Сыча и Софии. Чтобы они стали крепкими. Как Платон.
Его формулировка была настолько точной и взрослой, что у Игоря перехватило дыхание. Это было не детское упрощение, а понимание самой сути.
[ИГОРЬ] (кивая, его голос стал спокойным и уважительным, как в разговоре с равным)
Именно так. Мы делаем им новые… основы. Кости, если хочешь. Такие же, как у Платона, и даже крепче — чтобы они никогда не сломались. Такие, что и самому Платону когда-нибудь пригодятся. Чтобы их мысли и характер остались прежними, но жили они в новом, очень сильном теле.
Он сделал паузу, давая словам улечься.
[ИГОРЬ]
И нам нужно, чтобы ты был здесь, в полной безопасности. С Софией. Но мы договорились с Ольгой — мамой Алисы. Ты пойдёшь к ним в гости, в их сектор. Посмотришь, как работают те самые гидропонные лаборатории, о которых Алиса так много рассказывала. Увидишь, как растут растения без земли, как работает замкнутый цикл.
Лёша оживился. Его научный интерес, всегда жаждущий новой «схемы», моментально переключился.
[ЛЁША]
Правда? В ту самую, где они бактерии используют для очистки воды и светодиоды настроили на особый спектр? А мне покажут систему контроля pH и схему подачи питательного раствора?
[СВЕТА] (с лёгкой, едва заметной улыбкой, снимающей напряжение)
Ольга обещала, что Алиса проведёт тебе полную экскурсию. Отдел биолюминесцентных культур, отдел симбиотических бактерий. И ты сможешь задать любые вопросы. Это будет твоя собственная, безопасная исследовательская миссия. Договорились?
Лёша посмотрел на маму, потом на папу, потом снова на Софию. Он сделал глубокий вдох, выпрямил спину и серьёзно кивнул.
[ЛЁША]
Договорились. Я буду ждать вас здесь. И помогу Софии следить за домом. И узнаю много нового про гидропонику. Чтобы… чтобы когда-нибудь и нам такое сделать, если понадобится.
Его последняя фраза показала, что он мыслил уже не категориями детского любопытства, а категориями семьи и её будущих потребностей. Игорь не выдержал и потянулся, чтобы обнять сына, но остановился, лишь положив руку ему на голову.
[ИГОРЬ]
Идеальный план, сынок. Абсолютно. Ты знаешь, это самое главное — понять принцип. А потом… применять его, будь то в большой камере на краю света или в чашке Петри дома.
Света взяла компактный коммуникатор, набрала короткий номер. Разговор был краток и деловит.
[СВЕТА] (в трубку, голос мягкий, немного усталый, но тёплый)
Ольга, добрый вечер, это Света. Извините, что поздно... Да, завтра вылетаем, всё подтверждается. Спасибо, что согласились... Лёша просто светится от нетерпения, уже два часа только о ваших лабораториях и говорит. Вы нам очень помогаете... Да, завтра к десяти подвезём. До завтра. Передавайте привет Андрею и Алисе.
Она положила трубку и обменялась с Игорем взглядом — взглядом глубокого понимания, облегчения и той тихой благодарности, которую могут испытывать только родители, нашедшие надёжную опору для своего ребёнка.
[СВЕТА] (Игорю, тихо)
Всё устроено. Ольга и Андрей рады. Говорят, Алиса уже строит планы экскурсии на весь день и достала все свои чертежи систем вентиляции.
Игорь лишь кивнул, глядя на Лёшу, который снова погрузился в схему, но теперь на его лице читалась не просто сосредоточенность, а чувство важной, доверенной миссии.
Домашний фронт был обеспечен. Оставалось только дождаться утра и встретиться с суровой реальностью «Ледяного Шипа».
«Возрожденец» вышел из гиперпрыжка не с оглушительным рёвом, а с приглушённой, глубокой вибрацией, от которой на мгновение задрожали чашки в нишах и заскрипели панели обшивки. В главном иллюминаторе мостика вместо привычной чёрной бархатной бездны со звёздами висела планета.
Она не была живописной. Она была угрожающей. Сине-серый, матовый шар, лишённый ярких цветов, больше похожий на гигантский, грязный комок льда и камня, выплюнутый в космос. Вокруг неё клубился слабый, размытый ореол — мириады частиц льда, выброшенных в разреженную атмосферу и пойманных в слабые объятия местной гравитации. Звезда системы — тусклый, оранжево-красный карлик — висела у самого края диска, отбрасывая длинные, искажённые тени от ледяных торосов, которые уже были видны на поверхности.
Внутри корабля царила сосредоточенная тишина, нарушаемая только тихими голосами систем, щелчками переключателей и ровным гулким биением сердца — работой гравикомпенсаторов. Все были на своих местах.
Света в кресле пилота, её пальцы лежали на рычагах управления с привычной, почти расслабленной готовностью. Лицо — каменная маска концентрации.
Игорь на инженерном посту, его глаза бегали по показателям десятков датчиков, отслеживая малейшие колебания в работе систем.
Платон был закреплён в штурманском кресле, его сенсоры напрямую связаны с внешними камерами, лидарами и спектрометрами. Он был живым сканером.
Сыч не имел физического присутствия на мостике, но его сознание было растворено в корабельной сети, его голос звучал непосредственно в наушниках шлемов и из динамиков.
Семён Ильич и Мария, облачённые в утеплённые, но не такие громоздкие, как скафандры, термокомбинезоны, пристёгнуты на дополнительных креслах в центре мостика. Их лица были бледны от волнения, но глаза горели решимостью и научным азартом.
[СВЕТА] (голос ровный, профессиональный)
Вхожу в верхние слои. Это не газ, это абразив. Показатели: ледяная взвесь, частицы до 350 микрон, до высоты 40 километров. Щиты на 70%. Больше — риск перегрева и потери энергии для манёвров. Игорь, следи за температурным градиентом носовой части.
[ИГОРЬ] (не отрываясь от мониторов)
Принял. Температура обшивки: минус 140 и быстро падает. Терморегуляторы работают в экстренном режиме. Все второстепенные системы переведены на минимум. Энергия — на щиты, двигатели и обогрев.
Корабль содрогнулся, входя в контакт с атмосферой. Это был не плавный вход, а серия жёстких, отрывистых ударов, будто «Возрожденец» продирался сквозь гравий.
[ВЕГА] (голос ИИ, мелодичный, но лишённый эмоций, звучал из общих динамиков)
Коррекция расчётного времени. Текущее безопасное окно продлится 1 час 14 минут. Фактическое окно для работы на поверхности до достижения смертельного уровня радиации: 1 час 03 минуты. Таймер синхронизирован и активирован. Координаты посадочной площадки «Альфа» загружены. Дистанция до главного корпуса фабрики по прямой: 0.9 километра. Поправка на рельеф: расчётный путь — 1.4 километра.
[ПЛАТОН]
Визуальное и сканирующее наблюдение: поверхность представляет собой хаотичное нагромождение синеватых ледяных торосов высотой до 50 метров. Видимость: 300-400 метров из-за постоянной ледяной дымки. Следов активной техники или организованного энергопотребления не обнаружено. Инфракрасный спектр показывает несколько слабых, рассеянных точечных источников тепла в районе развалин вспомогательных строений.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (вглядываясь в экран тактической голограммы)
Наши «доброжелатели» уже здесь. Сидят по норам, греются у своих керосинок. Крысы ледяные.
Спуск превратился в непрерывную борьбу. Света вела корабль не по расчётной траектории, а по зигзагу, используя данные радара, чтобы обходить самые плотные потоки ледяной пыли, которая с воем билась о щиты, создавая ослепительные вспышки статики на иллюминаторах.
[СВЕТА] (сквозь сжатые зубы, её руки работали плавно, но быстро)
Держу... Ещё немного... Перехожу на автопилот по меткам. Готовься к жёсткому контакту, грунт — лёд поверх камня.
ПОСАДКА.
Глухой, тяжёлый удар отдался по всему корпусу. Скрежет, треск. Корабль кренился на несколько градусов, затем выравнивался с шипением стабилизаторов. За иллюминаторами — белое марево. Постепенно оно оседало, открывая сюрреалистичную картину: абсолютно чёрное небо (звезда теперь полностью скрыта торосами), синеватые, будто светящиеся изнутри ледяные глыбы причудливой формы, и ветер, гонящий по земле струи более светлой ледяной пыли, создавая движущиеся, полупрозрачные «призраки». Тишина снаружи была абсолютной, зловещей.
[ИГОРЬ] (первым нарушил тишину на мостике)
Основной шлюз не реагирует. Датчик показывает механический отказ — обледенение шарниров и замков. Переходим на аварийный шлюз №2 в нижней части. Платон, Сыч — полная проверка скафандров. Семён Ильич, Мария — надевайте утеплённые костюмы, поверх — лёгкие противорадиационные скафандры. Там давление низкое, но дышать можно. Главное — тепло и защита от радиации.
Он перевёл взгляд на Свету.
[ИГОРЬ]
Свет, ты остаёшься здесь. Двигатели — в режиме «горячего» ожидания. ВЕГА, ты с ней. По первому сигналу, по любому сбою в таймере — взлёт. Без дискуссий.
[ВЕГА]
Принято, Игорь. Протокол «Срочная эвакуация» активирован. Я контролирую таймер и внешние датчики.
[СВЕТА] (кивнула, не отрывая взгляда от показателей)
Удачи. Не задерживайтесь.
Холод проник внутрь, когда открылась внутренняя дверь аварийного шлюза. Даже до выхода. Воздух в отсеке мгновенно стал ледяным, на металлических стенах выступил иней. В шлемах скафандров Игоря и Платона — постоянный треск и шипение от конденсата, замерзающего на микрофонах. Системы обогрева зашипели, заработав на максимум.
[СЫЧ] (голос в наушниках скафандров)
Тепловые сигнатуры сместились. 8 биологических форм. Расстояние: 500 метров. Движутся медленно, используя торосы как укрытие. Тактика: скрытное наблюдение и оценка. Ожидаю попытки саботажа или воровства при первой же возможности.
[ПЛАТОН] (его голос в комлинке звучал чётко, без помех)
Они видят в нас не врагов, а источник ресурсов. Их цель — не уничтожить, а ослабить, заставить бросить ценное оборудование и уйти. Наиболее опасны в период нашей уязвимости — при работе внутри.
Игорь проверил тепловой резак на поясе и датчик радиации на запястье скафандра. На мини-экране отсчитывались секунды: 58:47.
[ИГОРЬ]
Значит, работаем быстро и с прикрытием. Сыч, ты — наш задний глаз и электронный щит. Платон — прикрытие флангов. Семён Ильич, Мария — между нами. Ничего не трогайте без команды. Пошли. Наш таймер уже тикает.
Внешняя дверь шлюза отъехала. Они вышли в ад.
Ледяная пыль тут же облепила их визоры, создавая матовую пелену. Системы обогрева скафандров боролись, но холод проникал внутрь,до костей. Под ногами хрустело не снег, а что-то твёрдое и хрупкое — застывшая метано-водяная каша. Дыхание в их шлемах звучало громко и неестественно.
Группа, освещённая тусклыми фарами шлемов, двинулась цепочкой в сторону гигантского тёмного куба фабрики, едва видного в ледяной мгле.
Охота началась.
Группа двигалась призрачной процессией через лес синеватых ледяных торосов. Игорь шёл первым, прокладывая путь. В одной руке — портативный сканер, в другой — мощный тепловой резак, готовый в любой момент прорезать ледяную преграду или стать оружием. Он постоянно проверял устойчивость льда под ногами, его движения были резкими, экономичными.
За ним, почти вплотную, шли Семён Ильич и Мария. Они несли лёгкие, но бесценные ящики с инструментами: компактные спектрометры, катушки специальной проволоки для перемотки катушек, ампулы с порошками иридия и осмия. Их дыхание в шлемах было учащённым, но ровным.
Платон шёл следом, его чёрный корпус был чуть заметным пятном в синеве. Он не смотрел под ноги — его сенсоры сканировали окружение на 360 градусов, анализируя рельеф, состав атмосферы и тепловые следы.
Сыч замыкал шествие. Его корпус, менее приспособленный к такому рельефу, двигался плавно, но медленнее. Все его вычислительные мощности были направлены назад и в стороны — он был живой, многоспектральной системой раннего предупреждения.
Ветер выл, создавая жуткую, непрерывную какофонию, которая передавалась через вибрацию скафандров. Ледяная пыль била по блестящим поверхностям с такой силой, что это слышно было внутри как постоянное шипение песка. Видимость редко превышала сто метров.
[СЫЧ] (в наушниках)
Обходим зону с координатами 45-альфа-7. Данные сканирования: нагромождение глыб льда и чёрного камня размером с небольшой холм. Это результат лавины. Преодоление невозможно, только обход. Добавляет 200 метров к пути.
Игорь лишь кивнул, меняя курс. Они петляли между ледяными исполинами, похожими на застывших гигантов.
Первые признаки «гостеприимства» появились через десять минут пути. Справа, с вершины одного из торосов, с глухим стуком сорвался и покатился вниз камень размером с голову. Он пролетел в метре от Марии и разбился о лёд, рассыпавшись тёмными осколками.
[ПЛАТОН]
Искусственное смещение. Не атака, но провокация. Они проверяют нашу бдительность и реакцию.
Затем Игорь резко остановился, подняв руку в сигнале «стоп». Перед ним, на высоте голени, между двумя ледяными зубьями, был туго натянут тонкий, почти невидимый в дымке трос.
[ИГОРЬ] (сквозь зубы)
Ловушка. Примитивная, но действенная. Сломаешь ногу — и останешься здесь. Платон, прорежь.
Платон сделал шаг вперёд. Из его указательного пальца с едва слышным шипением выдвинулся тонкий, раскалённый до бела луч. Трос пережигся с резким пшыком и упал, свернувшись.
Обстрел начался через три минуты.
Не энергетическими зарядами, а кусками льда, размером с кулак. Их швыряли из-за укрытий с силой, явно наработанной в постоянных стычках. Целились не в людей, а в ящики с оборудованием или в спины.
Один из ледяных «снарядов» с глухим, неприятным стуком ударил в корпус Сыча. Робот пошатнулся, но удержал равновесие.
[СЫЧ] (спокойно, как констатация факта)
Физическая атака. Цель — деморализация и повреждение имущества. Тактический ответ: дезорганизация противника.
Он остановился, развернув корпус. Его оптический сенсор сфокусировался в направлении, откуда прилетел лёд. Прошла секунда, наполненная лишь воем ветра.
[СЫЧ]
Обнаружена примитивная сеть УКВ-радиосвязи на частоте 1.2 ГГц. Произвожу взлом... Взломан. Внедряю аудиопомеху на несущую частоту.
В наушниках у всей группы раздался искажённый, нарочито панический голос Сыча, который он, видимо, транслировал в эфир мародёрам: «…ТРЕВОГА. ОБРУШЕНИЕ В СЕКТОРЕ ГАММА. УТЕЧКА ТЕПЛОНОСИТЕЛЯ. ВСЕМ СРОЧНО К ШЛЮЗУ 4… ПОВТОРЯЮ, ТРЕВОГА…»
Из-за ближайшего тороса донёсся приглушённый возглас, затем — звук спора, и атака льдом прекратилась.
[СЫЧ]
Эффект временный. Дезинформация принята, но не всеми.
Игорь не стал ждать. Он рванул вперёд, к видневшемуся впереди тёмному силуэту фабрики, похожему на могильный камень. Но не все мародёры пользовались рациями. Трое, более отчаянных или глупых, выскочили из-за укрытия прямо перед ними.
Они были в громоздких, самодельных утеплённых скафандрах, заляпанных грязью и подтёками неизвестного происхождения. Оружие — газовый резак у одного, тяжёлая монтировка у второго, у третьего — архаичный пневматический болтовёрт, модифицированный, судя по приваренному лезвию, в импровизированную пику.
Тот, что с монтировкой, с рёвом, заглушённым шлемом, бросился прямо на Игоря.
[СЫЧ] (мгновенно)
Угроза номер один. Нейтрализация.
Его манипулятор взмыл вперёд с неестественной для его размеров скоростью. Удар был точен: не по голове, а по запястью, державшему монтировку. Раздался хруст — не кости, а пластика скафандра и, возможно, руки внутри. Мародёр взвыл, оружие вылетело, описав дугу. Следующим плавным движением Сыч толкнул его в глубокую расщелину между двумя ледяными глыбами, где тот беспомощно застрял, отчаянно дёргаясь.
Платон в это же время занял позицию между двумя другими нападающими и группой учёных. Он не атаковал. Он просто встал, развернувшись к ним, его непроницаемый, идеально гладкий корпус и полная неподвижность действовали гипнотически. Мародёры замерли в нерешительности, их самодельное оружие вдруг показалось жалким и бесполезным перед этой чёрной статуей из будущего.
[ИГОРЬ] (крикнул, не оборачиваясь, уже пробивая путь резаком сквозь нанос)
Не задерживаемся! Вперёд! Сыч, таймер!
[СЫЧ]
До критического уровня радиации: 48 минут 10 секунд. Интенсивность киберпомех в их сети: 87%. Группа дезориентирована, но не нейтрализована полностью. Рекомендую ускорить темп.
Последний рывок к фабрике был похож на кошмарный спринт. Наконец, перед ними выросла стена. Не метафорическая, а самая настоящая: гигантский, угрюмый куб из чёрного композитного материала, врезанный в скалу. Огромная гермодверь, ведущая в туннель, почти полностью скрылась под наростом льда, похожим на гигантский, гнилой клык.
Игорь подбежал к ней, включил резак на полную мощность. Синий луч с шипением вгрызся в лёд. Пар и талая вода мгновенно замерзали в воздухе, осыпаясь на них ледяной крупой.
[ИГОРЬ]
Платон, помоги! Режь сверху!
Платон присоединился, его луч был тоньше и точнее. Лёд трескался, откалывался большими синеватыми глыбами. Семён Ильич, пригнувшись за его спиной, изучал контуры двери.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
Замочный механизм, скорее всего, тоже замёрз. Если не сработает дистанционное открытие со старой частоты…
[СЫЧ]
Пробую стандартные протоколы аварийного доступа корпорации. Отклик есть. Механизм жив, но медленный. Процесс пошёл.
С глухим металлическим скрежетом, который они услышали даже сквозь вой ветра и шум собственного дыхания, многотонная дверь начала медленно, со скрипом отъезжать в сторону, открывая чёрную, заиндевевшую пасть туннеля.
[ИГОРЬ]
Внутрь! Быстро! Сыч, последний заход, прикрой!
Группа ввалилась в темноту, спотыкаясь о ледяные наплывы на полу. Сыч, пятясь, зашёл последним, разворачивая свои сенсоры на вход. Дверь с тем же мучительным скрежетом начала закрываться. Последнее, что они увидели снаружи, — несколько фигур, бегущих к ним из метели, и Сыч, который короткой очередью из маломощного электромагнитного импульсного оружия разрядил его в ледяную крошку перед самой дверью, создавая густое, непроницаемое облако пыли.
Дверь захлопнулась. Резкий звук механических засовов прозвучал как точка в первом акте.
Тишина. Относительная. Лишь тяжёлое, прерывистое дыхание в их шлемах и далёкий, приглушённый гул ветра снаружи, словно призрак всё ещё пытался до них добраться.
Они были внутри. Теперь им предстояло оживить мёртвое.
Внутри царила гробовая, леденящая тишина, контрастирующая с рёвом стихии за стальными стенами. Воздух был неподвижен и настолько холоден, что даже системы обогрева скафандров с трудом справлялись, завывая на повышенных оборотах. Всё вокруг — стены, трубы, механизмы, кабельные трассы — было покрыто толстым, пушистым слоем инея, превращавшим углы и выступы в сюрреалистичные, белые скульптуры. Освещение было аварийным: редкие тусклые светодиоды, мигающие кроваво-красным, создавали зловещую, мерцающую картину, будто они попали в лёгкие гигантского ледяного зверя. Воздух пах вековой пылью, металлической окисью и подмороженной смазкой.
Цех был колоссальным. В его центре, подобно спящим металлическим богам, возвышались два ряда гигантских цилиндрических реактора. Рядом, покрытые ржавыми наплывами и паутиной обледеневших кабелей, стояли массивные короба электромагнитных сепараторов руды, из щелей которых виднелись толстенные медные катушки. Это было сердце фабрики — и оно остановилось больше десятилетия назад.
[ИГОРЬ] (включая фару на шлеме, луч выхватывал из темноты ближайший реактор)
Вот они. Мамкины дети. Цель номер один. Платон, полная диагностика основного силового контура и систем управления. Ищи точку входа.
[ПЛАТОН]
Принято. Подключаюсь к локальной сети через физический интерфейс.
Киборг двинулся к одной из панелей, его пальцы с микроскопической точностью нашли защёлки под слоем инея и вскрыли её.
[ИГОРЬ] (обращаясь к Сычу)
Сыч, ищи главный распределительный щит. Пытайся выцепить хоть какой-то резерв энергии. Без питания мы здесь просто зрители.
[СЫЧ]
Уже сканирую. Электромагнитная карта указывает на возможное расположение в соседнем помещении, обозначенном на схеме как «Щитовая №1».
[ИГОРЬ] (поворачиваясь к учёным)
Семён Ильич, Мария — ваше поле деятельности. Эти катушки. — Он указал на сепараторы. — Нужно понять, можно ли из этого хлама собрать хоть что-то, отдалённо напоминающее стабильный магнит на 12 Тесла.
Семён Ильич уже сорвался с места, его опытный взгляд скользил по ржавым коробам, словно рентгеном. Он не боялся грязи — это была его стихия.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (бормоча себе под нос, постукивая по металлу)
Медные жилы… сечение приличное… но изоляция потрескалась, видны следы электрокоррозии. Конфигурация… обычный соленоид для создания однородного поля в большом объёме. Нам нужно не однородное, а сфокусированное, в малом. Маша! Скажи Сычу, чтобы искал чертежи или спецификации на эти сепараторы! Нужно понять их предельные параметры — индуктивность, сопротивление, конструкцию сердечника!
[МАРИЯ] (тут же открыла канал)
Сыч, запрос: любые данные по модели ЕМ-Сепоратор-45, предельная сила тока, индуктивность катушек, конструкция сердечников! Срочно.
Платон, тем временем, докладывал, его голос звучал как некролог:
[ПЛАТОН]
Контроллеры на устаревшей архитектуре. Физическое состояние: критическое. Окисление контактов, деградация изоляции, кристаллизация электролита в конденсаторах. Вероятность успешного запуска без замены ключевых компонентов: менее 5%.
Игорь не дрогнул. Он срывал со стены пожарный шкаф, вытаскивал баллон со сжатым азотом и промышленный фен.
[ИГОРЬ]
Пять процентов — это уже что-то. Сушим, чистим, меняем то, что можем. Платон, говори, что менять первым. У нас есть универсальные платы с «Возрожденца» и паяльная станция.
Началась работа, напоминающая реанимацию в полевых условиях. Под руководством Платона Игорь:
Струёй тёплого азота выдувал иней и влагу из щелей плат.
Паяльником, работавшим от переносного аккумулятора, перепаивал явно сгоревшие чипы на запасные, принесённые с собой.
Механически, с помощью щёточки и спирта, очищал оптические разъёмы, покрытые слоем непонятной плесени.
Тем временем Сыч доложил:
[СЫЧ]
Главный щит найден. Частичная подача энергии возможна. Запускаю аварийный генератор на химическом топливе. Предупреждение: он в ужасном состоянии. Прогноз работы: 30-40 минут.
Раздался далёкий, хриплый рык, затем треск и гул. Свет в цехе вспыхнул, мигнул раз, другой и наконец загорелся тусклым жёлтым светом старых, пыльных галогенных ламп, висевших под потолком. Машины вышли из мрака, представая во всей своей ржавой, заброшенной мощи.
Пока инженеры боролись с «мозгами», учёные сражались с «мускулами». Получив от Сыча обрывочные данные, Семён Ильич и Мария не чинили — они перепридумывали.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (чертя что-то прямо пальцем в инее на боковой панели сепаратора)
Так… Если мы отсоединим эти три катушки от общей схемы, замкнём их последовательно-параллельно вот так… и подадим ток не через штатный регулятор, а напрямую, через наш импульсный стабилизатор… Мы можем получить кратковременный пик поля до… 10-11 Тесла в зоне диаметром сантиметров десять. Недолго, на доли секунды. Но для захвата фазы при охлаждении — может, чертяка, и хватить.
[МАРИЯ] (её пальцы летали по планшету, строя модель)
Да, но форма поля будет далека от идеальной. Оно будет «рваным», неоднородным. Нужно компенсировать неоднородность не магнитами, а геометрией камеры синтеза и составом газовой смеси. Я пересчитываю пропорции прекурсоров — нужно добавить больше метана, чтобы сместить точку кристаллизации и стабилизировать рост в условиях неидеального поля… Сыч, как только будет готов алгоритм управления процессом, загрузи эти коэффициенты!
Внезапно голос Сыча нарушил сосредоточенную работу. Он оставался ровным, но его содержание было ледяным:
[СЫЧ]
Внешние датчики, подключённые к сети фабрики. Мародёры достигли главного входа. Они не пытаются взломать дверь — они начали резать стены рядом со шлюзом, в более тонком месте, используя термические резаки. Расчётное время до нарушения герметичности: 15-20 минут. До критического уровня радиации: 32 минуты. Процесс восстановления реактора: 65% завершён.
Игорь не оторвался от пайки. Пот стекал по его виску внутри шлема.
[ИГОРЬ]
Игнорируем. Работаем. Сыч, можешь как-то замедлить их? ВЕГА, есть идеи?
[ВЕГА] (голос в общем канале)
Анализирую схему вентиляции и внешних коммуникаций. Есть возможность перенаправить часть энергии на системы обогрева площадки у входа. Растоплю лёд под их ногами и создам паровую завесу. Эффект временный и непредсказуемый.
[СЫЧ]
Согласен. Выполняю.
Тем временем Платон замкнул последнюю цепь.
[ПЛАТОН]
Контроллер реактора №7 перепрошит, диагностика в норме. Система подачи газов требует физической проверки и очистки.
Игорь подбежал к массивным запорным клапанам. Они не двигались. Он ударил по ним монтировкой, вставил лом, используя вес всего тела. С треском и скрежетом клапаны поддались, открывая доступ к трубопроводам.
[ИГОРЬ] (в эфир, на связь с кораблём)
Свет! Я буду занят у реактора. Ты должна вести Семёна Ильича по показаниям! Говори ему, как запускать магнитного монстра!
Началась финальная, лихорадочная подготовка:
Мария загрузила в импровизированную кварцевую камеру, смонтированную на коленке, порошки иридия и осмия через аварийный шлюз.
Семён Ильич и Игорь, по его указаниям, вручную переключали тросы на электромагнитах, создавая новую, никогда не существовавшую конфигурацию из трёх катушек.
Платон и Сыч синхронизировали программы: сначала — синтез катализатора в магнитной ловушке, затем — немедленный запуск роста каркаса в том же реакторе, используя свежесозданный катализатор.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (кричал, его голос хрипел от напряжения)
Подаём ток! Плавно! На 40% от расчётного максимума!
Игорь повернул ручку древнего, ржавого реостата. Электромагниты ответили низким, нарастающим гулом, от которого задрожала пыль на трубах. Внутри небольшой кварцевой камеры, освещённой снаружи, порошки металлов начали светиться тусклым красным, затем оранжевым, превращаясь в ослепительное пятно плазмы, удерживаемое невидимой, дрожащей силой импровизированного магнитного поля.
Они замерли. Теперь всё зависело от физики, расчётов Марии и дрожащих рук Семёна Ильича у регулятора.
Гул электромагнитов заполнил цех, став физически ощутимым — вибрировал настил под ногами, дребезжал иней на трубах. Тусклый свет ламп мигал в такт диким скачкам напряжения от едва работающего генератора. В центре внимания, в коконе перемотанных катушек, сияло маленькое солнце — ослепительное пятно плазмы в кварцевом цилиндре, удерживаемое невидимой, дрожащей силой магнитного поля.
Все замерли у импровизированного пульта, собранного из нескольких старых мониторов с треснутыми экранами, к которым были подключены планшет Марии и интерфейсный кабель Сыча. Воздух, и без того ледяной, казалось, промерзал ещё сильнее от напряжения.
[МАРИЯ] (не отрывая взгляда от графиков на планшете, её лицо освещено мерцающим синим светом)
Температура: 2950К… Держится на плато. Состав плазмы по спектру… близок к целевому. Поле… Семён Ильич, поле начинает «плыть» в секторе 4! Индукция падает!
Семён Ильич, стоя у громадного рубильника и аналоговых приборов с дрожащими стрелками, не смотрел на экраны. Он слушал гул. Его рука лежала на регуляторе, и пальцы в толстой перчатке чувствовали малейшие вибрации, передававшиеся через металл.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (сквозь сжатые зубы)
Чувствую… Катушка перегревается, сопротивление растёт… Держи, держи, голубушка… Ещё секунду… Сейчас должно схватиться…
На экране график магнитной индукции скакал, как пойманная птица, падал, снова поднимался. Визуализация поля показывала, как оно искажается, «сползая» с нужной точки.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (внезапно резким движением дёргает рубильник вниз, одновременно крича)
ОДИН! СБРОС!
Мария ударила по виртуальной кнопке на планшете. Со стороны камеры раздался оглушительный, шипящий «ПШШШХХ!» — сработала система аварийного охлаждения, выбросив в рубашку камеры сжиженный азот из баллонов, принесённых с «Возрожденца». Плазма гасла, как перегоревшая лампочка. Гул магнитов стихал, переходя в жалобное, затихающее гудение, а затем в полную тишину.
Тишина, нарушаемая только резким треском остывающего металла и тяжёлым, хриплым дыханием в наушниках. Все смотрели на камеру, из которой валил белый, густой пар.
Затем — одинокий, чистый электронный звук. Бип.
МАРИЯ (выдыхает, облокачиваясь на консоль, её голос дрожит от снятия чудовищного напряжения)
Температура: 510К. Кристаллизация завершена. Предварительный спектральный анализ образца…
Она посмотрела на данные, и её глаза, отражавшие свет монитора, широко раскрылись.
[МАРИЯ]
Совпадение с целевой γ-фазой интерметаллида иридий-осмий: 98.7%. Семён Ильич… у нас получилось. Катализатор есть.
Семён Ильич почувствовал, как пот стекает по виску внутри шлема. Он сделал непроизвольное движение, будто хотел вытереть лоб рукой, но ударился пальцами по забралу. Он устало, но победно ухмыльнулся, и в его ухмылке читалось глубочайшее профессиональное удовлетворение.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
Ну вот. Семечко для кости готово. Алхимия, блин, в чистом виде.
Платон, не теряя ни секунды, уже вводил команды. Его движения были беззвучными и точными.
[ПЛАТОН]
Данные по катализатору интегрированы в программу синтеза. Переключаю реактор №7 в режим роста наноструктур. Запускаю процесс.
Большой реактор начал новый цикл. Послышался ровный гул насосов, закачивающих газы-прекурсоры — метан, силаны. На мониторах загорелись новые графики: температура, давление, скорость потока газа. Это была уже знакомая, отлаженная технология, но её успех целиком зависел от только что созданного, тёплого ещё катализатора, лежащего в сердце реактора.
[СЫЧ] (его голос прозвучал как ледяной душ, отрезвляя от мига победы)
Временные отметки. До нарушения герметичности мародёрами: 7-10 минут. До достижения смертельного уровня радиации: 12 минут. CVD-процесс запрограммирован на 9 минут 30 секунд. Временной запас: 2 минуты 30 секунд на эвакуацию. Расчёт минимального времени возврата к кораблю: 4 минуты 10 секунд.
Он сделал микроскопическую паузу, чтобы цифры повисли в воздухе.
[СЫЧ]
Дефицит времени: 1 минута 40 секунд.
Леденящая тишина. Дефицит. Это слово било по мозгам сильнее любого крика.
[ВЕГА] (голос в общем канале)
Я контролирую таймер. Начинаю предварительный прогрев двигателей «Возрожденца» для срочного взлёта.
Нарастание внешней угрозы прервало тягостное молчание. Со стороны главного входа, сквозь толщу стен, донёсся оглушительный визг режущего инструмента по металлу, а затем — глухой, сдавленный бум. Свет в цехе мигнул, погас на секунду и зажёгся снова, ещё тусклее.
[СЫЧ]
Нарушение периметра. Мародёры проникли через вспомогательный вентиляционный канал диаметром 80 сантиметров. Они в цехе. Количество: 5. Вооружены термическими резаками и ударным инструментом. Направление движения — на нас.
Игорь схватил тепловой резак. Его лицо под забралом исказила не ярость, а холодная, хищная решимость.
[ИГОРЬ]
Платон, Сыч — прикрытие! Семён Ильич, Мария — не отходить от реактора! Света, ВЕГА, готовься, мы скоро будем бежать!
Началась короткая, отчаянная перестрелка в полумраке цеха. Это не был бой на уничтожение, а бой на задержку, на спасение секунд.
Сыч использовал электромагнитное импульсное оружие, чтобы ослепить и дезориентировать, стреляя не в людей, а в пол перед ними, создавая вспышки и искры.
Платон использовал своё тело как щит, оттесняя мародёров, резко выдвигаясь на их пути, его непробиваемый корпус принимал на себя удары монтировок.
Игорь отстреливался короткими, точными импульсами теплового резака, выжигая лёд и металл под ногами нападающих, создавая клубы пара и заставляя их отскакивать.
Тем временем реактор гудел, как гигантский улей. На мониторе шёл обратный отсчёт: …5…4…3…2…1. Гул прекратился. Загорелся зелёный индикатор.
[ПЛАТОН]
Процесс завершён. Деактивирую реактор. Открываю камеру загрузки.
С шипением и стуком из шлюза выехал небольшой, но массивный поддон из чёрного сплава. На нём, плотно притянутые стяжными ремнями, лежали три пластины. Они не были похожи на металл в привычном понимании. Тёмно-серые, почти чёрные, с матовой, не отражающей свет поверхностью.
Игорь, отбив последний ледяной снаряд резаком, развернулся и увидел груз. Его глаза метнулись к Платону и Сычу.
[ИГОРЬ] (орёт, указывая на поддон)
Груз! Берите и вперёд! Мы уходим!
Платон, не теряя ни секунды, шагнул к одному краю поддона, его манипуляторы с глухим стуком обхватили рукояти. Сыч синхронно занял позицию у противоположного края. Без лишних слов, с отлаженной чёткостью, они подняли поддон. Несмотря на размеры плит, движение было плавным, без рывков — сказывалась невероятная лёгкость материала.
Развернувшись, они понесли груз к туннелю, двигаясь быстрым, размеренным шагом. Игорь бросил последний взгляд на цех, где уже слышались крики и шаги погони, и рванул следом, замыкая строй. Группа скрылась в тёмной пасти коридора, унося с собой три тёмных сердца будущей защиты.
Группа неслась по тёмному, заиндевевшему туннелю обратно к аварийному шлюзу. Платон и Сыч несли поддон с тремя тёмными пластинами между собой, двигаясь быстрым, синхронным шагом — один спереди, другой сзади, манипуляторы крепко обхватывали ручки груза. Игорь прикрывал отход, пятясь задом и отражая редкие, но яростные выпады мародёров, которые, оправившись от дезориентации, поняли, что добыча ускользает.
Семён Ильич и Мария бежали посередине, их дыхание хрипело в наушниках, ноги заплетались от усталости и холода.
[СЫЧ] (голос — метроном, отбивающий секунды до гибели)
До выхода: 150 метров. До смертельного уровня радиации: 3 минуты 45 секунд. Внешние датчики фабрики: радиационный фон начинает расти. Ионизация атмосферы повышается.
Они вывалились через аварийный шлюз наружу, и мир встретил их другим ликом. Ветер почти стих, но это была не милость, а предвестие бури. Воздух… светился. Слабым, сиреневатым, призрачным свечением, как в неоновой лампе низкого давления. Это было черенковское излучение — частицы высокой энергии от набирающей силу звезды начали бомбардировать разреженную атмосферу, заставляя её фонить. Это был не свет, а предсмертный блеск.
[СВЕТА] (голос в наушниках резкий, чёткий, перекрывая шипение помех)
Вижу вас! Двигаюсь к вам! Бегите прямо на мой маяк!
«Возрожденец», раньше стоявший неподвижно, теперь парил в полуметре над землёй, медленно, но верно полз им навстречу, разворачиваясь бортом. Его корпус фонил от работающих на минимальной тяге двигателей, а из-под сопел вырывались клубы перегретого пара, мгновенно замерзавшего в воздухе. За ним тянулась борозда в ледяной крошке.
[ИГОРЬ] (задыхаясь, не оборачиваясь)
ВИЖУ! Не оглядываться! Роботы, груз вперёд!
Бег по светящейся, хрустящей поверхности превратился в кошмар. В наушниках теперь не только тяжелое дыхание, но и нарастающий треск, щелчки — это радиация била по внешним датчикам и электронике скафандров. На визорах начали появляться артефакты, цветные полосы, помехи.
[СЫЧ]
Уровень радиации: 75% от смертельного порога. Время до достижения порога: 90 секунд. Дистанция до корабля: 50 метров.
Один из мародёров, самый отчаянный или отчаявшийся, выскочил из-за тороса, пытаясь бросить трос с крюком под ноги Марии. Платон, не выпуская своей части поддона, резким движением опустил свободный манипулятор, прикрывая ей ноги. Трос с глухим щелчком обвился вокруг его предплечья. Платон дёрнул руку на себя — коротко, без усилия, — и крюк, вырвавшись из руки мародёра, отлетел в сторону. Тот, потеряв равновесие и инструмент, отшатнулся и исчез в сиреневой дымке.
[ВЕГА]
Грузовой шлюз открыт. Готовлюсь к приёму.
Последние метры. Ноги были ватными, лёгкие горели. Семён Ильич споткнулся, но Сыч, одной рукой продолжая нести поддон, другой — поддержал учёного, не сбавляя хода. Платон первым втолкнул поддон в зияющую пасть шлюза, затем, развернувшись, буквально вкинул Марию внутрь. Игорь, отстреливаясь на ходу, прыгнул последним.
[ИГОРЬ] (падая внутрь, захлёбываясь)
ЗАКРЫВАЙ! ВЗЛЁТ!
Шлюз с оглушительным грохотом захлопнулся. Ещё не стих металлический лязг, как прозвучал спокойный голос ВЕГИ:
[ВЕГА]
Фиксирую груз. Готовлю к жёсткому ускорению.
Из пола грузового отсека, прямо под поддоном, который только что опустили Платон и Сыч, с шипением выдвинулись крепёжные скобы и с глухим стуком зафиксировали его. Одновременно по стенам выскользнули аварийные удерживающие ремни с магнитными защёлками.
[ИГОРЬ] (задыхаясь, но уже действуя)
Закрепляйтесь!
Он сам потянул ближайший ремень, пристегнув карабин к поясу скафандра. Платон и Сыч, стоявшие у груза, просто примагнитились к полу, вжав в него опорные площадки. Семён Ильич и Мария успели схватить ремни и притянуть их к себе.
И только в этот момент корабль рванул вперёд с такой силой, что даже подготовленные, они вдавились в ремни. Через корпус прошла мощная, рвущая вибрация — это Света дала полный тяги, не дожидаясь стандартных процедур, но теперь ускорение было контролируемым, а не хаотичным. Груз на своём месте, люди в безопасности. Аварийный протокол был отработан безупречно.
В иллюминаторах грузового отсека сиреневое свечение снаружи сменилось ярко-оранжевым свечением плазмы двигателей, а затем — кромешной чернотой космоса.
В наушниках — тяжёлое, прерывистое дыхание. Потом голос Светы, ровный, но с заметным, глубоким облегчением:
[СВЕТА]
Мы на орбите. Щиты держат. Все целы? Доложите.
Игорь, всё ещё сидя на полу, смотрел на поддон, который Платон и Сыч уже поставили на пол. Он смотрел на пластины, потом поднял взгляд, переводя его с одного на другого: Семён Ильич, отстёгивающий шлем, его лицо мокрое, красное, но улыбающееся; Мария, прислонившаяся к стене и просто дышащая; Платон и Сыч, сканирующие друг друга на предмет повреждений.
[ИГОРЬ] (выдыхает)
Все целы. Груз… в норме. Кости целы.
Семён Ильич расстегнул ворот термокомбинезона.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (сипло, но с самой широкой, победной ухмылкой)
Ну, доктор… — он кивнул на пластины, — как пациент? Жив? Здоров?
Платон взял одну из пластин. Он аккуратно сжал её в своём манипуляторе. Раздался не скрип, а тихий, чистый, высокий звук — словно звенела тончайшая хрустальная нить. Платон поднёс пластину к оптическому сенсору.
[ПЛАТОН]
Предварительный анализ структуры. Упорядоченная гексагональная решётка карбида кремния. Дефекты кристаллической решётки… минимальны, в пределах статистической погрешности. Прочность на сжатие предварительно оценивается как минимум в 4.5 ГПа.
Он повернул «взгляд» к Игорю и учёным.
[ПЛАТОН]
Это… превосходно. Задача выполнена.
В грузовом отсеке воцарилась тишина, но теперь это была не тишина ужаса, а тишина глубочайшего, выстраданного, профессионального удовлетворения. Они это сделали. Они прошли через ледяной ад и вырвали у него самое ценное — твёрдое обещание безопасности.
Дорога заняла несколько часов. После выхода на крейсерский курс и стабилизации ВЕГА дала отбой тревоге. Магнитные защёлки щёлкнули, освобождая людей. Тишину нарушил лишь ровный гул двигателей и редкие, усталые вздохи.
Игорь поднялся, подошёл к поддону. Он не проверял груз. Он просто положил на него руку, как на плечо старого друга, и закрыл глаза. Под ним корабль вёз их домой. Под ним в трёх тёмных плитах спала их победа. Этого было достаточно.
Когда «Возрожденец» наконец притянулся к своему причалу на «Сфере-2» знакомым, глухим стуком магнитных захватов, они были уже на ногах — усталые, грязные, но собранные. Шлюз открылся. Их встретил привычный, тёплый воздух домашнего ангара и огни обслуживающих дронов, уже снующих вокруг корабля.
[ВЕГА] (по общему каналу)
Стыковка завершена. Станционные службы уведомлены. Ожидается обязательная дезактивация и медосмотр в течение следующего часа. Груз будет перемещён в карантинную зону для проверки.
Игорь кивнул. Протокол есть протокол. Он обернулся к команде, стоящей в шлюзе — к Семёну Ильичу, к Марии, к Платону и Сычу.
[ИГОРЬ]
Всё. Вернулись. Сначала санобработка, потом сон.
Он посмотрел на поддон, который уже окружали служебные дроны.
[ИГОРЬ]
А завтра… завтра начнём делать из этого кости.
Они сошли на твёрдый пол ангара. Под ногами был не лёд, а знакомый, протёртый до блеска металл «Сферы-2». Это и был финиш.
Тёплый, знакомый воздух «Сферы-2» казался после ледяного ада «Ледяного Шипа» самым драгоценным даром. Обязательные, но быстрые процедуры дезактивации и медосмотра были позади. Пластины-заготовки, помещённые в карантинный бокс, тихо мерцали под лампами сканеров, ожидая своего часа.
Первым делом Света, сбросив лётную куртку на спинку стула, взяла коммуникатор.
[СВЕТА]
Ольга, привет. Мы вернулись. Всё в порядке. Сейчас за Лёшей заеду? Отлично… Спасибо вам огромное, вы нас очень выручили. Знаете что… Не хотите завтра к нам на ужин? Очень хочется вас отблагодарить по-человечески. Да, и Андрея, конечно. Отлично! До завтра.
Она положила трубку и встретилась взглядом с Игорем, который стоял у иллюминатора, глядя на огни станции. Его лицо было усталым, но спокойным. Не было той лихорадочной энергии, что гнала его на «Ледяной Шип». Было глубокое, почти физическое удовлетворение.
[ИГОРЬ]
Всё устроилось?
[СВЕТА]
Всё. Забираю нашего исследователя через полчаса. А завтра у нас гости.
Игорь кивнул. Через полчаса шлюз жилого модуля открылся, и в него ворвался вихрь из девятилетней энергии. Лёша был немного больше обычного, его глаза горели.
[ЛЁША]
Вы вернулись! А у Алисы в лаборатории… там сине-зелёные водоросли, которые светятся, если pH меняется! И они сами регулируют подачу азота! И мы с ней собрали модель системы на планшете!
[СВЕТА] (улыбаясь, снимая с него куртку)
Не торопись, всё расскажешь по порядку. Иди, мой руки. Папа тебя ждёт.
Лёша посмотрел на Игоря, и его восторг немного сменился внимательной серьёзностью. Он подошёл ближе.
[ЛЁША]
Вы… вы сделали? Кости?
[ИГОРЬ] (присев на корточки, чтобы быть с сыном на одном уровне)
Материал сделали. Самое сложное и опасное. Привезли его домой. Теперь, как хороший плотник с отборной доской, будем выпиливать и собирать. Но это уже работа здесь, в тепле и безопасности.
Он положил руку на плечо сына.
[ИГОРЬ]
Спасибо, что ждал. И что помогал Софии. Я слышал, вы вместе график дежурств по кухне вели. Молодец.
Лёша выпрямился под похвалой, потом неожиданно обнял Игоря за шею, крепко и быстро, и отскочил, слегка смущённый. Игорь, застигнутый врасплох, лишь хмыкнул и потрепал его по голове.
[ИГОРЬ]
Ладно, иди, помогай маме накрывать. А мне завтра рано вставать. Надо эти кости вырезать, пока они не передумали быть прочными.
Сон, если он и был, оказался коротким и тревожным, полным отголосков воя ледяного ветра. Едва первые искусственные утренние огни зажглись в коридорах сектора, Игорь уже стоял в дверях лаборатории Семёна Ильича. Под мышкой — планшет с итоговыми сканами пластин, за спиной — безмолвные тени Платона и Сыча.
Семён Ильич, несмотря на вчерашнее истощение, уже копался у спектрометра, попивая кофе из вечной потрёпанной кружки. Мария, свежая и собранная, изучала на голопанели трёхмерную модель скелета, которую Платон подготовил за ночь.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (не оборачиваясь)
А, инженер-непоседа. Кофе на столе, сам наливай. Думал, ты до обеда отсыпаться будешь.
[ИГОРЬ]
Спать буду, когда кости будут в контейнерах. Не терпится.
Он положил планшет на стол рядом с Марией. На экране светилась идеальная, ажурная структура, напоминающая скелет фантастической птицы или глубоководного существа — сложная решётка из соединённых под оптимальными углами полых трубок.
[ИГОРЬ] (Платону)
Модель утверждена? Никаких изменений после вчерашних тестов?
[ПЛАТОН]
Модель оптимизирована. Учтены данные о реальной плотности и прочности полученного материала. Конструкция обеспечивает максимальное распределение нагрузки при минимальной массе. Это финальный чертёж.
Сыч, подключившись к лабораторному оборудованию, вывел на большой монитор схемы промышленного лазерного резака с алмазным напылением.
[СЫЧ]
Подготовил программу для пятикоординатного фрезерно-лазерного комплекса в цеху точной обработки, сектор G-12. Он способен работать с материалами подобной твёрдости. Время обработки одной заготовки: 4 часа 17 минут. Точность: +/- 5 микрон.
Игорь вздохнул с облегчением. Самое страшное — импровизация в поле — было позади. Теперь вступала в дело точная, пусть и скучная, станковая работа.
[ИГОРЬ]
Значит, так. Весь день режем. Платон, ты контролируешь процесс, сверяешь с моделью. Сыч, управляешь станцией, следи за температурой и охлаждением. Мы с Семёном Ильичом и Марией будем страховать, менять заготовки. Работаем посменно, но без остановки.
День превратился в монотонный, гипнотизирующий ритуал. Гул станка, шипение охлаждающей эмульсии, резкий запах озона от лазера, режущего невероятно твёрдый материал. Синий луч, точный и неумолимый, скользил по матовой поверхности пластин, оставляя за собой тончайшие, идеально ровные линии. Постепенно из грубых прямоугольников стали проступать изящные, сложные формы: тазовые кольца, изогнутые рёбра, длинные кости «конечностей», черепные коробки с креплениями для сенсорных блоков.
Игорь, стоя у пульта, не сводил глаз с процесса. Его усталость куда-то испарилась. В его глазах горел тот же огонь, что и при пайке в ледяном цехе, но теперь это был огонь созидания, а не отчаянного ремонта. Каждая вырезанная деталь была шагом от абстрактной идеи к физическому воплощению.
К вечеру работа была закончена. На столе перед ними лежали три комплекта. Три скелета. По одному для каждого из них: для Сыча, для Софии и для Платона. Они казались хрупкими, почти невесомыми, но при лёгком постукивании издавали тот же чистый, высокий звон, что и исходные пластины.
Семён Ильич принёс прочные полимерные контейнеры, обитые изнутри мягким амортизирующим материалом. Молча, с почти ритуальной бережностью, они стали укладывать кости в индивидуальные ящики. Каждый комплект занял своё место. Крышки закрылись с тихим щелчком магнитных замков.
[МАРИЯ] (вытирая руки салфеткой)
Вот и всё. Фаза «Скелет» завершена. Адаптивная архитектура. Биомиметический принцип. Из говна, палок и льда.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (ухмыляясь)
И из голов, полных безумия и упрямства. Не забывай главный ингредиент.
Игорь положил ладонь на крышку одного из контейнеров. Он был тёплым от его прикосновения.
[ИГОРЬ]
Первая победа. Самая важная. Без этого — не было бы ничего дальше. Спасибо. Всем.
В лаборатории повисла усталая, но светлая пауза.
[ПЛАТОН]
Предлагаю отложить обсуждение следующего этапа — интеграции сенсорных, двигательных и нейроинтерфейсных систем — до завтра. Статистика показывает, что эффективность принятия решений после 18 часов непрерывной работы падает на 60%.
[СЫЧ]
Согласен. Также отмечаю дефицит кофеина и питательных веществ в организмах биологических членов команды.
[ИГОРЬ] (с лёгкой улыбкой)
Верно. Пойдёмте ко мне. Света ждёт, сказала, чайник уже ставит. Обсудим всё за столом, как и договаривались.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ] (потирая руки)
Вот это я понимаю! От лабораторной пыли хоть отдохнём. Только смотри, Игорь, без чертежей на салфетке — Света не одобрит.
[МАРИЯ] (улыбаясь)
Пойдёмте. Я как раз хотела свежим взглядом посмотреть на схемы нейроинтерфейсов. За чашкой чая — самое то.
Они потушили основное освещение, оставив лишь дежурный свет. Платон и Сыч аккуратно подняли три тяжёлых контейнера, чтобы отнести их в ангар. Дверь закрылась, и их шаги затихли в коридоре, унося усталость и напряжение долгого дня к дому, где уже пахло чаем и ждала команда, готовая вместе отметить первую победу и заглянуть в лицо следующему этапу.
Воздух в модуле был густым от аромата свежезаваренного чая, домашней выпечки и тёплого человеческого общения. На большом столе, среди чашек и тарелок, стоял планшет с чертежами будущих интерфейсов, но пока его экран был погашен. В углу, рядом с Софией, стояли три прочных контейнера — молчаливое напоминание о завершённом этапе и обещание работы будущей.
Лёша помогал Свете накрывать на стол, когда в дверь позвонили. На пороге стояли Ольга и Андрей с Алисой. В руках у них была домашняя шарлотка.
[ОЛЬГА]
Простите, что без предупреждения немного раньше. Алиса загорелась идеей показать Лёше свою новую модель гидропонной установки на планшете.
[АНДРЕЙ] (кивая, здороваясь)
И мы не смогли удержаться, чтобы не поздравить с возвращением. Весь сектор только и говорит о вашем вылете на «Ледяной Шип». Легенды ходят.
[АЛИСА] (смущённо улыбаясь)
Привет, Лёш. Я тут схему улучшила…
Лёша, забыв про стеснение, тут же увлёк Алису в сторону, где они, уткнувшись в один планшет, начали что-то живо обсуждать. Взрослые разместились за столом, который стал казаться удивительно уютным и живым. Семён Ильич, Мария, Платон и Сыч образовали свою привычную рабочую часть круга, но теперь в него вошли и новые лица.
Разговор сначала был общим, полным шуток и расспросов о «Ледяном Шипе» (в максимально общих чертах, разумеется). Но постепенно, после второй чашки чая, обсуждение неизбежно вернулось к проекту.
[СВЕТА] (отвечая на вопрос Ольги о планах)
Теперь самая тонкая работа. Нужно создать для этих скелетов, — она кивнула на контейнеры, — систему искусственных мышц и сухожилий. И интегрировать всё со старыми «мозгами».
[ИГОРЬ]
Да. Алхимия кончилась, началось тонкое ткачество.
[АНДРЕЙ] (задумчиво)
Системы охлаждения… Для таких высокоэффективных приводов, о которых вы говорите, понадобится очень компактный и отказоустойчивый теплоотвод. Это как в моих реакторах, только в миниатюре. Могу посоветовать пару решений.
[ОЛЬГА]
А с биологической точки зрения… В нашей лаборатории есть наработки по эластичным, биосовместимым полимерам. Они, конечно, для растений, но принципы, возможно, пригодятся. Базы данных можем согласовать.
[ПЛАТОН]
Это ценное предложение. Междисциплинарный подход может дать неожиданный синергетический эффект. Я запрошу соответствующие каталоги.
[СЫЧ]
Вероятность успеха этапа «Биомиметический привод» повышается на 8.5% при учёте данных из смежных областей.
Взрослые погрузились в обсуждение технических деталей, обмениваясь идеями, которые одна сфера знаний могла позаимствовать у другой. Лёша и Алиса, улучив момент, тихо спросили у Софии, можно ли взглянуть на «новые кости». София, после одобряющего кивка Светы, плавно подкатила один из контейнеров и приоткрыла крышку. Дети, затаив дыхание, смотрели на ажурную, сияющую холодным матовым блеском структуру внутри.
Так и сидели они все вместе за одним большим столом: инженеры и учёные, пилоты и биологи, люди и роботы, взрослые и дети. Границы между «командой» и «друзьями», между «работой» и «домом» в этот вечер растворились. Общее дело сплавило их в одно целое.
Когда гости стали собираться, Ольга положила руку на плечо Светы.
[ОЛЬГА]
Если что — мы рядом. И с Лёшей в любой момент. Не стесняйтесь.
[АНДРЕЙ] (Игорю, на прощанье)
По поводу систем охлаждения — завтра скину схемы.
Дверь закрылась. В модуле снова осталась только их ядровая команда, но пространство казалось теплее и больше от прошедшего вечера. Контейнеры стояли на месте. План на завтра был ясен. Первый, самый отчаянный бой был выигран. Теперь начиналась долгая, умная, кропотливая работа, и у них за спиной было уже не просто несколько человек, а целое сообщество, готовое помочь.
Света долила в кружки остатки чая.
[СВЕТА]
Ну что ж… За первую фазу. За возвращение. И за то, что мы не одни.
Они молча подняли чашки — люди — и слегка склонили головы — машины. За иллюминатором вечно плыли огни «Сферы-2». А в углу комнаты, в трёх прочных контейнерах, спали кости будущего. Кости, вокруг которых уже начинала сгущаться плоть из идей, дружбы и общей решимости.
🎄 Дорогие читатели!🎄
Пусть этот Новый год принесёт в вашу жизнь то, что делает её по‑настоящему ценной: моменты радости, тёплые встречи и ощущение, что всё складывается именно так, как нужно. Желаю, чтобы каждый день дарил вам поводы для улыбки, а в сердце жило чувство, что впереди — только лучшее. С праздником, пусть он останется с вами надолго!
🔥 Дорогие читатели! 🔥
Ваше внимание — это топливо для творчества, а каждая прочитанная история — шаг в мир новых приключений. Но, к сожалению, системы не видят вашей поддержки, если вы читаете без подписки.
📌 Пожалуйста, подпишитесь — это бесплатно, займёт секунду, но для автора значит очень много:
✅ Дзен поймёт, что рассказ вам понравился
✅ У меня появится мотивация писать ещё больше крутых историй
✅ Вы не пропустите новые главы и эксклюзивы
💬 Ваша подписка — как аплодисменты после спектакля. Даже если не оставите комментарий, алгоритмы скажут: «Эту историю стоит показывать другим!»
Хочу от всей души обнять тех, кто сопровождает своё "спасибо" маленьким сердечным сюрпризом. Знайте: это не просто перевод. Это как чашка горячего чая, переданная в холодный день. Она греет, наполняет силами творить дальше и дарит настоящее душевное тепло.
Спасибо, что вы здесь! Пусть наши приключения продолжаются. 🚀
✍️ Ваш автор Александр Ильин.