Чемодан стоял у двери. Билет лежал в кармане. До поезда оставалось четыре часа. И тут позвонила дочь.
— Мам, мы детей завезём на три недели. Вылет сегодня ночью.
Нина Петровна почувствовала, как пол уходит из-под ног. Пять лет. Пять лет она ждала этого дня. И вот он настал — а вместе с ним настал и выбор, которого она боялась всю жизнь.
Говорят, внуки — это последний шанс почувствовать себя молодой мамой, только без бессонных ночей и пелёнок. Нина Петровна тоже так думала. Поначалу.
Когда Леночка родила первенца, Артёма, Нина Петровна летала от счастья. Покупала крошечные носочки, вязала пледики, которые никому не были нужны, и с придыханием заглядывала в коляску. Ей тогда только исполнилось пятьдесят семь — бодрая, энергичная, готовая горы свернуть ради внука.
— Мам, ты только не дыши на него, у тебя чесноком пахнет, — поморщилась тогда Лена.
Нина Петровна смолчала. Гормоны, молодая мать, нервы — она всё понимала. Отошла от коляски, спрятала руки за спину.
— Я просто котлеты жарила, Ленусь. Твои любимые.
— Мы такое не едим, там холестерин. И вообще, нам пора, Артёму нужно спать в полной тишине.
Они уехали. Нина Петровна осталась с полной сковородой котлет и странным осадком на душе. Вроде и бабушка, а вроде — обслуживающий персонал с неприятным запахом.
Всё начиналось с малого.
— Мам, посидишь часик? Мне на маникюр.
Конечно, посидит. Какой разговор. Артёмка был спокойный, спал да ел. Нина Петровна смотрела на него, и сердце таяло.
Потом появился часик на педикюр. Потом на шопинг. Потом Лена с мужем Игорем решили, что им нужно восстанавливать романтику в отношениях.
— Мы в кино, на вечерний сеанс. Артёма к тебе подкинем?
Нина Петровна кивала. Артём рос, требовал внимания. Потом родилась Вика. И график уплотнился.
Теперь это называлось не «помощь», а «расписание».
— Мама, в пятницу вечером привезём, в воскресенье заберём. Нам нужно обои в коридоре переклеить.
Нина Петровна в пятницу ждала. Готовила. Не котлеты — на пару, как Лена велела. Искала по всему району свежую индейку, не замороженную. Покупала творожки строго определённой марки, без сахара. Игрушки — дорогие, развивающие, потому что «обычные машинки отупляют».
В пятницу вечером дверь открывалась. Влетали Артём с Викой, следом заходил Игорь с пакетом сменной одежды. Лена часто даже не поднималась — ждала в машине.
— Нина Петровна, привет! — Игорь ставил пакет в прихожей. — Ну всё, мы поехали. Лена там нервничает, опаздываем.
— А продукты? — робко спрашивала Нина Петровна. — Вика в прошлый раз просила йогурты, с шариками...
— Ой, ну вы же бабушка, купите внукам йогурт! Что вы всё время про деньги... — Игорь хлопал себя по карманам, изображая спешку. — Всё, побежали!
Дверь хлопала. Нина Петровна оставалась с двумя маленькими ураганами.
К пяти годам Артёма и трём годам Вики Нина Петровна поняла: она работает в две смены. Первая — попытка привести квартиру в порядок после прошлого визита. Вторая — сам визит.
Внуки бабушку любили. Но какой-то потребительской любовью — как любят холодильник, из которого всегда можно достать что-нибудь вкусное.
— Ба, включи мультики! — кричал Артём, не разуваясь.
— Ба, дай планшет! — вторила Вика.
— А может, книжку почитаем? — предлагала Нина Петровна.
— Скучно! Мама сказала, ты должна нас развлекать, а не грузить.
Лена звонила редко. Только с инструкциями.
— Ты их гулять водила?
— Водила, Леночка. На площадку.
— Сколько по времени?
— Час погуляли, ветер холодный поднялся...
— Мама! Им нужен свежий воздух минимум три часа! Ты их держишь в квартире, они потом болеют, а мне больничные брать! Ты совсем о нас не думаешь?
Нина Петровна глотала обиду. Как не думает? Она только о них и думает. У неё давление скачет, спина ноет, а она три часа на ветру стоит, смотрит, как Артём с горки катается.
Однажды она попробовала отказаться.
— Лен, я в эти выходные не могу. Давление подскочило, врач велел отлежаться.
— Мам, ну не начинай! — голос дочери зазвенел металлом. — У всех давление. Выпей таблетку. Мы уже билеты в театр купили, что нам теперь, выбрасывать? Пять тысяч, между прочим! Тебе нас совсем не жалко?
И привезли.
Нина Петровна лежала на диване, а дети скакали по ней, как по батуту.
— Тише, бабушке плохо, — шептала она.
— А мама сказала, ты притворяешься, чтобы нас не брать, — простодушно выдала Вика, жуя яблоко.
Нина Петровна тогда даже не заплакала. Просто внутри что-то щёлкнуло. Как будто выключатель перевели в другое положение.
Подруга Галя, боевая женщина с фиолетовыми волосами и характером танка, давно крутила пальцем у виска.
— Нинка, они на тебе ездят и погоняют. Ты когда последний раз в парикмахерской была? Не чтобы подровнять, а нормально, с укладкой?
— Да куда мне... — отмахивалась Нина Петровна. — Деньги на внуков уходят. Им то конструктор, то куртка новая. Лена говорит, у них ипотека, денег нет.
— У них ипотека, а у тебя жизнь одна! — Галя стукнула чашкой по столу. — Посмотри на себя. Тебе шестьдесят два, а выглядишь на все семьдесят пять. Загнанная лошадь.
— Ну а как я им откажу? Родная кровь.
— Кровь не водица, это верно. Только они твою кровь пьют литрами.
Галя положила перед ней буклет. «Санаторий "Горный воздух". Кисловодск. Лечение нервной системы, опорно-двигательного аппарата. Ванны, массаж, терренкуры».
— Я еду через месяц. Поехали вместе. Номер двухместный, дешевле выйдет.
— Галя, ты что! Это же сколько денег! Да и кто с детьми останется?
— А это уже не твои проблемы. У них родители есть. Живые, здоровые, тридцатилетние. Игорь твой на новой машине раскатывает, а тебе на йогурт жалеет. Думай, Нина. Места разбирают быстро.
Нина Петровна смотрела на картинку с горами. Там было тихо. Там никто не кричал «Ба, дай!». Там женщины в белых халатах пили минеральную воду из фарфоровых поильников.
Вечером она достала из шкафа старую жестяную банку из-под чая. Там лежали деньги, которые она откладывала пять лет. По тысяче, по две. На чёрный день. Пересчитала — сорок три тысячи. Хватит и на путёвку, и на дорогу.
— А может, белый день важнее чёрного? — спросила она вслух пустую кухню.
На следующее утро позвонила Гале.
Месяц пролетел как в тумане. Нина Петровна жила двойной жизнью.
В одной она по-прежнему варила супы, стирала детские колготки и выслушивала претензии Лены по телефону.
— Мам, ты почему Артёму разрешила конфету? У него диатез!
— Мам, ты опять Вику в старую кофту одела? Мы же привезли новую!
— Ты совсем нас не слышишь. Это уже, наверное, возрастное.
В другой жизни она тайком собирала чемодан. Купила новый купальник — сплошной, тёмно-синий. Купила крем от загара. И билет на поезд.
Она ничего не сказала дочери. Боялась. Боялась, что Лена начнёт кричать, давить, манипулировать здоровьем внуков, своей усталостью, ипотекой. И Нина Петровна сдастся. Как всегда.
Поэтому молчала.
День отъезда выпал на пятницу. Поезд отправлялся в шесть вечера.
В два часа дня позвонила Лена.
— Мам, привет! Слушай, тут такое дело. Игорю премию дали, горящая путёвка подвернулась. В Турцию! Представляешь? Пять звёзд, всё включено по высшему разряду. Вылет сегодня ночью.
— Рада за вас, — сердце Нины Петровны пропустило удар.
— Ну вот. Мы сейчас детей завезём. Вещи я собрала на три недели. Там и летнее, и тёплое — мало ли. Медицинский полис тоже положила, вдруг заболеют. Присмотришь за ними? Мы сто лет нормально не отдыхали.
— Лена...
— Всё, мам, некогда! Мы уже в машине, едем. Через полчаса будем. Целую!
Гудки.
Нина Петровна опустилась на пуфик в прихожей. Три недели. Двадцать один день. С двумя детьми. Без денег — Лена наверняка опять «забудет» оставить, ведь на путёвку ушло всё. И без Кисловодска. Без гор. Без тишины.
Она посмотрела на свой чемодан. Он стоял в углу — скромный, в клетку. Рядом сумка с едой в дорогу: курица, огурцы, варёные яйца. Всё как положено.
В дверь позвонили.
Лена влетела первой — румяная, возбуждённая. За ней Игорь тащил два огромных баула с детскими вещами. Артём и Вика с визгом пронеслись мимо бабушки в комнату и сразу включили телевизор на полную громкость.
— Пробки жуткие! — Лена чмокнула мать в щёку, не глядя на неё. — Так, смотри. В синей сумке лекарства. Если Артём закашляет — там сироп. Вике витамины утром и вечером. Гулять строго два раза в день, не меньше двух часов. Готовить сама будешь — у нас холодильник пустой, собраться не успели.
— Денег оставите? — тихо спросила Нина Петровна.
— Ой, мам, у нас всё под ноль ушло! Путёвка же горящая, но дорогая. Ну у тебя есть пенсия? Потом рассчитаемся, когда вернёмся. Ты же бабушка, неужели внуков три недели не прокормишь?
Игорь уже громоздил сумки у стены.
— Спасибо, что выручаете! Магнитик вам привезём.
— Забирайте, — сказала Нина Петровна.
Голос был тихий, но в наступившей паузе прозвучал как выстрел.
Лена застыла с телефоном в руке.
— Что?
— Забирайте вещи. И детей.
Дочь медленно повернулась. На лице — смесь недоумения и нарастающего раздражения.
— Мам, ты шутишь? Мы в аэропорт опаздываем. У нас вылет через семь часов!
— А у меня поезд. В шесть вечера.
— Какой поезд? Куда? На дачу? Дача подождёт!
— В Кисловодск. В санаторий.
— Что?! — Лена даже телефон выронила. — Какой санаторий? Ты с ума сошла? Мы же договорились!
— Мы не договаривались, Лена. Ты поставила меня перед фактом. Полчаса назад. А я путёвку купила месяц назад.
— Но ты не сказала!
— А ты не спросила. Ты вообще никогда не спрашиваешь, какие у меня планы. Есть ли они вообще. Я для тебя — функция. Бесплатная нянька.
— Что ты такое говоришь?! — Лена начала краснеть пятнами. — Мы же семья! Мы тебе внуков доверяем, самое дорогое!
— Вот и возьмите самое дорогое с собой в Турцию. Там всё включено, детям понравится.
— Ты издеваешься? С детьми — это не отдых! Мы хотели вдвоём побыть! Мы устали!
— А я не устала? — Нина Петровна поднялась. Ноги подрагивали, но голос окреп. — Я, Лена, пять лет без единого выходного. Я забыла, когда последний раз читала книгу не про Колобка. Я устала быть удобной.
Игорь, почуяв неладное, попытался вмешаться:
— Нина Петровна, давайте без драмы. Сдайте свой билет, мы потом компенсируем... когда-нибудь. Нельзя же так — людям отпуск срывать.
Нина Петровна посмотрела на зятя. Здоровый мужик, тридцать пять лет. Стоит, мнётся, глаза в сторону.
— Нет, Игорь. Не сдам. Это моя жизнь. И она у меня одна. Осталось, может, лет пятнадцать. Я не хочу провести их у плиты, выслушивая, как всё делаю неправильно.
Из комнаты выглянули дети.
— Мам, вы чего кричите? — спросил Артём.
— Бабушка нас не любит, — зло бросила Лена, хватая сумку. — Бабушка решила, что ей важнее какая-то минералка, чем родные внуки!
— Не ври детям, — спокойно оборвала её Нина Петровна. — Бабушка их очень любит. Именно поэтому хочет быть здоровой и весёлой. А не злой больной развалиной.
Лена задохнулась от возмущения.
— Ты пожалеешь! Мы уедем! И внуков ты больше не увидишь!
— Шантаж — последнее дело, Лена.
Нина Петровна подошла к вешалке, надела пальто. Взяла свой чемодан в клетку.
— Я выхожу. Мне пора на вокзал. Вы либо забираете детей сейчас, либо я вызываю такси и уезжаю, а они остаются в квартире одни. Выбирай.
Это был блеф. Она бы никогда не оставила их одних. Но Лена этого не знала. Или знала — но в глазах матери увидела что-то, от чего стало не по себе. Там не было привычной вины и готовности уступить. Там была сталь.
— Собирайтесь! — рявкнула Лена детям. — Быстро! Мы уезжаем!
— Куда? В Турцию? — обрадовалась Вика.
— Домой! Скажите бабушке спасибо!
Дети, ничего не понимая, но чувствуя мамино бешенство, начали натягивать кроссовки. Артём поднял глаза на Нину Петровну.
— Ба, ты с нами не поедешь?
— Нет, Тёмка. Я поеду лечиться.
— А подарок привезёшь?
— Привезу. Обязательно привезу.
Лена вылетела из квартиры, не оглянувшись. Игорь, пыхтя, потащил баулы обратно в лифт.
— Ну вы даёте, Нина Петровна... Не ожидал.
Дверь захлопнулась.
Наступила тишина. Звенящая, густая.
Нина Петровна стояла посреди прихожей в пальто и с чемоданом. Сердце колотилось где-то в горле. Руки подрагивали — но не от страха, а от небывалого чувства. Она это сделала. Сказала «нет». И мир не рухнул. Потолок не обвалился. Земля не разверзлась.
Она посмотрела на часы. До поезда два часа. Успевает.
Подхватила чемодан. Он показался удивительно лёгким — легче, чем пакеты с продуктами, которые она каждую неделю таскала для внуков.
Выйдя из подъезда, она глубоко вдохнула. Пахло мокрыми листьями и чем-то ещё — чем-то забытым, от чего защипало в носу. Свободой, что ли.
Телефон в кармане звякнул. Сообщение от Гали: «Ну что, где ты? Я уже вагон нашла!»
Нина Петровна улыбнулась и набрала ответ: «Еду. Ставь чайник».
Она шла к остановке, и впервые за много лет не думала о том, что приготовить на ужин, купила ли молоко и что скажет дочь. Она думала о том, что в Кисловодске сейчас золотая осень. Что там терренкуры среди гор и нарзанные ванны. И что она обязательно — обязательно! — купит себе там красивую шляпу.
А может, даже две.