«Семейный повод». Роман. Автор Дарья Десса
Глава 3
Я медленно подхожу к краю кровати, стараясь не нарушить царящую в комнате тишину. Аккуратно опускаюсь на пуф рядышком, так, чтобы оказаться с девочкой на одном уровне. Свет ночника отбрасывает мягкие тени на её личико.
– Что такое, Дашенька? Где-то болит? – спрашиваю, понизив голос до почти шёпота.
– Нет, всё хорошо, – тихо отвечает она, и на её губах расцветает та самая улыбка. Она когда так делает, становится похожа на маленького ангела с потускневшей фрески – такое чистое, невинное и доброе создание, что сердце невольно сжимается. Мои собственные губы сами собой растягиваются в ответной тёплой и непроизвольной улыбке.
– А что же ты хочешь? Воды принести? Может, молока тёплого? – приглаживаю её разметавшиеся по подушке шелковистые волосы.
– Нет, спасибо. Можно вас... можно тебя попросить? – поправляется она, застенчиво опуская глаза.
– Да, конечно, что угодно.
– Почитай мне сказку. Пожалуйста. Тихонечко.
– Тебе мама читала их перед сном? – осторожно спрашиваю я, зная, как сложна её история.
Девочка замирает на секунду. Её взгляд теряется где-то в узорах на одеяле.
– Я… не помню, – наконец выдыхает она, и улыбка, словно последний лучик закатного солнца, растворяется на личике. Глазки становятся большими, грустными, в них отражается свет ночника, как две одинокие звёздочки.
– Прости, маленькая. Не надо вспоминать. Я сейчас, – быстро говорю, чувствуя укол вины за свой неосторожный вопрос.
Поднимаюсь и иду в гостиную за электронной читалкой. Пластиковый корпус прохладен в ладонях. Возвращаюсь, усаживаюсь поудобнее и начинаю листать библиотеку в поисках чего-нибудь, что может увлечь шестилетнюю девочку, отогнать тени прошлого. Взгляд скользит по рядам обложек, пока не попадается на глаза одна, нарочито нарисованная, словно акварелью. На ней – зайчишка в клетчатой кепчонке, с хитрой искоркой в глазу, в одной лапке он держит лупу, а в другой – одуванчик, чьи парашютики вот-вот разлетятся. Кажется, он некто вроде лесного Шерлока Холмса, только уютного и безопасного. Называется сказка «Кто съел волшебника?» Показываю картинку Даше. Она бережно берет читалку в свои маленькие руки, внимательно рассматривает, и снова, медленно, как первый весенний цветок, на её лице распускается улыбка. Зайчишка явно пришёлся по душе.
– Не страшно тебе? – проверяю я. – Название-то... мрачноватое.
– Зайчик очень милый, – твёрдо заявляет она, тыча пальчиком в экран.
– А само название? «Кто съел...»?
– Не-а, – задорно и бесстрашно отвечает Даша, качая головой.
Ну да, конечно. Это я в её шесть лет Бабайку боялась, который под кроватью живёт, и скрип половиц отдавался в детском сердце леденящим ужасом. Современные малыши, кажется, даже клоуна Пеннивайза не особо страшатся, воспринимая его как очередного цифрового монстра из вселенной бесконечного контента. Хотя тот, как известно, питался детскими страхами в самом прямом смысле. Бр-р-р! Как вспомню ту книжку Стивена Кинга, которую в своё время прочла за одну бессонную ночь, до сих пор мурашки по коже пробегают. Слишком уж я впечатлительная, и детские кошмары оказались живучими. Делаю поглубже вдох, настраиваю голос на спокойный, повествовательный лад и начинаю читать:
«Однажды в Сказочном лесу, где воздух пах хвоей и мёдом, а тропинки знали больше секретов, чем старый дуб, пустивший ростки на этом месте много веков назад, свершилось невероятное событие. Кто-то украл единственного на всю округу Волшебника. Причём довольно оригинально и даже с намёком на изысканность.
Из его избушки пропали только шапка-треух, отороченная лисьим хвостом, поношенная, но тёплая шуба, валенки и, конечно, волшебная палочка из вишнёвой веточки. Остальные вещи – горшок с вечно кипящим зельем, книга заклинаний в потрёпанном переплёте и даже магические пылинки, сверкавшие на солнце, – остались нетронутыми. Как будто от Волшебника потребовались лишь самые необходимые, «рабочие» части его магического облачения».
Пока читаю, украдкой посматриваю на Дашу. Она устроилась поудобнее, подложив кулачок под щёку. В полусумраке комнаты с интересом поблёскивают её глазки, следя за строчками на экране. Значит, не скучно, зацепило. Уже хорошо. В груди теплеет.
«Первой узнала об исчезновении Волшебника Ворона по имени Карлуша. Она случайно, гоняясь за чем-то блестящим, чему названия и сама не знала, пролетала мимо маленького домика Волшебника, вросшего в холм, как старый гриб. Заглянула из любопытства в окошко. Увидев, что вещи чародея бесхозно валяются на полу, а самого хозяина и след простыл, птица понеслась по всему лесу, распространяя самые страшные и невероятные слухи. Она каркала так громко и истерично, перевирая детали на лету, что о загадочном происшествии за час узнали все обитатели Сказочного леса – от трудолюбивых муравьёв до сонных барсуков».
Снова бросаю взгляд на девочку. Она не шелохнулась, лишь ресницы её вздрагивали в такт моему чтению. Полная тишина, нарушаемая только моим голосом и ровным дыханием.
«Последним, как водится, слух донесся до Тигра – местного Владыки и грозы окрестных чащ. Он, правда, слыхал байку о том, что якобы люди в далёких странах считают Царём зверей не его, полосатого и могучего, а какого-то Льва с лохматой гривой. Однако здесь, в его владениях, таковых животных отродясь не водилось, никто не смел оспаривать его власть. Потому и конкурентов у Тигра не было. Все, буквально все – даже бурые медведи, уж на что громадины и сами себе на уме, – его боялись и уважали. Потому как был Тигр хоть и в почтенном возрасте, когда полосы будто чуть выцвели, но ещё не слишком стар, чтобы уступить трон первому наглецу. А также умен и хитёр. Стратегию «разделяй и властвуй» он знал, как свои четыре лапы, и применял её с изяществом истинного правителя».
– Тётя Маша, – тихо, но чётко прерывает меня Даша, поднимая на меня вопросительный взгляд. – Что такое конкурент?
Откладываю читалку.
– Как бы тебе объяснить попроще… – задумываюсь на секунду. – Представь, что ты пришла в магазин игрушек. Видишь там самую красивую, самую желанную куклу – такую, о которой давно мечтала. Просишь маму её купить. А рядом стоит другая девочка, и она тоже, прямо смотря на вещь, хочет ту же самую, последнюю куклу. Поскольку игрушка одна, а вас две, и вы обе её очень хотите, то вы – конкуренты. Каждая хочет получить то, что есть только в одном экземпляре.
– Ага, – тянет она, обдумывая. – Поняла. Значит, они враги?
– Не обязательно враги, – улыбаюсь я. – Но каждая будет стараться получить куклу. Это и есть конкуренция.
– Поняла, – кивает она, удовлетворённо устраиваясь обратно. – А что такое байка? Это как былина?
– Это… ну, такой рассказ, история, которому никто особенно не верит. Часто выдумка, преувеличение. В общем… да, нечто вроде былины, только намного короче.
– Поняла, – повторяет Даша, и в её глазах читается удовлетворение от полученных знаний. – А стратегия? – не унимается её пытливый ум, уже уловивший новое, незнакомое слово.
– Ох, – мягко смеюсь я. – Стратегия… это умный, хорошо продуманный план, как чего-то добиться. Как если бы ты очень хотела не просто куклу, а целый кукольный дом, и придумала, как уговорить родителей, например, помочь по дому, чтобы они увидели, какая ты ответственная, и собрать на него денег. Вот этот твой план действий и был бы стратегией. А Тигр в сказке придумал, как мудро править лесом, чтобы все его слушались.
Даша молча кивает, и я вижу, как в её голове эти новые понятия находят свои полочки, складываясь в картину мира. Она готова слушать дальше, и я снова возвращаюсь к тексту, к зайчику-детективу и тайне исчезнувшего волшебника, чувствуя, как между нами в тишине комнаты растёт незримая, тёплая нить понимания и доверия.
Понимаю, что книжка явно не для шестилетней девочки – слишком много умных слов, да и сюжет мудрёный. «Стратегия», «конкуренты». С другой стороны, правильно. По себе знаю: когда пишут, словно для совсем глупых, сюсюкают и упрощают до примитива, читать становится неприятно, даже обидно. Пусть лучше тянется, спрашивает. Так и ум растёт.
«Когда новость о пропаже Волшебника, наконец, доползла до ушей самого Тигра (а доползла она последней, ибо никто не решался побеспокоить Владыку по пустякам), тот, не мешкая, созвал всех обитателей Сказочного леса, кто не был слишком занят выживанием или прикован к норке болезнью, на главную лесную поляну – ту самую, что поросла мягким изумрудным мхом и служила одновременно и форумом, и театром, и местом для общих праздников. Здесь всегда обсуждались самые важные, судьбоносные новости. Собравшись в тесный, тревожный круг, звери и птицы принялись думать и гадать, куда же мог пропасть Волшебник. Такое здесь случилось впервые за всю долгую память могучего дуба, и грозило большими, немыслимыми неприятностями.
Поскольку лес был Сказочный, то обходиться без чародея в нём было никак невозможно. Всё потому, что без его магических особенностей, без той невидимой пелены, что он поддерживал вокруг чащи, довольно скоро – может, всего через год – лес превратится в самый обыкновенный, то есть доступный любому случайно забредшему человеку. Звери, которые сюда прибыли когда-то с той стороны, из мира людей, знали, каково это. Они придут, станут рубить деревья, прокладывать дороги, стрелять, пугать, а потом могут устроить даже большую, вонючую свалку прямо на месте волшебного родника. Этот же лес потому и был Сказочным, что благодаря единственному, вечно ворчащему, но доброму Волшебнику оставался последним островком безопасности и тишины для многих животных, потерявших свой дом...»
Я так увлекаюсь чтением, вживаюсь в ритм предложений, что не замечаю, как дыхание Даши становится ровным и глубоким, а ресницы, долго трепетавшие, наконец, смыкаются, отбрасывая тени на щёки. Её кулачок разжался, ручка безвольно лежит на одеяле. Она уснула.
Тихо, чтобы не скрипнула пружина, убираю читалку на тумбочку. Замираю на несколько секунд, просто глядя на девочку. Затем осторожно, почти с благоговением, провожу ладонью по её голове, поправляя непослушную прядь. Так непривычно и бесконечно приятно ощущать пальцами шелковистость детских волос, тонкую, горячую кожу под ними. Она такая хрупкая и милая в своём сне, что невольно рождается в голове странная, нахальная мысль, от которой сразу становится и тепло, и щемяще-больно: «Мне бы такую дочку». Гоню прочь, но она возвращается, настойчивая, как эхо.
Выключаю ночник, крадусь на цыпочках из комнаты, прикрыв дверь до щели. Возвращаюсь на кухню, в холодноватый свет LED-лампы. Беру телефон, который в суматохе поставила на беззвучный режим. Он теперь горит снотворным синим – пропущенных вызовов с десяток, и сообщений воз и маленькая тележка. Лавина взрослой жизни, от которой я сбежала на несколько часов.
От Володи – три звонка и море текста, от тревожного к почти сердитому. От коллег по работе – удивлённые вопросики о странном непоявлении на корпоративе. От родителей – два звонка и лаконичное: «Дочка, ты где? Всё в порядке?». Как же: я ежевечерне общаюсь с мамой, хоть на пять минут, а тут – радиомолчание. Они уже, наверное, картины страшные рисуют.
Сначала маме с папой. Пишу коротко, но убедительно: «Всё хорошо, мам, пап! Простите, забегалась с делами, телефон сел. Я в полном порядке, уже дома. Целую!» Про Дашу – ни полслова. Рано им, всполошатся, начнут допрос с пристрастием. Потребуют немедленно «одуматься» и отвезти девочку в полицию. И что там? Отправят её в учреждение для таких же потеряшек? В казённые стены, к чужим, уставшим тётям? Этого маленького, доверившегося мне ангела? Сердце сжимается в комок при одной мысли. Ни за что. Пока – ни за что.
Девчонкам с работы отвечаю воздушно и с виртуальным вздохом: «Девочки, вы не поверите – угодила в ту пробку на проспекте! Два часа как вакханалия! Так опоздала бы, что позориться пришлось бы на весь офис. Решила, что грех такой не использовать, и развернулась домой. Отдыхаю!» Ставлю смайлик с котиком. Пусть думают, что я беззаботная прогульщица.
Наконец, Володя. Его сообщения читаю с комом в горле. Он, конечно, тоже весь на нервах. «Маш, ты где? Как ты там?», «Позвони, пожалуйста, очень волнуюсь», «Ты же обещала заехать? Куда пропала опять?!» Мне становится мучительно стыдно. Я действительно обещала заехать к нему после работы, хоть на часок. Он ждал. В наших, таких ещё новых и хрупких отношениях, это не принято – дал слово и не сдержал. Сам говорил: слово даёшь – его держи, а иначе незачем воздух сотрясать. А я воздух сотрясла и теперь сгораю от стыда, лихорадочно сочиняя в голове оправдание.
Снова – правду сказать боюсь. Он решит, что я окончательно тронулась умом: найти на улице и притащить домой чужого ребёнка! Мой парень практичный, логичный, он сразу начнёт говорить про закон, про опеку, про опасность такого поведения. А я к этому ещё не готова. Мне нужно время, чтобы всё обдумать самой, чтобы... чтобы просто побыть с ней этой ночью.
В результате набираю его номер, и когда слышу голос, полный облегчения и затаённого упрёка, выдаю отрепетированное продолжение истории с пробкой. Мой собственный голос дрожит – кстати, очень в тему.
– Володь, я такая глупая… Вышла из машины, решила пешком пройти пару остановок, чтобы обогнуть затор… Да, в темноте, по снегу. Споткнулась, упала прямо в лужу, всё платье… Расплакалась, снова вызвала такси и просто поехала домой. Извини, что заставила волноваться.
Володя, который всё ещё на корпоративе (слышу за его спиной гул голосов и музыку), сразу смягчается. Он жалеет меня, свою неловкую Машку.
– Ничего, главное, что цела, – говорит он. – Завтра купим новое платье. Лучшее. Помнишь, мы на шопинг собирались?
Предновогодний шопинг, наши планы... Я улыбаюсь в трубку, хотя он не видит, и эмоция эта горьковатая.
– Да, помню... Я так по тебе соскучилась. Люблю.
Слышу в ответ такие же, чуть смущённые (он же не один в банкетном зале) слова. Они греют, но и колют одновременно. Мы прощаемся до завтра. Я кладу телефон на стол и упираюсь лбом в прохладную столешницу. Обман тяжёлым камнем лёг на душу. Но иного выхода сейчас не вижу.
Возвращаюсь в комнату. При свете из коридора проверяю: Даша спит, её грудь тихо и равномерно поднимается. Укрываю одеялом плотнее. Потом устраиваюсь на диване, накинув на себя плед. Усталость наваливается свинцовой волной, но мозг отказывается отключаться.
Ох, непростой мне завтра предстоит разговор с Володей. Что-то будет, когда он про маленькую «потеряшку» узнает? А он узнает. Скрывать долго не получится. Мне бы нужно придумать какую-то тактику, подготовить его, подобрать слова... Но голова пуста и гудит, как улей. Столько впечатлений, эмоций, решений за один вечер – это перегрузка. От мыслей начинает болеть висок.
«Ладно, – сурово говорю сама себе. – Хватит. Утро вечера мудренее». Переворачиваюсь на бок, лицом к силуэту девочки в кровати. Её присутствие, этот тихий звук дыхания, действует умиротворяюще. Сознание наконец отпускает, и я проваливаюсь в сон, где смешиваются образы лесного детектива-зайца, серьёзного Тигра и больших, доверчивых глаз Даши.