Начало:
Предыдущая:
Марфу с самого начала зимы не покидало какое-то тягостное чувство. Словно что-то должно было измениться, и совсем не в лучшую сторону, но причину своих тревог она всё никак не могла разгадать. Может от того, что беженцев в деревне всё больше становилось? Кто был подобрее в дом их пускал, а как настали трескучие морозы, так они сами начали на постой просится. Пусть и запаслись односельчане хорошо в этом году, но кому охота лишний рот кормить? А с другой стороны - ежели не пустишь, то на твоей совести будет, если человек где-то сгинет.
Тут Марфа свой характер проявила - никого из чужих не то что на порог, даже во двор не пускала. Пусть считают её кем угодно, но незнакомцев пускать, да кормить за свой счёт она точно не собирается! Да и чувство тревоги внутренней ей покоя не давала, не хотела она чтобы опасения её как-то подтвердились. Степанида подругу за такое поведение не осуждала, у самой внуки, так что Марфу в этом ключе понимала. А остальные односельчане пусть кого хотят, того в дом и зовут, другим спокойнее будет!
Закружилась красавица зима, дочка почти перестала появляться - особо по морозу и сугробам не пошастаешь, а Марфе всё хуже становилось. Яромир тревогу бабушки чувствовал, беспокойно ей в глаза заглядывал:
- Что такое бабуль? Ты чего так встревожена? Всё ж нормально, запасов на зиму у нас хватит, да и работы ты набрала с запасом, - кивнул он на тюки с шерстью, которые в сенях лежали, а Марфа в ответ плечами повела, глядя на изрядно подросшего внука:
- Не знаю что и думать. Тревожно мне как-то, что-то это зимой изменится, а что именно произойдёт никак в толк взять не могу. Кабы беды какой не было.
- Бабушка, всё хорошо будет, тебе только кажется так, - простодушно пытался поддержать женщину Яромир. С приходом такой сильной зимы, с её трескучими морозами, казалось мальчишке, что у него тоже всё внутри трещит.
Шёл ему на тот момент уже четырнадцатый год, время бежало очень быстро, но характера своего он никак не проявлял. Всё так же любил бродить по окрестным лесам, а зимой отчаянно скучал, да бабушке помогал. Казалось ему, что когда белое покрывало укрывает всё вокруг, то словно застывает мир, скованный колдовским сном, и даже не дышит.
Зима его завораживала, и ему хотелось свернуться клубком на лавке, да так и остаться, дожидаться весны. Но, конечно, понимал он, что это всё лишь навет, многие зимой примерно также себя ощущают, и ничего такого в этом нет.
А вот с приходом трескучих морозов, вновь заскрипел снег под волчьими лапами, выгнало снова стаю из лесных глубин, вот и пришли они в знакомую деревню. Когда впервые крик раздался в ночной тишине, Марфа вздрогнула, тревожно глядя в сторону двери. Дёрнуло её поначалу что-то, но что она сможет сделать с сильным серым зверем, что под окнами бродил? А уж силушки там предостаточно - голодные же, да ещё и стаей пришли, без труда и быка загрызть могут, а тут… Марфа передёрнула плечами, и глянула на внука, который тоже прислушивался к ночным звукам. Лицо у него было спокойным, а потом он и вовсе повернулся на другой бок, да вроде как снова заснул.
То что Яромир не тянется к людям нисколько Марфу не беспокоило. Ну вот такой у него склад души, что с этим сделаешь? Хотя и говаривала Степанида, что странно это для столь молодого человека. А ребячьих компаниях он нечасто появлялся, но с удовольствием играл, коль его в компанию звали. Хоть и выглядел он нескладным подросточком, но черты лица его говорили о том, что действительно он красавцем вырастет, да ещё кудри его светлые. Замечала Марфа, что девчонки уже на него начали заглядываться, да паренёк их пока всех игнорировал. Как и любая любящая бабушка слегка беспокоилась она из-за этого, но надеялась, что парню разумности хватит, чтобы ошибок не совершать. Хотя с его любовью к лесу, может и не стоило ей об этом беспокоится? Конечно, разговаривала об этом с Яромиром Марфа, старалась аккуратно, даже самой малость неудобно было. Но мальчик внимательно её послушал, вопросы задал, и головой покивал - мол, понял я всё бабушка, не переживай.
Зима становилась всё крепче, а волки совсем ошалели - спали прямо на крыльце, да щёлкали под окнами голодными пастями.
В тот день была какая-то суматоха с утра в деревне, Марфа нос во двор высунула, опасаясь волков увидеть, так их не было. Наверное из-за того, что пусть и хмурый, но день был на дворе, а вот в деревне какая-то шумиха поднималась, с другой стороны, не там где Марфа жила. Женщина тревожно глядела в ту сторону, а после чего бросилась обратно в дом:
- Собирайся, Яромир, быстрее, бежать надо! Собирай вещи! - Марфа едва сдерживала панический крик.
Мальчишка вздрогнул, с удивлением смотря на бабушку, но ведь привык её слушаться, поэтому растерянно на ноги поднялся:
- Бабушка, что случилось? Почему мы бежать должны? Куда?
Марфа металась по избе, быстро соображая, что им нужно взять, но и набирать много нельзя было. А ещё снега намело, следы видно будет, но в лесу уже похитрить можно будет, главное сейчас не задерживаться. Значит не зря у неё всё ныло в предчувствии беды, коли бы знала, что так всё обернётся, то намного бы раньше ушла и внука увела! И Степаниду, а сейчас… хватит ли ей времени?
- Куда… есть одна изба в лесу, довольно глубоко, надеюсь не развалилась ещё совсем. Помнишь, ходили мы к ней, вокруг неё грибы кругом растут? Ты там долго ходил, всё высматривал, вот туда нам надо. Авось не пойдут за нами, побоятся волков и холода, торопиться надо. Давай, одевайся! - последнее Марфа уже чуть ли не рявкнула и Яромир, который её в таком состоянии не видел, поспешил одеться, да взять мешок из рук бабушки.
Когда вышли они на улицу, Яромир понял панику бабушки - всё вокруг было застлано сизым дымом, и резкий запах гари стоял в воздухе. Он увидел, что дальние избы в деревне горят и оттуда слышался шум голосов и недобрые выкрики. Всё внутри парня сжалось, покрепче ухватил он мешок, да бросился следом за бабушкой, которая уже стучалась в дверь к Степаниде, рванув сначала к ней. Не предупредить подругу она не могла, вот только та, выслушав Марфу, да поглядев на деревню, отрицательно качнула головой:
- Ты Марфуша давай, беги. Хорошо, что мои уехали в соседнюю деревню осенью, авось их пронесёт. А я уж точно по снегу не поскачу, может и пронесёт, - проговорила Степанида с улыбкой, только в глазах тоска застыла. - Ноги у меня болят, не могу я. Так что давай, бери Яромира, да бегите, я следы замету, может и не заметят ничего, волки тут протоптали себе дорожки знатные, вот по ним и идите.
- Да что ты говоришь, Степанида! Как я тебя бросить здесь могу? - возмутилась Марфа.
- Бабушка, - прошептал Яромир, кивая в сторону улицы, в конце которой вспыхнула очередная изба и раздались крики односельчан. Кто-то уже убегал в сторону леса - их силуэты почти не были видны на фоне темнеющих деревьев.
- Бегите, - толкнула Марфу в плечо Степанида, да стянула с плеч свой цветастый платок, протягивая его соседке: - На, теплее будет. Коль всё хорошо будет приду к вам, а коль нет, то и помяни меня добрым словом.
Марфа хватала ртом морозный воздух, смотря в серьёзные глаза подруги, после чего кивнула, взяла Яромира за руку, да повела его за дом, откуда было удобнее всего к лесу выходить. Времечко совсем поджимало!
Степанида же, проводив их взглядом, повела плечами, да взяла веник, начав их следы заметать. Вот ведь Марфа молодец какая! И не зря она беду чуяла, вон как избы загораются одна за другой, да люди кричат, разбегаясь. Захватчики на деревню налетели, лиходеи треклятущие. А ведь Марфа ей жаловалась на своё плохое предчувствие, значит действительно что-то почуяла нутром своим. Может и успеет удрать, вон, уже совсем и не видно её с Яромиром среди деревьев.
Когда у ворот дома Степаниды появились неизвестные ей мужики, сидела она на чурбаке, да дула на замёрзшие пальцы. Пара лиходеев ломилась уже в дом Марфы, а один из мужиков - тот что был повыше, шагнул во двор, скаля в кровожадной улыбке зубы:
- Ну что бабка, не хочешь погреться как следует напоследок?
- Отчего же не хочу? Хочу, вона как славно полыхает. Вы, сынки, почто нашу деревню разворошили? Что же мы вам такого дурного сделали? - спросила Степанида, а у самой внутри всё от страха сжимается. Веет от этого человека ледяным холодом, от которого кровь в жилах стынет, даже невзирая на то, что далеко он стоит. И глаза у него голубые, стылые, словно вода в полыни, ох недобрый он, чует Степанида, что руки у него запятнаны по самые локти. И уж если они их деревеньку разрушить решили, то всё верно она чует.
- На земле чужой живёте, поля возделываете, урожай жрёте, который вам не принадлежит. Но, знаешь, коль расскажешь мне кое-что, то оставлю тебя в живых. Чтобы было кому рассказать о том, кто я такой, и почему меня бояться следует, - снова заскалился мужчина, а Степанида медленно поднялась на ноги:
- Ну уж если узнать что-то хочешь, то приглашаю тебя в дом, чайку попьём, да поговорим.
Понимала Степанида, что просто оттягивает неизбежное, но очень ей было охота узнать, чего так он узнать жаждет, и почему эти земли своими считает? Не видела она его здесь никогда, и барин совсем по-другому выглядел. Но ,видать, есть у неё шанс это всё выведать, потому как незнакомец, немного подумав, шагнул за ней к крыльцу.
Продолжение:
