Ливень лилового цвета шел не переставая трое суток, и все в городе говорили только об этом. Ученые из Оракулата, нового научного сословия, безуспешно пытались проанализировать воду, но их дары — вроде способности определять возраст камня по вкусу или визуализировать магнитные поля — оказывались бесполезны перед этой аномалией. Артем сидел в своей каморке, приглушив свет. Он не выходил на работу, сославшись на болезнь, и Виктория, чьи ресницы в голосовом сообщении пульсировали с беспокойной частотой, настоятельно рекомендовала ему обратиться в лазарет. Но Артем боялся не болезни. Он боялся людей в неподвижных плащах, которых теперь замечал повсюду: стоящими на углах, наблюдающие из окон пустых зданий. Они были стражами равновесия, хранителями абсурда.
Он жил на скудных запасах, боясь даже включить терминал. Но мысль о девочке, Лии, не давала покоя. Если ее дар был способен чинить вещи, что еще он мог? Мог ли он отменить сам Великий Сдвиг? Или, что еще страшнее, был его причиной? Артем снова и снова прокручивал в голове украденное видео. Ему нужны были ответы, а не просто бегство. Он вспомнил, что у его отца был старый друг, такой же маргинал, отвергавший систему даров, — человек по имени Семен. Он жил где-то в трущобах нижнего уровня, в зоне, которую называли «Ржавчина». Решиться на спуск туда было безумием, но оставаться в своей комнате, ожидая, пока за ним придут, было хуже.
Ночью, когда лиловый дождь сменился густым, цвета смородины, туманом, Артем выбрался наружу. Он надел темный плащ с капюшоном и двинулся по обводным туннелям, которые когда-то были линиями метро. Воздух здесь пах плесенью и отчаянием. В «Ржавчине» царили свои законы. Здесь дары, слишком уродливые или социально неприемлемые для верхних секторов, находили свое применение. Артем увидел человека, кожу которого покрывала постоянно шевелящаяся, похожая на мох, растительность — он работал живым фильтром для сточных вод. Другой, с костяными наростами на суставах, которые звенели при движении, был идеальным охранником — его было слышно за версту.
После долгих расспросов, он нашел лачугу Семена. Старик встретил его, держа в руках древнюю, заведомо сломанную газовую горелку. Его дар был столь же печален: он умел на расстоянии в метр вызывать легкое головокружение у одного случайно выбранного человека в зоне видимости. Бесполезно и раздражающе. «Артем? Сын Игоря? — хрипло проговорил Семен, прищурившись. — Я думал, вас всех, любопытных, уже повывели». Он впустил его внутрь. Лачуга была завалена обломками техники старого мира. «Отец искал Лию?» — без предисловий спросил Артем. Семен тяжело вздохнул и кивнул, запуская горелку — та, конечно, не сработала. «Он нашел больше, чем следовало. Он понял, что дары — это не случайность. Это побочный продукт, шум, эхо от чего-то другого. А Лия… Лия была тишиной. Той самой точкой, где эхо стихает».
Старик рассказал, что после Катастрофы некая сила, возможно, остаток древних технологий или само искаженное поле планеты, наложило на человечество «буфер». Чтобы сознание людей не сломалось от шока и потерь, оно стало генерировать эти бессмысленные умения — своего рода предохранительный клапан для психики. Но у некоторых, очень редких, буфер давал сбой. Они рождались с отголосками истинных, человеческих потенциалов: творчества, ремонта, исцеления. Таких детей Совет и Оракулат изымали, чтобы не нарушать хрупкое всеобщее безумие, которое и стало нормой. «Лию спрятали, — сказал Семен. — Твой отец пытался найти ее, чтобы доказать свою теорию. Его объявили еретиком от науки. Однажды он просто не вернулся». Артем слушал, и кусочки пазла складывались в чудовищную картину. Их мир был построен на лжи. Все их «дары» были свидетельством слабости, а не силы. И правду тщательно скрывали те, кто стоял у власти.
«Где она сейчас?» — спросил он. Семен пожал плечами. «Говорят, в Старом Институте, на заброшенном северном уступе. Там теперь лаборатории Оракулата. Но это смертельная ловушка, мальчик. Туда не попасть». В этот момент снаружи донёсся характерный звон костяных наростов — охранник подавал сигнал. Кто-то чужой спускался в «Ржавчину». Семен нервно схватил со стола какую-то маленькую безделушку — старый USB-накопитель. «Возьми. Это последние записи твоего отца. Теперь они тебе нужнее». Артем схватил накопитель и бросился к заднему выходу из лачуги. Он выскочил в темный переулок и замер, прислушиваясь. Сверху, по лестницам и мосткам, спускались несколько фигур в серых, неестественно неподвижных плащах. Они шли цепью, методично. Его побег из квартиры не остался незамеченным.
Артему пришлось бежать, петляя по лабиринту трущоб, полагаясь на слух и удачу. Однажды он чуть не столкнулся лицом к лицу с одним из преследователей — в бликах тусклого света он увидел не выражение лица, а гладкую, без единой морщины маску. Эти люди были лишены даже малейших проявлений индивидуальности, их дары, вероятно, были подавлены или контролировались тотально. Он спрятался в резервуаре со сточной водой, задержав дыхание, пока шаги не затихли вдали. Через час он выбрался на поверхность в другом секторе, промокший, дрожащий, но с драгоценным накопителем в кулаке. Он нашел заброшенный терминал на заброшенной транспортной станции. Вставив накопитель, он увидел голосовые и текстовые записи отца.
Голос Игоря звучал устало, но с одержимостью. Он говорил о «резонансной теории», о том, что Лия была «нулевым пациентом», живым доказательством того, что человечество можно исцелить от эпидемии абсурда. В последней записи, обрывающейся на полуслове, он прошептал: «Они боятся не ее дара. Они боятся того, что будет, когда дары исчезнут. Кто мы тогда? Что мы умеем? Мы забыли, как жить без этих костылей. Институт… ключ в…» На этом все закончилось. Артем вынул накопитель и сжал его в ладони. Его страх сменился холодной решимостью. Он не мог оставаться в городе. Он должен был добраться до Старого Института. Он должен был найти Лию. Не только чтобы раскрыть правду, но и чтобы, возможно, вернуть себе и всем остальным право быть просто людьми — несовершенными, уязвимыми, но настоящими. Лиловый туман начал рассеиваться, открывая уродливые очертания города, построенного на страхе перед нормальностью. Артем сделал первый шаг в северном направлении...