— Галя, я продал дачу. Два миллиона восемьсот. Но денег тебе не будет.
Галина Петровна смотрела на бывшего мужа и не верила своим ушам. Три года молчания — и вот он сидит напротив, крутит чашку с эспрессо и говорит это так спокойно, словно речь идёт о погоде.
А ведь когда-то она потеряла бы голову от одного его голоса.
Галина уже третий год жила одна, и это её вполне устраивало. После развода с Виктором она переехала в однокомнатную квартиру на окраине города — ту самую, которую они когда-то покупали для сдачи в аренду, да так и не сдали. Квартирка была маленькая, но уютная, с балконом и приличными соседями. Главное — своя.
— Мам, ты точно не хочешь к нам на праздники? — в очередной раз спрашивала дочь Настя по телефону. — Серёжа мангал новый купил, будем шашлыки жарить прямо на участке.
— Доченька, я же говорила, у меня смена тридцать первого, — отвечала Галина. — А потом мне и одной хорошо, честное слово. Телевизор посмотрю, отосплюсь наконец-то.
Настя вздыхала, но не настаивала. Она давно поняла, что мать после развода стала другим человеком. Не то чтобы замкнулась или ожесточилась — нет. Просто научилась получать удовольствие от тишины и собственного общества.
Галина работала администратором в частной стоматологической клинике. График плавающий, зарплата приличная, коллектив нормальный. В свои пятьдесят три она чувствовала себя вполне на своём месте. Записывала пациентов, разруливала конфликты, следила за порядком в холле. Работа не пыльная, но ответственная.
— Галина Петровна, вас тут мужчина какой-то спрашивает, — сообщила молоденькая медсестра Леночка двадцать восьмого декабря, заглядывая в регистратуру.
— Какой мужчина? На приём записан?
— Нет, говорит, по личному делу. Представительный такой, в пальто хорошем.
Галина нахмурилась и вышла в холл. И замерла.
У стойки с буклетами стоял Виктор. Её бывший муж. Тот самый, который три года назад ушёл к «более интересной женщине», как он тогда выразился. Тот самый, который при разводе устроил цирк с делёжкой имущества и в итоге оставил её практически ни с чем, если не считать этой однушки.
— Галя, — сказал он тем самым голосом, от которого она когда-то теряла голову. — Нам нужно поговорить.
Виктор почти не изменился. Разве что седины прибавилось, да под глазами залегли тени. Но держался всё так же уверенно, смотрел всё так же пристально. Двадцать пять лет брака научили Галину читать его как открытую книгу, но сейчас она почему-то не могла понять, зачем он пришёл.
— У меня обед через полчаса, — сухо сказала она. — Можем поговорить в кафе напротив.
— Отлично, — кивнул Виктор. — Я подожду.
Эти полчаса тянулись невыносимо. Галина путала записи, роняла ручки, два раза назвала пациента чужим именем. Леночка смотрела на неё с нескрываемым любопытством, но вопросов не задавала.
В кафе было шумно и празднично. Повсюду мишура, на стойке светилась маленькая ёлка, из динамиков лилось что-то про пять минут. Галина заказала чай, Виктор — эспрессо.
— Хорошо выглядишь, — начал он издалека. — Работа нравится?
— Виктор, давай без прелюдий, — оборвала его Галина. — Три года молчания, и вдруг явился. Что случилось?
Он помолчал, покрутил чашку в руках. Этот жест она тоже помнила — так он делал, когда собирался сообщить что-то неприятное.
— Помнишь дачу? — спросил он наконец.
Галина напряглась. Дачу она помнила прекрасно. Шесть соток в садовом товариществе «Рассвет», небольшой домик, который они строили вместе много лет. Точнее, строила в основном она — договаривалась с рабочими, возила материалы, контролировала каждый гвоздь. Виктор приезжал на готовое, жарил шашлыки и принимал гостей.
При разводе дача осталась ему. Галина тогда не стала спорить — устала от судов и скандалов, хотела поскорее закончить эту историю. К тому же Виктор клятвенно обещал, что продаст дачу и отдаст ей половину. Обещал и обещал, а потом просто перестал выходить на связь.
— Помню, — коротко ответила она.
— Я её продал, — сказал Виктор.
Галина почувствовала, как внутри что-то ёкнуло. Три года она старалась не думать об этой даче, убеждала себя, что деньги — не главное, что здоровье важнее. Но сейчас, услышав эти слова, поняла: всё это время где-то в глубине души она надеялась.
— И? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Покупатель хороший попался. Два миллиона восемьсот дал. Наличными.
Галина быстро посчитала в уме. Миллион четыреста — её доля. На эти деньги можно было бы сделать ремонт в однушке. Или отложить на чёрный день. Или помочь Насте с ипотекой — дочь с мужем второй год тянули кредит за свою квартиру.
— Когда отдашь? — спросила она прямо.
И тут Виктор замялся. Опустил глаза, снова покрутил чашку.
— Понимаешь, Галя, тут такое дело... У Ларисы проблемы со здоровьем. Нужна операция, причём срочно. За границей.
Лариса. Та самая «более интересная женщина». Галина видела её один раз, мельком, когда забирала из старой квартиры свои вещи. Высокая, худая, с претензией на аристократизм.
— Мне очень жаль, — сказала Галина, хотя ей было совсем не жаль. — Но при чём тут мои деньги?
— Это же наша общая дача была, — Виктор перешёл на проникновенный тон. — Мы её вместе строили, вместе вкладывались. Я помню каждую досочку, каждый кустик. И сейчас, когда мне нужна помощь, я рассчитывал, что ты поймёшь.
Галина не верила своим ушам.
— Подожди. Ты продал дачу, получил почти три миллиона, и теперь пришёл сказать, что моя доля уйдёт на лечение твоей любовницы?
— Она моя жена, — поправил Виктор. — Мы расписались год назад.
— Поздравляю. Но это не меняет сути. Ты должен мне половину от продажи.
— Галя, ну ты же разумный человек, — Виктор попытался взять её за руку, но она отдёрнула. — Речь идёт о жизни и смерти. Неужели ты такая бессердечная?
Галина встала. Стул скрипнул по полу так громко, что за соседним столиком обернулись.
— Моя сердечность закончилась три года назад, когда ты ушёл, забрав всё, что мог. Я жду свои деньги до конца января. Если не получу — пойду в суд.
Вечером она позвонила Насте. Дочь выслушала молча, потом выдала длинную тираду, в которой слово «папа» ни разу не встретилось, зато встретились выражения, которые Галина обычно не одобряла.
— Мам, я тебе сразу говорила, что нужно было дачу через суд делить, — сказала Настя, немного успокоившись. — А ты всё «не хочу с ним связываться», «здоровье дороже».
— Знаю, дочка. Задним умом мы все крепки.
— Ладно. У Серёжи есть знакомый юрист, Андрей Николаевич. Толковый мужик, много лет в семейном праве. Давай я тебе его номер скину?
— Давай.
Галина записала телефон на салфетке, которую машинально прихватила из кафе. Подумала, что это символично — на ресторанной салфетке начинается новая глава её жизни. Руки почему-то дрожали.
Андрей Николаевич оказался мужчиной лет шестидесяти, с умными глазами и негромким голосом. Принял её в маленьком кабинете, заваленном папками и кодексами. Пахло бумагой и кофе.
— Значит, при разводе было устное соглашение о продаже и разделе? — уточнил он, делая пометки в блокноте.
— Да. Я дура, понимаю. Надо было всё официально оформить.
— Не факт, что дура. Иногда люди просто хотят побыстрее закончить неприятное дело. Это понятно. Но давайте посмотрим, что у нас есть.
Галина достала из сумки папку. За прошедшие три дня она перерыла все свои архивы, и результат её саму удивил.
— Вот. Чеки на стройматериалы за 2015–2019 годы. Я их хранила для налоговой, когда думали дачу на ИП оформить. Тут примерно на четыреста тысяч покупок — и всё с моей карты.
Андрей Николаевич взял стопку и начал перебирать.
— Отлично. Что ещё?
— Договор с бригадой строителей на возведение второго этажа. Заказчик — я, оплата — с моего счёта. Ещё сто двадцать тысяч.
— Замечательно.
— И выписки со счёта за все годы. Видно, что я переводила мужу деньги на «дачные расходы» — он так и писал в назначении платежа. Суммарно тысяч триста набирается.
Юрист снял очки и посмотрел на неё с уважением.
— Галина Петровна, вы на редкость организованный человек. С такой доказательной базой можно работать.
— Это не я организованная. Это Виктор всегда говорил, что я параноик и храню всякий мусор. — Она невесело усмехнулась. — Теперь вот мусор пригодился.
Новый год Галина встретила на работе. Смена выдалась спокойная — только пара вызовов по неотложке, запломбированный зуб у какой-то дамы, которая не могла дотерпеть до праздников. В полночь они с Леночкой и дежурным врачом чокнулись чашками с чаем, посмотрели салют по телевизору и продолжили работать.
Второго января позвонил Виктор.
— Галя, я всё обдумал. Может, найдём компромисс?
— Слушаю.
— Триста тысяч. Прямо сейчас, наличными. И разойдёмся миром.
Галина чуть не поперхнулась.
— Триста из миллиона четырёхсот? Ты серьёзно?
— Ну, во-первых, там не миллион четыреста, — начал юлить Виктор. — Были расходы на продажу, на риелтора, на оформление. Во-вторых, я же говорю — Ларисе нужна операция. В-третьих, ты пойми: если дело дойдёт до суда, мы оба потратим больше на юристов, чем получим.
— Виктор, я уже подала иск.
Пауза.
— Что?
— Иск. В суд. О взыскании половины стоимости совместно нажитого имущества. Заседание назначено на пятнадцатое февраля.
— Ты с ума сошла? Какой суд? Мы же интеллигентные люди, можем сами договориться.
— Мы уже «договорились» три года назад. Результат известен.
— Галя, не глупи. Суд — это нервы, это время, это публичность. Хочешь, чтобы все знакомые узнали о наших делах?
— Мне всё равно. У меня есть документы, подтверждающие мои вложения в дачу. Юрист говорит, что дело выигрышное.
— Какие документы? — в голосе Виктора появилось беспокойство. — Ты же никогда ничего не хранила.
— Хранила. Чеки, договоры, выписки. Всё за пять лет.
Снова пауза. Потом Виктор рассмеялся, но как-то неуверенно.
— Ладно, пусть будет суд. Посмотрим, кто кого.
Следующие недели тянулись медленно. Галина работала, ходила на консультации к юристу, собирала дополнительные бумаги. Андрей Николаевич нашёл ещё пару зацепок: оказалось, что земельный участок изначально был оформлен на Галину и переписан на Виктора только за год до развода.
— Это важно, — объяснял юрист. — Можно попробовать доказать, что переоформление было сделано под влиянием заблуждения, без понимания вами реальных правовых последствий.
— Он сказал, что так удобнее для налогов. Я подписала, не глядя.
— Типичная история. Но сейчас это работает в нашу пользу.
Виктор не сдавался. Он звонил, приезжал к клинике, один раз даже караулил у подъезда. Каждый раз с новыми аргументами.
— Подумай о Насте. Хочешь, чтобы она видела, как её родители судятся из-за денег?
— Настя на моей стороне.
— Это сейчас. А потом она поймёт, что ты разрушила семью из-за каких-то копеек.
— Семью разрушил ты. Когда ушёл к Ларисе.
— Галя, я был не прав. Признаю. Но сейчас-то зачем старое ворошить? Давай забудем всё и начнём с чистого листа.
Галина смотрела на человека, с которым прожила двадцать пять лет. Высокий, ещё довольно красивый, умеющий говорить правильные слова. Когда-то она верила каждому его слову. Теперь видела только расчёт и манипуляцию.
— Виктор, мы давно начали с чистого листа. Каждый свой. И мой лист тебя не касается.
За неделю до суда случилось неожиданное. Позвонила Настя — взволнованная и злая одновременно.
— Мам, ты не поверишь. Папа Серёже звонил.
— Зачем?
— Уговаривал повлиять на тебя. Говорил, что ты ведёшь себя неразумно, что суд ничего не даст, что лучше бы мы всей семьёй сели и договорились по-хорошему.
— И что Серёжа?
— Серёжа сказал ему много чего содержательного и повесил трубку. Мам, он ещё и мне потом писал. Типа «дочка, ты же умная девочка, объясни маме, что так нельзя».
Галина устало вздохнула.
— Прости, что тебя втянули во всё это.
— Мам, ты-то тут при чём? Это он втягивает. Слушай, я хотела тебе сказать. Мы с Серёжей посовещались. Если вдруг что-то пойдёт не так в суде — мы поможем. Не деньгами, денег особо нет, сама знаешь, ипотека. Но морально — всегда рядом.
— Настенька, ты что. Я справлюсь. Не маленькая уже.
Дочь хмыкнула.
— Вот именно. Держись там. Мы за тебя болеем.
Пятнадцатое февраля выдалось холодным и серым. Галина пришла в суд за полчаса до начала, села на жёсткую скамейку в коридоре и стала ждать. Сердце колотилось где-то в горле. Андрей Николаевич задерживался — написал, что пробки, но скоро будет.
Виктор появился без пяти десять. Один, без адвоката. Это удивило — она была уверена, что он наймёт кого-нибудь громкого и дорогого.
Он сел рядом, не спрашивая разрешения.
— Последний шанс договориться, — сказал тихо. — Пятьсот тысяч. Это максимум, что я могу.
— А куда делись остальные деньги от продажи?
— На лечение.
— Ларису уже прооперировали?
— Нет. Но мы внесли депозит в клинику.
— Жаль. Тогда увидимся в зале.
Андрей Николаевич появился буквально за минуту до начала — запыхавшийся, но собранный. Кивнул Галине, разложил бумаги, что-то быстро отметил в своих записях.
Заседание началось.
Судья попалась молодая, но с цепким взглядом. Выслушала обе стороны, изучила документы. Виктор без адвоката выглядел неуверенно, путался в датах, несколько раз противоречил сам себе.
— Вы утверждаете, что все вложения в дачный участок делали из собственных средств? — уточнила судья.
— Ну, в основном да. Галина иногда помогала, но это были небольшие суммы.
— У меня есть выписки с банковского счёта истицы за 2015–2019 годы, — вступил Андрей Николаевич. — Общая сумма переводов ответчику с назначением платежа «дачные расходы» составляет триста двадцать семь тысяч рублей. Также имеются чеки на стройматериалы на сумму четыреста двенадцать тысяч, оплаченные с карты истицы. И договор подряда на строительные работы, где заказчиком указана истица.
Виктор побледнел.
— Это всё можно объяснить. Я давал Галине деньги наличными, а она платила картой. Так было удобнее.
— Есть ли у вас документальное подтверждение передачи наличных средств?
— Нет, но это же семья, какие там документы. Мы доверяли друг другу.
Судья сделала пометку.
— Также прошу обратить внимание суда, — продолжал юрист, — что земельный участок был приобретён на имя истицы в 2008 году, а переоформлен на ответчика только в 2019-м, за год до расторжения брака.
— Это было совместное решение, — вставил Виктор. — Для оптимизации налогов.
— В материалах дела есть нотариальное согласие истицы на переоформление. Однако истица утверждает, что подписала документ, не понимая его правовых последствий, находясь под влиянием заблуждения относительно намерений ответчика.
Заседание длилось почти два часа. Галина устала, но держалась. Смотрела на Виктора и не узнавала — этот растерянный, изворачивающийся человек не имел ничего общего с уверенным красавцем, за которого она когда-то вышла замуж.
— Суд удаляется для вынесения решения, — объявила судья. — Оглашение через тридцать минут.
Тридцать минут превратились в сорок пять. Галина сидела в коридоре, Виктор расхаживал взад-вперёд. Один раз подошёл.
— Что бы там ни решили, я хочу, чтобы ты знала. Я не со зла. Просто обстоятельства так сложились. Ларисе правда нужна операция.
— Виктор, мне всё равно.
— Я понимаю, что ты обижена. Но когда-нибудь ты поймёшь, что я просто пытался спасти человека, которого люблю.
Галина подняла на него глаза.
— А когда ты так же пытался спасти меня?
Он не нашёл что ответить. Отошёл и больше не подходил.
— Суд постановил, — голос судьи звучал ровно и бесстрастно. — Взыскать с ответчика Сидорова Виктора Михайловича в пользу истицы Сидоровой Галины Петровны денежную сумму в размере одного миллиона двухсот тысяч рублей в качестве компенсации её доли в совместно нажитом имуществе, а именно — дачном участке с постройками, расположенном в садовом товариществе «Рассвет». Также взыскать судебные расходы на оплату услуг представителя в размере пятидесяти тысяч рублей.
Галина не сразу поняла, что это победа. Андрей Николаевич пожал ей руку, что-то сказал про апелляцию и сроки выплаты, но слова доходили как сквозь вату.
Миллион двести. Не миллион четыреста, как она рассчитывала, но всё равно. Миллион двести тысяч рублей.
Виктор выскочил из зала первым, даже не оглянувшись. Галина вышла следом, постояла в коридоре, пытаясь осознать произошедшее. Руки дрожали — теперь уже от облегчения.
— Поздравляю, — сказал Андрей Николаевич. — Хороший результат. Теперь нужно будет проконтролировать исполнение решения, но это уже техника.
— Спасибо вам. Огромное спасибо.
— Это вы молодец. Без ваших документов ничего бы не вышло.
Виктор позвонил через два дня.
— Галя, у меня нет таких денег.
— Найди.
— Я серьёзно. Всё ушло на Ларису. Клиника требует полную предоплату, мы уже внесли депозит.
— Это твои проблемы. Есть решение суда, есть сроки исполнения. Если не выплатишь добровольно — взыщут принудительно.
— С чего взыщут? У меня ничего нет. Квартира на Ларисе оформлена, машину продал, счета пустые.
— Тогда будешь выплачивать из зарплаты. Сколько там положено по закону — пятьдесят процентов?
Пауза.
— Ты понимаешь, что я из-за тебя не смогу жену спасти?
— Виктор, не передёргивай. Ты сам принял решение продать дачу и не отдать мне мою долю. Сам решил потратить все деньги на Ларису. Сам пришёл ко мне с предложением, от которого невозможно не отказаться. Это всё твои решения. Твои.
— Ты изменилась, — в его голосе послышалась злость. — Раньше была нормальная, понимающая. А теперь какая-то...
— Какая-то женщина, которая требует своё? — перебила Галина. — Да, теперь я такая. И знаешь что? Мне это нравится.
Деньги пришли частями в течение следующих трёх месяцев. Андрей Николаевич помог оформить исполнительный лист, приставы нашли у Виктора скрытые активы — какой-то гараж на окраине и долю в ООО, о существовании которых Галина даже не подозревала. В итоге получилось даже больше, чем присудили, — с учётом пеней за просрочку.
Галина положила деньги на депозит и первое время боялась к ним прикасаться. Как будто они могли испариться, оказаться ненастоящими.
— Мам, ну хватит уже, — говорила Настя. — Сделай себе ремонт нормальный. Или путёвку купи.
— Да какая путёвка. Я и так устала за эту зиму.
Но в мае, когда потеплело и всё расцвело, Галина вдруг решилась. Не на ремонт и не на путёвку.
— Андрей Николаевич, а вы в недвижимости разбираетесь? — позвонила она юристу.
— Немного. А что?
— Хочу двухкомнатную квартиру присмотреть. В хорошем районе, поближе к работе. Однушку продам, добавлю из выигранных денег — должно хватить.
— Разумное решение. Давайте, помогу с документами.
К августу Галина переехала. Двухкомнатная квартира в сталинском доме — высокие потолки, большая кухня, толстые стены. Не новостройка, конечно, но добротно и уютно. Главное — в пятнадцати минутах ходьбы от клиники.
Настя приехала на новоселье с тортом и цветами.
— Ну мам, ты даёшь! Я думала, ты так и будешь в своей однушке сидеть.
— А что такого? Решила — сделала.
— Вот именно. Решила — сделала. Это же не ты, мам. То есть — это ты, но какая-то новая.
Галина улыбнулась.
— Может, и новая. А может, просто старая наконец-то вылезла.
Дочь прошлась по комнатам, заглянула на балкон — с него открывался вид на старый парк с липами.
— Знаешь, а я рада, что так всё получилось. Не в смысле, что вы с папой судились — это было тяжело. Но в смысле результата.
— Я тоже рада. Хотя знаешь, иногда думаю — а если бы он не пришёл тогда, в декабре? Если бы просто взял и отдал мою долю, без всех этих фокусов?
— И что тогда?
— Тогда бы я так и жила. В своей однушке, на своей работе, со своими привычками. Ничего бы не менялось.
— А сейчас меняется?
Галина задумалась.
— Сейчас я как будто заново на себя посмотрела. Вот что я могу, когда надо. Юристов нанимать, в судах выступать, решения принимать. Раньше думала, что это всё Виктор решает, а я так — на подхвате.
— Ты никогда не была на подхвате, — серьёзно сказала Настя. — Ты всегда была несущей стеной. Просто не замечала этого.
В сентябре Галину повысили. Главный врач клиники предложил ей должность заместителя по административной части — больше ответственности, но и зарплата другая.
— Вы столько лет у нас, всё знаете, — объяснил он. — И характер у вас подходящий.
— Какой характер?
— Сильный. Я слышал про вашу историю с бывшим мужем. Как вы всё это выдержали и добились своего. Уважаю.
Галина не стала уточнять, откуда он «слышал». В небольшом коллективе новости расходятся быстро.
— Спасибо. Я согласна.
Новый год Галина снова встречала на работе — традиция такая сложилась. Но теперь уже не рядовым администратором, а начальством. В полночь она поздравила дежурную смену, выпила с ними чаю и поехала домой.
Квартира встретила её тишиной и теплом. На кухне стояла маленькая ёлка, которую Настя притащила накануне. На столе — контейнеры с едой от дочери, которая категорически отказывалась понимать, как можно встречать Новый год без салатов.
Галина села в кресло у окна, укуталась в плед. За стеной соседи шумно праздновали, где-то на улице хлопали петарды. А здесь было тихо и спокойно.
Телефон пискнул — сообщение от Насти: «С Новым годом, мамуля. Ты у меня супер».
Галина улыбнулась и написала в ответ: «И тебя, дочка. Передай Серёже спасибо за юриста».
«Андрей Николаевич передаёт привет и говорит, что ты его любимый клиент за всю карьеру».
«Приятно».
«Спокойной ночи. Люблю тебя».
«И я тебя».
Галина отложила телефон и посмотрела на ёлку. Маленькая, кривоватая, с тремя игрушками и одной гирляндой. Самая красивая ёлка в её жизни.
Первый Новый год в новой квартире. Своей квартире. Заработанной, отстоянной, честной.
Просто хорошо.