Двести пятьдесят тысяч. Именно столько стоила моя сестра. Не в переносном смысле — буквально. Двести пятьдесят тысяч рублей, которые мы с мужем годами отдавали в «общий котёл», пока она покупала себе айфоны и ела пасту карбонара в дорогих ресторанах. Но я узнала об этом случайно. В обычный вторник. В торговом центре.
— Ну что, родные мои, давайте к делу, — Наталья Петровна постучала чайной ложечкой по чашке, призывая семейство к тишине. — Юбилей у папы на носу, да и крышу на даче перекрывать надо, пока дожди не зарядили.
За большим круглым столом, накрытым праздничной клеёнкой, сидело всё семейство. Традиция «общего котла» жила в этой квартире уже лет десять, с тех пор как Наталья Петровна прочитала какую-то мудрую книгу о силе рода. Идея была проста: все скидываются, кто сколько может, а тратят на того, кому нужнее. Или на общие цели.
— Мы посчитали, — взял слово Сергей, муж старшей дочери Лены. Он достал блокнот. — На крышу, если брать металлочерепицу, плюс работа, плюс папин юбилей в ресторане… выходит около трёхсот тысяч.
За столом повисла тишина. Младшая дочь, Ирина, тяжко вздохнула и опустила глаза в тарелку с оливье. Её муж, Толик, начал сосредоточенно ковырять вилкой хлеб.
— Сумма серьёзная, — продолжил Сергей. — Но если разбить на три семьи, то по сто тысяч. Времени у нас — два месяца.
— Серёж, ну ты же знаешь нашу ситуацию, — тут же подала голос Ирина. Голос у неё был тонкий, жалобный, отработанный годами тренировок. — Толика опять на полставки перевели, у меня клиенты разбежались. Даньке репетитора по физике надо, совсем скатился парень. Мы сейчас ну никак сотню не потянем.
Наталья Петровна сочувственно покачала головой: — Конечно, Ирочка. Кто же спорит. У вас сейчас полоса чёрная.
— Мы тысяч пять сможем, наверное… — пробормотал Толик, не поднимая глаз.
Лена, сидевшая рядом с мужем, почувствовала, как внутри закипает раздражение. Опять. Каждый раз одно и то же. «Чёрная полоса» у Ирины с Толиком длилась примерно с момента их свадьбы. То работу меняли, то искали себя, то болели какими-то загадочными хворями, требующими санаториев.
— Пять тысяч? — переспросила Лена. — Ир, это даже не смешно. Крыша общая. Дачей вы пользуетесь всё лето. Данька там живёт три месяца.
— Лен, ну не начинай, — поморщилась мать. — Ты же видишь, людям тяжело. У вас с Серёжей бизнес, вам проще. А они бюджетники, считай.
«Бизнес» Лены и Сергея заключался в небольшом строительном магазине, где они работали без выходных и отпусков, сами стояли за прилавком, сами вели бухгалтерию, сами разгружали товар, когда грузчики уходили в запой.
— Мам, у нас тоже не печатный станок, — тихо сказал Сергей. — Нам поставщикам платить надо.
— Но вы же семья! — Наталья Петровна прижала руки к груди. — Старшие должны помогать младшим. Сегодня вы им, завтра они вам. Это же и есть сила рода!
В итоге, как обычно, решили, что Лена с Сергеем внесут двести пятьдесят, родители добавят со своей пенсии сколько смогут, а Ирина с Толиком — «по возможности».
Лена ехала домой молча. Сергей вёл машину, тоже не проронив ни слова. Только когда они зашли в свою прихожую и закрыли дверь, Лена выдохнула:
— Я больше не могу, Серёж. Это какой-то цирк. Мы третий год не были на море. Я хожу в пуховике, которому пять лет. Зато мы «богатые».
— Ленусь, ну потерпи, — Сергей обнял жену. — Отец же не виноват. Ему семьдесят, он эту крышу сколько уже ждёт. Сделаем — и всё, завязываем с этими сборами.
— Мы завязываем с ними каждый раз! Помнишь, когда Ирине на зубы собирали? «У девочки комплексы, прикус исправлять надо». Скинулись. А потом они фото выкладывают из ресторана, где крабов едят.
— Ну, может, угостил кто, — неуверенно предположил Сергей.
— Ага, спонсор. Толик их угостил, который на полставки.
Лена прошла на кухню, включила чайник. Обида душила не из-за денег даже. А из-за этого вечного чувства вины. Стоит только заикнуться, что им тоже нелегко, как мать делает скорбное лицо: «Лен, ну тебе грех жаловаться, у вас две машины». Да, две. Одна — старая «Газель» для развозки товара, которая больше времени проводит в ремонте, чем на дороге. И подержанный «Рено», на котором ездят по очереди.
У Ирины с Толиком машины не было. Они принципиально не хотели «ведро», а на хорошую «не хватало». Поэтому на дачу их возил Сергей, в гипермаркет — Сергей, детей в поликлинику — Лена.
Гром грянул через неделю. Совершенно случайно.
Лена зашла в торговый центр забрать заказ из аптеки — у Сергея прихватило спину после разгрузки цемента. Проходя мимо витрины дорогого магазина техники, она замедлила шаг. Ей показалось, или…
У кассы стояли Ирина и Толик. Они не выглядели как люди, у которых «чёрная полоса». Ирина смеялась, откидывая назад свежеокрашенные волосы. Кстати, когда она успела сделать сложное окрашивание? Лена знала, что у её мастера это стоит тысяч пятнадцать. Толик, вальяжно облокотившись на стойку, оформлял покупку.
Лена подошла ближе, спрятавшись за манекеном в соседнем отделе.
— Поздравляем с покупкой! — звонко прощебетала девушка-консультант, вручая им пакет с логотипом последнего айфона. — Страховку оформили, чехол в подарок.
Ирина сияла. Она достала из пакета коробку, повертела её в руках.
— Ну наконец-то, — услышала Лена её голос. — А то со старым ходить уже просто стыдно, камера вообще не тянет.
— Зай, ну мы заслужили, — Толик приобнял жену. — Столько нервов с этой семейкой.
Лена замерла. «С этой семейкой»?
— Ой, и не говори, — Ирина закатила глаза. — Ленка вчера звонила, опять ныла про поставщиков. Скупердяи. Деньги гребут лопатой, а родной сестре помочь — так целая трагедия. Хорошо хоть мама их дожала с крышей.
— Да ладно, пусть платят, — хмыкнул Толик. — Им полезно, карму почистят. Пошли в «Италию», пасту хочу.
Они вышли из магазина, весело переговариваясь, и направились в сторону дорогого итальянского ресторана. Лена стояла, чувствуя, как у неё горят уши. В руках она сжимала пакет с мазью для спины мужа, который надорвался, зарабатывая им на крышу. И на этот айфон, получается, тоже.
Она не стала устраивать скандал прямо там. Она просто развернулась и пошла к машине. В голове складывался пазл.
Дома Лена провела собственное расследование. Это было несложно — Ирина, хоть и прибеднялась перед родней, в соцсетях вела закрытый аккаунт «для своих». Лена давно была там заблокирована, но у Сергея была старая страница, про которую никто не помнил.
Лена зашла с аккаунта мужа. Запрос на подписку висел два года, но профиль оказался открытым — видимо, Ирина в погоне за подписчиками убрала приватность.
Лента пестрела красивой жизнью.
Вот Ирина в новом пуховике — не в том старом, в котором она приезжала к маме: «Обновочка! Готовимся к зиме!»
Вот они с Толиком в спа-отеле: «Релакс-выходные, мы это заслужили». Дата — две недели назад. Как раз тогда, когда они не пришли на мамин день рождения, сказавшись больными.
Вот фото нового игрового компьютера для сына: «Данька счастлив! Теперь киберспортсмен».
И под каждым фото — комментарии подружек: «Молодцы!», «Красиво жить не запретишь!»
Лена листала и считала. Спа — тысяч сорок. Компьютер — не меньше ста. Телефон — ещё сто. Пуховик, рестораны, окрашивание… За последние два месяца, пока они ныли про «трудности» и вносили в общий котёл копейки, они потратили больше, чем Лена с Сергеем заработали чистыми.
— Серёж, иди сюда, — позвала она мужа. Голос был спокойным, пугающе спокойным.
Сергей подошёл, морщась от боли в пояснице. Лена молча сунула ему телефон.
Он смотрел долго. Листал. Читал подписи.
— Это что? — наконец спросил он. — Это когда?
— Это сейчас, Серёж. Пока ты мешки таскал. «Релакс-выходные».
Сергей сел на табуретку. Вид у него был растерянный, как у ребёнка, у которого отобрали веру в Деда Мороза.
— Но они же… Толик говорил, у него зарплату урезали. Мать плакала, что им есть нечего.
— Есть им нечего, — усмехнулась Лена. — В «Италии» паста вкусная, говорят.
В субботу был семейный совет. Сбор денег. Лена и Сергей приехали к родителям первыми.
Наталья Петровна суетилась на кухне, нарезая пирог. Отец смотрел телевизор.
— Ой, детки, как хорошо, что пораньше, — щебетала мама. — Ирочка звонила, они задерживаются, в пробке стоят. Бедные, на маршрутке по такой жаре…
— Мам, сядь, пожалуйста, — сказала Лена.
Наталья Петровна замерла с ножом в руке.
— Что случилось? Лица на вас нет. Серёжа, что со спиной?
— Со спиной у него работа, мам. Тяжёлая работа.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге возникли «бедные» родственники. Ирина была без пакета с новым телефоном, в старой курточке, лицо скорбное. Толик тоже изображал вселенскую усталость.
— Ох, еле добрались, — выдохнула Ирина, падая на диван. — Духота, люди злые, толкаются. Мам, водички дай?
Наталья Петровна метнулась за водой.
— Ну что, давайте решать, — начал отец, выключая телевизор. — Время не ждёт. Серёжа, ты деньги привёз?
Сергей посмотрел на Лену. Лена кивнула.
— Нет, пап. Не привёз.
Повисла пауза.
— В смысле? — не поняла Ирина. — Забыл? Ну так переведи онлайн.
— Я не забыл, — Сергей говорил тихо, но твёрдо. — Мы не будем вкладываться в этот раз. И в следующий тоже. Мы выходим из «котла».
— Серёжа, ты что такое говоришь? — Наталья Петровна чуть стакан не уронила. — Как это — выходите? А юбилей? А крыша?
— А крышу, мам, пусть Ира с Толиком оплачивают. Или хотя бы половину. С нового айфона пусть продадут — как раз хватит.
Ирина побледнела, потом резко покраснела.
— Какого айфона? Вы что, сплетни собираете?
Лена молча достала свой телефон, открыла сохранённые скриншоты и положила на стол перед родителями.
— Листайте, мам. Пап, посмотри. Вот «бедные» родственники. Вот спа. Вот компьютер за сотню. Вот рестораны. А это — свежее, я сама видела.
Наталья Петровна взяла телефон. Она щурилась, пытаясь разобрать мелкий шрифт, потом надела очки.
— Ирочка… это что? Это правда?
— Это старые фото! — взвизгнула Ирина. — Это мы… это нам подарили! Это вообще не то, что вы думаете! Ленка, ты совсем больная? Шпионишь за нами?
— Шпионю? — Лена встала. — Я просто устала, Ира. Устала, что мы с Серёжей работаем на износ, во всём себе отказываем, чтобы вы могли жить красиво и прибедняться. «У Толика полставки». У Толика совесть на полставки, а наглость — на полную!
— Не смей оскорблять моего мужа! — Ирина вскочила. — Вы просто завидуете! Потому что вы жадные! У вас денег куры не клюют, а вам жалко для родного племянника компьютер! Да, купили! Потому что ребёнок развиваться должен, а не как вы — только работа-дом, работа-дом! Скряги!
— Ира! — отец впервые за много лет повысил голос. — Замолчи.
В комнате стало тихо. Только тикали часы на стене.
— Значит, так, — сказал отец, глядя на младшую дочь тяжёлым взглядом. — Смартфон сюда, на стол положи.
— Что? — Ирина опешила. — Зачем?
— Положи, говорю. Посмотрим, какой он «старый».
Ирина прижала сумку к себе.
— Не дам. Это моя вещь. Вы не имеете права! Мама, скажи им! Они нас грабят!
Наталья Петровна сидела, обхватив голову руками.
— Доченька… как же так? Мы же с пенсии откладывали… Я себе лекарства не купила, чтобы вам на продукты дать в прошлом месяце. А вы… в спа?
— Мам, ну какое спа! — Ирина кинулась к матери. — Это просто фотосессия! Рекламная! Нам заплатили за неё!
— Хватит врать! — Сергей повысил голос. — Мне Толик как-то хвастался своими заработками, когда выпили на шашлыках. Думал, я забуду. Не забыл. «Фрилансишь» в чёрную, Толя? Откуда у безработного такие траты?
Толик, который всё это время сидел молча, вдруг вскочил:
— Ты чего наговариваешь? Это подсудное дело — обвинять человека без доказательств!
— Обвинять? — спокойно ответил Сергей. — Я просто спрашиваю. А вот налоговая — та спросит с доказательствами. Если надо будет.
Толик сдулся, как проколотый мяч. Сел обратно.
— Мы уходим, — Лена взяла сумку. — Крышу мы оплатим. Но только свою долю. И папин юбилей — только за себя и родителей. Больше ни копейки в общий котёл. Никогда.
— Вы разрушаете семью! — крикнула им в спину Ирина. — Из-за денег родных людей предаёте! Мама, они же нас бросают!
Лена остановилась в дверях. Обернулась.
— Нет, Ира. Это вы нас продали. За айфон и пасту карбонара.
Первый месяц был адом. Наталья Петровна звонила каждый день, плакала, умоляла помириться.
— Леночка, ну она же не со зла. Ну глупая, ну захотелось пожить красиво. Прости её. Они сейчас совсем без денег останутся, Толика и правда уволить хотят.
— Мам, нет. — Лена была непреклонна. — Пусть учатся жить по средствам.
Ирина писала гадости в мессенджерах, обзывала жмотами и предателями. Толик пытался занять денег у Сергея «до получки» — был послан.
Но самое удивительное произошло потом.
Через два месяца Лена и Сергей впервые за пять лет купили путёвки. В Турцию. В хороший отель, «всё включено».
Они сидели в самолёте, Сергей смотрел в иллюминатор, а Лена листала журнал.
— Знаешь, — вдруг сказал Сергей, — а спина-то прошла.
— Правда? — улыбнулась Лена.
— Ага. И дышать как-то легче стало. Не давит ничего.
А «бедная» семья… Они не пропали. Внезапно выяснилось, что Толик умеет таксовать, когда прижмёт. Ирина устроилась администратором в салон красоты. Айфон, правда, пришлось продать, чтобы закрыть долги по коммуналке, которые они копили полгода в расчёте на «общий котёл».
Крышу на даче отец перекрыл сам, наняв бригаду на свои накопления. Юбилей отметили скромно, дома. Ирину с Толиком тоже позвали, но они не пришли — «гордость не позволила».
Лена лежала на шезлонге, смотрела на бирюзовое море и думала, что семья — это не когда все варятся в одном котле, пока кто-то один подкидывает дрова. Семья — это когда каждый твёрдо стоит на ногах и может подать руку другому, если тот действительно падает, а не просто прилёг отдохнуть за чужой счёт.
Она достала телефон, сделала фото своих ног на фоне моря и коктейля. Подумала секунду. И отправила в семейный чат.
«Всем привет из отпуска! Мы это заслужили».
Впервые в жизни ей не было стыдно за то, что ей хорошо.
Прошло полгода. Страсти улеглись, как пыль после ремонта. Лена с Сергеем продолжали жить своей жизнью — размеренной, трудовой, но теперь с маленькими радостями. В их квартире появился робот-пылесос — мечта Лены. Сергей купил себе хорошие спиннинги.
С родителями общались ровно. Наталья Петровна перестала заводить разговоры о деньгах, почувствовав твёрдость в голосе старшей дочери. Правда, нет-нет да и проскальзывало: «Ох, Ирочке тяжело, Даньке куртку не на что купить». Лена в такие моменты вежливо переводила тему на погоду или рассаду.
Однажды осенью, когда слякоть и серость особенно давили на психику, у Лены зазвонил телефон. Ирина.
Лена помедлила, глядя на экран. Они не разговаривали с того самого скандала.
— Алло?
— Лен… привет, — голос сестры звучал непривычно. Без ноющих интонаций, без вызова. Глухо как-то.
— Привет. Что-то случилось?
— Случилось. Толик ушёл.
Лена села на стул.
— Куда ушёл?
— К другой. Сказал, что устал от нищеты. Представляешь? От нищеты! Со мной! А сам нашёл себе какую-то бизнес-леди, у неё сеть ларьков с шаурмой. Сказал, она его «потенциал ценит».
Лена не знала, что сказать. Смеяться было грешно, жалеть — не хотелось.
— Ир, ну… бывает.
— Лен, мне страшно, — Ирина вдруг всхлипнула. По-настоящему, не наигранно. — Я одна. Данька от рук отбился. Кредит за тот компьютер ещё платить и платить. Мама помогает, конечно, но… Лен, у тебя есть юрист знакомый? На алименты подать.
— Есть, — вздохнула Лена. — Запиши номер.
Она продиктовала телефон.
— Спасибо, — тихо сказала Ирина. — И это… Лен. Ты прости меня за тот раз. С айфоном. Дура я была. Думала, так и надо — кто везёт, на том и едут. А оно вон как обернулось. Везла-то ты, а Толик ехал. И на мне тоже ехал, оказывается. Я же думала, он крутой, просто непризнанный гений. А он… альфонс обыкновенный.
— Ладно, проехали, — Лена почувствовала, как ледяная корка внутри начинает таять. — Ты это… заходи, если что. У нас яблок с дачи много, шарлотку испечём.
— Зайду, — шмыгнула носом Ирина. — Лен, а у вас в магазине… кассиры не нужны? А то в салоне график дурацкий, Даньку совсем не вижу.
Лена посмотрела на Сергея, который вопросительно поднял брови, слушая разговор. Кивнула ему.
— Приходи завтра, поговорим. Но предупреждаю: у нас не забалуешь. Опаздывать нельзя, в телефоне сидеть нельзя.
— Я понимаю. Я буду стараться. Правда.
Лена положила трубку.
— Что там? — спросил Сергей.
— Толик ушёл к королеве шаурмы. А Ирина просится на работу.
Сергей хмыкнул, покачал головой.
— Ну пусть приходит. Только смотри, Ленка, никаких поблажек. «Общий котёл» закрыт.
— Закрыт, — согласилась Лена. — Теперь у каждого своя тарелка. Но супу налить можно. Если человек голодный.
Она подошла к окну. Дождь барабанил по стеклу, смывая грязь с города. Где-то там, в этой серости, Ирина училась жить заново. Без иллюзий, без «помощи зала», без красивых фильтров для соцсетей. И Лена вдруг поняла, что, может быть, тот скандал был не концом семьи, а её настоящим началом. Потому что честность — она как йод. Щиплет жутко, зато лечит.
— Серёж, ставь чайник, — сказала она. — Кажется, мы давно не ели шарлотку.
Вечером они сидели на кухне, пили чай с антоновкой. Кот Мурзик, толстый и ленивый, урчал на коленях у Сергея. В квартире было тепло и спокойно.
— А знаешь, — вдруг сказал Сергей, откусывая кусок пирога, — я тут подумал. Может, нам расширяться? Второй магазин открыть. В соседнем районе место хорошее сдаётся.
Лена посмотрела на мужа. В его глазах горел тот самый огонёк азарта, который она любила. Не потухший, не задавленный вечным «надо помочь», а живой.
— А потянем? — спросила она по привычке.
— Потянем, — уверенно сказал он. — Теперь потянем. Мы же команда.
Лена улыбнулась.
— Команда. Ты, я и Мурзик.
— И Ирина на кассе, — добавил Сергей. — Если не сбежит через неделю.
— Не сбежит, — серьёзно сказала Лена. — Ей теперь бежать некуда. Только вперёд.
И в этом «вперёд» была какая-то надёжная, простая правда. Жизнь продолжалась. Не идеальная, не глянцевая, без пафосных статусов. Обычная жизнь, где деньги зарабатываются трудом, где родные могут быть глупыми, но остаются родными, и где каждый сам выбирает — подкидывать дрова в общий котёл или наполнять свою собственную тарелку.