«Семейный повод». Роман. Автор Дарья Десса
Глава 4
Володя приезжает ближе к обеду, и я уже заждалась. Суббота, торопиться некуда, Москва за окнами лениво потягивается в ярком полуденном свете. Всё, как в сказке: мороз и солнце, день чудесный. Но у меня внутри – тревожное, сладкое нетерпение. Кроме того, вчера был его корпоратив, и мне самой не терпится узнать, как там всё прошло, какие были речи, кто с кем целовался по пьяной лавочке, наконец, и не учудил ли кто-нибудь нечто эдакое, что потом несколько лет вспоминать станут.
Еще мне очень важно знать, какие перспективы намечены для моего молодого человека. Он же так готовился, стремился произвести на руководство компании благоприятное впечатление, чтобы наконец-то продвинуться по карьерной лестнице, вырваться из отдела и заняться чем-то большим, масштабным. Мне отчаянно хочется верить, что сумел, что его заметили.
Когда открываю дверь, первым делом бросаюсь Володе в объятия, вдыхая знакомый запах его парфюма, смешанный с морозной свежестью. Целую его горячо и долго, так, чтобы с первых секунд стереть вчерашнюю разлуку и сразу настроить на романтический, домашний лад. Он, как и ожидалось, сразу заводится, его руки крепко обнимают мою талию, пытается меня подхватить и отнести в спальню, по привычке. Думает, что я затеяла все эти ласки с единственной целью – оказаться в его объятиях под теплым одеялом.
Но у меня-то цель сейчас другая, куда более сложная и тревожная. Потому мягко, но настойчиво останавливаю его, упираясь ладонями в его грудь. Прижимаю палец к губам и шепчу, что нужно немного подождать, ведь у меня для него есть сюрприз.
– Да? Какой? – игриво, с легкой хрипотцой интересуется Володя, его глаза блестят. Он уверен, что я просто заигрываю, представляюсь недотрогой, чтобы после вознаградить за терпение чем-то по-особенному пикантным. А я-то лишь хочу, пока он снимает куртку и расшнуровывает ботинки в тесной прихожей, подготовить его, предупредить о маленькой гостье. Но времени не оказывается. Слышатся легкие, топочущие шажки, и прежде, чем успеваю обернуться или что-то сказать, из-за дверного проёма, что соединяет узкий коридор с жилой комнатой, осторожно высовывается светло-русая голова с двумя аккуратными хвостиками.
– Доброе утро, – звучит тоненький, но четкий голосок. – Вы мой папа?
Я замираю и вижу, как глаза у Володи, только что теплые и влюбленные, расширяются до предела. Он застывает с одним ботинком в руке, смотрит на девочку, не моргая, будто увидел призрак. Потом медленно, с трудом переводит изумленный, почти испуганный взгляд на меня. В его молчании – целая буря немых вопросов.
– Это… кто? – наконец выдыхает он, и в его голосе – не ожидание чуда, а скорее леденящая догадка о какой-то невероятной проблеме.
– Я тебе сейчас всё объясню, ты только не волнуйся, не кипятись сразу, ладно? – торопливо говорю, беря любимого за руку. Его пальцы холодные. Веду его на кухню, в нашу крепость, где пахнет кофе и безопасностью. Попутно оборачиваюсь к Даше:
– Солнышко, прости, но это не твой папа. Иди, пожалуйста, посмотри пока мультики, мы с дядей Володей сейчас придём, нам нужно поговорить наедине.
Девочка кивает, но в ее больших глазах мелькает испуг: странный дядя мало того, что уставился на неё страшными, незнакомыми глазами, так ещё и на самый важный вопрос не ответил. Она нехотя отступает в гостиную.
Мы с Володей садимся за кухонный стол, за которым обычно завтракаем по выходным, строя планы на день. Я наливаю ему чай с молоком, как он любит, в его особенную кружку. Она стоит у меня на полке как реликвия. На ней крупными буквами детским почерком написано «Моя любимая кружка». Из нее пьет только он, это наш маленький ритуал, знак его присутствия в моей жизни даже в его отсутствие.
Пока Володя отпивает первый, обжигающий глоток, я начинаю рассказывать. Торопливо, сбивчиво, пытаясь уложить в логичную цепь невероятные события вчерашнего вечера. Про таксиста, который, чтобы срезать путь, решил проехать глухими дворами, где сугробы по пояс и фонари горят через один. Про внезапный силуэт, выскочивший из-за мусорного контейнера. Про глухой, ужасающий стук, от которого у меня до сих пор стынет кровь. Про то, как я выскочила из машины и увидела на снегу маленькую фигурку в показавшейся мне чёрной куртке.
Рассказываю про всё, что последовало за этим: про пустые карманы ребёнка, про отсутствие каких-либо документов, про ее чистый, но абсолютно пустой взгляд. В конце, уже почти шепотом, сообщаю главное:
– Её зовут Даша. Она… она очаровательное, абсолютно светлое создание, очень умная и добрая, но беда в том, что девочка совершенно не помнит ничего о своей прошлой жизни. Ни кто её родители, ни где она живет, ни даже как оказалась в том дворе.
Володя, пока я говорила, пил чай. Причем делал это жадно, большими глотками, обжигаясь, как путник, добравшийся до источника. Я поняла: вчерашний корпоратив дался ему нелегко, пришлось, наверное, немало алкоголя принять, чтобы поддерживать разговор и в глазах большого начальства, умеющего заливать глаза по самое некуда, выглядеть своим в доску. «Наверное, пытался общаться с топ-менеджерами на их языке», – с грустью подумала я.
Но сейчас разговор упрямо всё никак не переходит на тему вчерашнего вечера, хотя мне ужасно, до физического зуда хочется расспросить его, как всё прошло, кому он понравился, что сказал генеральный директор или кто-то из его заместителей.
– Ты должна понять простую вещь, – говорит Володя, ставя кружку со стуком. Голос у него твердый, без эмоций. – Тебе нужно прямо сейчас, не откладывая, поехать в ближайшее отделение полиции и отдать ребёнка. Объяснить ситуацию. Всё.
– Я не могу, – вырывается у меня, и слышу, как в голосе звучит непоколебимое, иррациональное упрямство. – Они её оформят, отвезут в какой-нибудь детский приёмник, а потом – в приют, а там ей совершенно, абсолютно не место! Ты же не видел, какая она… Она как хрустальный ангелочек, понимаешь? Нежная, ранимая, тихая. И если она окажется среди озлобленных, обиженных жизнью детей… Это же ужас! Да её там в первый же день затопчут, обидят, сломают!
– С чего ты это взяла? – холодно перебивает он. – Ты когда-нибудь была в приюте? Видела этих детей? Скажи лучше прямо: ты ищешь любые поводы, чтобы с ней не расставаться. Тебе это нравится. Игра в живую куклу. Но ты не наследник Тутти, а она – не Суок из старой сказки!
Его слова больно ранят, потому что в них есть большая доля истины.
– Ты прав, – тихо соглашаюсь, сжимая руки на коленях. – Я не хочу её отпускать. Не сейчас. Отвезу её родителям сама, лично, в руки, когда они найдутся. Но не отдам в систему, которая чаще уродует, а не помогает.
– Хорошо, прекрасно, – Володя проводит рукой по лицу, и я вижу, как он устал. – Но ты хотя бы понимаешь, что в полицию сообщить обязана? Хотя бы как о найденном ребёнке. Чтобы они начали поиски её родителей.
– Нет! – слово вылетает резко. – Они тогда по протоколу позвонят в органы опеки, Дашу до оформления документов заберут в ту самую казённую палату. И всё. Дальше – приют. Я не могу так рисковать ее здоровьем.
– Вот же упрямая, – возмущается Володя, и в его голосе впервые прорывается раздражение. – Пойми ты наконец: это чужой ребенок! Его наверняка родители уже с ума сходят, все морги и больницы обзванивают в ужасе, в полицию заявление написали! Если ты станешь скрывать её у себя, ты запросто под уголовную статью угодишь. Тебя могут обвинить в похищении человека, в удержании! Это не шутки! А если с ней что-то случится? Проявится какая-нибудь хроническая болезнь?
– Да брось ты! – пытаюсь я рассмеяться, но смех получается нервным, фальшивым. – Кто меня будет в таком обвинять? Даша им сама всё расскажет. Что тётя Катя её отмыла, переодела в чистую пижамку, сказку на ночь читала, завтраком накормила. Где ты видел таких похитителей? Это же абсурд!
– Ну да, – говорит Володя хмуро, и его взгляд становится тяжелым, проницательным. – Это в том случае, если её настоящая мама сильно не попросит. Или не прикажет. Ты ведь не знаешь, какие у них в семье отношения были. Не знаешь, что творилось у неё в голове до амнезии. Может, слово мамы или папы для неё – закон? Или страх. И тогда она на вопрос следователя сделает большие глаза и скажет именно то, что ей велено будет сказать. А у нас, – он жестко ткнул пальцем в стол, – останется только твой голословный рассказ про таксиста, номер машины которого ты даже не запомнила, и про амнезию, которую ещё нужно доказать. Поверь мне, всё может стать очень, очень серьёзно.
– Номер таксиста остался в приложении.
– Ну да, только ты же сама сказала: он удрал с места происшествия, верно? Значит, будет всё отрицать. Скажет, мол, просто в сугроб ударился, а потом уехал. И ты ничего не докажешь.
Я тяжело вздыхаю. Есть железная, неоспоримая логика в его словах, против которой мое чувство бунтует, но не может найти достойных контраргументов. Но в полицию, в это казенное, бездушное учреждение, отдавать этого маленького, беззащитного ангела категорически, всеми фибрами души не желаю.
– Хорошо, – говорю после паузы, находя компромисс в голове. – Сделаю иначе. Это же логично. Расклею объявления в том самом дворе и вокруг. Мол, найдена девочка. Распечатаю её фото и оставлю свой телефон. Кто-нибудь из соседей, родственников обязательно откликнется, узнает. Ещё буду мониторить все городские новостные сайты и группы – вдруг уже пишут о пропаже.
– Ладно, – Володя потирает переносицу, уступая. – Попробуй. Но давай договоримся, как взрослые люди. Если в течение трёх дней, максимум – выходных, никто на связь не выйдет, ты без лишних эмоций отвезешь Дашу в полицию. Четко, по закону. Хорошо? – спрашивает он, глядя на меня пристально, добиваясь взглядом моего четкого согласия.
– Хорошо, договорились! Спасибо, спасибо тебе большое! – облегченно восклицаю я и бросаюсь к нему, чмокая в упрямый подбородок, в щеки и кончик носа. Любимый наконец-то смеется, и напряжение в кухне немного рассеивается. – Ну, а теперь расскажи, как там вчера прошло? Твой корпоратив? – сворачиваю наконец на другую, столь волнующую меня тему.
И Володя, откинувшись на спинку стула, начинает рассказывать. В целом, как он говорит, всё было вполне благопристойно и скучно, как обычно. По крайней мере, до определенного, критического момента. Когда народ в массе своей выпил больше условно положенного, все рамки приличий и субординации начали стремительно сыпаться. Например, выяснилось, что две дамы из разных отделов устроили драку. Причем в мужском туалете. Как они там оказались и зачем – покрыто мраком тайны. Володя как раз пытался выйти из кабинки, услышал за дверью сначала приглушенные, а потом все более громкие голоса на повышенных тонах, а потом – возню, шлепки и вовсе не дамские вопли. Под шум этой нелепой схватки ему и удалось благополучно выскочить.
Дамы, судя по обрывкам диалога, которые успел уловить любимый, не поделили одного мужчину. Одного из топ-менеджеров причём. Что самое забавное и постыдное одновременно – он официально женат, у него даже четверо детей. Но в офисе давно известно: этот человек – большой любитель прогуляться налево. И эти две дамы, как выяснилось, были очередными жертвами его обаяния. Случайно узнали о существовании друг друга в самый неподходящий момент, вот и схлестнулись с прискорбным результатом.
Я весело, почти истерично смеюсь, когда Володя, оживляясь, рассказывает в красках и с комичными лицами, как всё происходило. Желая убедиться, что дамы не покалечат друг друга насмерть, он за ними некоторое время…