— Ого, какая плитка дорогая! — Людмила провела рукой по кафелю в ванной. — Мы себе такую не можем позволить. А вы, значит, можете?
Анна сжала зубы. Соседка зашла «на минутку, чай попить», а теперь уже двадцать минут инспектировала квартиру. Трогала обои, заглядывала в комнаты, оценивала каждую мелочь. Анна чувствовала: Людмила не просто любопытствует — она ищет подвох.
— Ремонт делали сами? — продолжала соседка, возвращаясь на кухню. — Или мастеров нанимали? Это ведь дорого...
— Частично сами, частично мастера, — коротко ответила Анна, наливая чай.
Людмила кивнула, но глаза её сузились. Она явно не собиралась останавливаться.
— А окна новые! — воскликнула она, подходя к подоконнику. — Пластиковые, хорошие... Это же тысяч сто стоит минимум! И мебель вижу новую. Диван точно недешёвый.
Анна промолчала. Объяснять соседке, откуда деньги, не входило в её планы. Но Людмила не унималась.
— Слушай, ну ты не стесняйся, расскажи! — она села за стол, устроилась поудобнее. — Муж премию получил? Наследство какое-нибудь?
— Просто копили, — спокойно сказала Анна.
— Копили? — Людмила фыркнула. — Да ну! На такой ремонт годами копить надо. Я вот тоже коплю, но у меня максимум на новые шторы хватает. А у вас тут всё переделано!
Она оглядела кухню ещё раз, задержала взгляд на новом холодильнике.
— Признайся, кредит взяли? — прозвучал прямой вопрос. — Я не осуждаю, просто интересно. Сейчас все так живут — в долг. Вид делают, что всё хорошо, а на самом деле банку полжизни отдавать будут.
Анна поставила чашку на стол чуть резче, чем планировала.
— Людмила, никаких кредитов.
— Ну не может быть! — соседка даже привстала. — Тогда откуда? Может, родители помогли? Или...
Она замолчала, но взгляд её стал откровенно подозрительным.
Анна глубоко вдохнула. Раньше она бы смутилась, начала оправдываться. Но сейчас ей просто надоело.
— Хочешь знать правду? — спокойно спросила она. — Сейчас расскажу.
Людмила подалась вперёд, глаза загорелись предвкушением. Она ждала признания: кредит, долги, помощь богатых родственников. Что угодно, лишь бы подтвердить её теорию — у всех проблемы, просто кто-то скрывает.
— Знаешь, сколько стоит подписка на онлайн-кинотеатр? — начала Анна. — Триста рублей в месяц. За год — три тысячи шестьсот. Я не смотрю сериалы. Экономия.
Людмила нахмурилась:
— И что? Три тысячи — это копейки!
— Погоди, — Анна подняла палец. — Кофе в автомате на работе стоит восемьдесят рублей. Один стакан. Я покупаю термос и беру кофе из дома. За год экономия — двадцать тысяч рублей.
Соседка открыла рот, но Анна продолжила:
— Я не курю. Это ещё тридцать тысяч в год минимум. Не заказываю доставку еды — готовлю сама. Экономия пятнадцать тысяч в месяц, за год — сто восемьдесят тысяч. Одежду покупаю не каждый сезон, а когда действительно нужно. Откладываю по пятнадцать тысяч ежемесячно.
Людмила молчала, переваривая услышанное. Лицо её постепенно менялось — от любопытства к непониманию, потом к раздражению.
— Так ты... экономила? — недоверчиво переспросила она.
— Пять лет копила, — кивнула Анна. — Складывала каждый месяц. Никаких кредитов, никакой помощи. Просто дисциплина.
— Пять лет?! — соседка даже отшатнулась. — Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Людмила помолчала, потом нервно рассмеялась:
— Ну это же... Это ж как жить-то надо! Себе ни в чём не отказывать нельзя!
— Я отказывала себе в ненужном, — поправила Анна. — Не в важном. Разница есть.
Соседка покрутила головой, явно ища аргументы. Нашла:
— А как же жить? Развлечения, кафе, шопинг... Это же радость!
— У каждого своя радость, — пожала плечами Анна. — Моя радость — новая ванная комната, в которой приятно находиться. Твоя — еженедельный маникюр и кофе навынос. Я не осуждаю.
Людмила побледнела. Удар попал в цель — она действительно каждую субботу ходила в салон красоты, тратила на маникюр, брови, укладку. И кофе... да, каждое утро покупала в кофейне по дороге на работу.
— Это... это разные вещи! — попыталась возразить она. — Маникюр — это уход за собой! А кофе — это...
— Это твой выбор, — перебила Анна. — И он абсолютно нормальный. Просто мой выбор — другой. Я предпочла отложить эти деньги на ремонт.
Соседка нервно теребила салфетку. Анна видела: Людмила лихорадочно пытается найти зацепку, доказать, что экономия — это неправильно, ненормально.
— Но ведь так скучно жить! — наконец выпалила она. — Считать каждую копейку, отказывать себе во всём...
— Я не отказываю себе во всём, — терпеливо повторила Анна. — Я расставляю приоритеты. Хочу новую плитку в ванной? Значит, три месяца не хожу в кафе. Хочу поменять окна? Полгода не покупаю новую одежду. Это осознанность, а не жадность.
Людмила встала, прошлась по кухне. Остановилась у окна, повернулась:
— А муж твой не против такой... экономии?
— Мы вместе решили, — ответила Анна. — Обсудили, посчитали, составили план. Оба хотели сделать квартиру уютной. Оба согласились на временные ограничения.
— Временные, — эхом повторила соседка. — Пять лет — это временные?
— Для качественного результата — да.
Людмила вернулась к столу, села. Выпила чай, уже остывший. Молчала минуту, потом произнесла, глядя в чашку:
— У меня так не получится. Я не могу себе отказывать. Это выше моих сил.
— Никто и не требует, — мягко сказала Анна. — Людмила, я не говорю, что мой путь — единственно правильный. Это просто мой путь. У тебя может быть свой.
Соседка подняла глаза. В них мелькнуло что-то непонятное — обида? Зависть? Злость?
— Легко тебе рассуждать, — процедила она. — Сидишь тут в своей обновлённой квартире, поучаешь...
— Я не поучаю, — возразила Анна. — Ты сама спросила, откуда деньги. Я ответила честно.
Людмила резко встала. Взгляд её стал колким, губы сжались в тонкую линию.
— Знаешь что? — её голос дрожал от сдерживаемой злости. — Ты просто жадная. Вот и всё. Прикрываешься красивыми словами про «приоритеты» и «осознанность», а на самом деле просто жмот.
Анна не ответила. Она ожидала этого. Когда человеку не нравится правда, он переходит на личности.
— Живёшь как нищая! — продолжала соседка, собирая сумку. — Термос на работу таскаешь, одежду годами носишь... Люди смеются, наверное!
— Людям всё равно, — спокойно ответила Анна. — Смеются только те, кто сам в кредитах по уши сидит и завидует.
Удар достиг цели. Людмила покраснела.
— Я не завидую! — выкрикнула она. — Мне твоя жизнь даром не нужна! Я живу нормально, как все люди! Не экономлю на каждой мелочи, не считаю копейки!
— Зато считаешь чужие деньги, — тихо сказала Анна. — Три недели наблюдала за ремонтом, высчитывала, во что он обошёлся. Пришла с одной целью — услышать про кредит. Чтобы успокоиться: мол, у всех проблемы, не только у меня.
Людмила замерла. Рот приоткрылся, но слова не шли.
— Я угадала? — продолжила Анна. — Тебе хотелось убедиться, что мы тоже в долгах. Что никто не может позволить себе ремонт без кредита. Так спокойнее, правда? Все в одной лодке.
— Ты... — соседка задохнулась от возмущения. — Ты возомнила себя умнее всех! Сидишь, вещаешь, как правильно жить!
— Я просто ответила на твой вопрос, — Анна встала, открыла дверь. — Ты спросила про деньги — я рассказала. Не понравилось? Извини, но это правда.
Людмила схватила сумку, направилась к выходу. На пороге обернулась:
— Всё равно ненормально так жить. Людям нужны радости, удовольствия! А ты что? Пять лет себя мучила ради какой-то плитки!
— Эта плитка будет радовать меня каждый день следующие двадцать лет, — ответила Анна. — А твой маникюр через две недели сойдёт. Вопрос приоритетов, помнишь?
Соседка выскочила в подъезд, не попрощавшись.
Анна закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце колотилось. Руки слегка дрожали. Она не любила конфликты, но промолчать означало бы разрешить Людмиле и дальше лезть в чужую жизнь с расспросами и осуждением.
Муж вышел из комнаты, вопросительно посмотрел:
— Что случилось? Слышал крики.
— Людмила не смогла переварить правду, — устало улыбнулась Анна. — Назвала меня жадной.
Он обнял её за плечи:
— Пусть говорит что хочет. Главное — мы довольны результатом. А чужое мнение... оно нам не принадлежит.
Анна кивнула. Она знала: завтра в подъезде начнутся шёпоты. Людмила расскажет всем соседкам, какая Анна странная. Экономит на всём, живёт как нищая, зато квартиру отремонтировала. Обязательно добавит деталей, приукрасит, выставит в дурном свете.
Так и произошло.
Следующую неделю Анна ловила на себе любопытные взгляды. Соседка с пятого этажа вдруг заинтересовалась её термосом, спросила: «Это правда помогает экономить?» Консьержка тётя Люба многозначительно молчала, когда Анна проходила мимо.
А Людмила демонстративно отворачивалась при встрече. Один раз, столкнувшись в подъезде, процедила сквозь зубы:
— Гордишься собой? Всем растрепала, какая ты умная?
— Я никому ничего не рассказывала, — спокойно ответила Анна. — Это ты ходишь и обсуждаешь мою жизнь.
Людмила фыркнула и поднялась по лестнице, громко стуча каблуками.
Но через две недели произошло неожиданное. К Анне постучалась соседка с третьего этажа, тётя Валя. Пожилая женщина, всегда тихая и незаметная.
— Аннушка, — она говорила негромко, смущаясь. — Я всё слышала тогда, через стену. Ты знаешь... Мне уже шестьдесят восемь, а я только сейчас поняла: можно не оправдываться перед всеми. Спасибо тебе.
Анна почувствовала комок в горле.
— Тётя Валя...
— Я сорок лет извинялась за то, что живу не как все, — продолжала старушка. — Что не покупаю дорогие вещи, что экономлю. Устала... А ты показала: это нормально. Это правильно.
Она сжала руку Анны и ушла, оставив её стоять с влажными глазами.
Прошло три месяца. Людмила по-прежнему избегала Анну, но теперь делала это тише. Без демонстративных вздохов и громких каблуков. Анна заметила: соседка перестала ходить в салон каждую субботу. Маникюр стал проще, укладки реже.
Однажды утром они столкнулись на лестничной площадке. Людмила несла термос. Точно такой же, как у Анны.
Их взгляды встретились. Соседка смутилась, попыталась спрятать термос за спину, но было поздно.
— Купила? — спокойно спросила Анна.
Людмила кивнула, не глядя в глаза:
— Решила попробовать. Экономия всё-таки...
Анна улыбнулась:
— Это хорошее решение.
Они разошлись молча. Но в этом молчании не было прежней враждебности. Людмила начала меняться — медленно, с сопротивлением, но начала.
Вечером того же дня Анна сидела на кухне, пила чай и смотрела в окно. Муж подошел сзади, обнял:
— О чём думаешь?
— О том, что людям тяжело признавать свои ошибки, — ответила она. — Людмиле проще было назвать меня жадной, чем согласиться: она сама транжирит деньги. Но она начала меняться. Видел термос?
Муж рассмеялся:
— Видел. Прогресс.
— Знаешь, что самое странное? — Анна повернулась к нему. — Раньше я бы извинилась перед ней. Сказала бы: «Прости, что так резко». Оправдывалась бы за свою экономию, за то, что живу не как все. Но теперь понимаю: оправдываться не за что. Это моя жизнь, мои деньги, мой выбор.
— И ты молодец, что отстояла свои границы, — он поцеловал её в макушку. — Людмила получила урок. Может, он пойдёт ей на пользу.
Анна кивнула. Она больше не думала о соседке, о её мнении, о шёпотах в подъезде. Она смотрела на свою обновлённую квартиру — результат пяти лет дисциплины и осознанности — и чувствовала гордость.
А через месяц к ней снова постучали. На пороге стояла Светлана, подруга Людмилы, с робкой улыбкой:
— Анна, можно? Я слышала, ты помогаешь считать расходы... Научишь?
Анна распахнула дверь:
— Заходи. Чай будешь?
История только начиналась, развязка во второй части.
Рекомендую к прочтению: