Марина поднималась по лестнице, перекладывая тяжёлые пакеты из одной руки в другую руку. Лифта, естественно, не было. На третьем этаже она остановилась перевести дух.
Пятница, конец рабочей недели. Марина заехала к матери, как обычно — купить продуктов, прибраться, посидеть, попить чаю. Мать жила одна в двушке на пятом этаже старой хрущёвки.
Дверь в квартиру оказалась не заперта. Странно.
— Мам, ты чего открытая? — крикнула Марина, толкая дверь ногой.
Взгляд упал на женские кроссовки в прихожей. Новые, яркие, явно дорогие. Не мамины.
— Иди, иди на кухню! — голос Галины Фёдоровны звучал взволнованно.
Марина прошла по коридору. На кухне пахло свежезаваренным малиновым чаем и материнскими блинами. У окна на старой табуретке сидела женщина со светлыми, почти белыми волосами, в джинсовой куртке.
Она обернулась. Улыбнулась.
— Привет, Маринка.
Марина выронила пакеты.
— Оксана?
Сестра. Старшая сестра, которой не было десять лет. Которая пропала, когда Марине было девятнадцать, а ей самой — двадцать четыре. Просто ушла из дома и не вернулась. Не звонила, не писала, не давала знать, жива ли.
— Ну я, я, — Оксана встала, попыталась обнять. — Соскучилась!
Марина отстранилась. Смотрела на сестру как на привидение.
— Откуда ты взялась?
— Да вспомнила, что у меня семья есть, — Оксана улыбнулась. Зубы белые, ровные. Загар. Маникюр. — Решила навестить.
— Десять лет молчала, а теперь навестить решила? — Марина присела на стул. Ноги подкашивались.
— Марина, ну что ты на неё налетаешь с порога! — заволновалась мать. — Дочка приехала! Сестра твоя! Кушай, кушай, Ксюша... — она подложила на тарелку сестры ещё блинов.
Марина молча смотрела. На довольную Оксану, уплетающую блины. На суетящуюся мать. На уютную кухню, где будто ничего не произошло.
Будто Оксана не сбежала десять лет назад с маминой заначкой. Не пропала без вести, не отвечала на звонки, не давала знать, жива ли.
— Где ты вообще была? — спросила Марина.
Оксана пожала плечами:
— Тут, там. Жизнь искала.
— Девочки, девочки! — Галина Фёдоровна всплеснула руками. — Не ссорьтесь! Оксаночка вернулась, это же хорошо!
Марина посмотрела на мать. Та светилась от счастья. Оксана всегда была её любимицей — красивая, яркая, весёлая.
— Ладно, — выдохнула Марина. — Мне пора. Муж ждёт.
Она оставила пакеты и просто вышла. По дороге домой не могла успокоиться. Руки тряслись на руле.
Оксана вернулась. Зачем? Просто так? Не верится.
Оксана осталась жить у матери. Спала в их старой комнате, на диване. Весь день валялась, смотрела сериалы, листала телефон.
— Ксюш, может, на работу устроишься? — осторожно спросила как-то мать.
— Зачем? — Оксана не оторвалась от экрана. — Я отдыхаю.
— Но деньги же тебе наверняка нужны...
— Мам, я пока отдыхаю. Давай на твою пенсию пока. У тебя же хорошая?! Да и отложено наверняка что-то...
Галина Фёдоровна вздохнула. Пошла в свою комнату.
Марина приходила каждые три дня — привозила немного продуктов, убиралась. Оксана даже не здоровалась. Сидела, утыкалась в телефон.
— А что, она даже не помогает? — спросила Марина у матери на кухне.
— Ну... она устала за эти годы, — оправдывалась Галина Фёдоровна. — Не хочу ее заставлять нервничать. Пусть отдохнёт.
Марина промолчала. Спорить с матерью бесполезно, да и не хотелось совершенно.
Через неделю в дверь позвонили. Марина как раз была у матери — мыла полы.
Галина Фёдоровна открыла. На пороге стояла маленькая сгорбленная старушка в поношенном пальто. Рядом две девочки — худенькие, бледные, в старых куртках.
— Здравствуйте, — старушка тяжело дышала. Видно было, что подъём на пятый этаж дался нелегко. — Вы мать Оксаны А.?
— Да, — растерянно кивнула Галина Фёдоровна. — А вы...
— Алевтина Ивановна. Свекровь вашей дочери. Можно войти?
— Свекровь?! — засуетилась хозяйка. — Конечно, конечно!
Марина вышла из кухни. Замерла. Девочки стояли в прихожей, прижавшись друг к другу. Старшая — худая, с тёмными кругами под глазами. Младшая — в куртке с оторванным карманом, в стоптанных кроссовках явно ей великоватых.
— Простите, — Марина подошла. — А вы... кто?
— Я Алевтина Ивановна, — повторила старушка. — Бабушка этих девочек. Полины и Вики. Дочерей Оксаны.
— Дочерей? — Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Каких дочерей? У Оксаны нет детей!
— Есть, — устало сказала Алевтина Ивановна. — Полине девять, Вике семь. Она их родила в браке с моим сыном. Он три года назад погиб. Оксана после этого сбежала, бросила детей на меня.
Галина Фёдоровна побледнела, схватилась за стену.
— Как... как бросила?
— Просто ушла, — голос старушки дрожал. — Сказала, что не может больше. Что ей нужно пожить для себя. И пропала. Три года я их одна растила.
— Три года? — переспросила Марина. — А до этого?
— До этого они в браке жили. У меня. Мой сын работал, она дома сидела с детьми. Потом он погиб — в драке ночью, гульной полез, ударили. Через месяц после похо..рон Оксана собрала вещи и ушла. Детей оставила.
Марина медленно опустилась на стул в прихожей. Значит вот где Оксана была эти десять лет. Замуж вышла, детей родила, сидела дома. А потом опять сбежала.
— Девочки, — Галина Фёдоровна присела рядом с ними. Слёзы текли по щекам. — Вы... вы мои внучки?
Полина кивнула. Вика спряталась за сестру.
— Мы... мы не знали, — прошептала Галина Фёдоровна. — Оксана ничего не говорила. Десять лет молчала.
— Где она? — Алевтина Ивановна огляделась. — Оксана здесь?
— Да, живёт у матери, — Марина встала. Внутри всё кипело. — Сейчас позову.
Она распахнула дверь в комнату. Оксана лежала на диване с телефоном и в наушниках.
— У тебя гости, — холодно сказала Марина.
— А? Кто? — лениво спросила Оксана.
— Твоя свекровь. С дочерьми. Про которых ты не удосужилась нам даже упомянуть.
Оксана побледнела. Медленно встала.
На кухне сидели Алевтина Ивановна и девочки. Полина с Викой жались друг к другу, глаза полные слёз.
— Оксана, — старушка встала. — Я больше не могу. Мне семьдесят два года. Я с трудом хожу. Пенсия двенадцать тысяч. Мне не хватает на детей! Они растут!
— Ну и что мне делать? — Оксана пожала плечами.
— Забери их! Это твои дочери!
— Не хочу. Мне и так хорошо.
Повисла тишина. Девочки смотрели на мать большими испуганными глазами.
— Ты... ты серьёзно? — Алевтина Ивановна покачнулась. Марина подхватила её, усадила на стул.
— Абсолютно, — Оксана вернулась в комнату. — Вы как-нибудь там сами.
Старушка заплакала. Тихо, беззвучно. Девочки стояли, не шевелясь.
Марина чувствовала, как внутри всё кипит. Она подошла к комнате, распахнула дверь.
— Ты совсем совесть потеряла. Это же даже в голове не укладывается,— тихо сказала она.
— Отстань, — Оксана лежала на диване, смотрела в телефон.
— Это твои дети!
— Я знаю. И что?
— Они голодные! Ты видела, как они выглядят?!
— Не моя проблема. Я их не бросила, а оставила бабушке родной.
Марина схватила телефон из рук сестры, швырнула на пол. Экран треснул.
— Ты что творишь?! — взвизгнула Оксана.
— У тебя дети! — выкрикнула Марина. — Двое! Девять и семь лет! А мы даже не знали!
— Ну и что? Тебе что с этих детей?
— Десять лет молчала! Вышла замуж, родила — ни слова! А потом бросила их! Три года они у свекрови голодали!
— Не голодали!
— Посмотри на них! Они худые! В старой одежде! Свекровь на пенсии двенадцать тысяч!
— Не моя проблема!
— Где ты была эти три года?! — Марина чувствовала, как внутри всё кипит.
Оксана вскочила:
— С мужиком была! В Сочи жила! В нормальной квартире, между прочим! У моря! Отдыхала! Потому что я устала! Понимаешь?! УСТАЛА!
— От детей устала?!
— От всего! От этой жизни! От нищеты! От того, что муж умер и оставил меня с двумя детьми без гроша! Я имею право на счастье!
— За счёт голодающих детей?!
— Они не голодают! Бабка их кормит!
— Чем?! Она на пенсию двенадцать тысяч живёт!
— Не знаю! Там деревня - огород есть! Ничего они не голодали!
Марина почувствовала, как рука сама сжимается в кулак. Еле сдержалась.
— Ты знаешь что, — медленно проговорила она. — Ты не мать. Ты чудовище.
— А ты святая? — Оксана толкнула сестру. — Легко судить, когда у самой детей нет!
— Да я бы своих не бросила!
— Да пошла ты! — Оксана схватила куртку. — Легко судить, когда у самой всё есть!
— О чём ты?
— У всех квартиры! — Оксана развернулась, ткнула пальцем в сестру. — У мамы двушка! У тебя своя! А у меня что?! Ничего! Где мне с детьми жить?!
Марина замерла.
— Ты... ты хочешь сказать...
— Да! — Оксана выпрямилась. — Продавайте материну квартиру! Пусть она у тебя поживет, все равно ты к ней постоянно мотаешься! А ты, раз так за детей переживаешь, откажись от своей доли в мою пользу! Всё мне отдай! Тогда я куплю жильё, деньги на жизнь останутся и вот детей и заберу!
Повисла тишина.
— Квартиру продать? — тихо переспросила Марина.
— Да! Она же нам всё равно когда-нибудь достанется! Почему не сейчас?!
— Потому что мать в ней живёт!
— Так переедет к тебе! Или в дом престарелых! Я посчитала — найдётся хороший пансионат!
— Ты хочешь отправить мать в дом престарелых?! — Марина не верила своим ушам.
— А что? Ей там будет хорошо! Уход, питание! А я куплю однушку, детей заберу, заживём нормально!
— Врёшь, — Марина покачала головой. — Ты прогуляешь эти деньги и детей всё равно сбагришь! Тебе три года до них дела не было!
— Потому что жить было негде! — огрызнулась Оксана. — А теперь будет квартира — заберу!
— Не верю! — Марина шагнула к сестре. — Ты за деньгами приехала, а не за детьми! Тебе на них наплевать!
Марина смотрела на сестру. Это была чужая женщина. С холодными глазами и каменным лицом.
— Нет, — сказала она твёрдо. — Мать никуда не поедет. И квартиру мы не продадим.
— Это моё наследство! — взвилась Оксана.
— Ничего ещё не твоё! Мать жива!
— Но когда умрёт...
— Когда умрёт, сама решит, кому что оставить!
— Она мне родная мать! Я дочь! Мне положено!
— Ты десять лет пропадала! Ни разу не позвонила!
— Это не значит, что я теряю право на наследство!
Из кухни вышла Галина Фёдоровна. Лицо бледное, губы дрожат.
— Мама, — Оксана шагнула к ней. — Ты же меня понимаешь? Мне нужны деньги! Я хочу жить нормально!
— За счёт матери и детей? — тихо спросила Галина Фёдоровна.
— Ну почему сразу за счёт? Просто... помоги мне!
— Я помогу, — кивнула мать. — Но не так, как ты хочешь.
Она прошла в комнату, достала из шкафа документы.
— Это документы на квартиру, — сказала она. — Я — единственная собственница. По закону могу распоряжаться как хочу.
— И что? — Оксана насторожилась.
— Я отпишу квартиру Марине, — спокойно сказала мать. — После моей смерти она получит всё полностью.
— Что?! — Оксана побелела. — Ты не можешь!
— Могу. Это моя квартира.
— Но я тоже твоя дочь!
— Ты дочь, которая бросила своих детей, — Галина Фёдоровна посмотрела на Оксану в упор. — Которая десять лет не звонила. Которая сейчас хочет отправить меня в дом престарелых ради денег.
— Мама, я не хотела...
— Хотела. Я всё слышала.
— Но... — Оксана металась по комнате. — Это несправедливо! Марине всё, а мне ничего?!
— Ты сама сделала выбор, — мать села на диван. Видно было, как тяжело ей даётся этот разговор. — Три года назад, когда ушла от детей.
— Я вернулась к тебе!
— За деньгами вернулась.
Оксана схватила куртку, сумку.
— Ну и пошли вы все! — прошипела она. — Обойдусь!
И выбежала из квартиры. Хлопнула дверь.
На кухне сидели Алевтина Ивановна и девочки. Полина с Викой жались друг к другу, глаза полные слёз.
— Простите, — прошептала Галина Фёдоровна. — Простите за мою дочь.
Алевтина Ивановна покачала головой:
— Это не ваша вина. Вы... вы можете взять девочек? Хоть на время? Я правда больше не могу. Здоровье совсем плохое.
Галина Фёдоровна посмотрела на внучек. На их худенькие плечи, испуганные лица, старую одежду.
— Конечно возьму, — сказала она твёрдо. — Они останутся здесь. Со мной и Мариной.
— Спасибо, — старушка заплакала. — Спасибо вам...
Оксана пропала снова. На этот раз, видимо, навсегда. Через неделю Марина обнаружила, что из материной квартиры исчезли все золотые украшения. Бабушкины серьги, мамины кольца, цепочки.
— Это Оксана, — вздохнула Галина Фёдоровна. — Она ключи-то не вернула.
Марина хотела в полицию, но мать остановила:
— Не надо. Пусть. Может, хоть на это проживёт немного.
Полина и Вика остались с бабушкой. Марина сразу занялась документами — пошла в органы опеки, объяснила ситуацию. Мать пропала, местонахождение неизвестно, бабушка и тётя готовы взять детей.
Оформили временную опеку на Галину Фёдоровну. Пока ищут Оксану, пока ждут суда о лишении родительских прав. Опека разрешила — бабушка пожилая, но здоровье позволяет, плюс рядом дочь, которая помогает.
Марина действительно помогала — покупала одежду, обувь, продукты. Записала девочек в школу, в кружки. Полину — на рисование, Вику — на танцы.
Алевтина Ивановна приезжала иногда — привозила игрушки, конфеты, гладила девочек по головам. Видно было, как ей тяжело с ними расставаться. Но сил растить действительно не было.
Через полгода Галина Фёдоровна оформила документы — переписала квартиру не на Марину, а на двух внучек. Поровну.
— Пусть у них будет своё, — сказала она. — Когда вырастут, хоть крыша над головой будет.
Марина не спорила. Это было правильно.
Полина и Вика постепенно оживали. Стали улыбаться, смеяться. Полина отлично училась, Вика рисовала. Обе привязались к бабушке и тёте Марине.
Об Оксане не вспоминали. Будто её и не было.
Через год пришла смс с незнакомого номера. Марине.
"Извини. Я не смогла. Спасибо что не бросили девочек."
Марина удалила сообщение. Отвечать не стала.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ
ПИШИТЕ ВАШЕ МНЕНИЕ
Рекомендую канал моей подруги "по перу":