— Значит, машину продавать мы не будем, потому что это память о «твоих вложениях», а ипотеку платить ты не собираешься? — Ира стояла в дверях.
— Мать сказала, что сейчас не время для резких движений. Ты же работаешь, у тебя сезон, парки цветут. А я… я в поиске себя, — голос мужчины за дверью звучал бархатно, с теми самыми интонациями, которыми он очаровывал зрительный зал.
Часть 1. Сценический дебют в собственной гостиной
Вечерний сумрак заползал в квартиру, превращая привычные очертания мебели в громоздкие, угрожающие силуэты. Воздух был спёртым, пропитанным запахом одеколона Вадима — резкого, с нотками сандала, который раньше казался Ирине ароматом успеха, а теперь отдавал дешёвым пафосом.
Вадим сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и лениво листал ленту в смартфоне. Его лицо, холёное, с идеальной «творческой» щетиной, выражало абсолютное спокойствие человека, который уверен в своей безнаказанности. Он даже не поднял глаз, когда Ирина вошла в комнату после того, как услышала уведомление банка на его телефоне, лежащем на столе. Сообщение о просрочке.
— Значит, ипотеку не будешь платить, а жить будешь? Ты уверен в своём решении? — Ирина была поражена заявлению мужа.
Он наконец оторвался от экрана, одарив жену снисходительной улыбкой, которую обычно приберегал для поклонниц третьего эшелона.
— Ириш, ну что за мещанство? «Платить», «жить»… Мы же семья. У меня сейчас сложный период. Режиссёр не видит меня в главной роли, мне нужно вкладываться в имидж, в курсы, в нетворкинг. Ты же знаешь, искусство требует жертв.
— И жертвой должна стать я? — Ирина шагнула ближе. — Вадим, мы брали эту квартиру с расчётом на два дохода. Я вкалываю в «Зеленстрое» по двенадцать часов, чтобы у нас был этот вид из окна. А ты последние полгода не внёс ни копейки, зато купил новый костюм за цену двух ежемесячных платежей.
Вадим картинно вздохнул, встал и подошёл к окну, повернувшись к ней спиной. Это была его любимая поза — непонятый гений перед лицом вечности.
— Ты меряешь всё деньгами, Ира. Это так… приземлённо. Мать права, ты никогда не понимала тонкой душевной организации. Кстати, о маме. Она считает, что тебе стоит продать свою студию, что досталась от бабушки. Деньги пойдут на погашение основного долга здесь. И мне станет дышать легче, творчество попрёт.
Ирина замерла.
— Продать бабушкину студию? — переспросила она тихо. — Чтобы тебе легче дышалось?
— Ну конечно! — Вадим обернулся, его глаза сияли искренней наглостью. — Зачем нам этот балласт? А так — и долгов нет, и я смогу наконец купить нормальный автомобиль, а не ездить на том, что есть. Кстати, тётка Света просила пока машину ей отдать на дачу, рассаду возить, всё равно она на неё записана.
— Ах, да. Машина, купленная на наши сбережения, но записанная на тётю Свету, чтобы нам «налог не платить». Я помню, Вадим.
— Вот и умница. — Он подошёл и попытался чмокнуть её в щеку, но Ирина уклонилась. — Не дуйся. Я завтра на репетицию, буду поздно. Ужин сама сообразишь?
Он вышел из комнаты, насвистывая мотив из оперетты. Ирина осталась стоять посреди гостиной. В её голове крутились шестерёнки. Страх потерять семью, который держал её в заложниках последние годы, испарился. На его место пришло презрение. И план.
Часть 2. Оранжерея хищных растений
Утренний парк встретил Ирину прохладой и запахом влажной земли. Здесь, среди стройных рядов туй и раскидистых клумб с петуниями, она всегда чувствовала себя хозяйкой положения. Растения не врали. Если ты за ними ухаживаешь — они цветут. Если паразитируешь — они умирают. Вадим был сорняком. Красивым, ядовитым плющом, обвившим её жизнь.
Ирина проверяла состояние молодых лип, когда на аллее появилась высокая фигура в байкерской куртке. Марина, сестра Вадима. Они не общались тесно — Вадим всегда держал сестру на расстоянии, называя её «неудачницей» и «грубиянкой». На деле же Марина просто была единственной в их семье, кто имел смелость говорить правду.
— Привет, садовница, — Марина сняла тёмные очки. Под глазами залегли тени, но взгляд был цепким. — Слышала, мой братец-гений решил тебя раскулачить?
Ирина выпрямилась, отряхивая перчатки.
— Новости в вашем клане разлетаются быстрее, чем тля на розах. Откуда знаешь?
— Мать звонила, хвасталась. Говорит, «Ирка дура, сейчас продаст квартиру бабки, закроет ипотеку, а потом Вадимка с ней разведётся. Квартира-то в браке куплена, пополам попилят, а бабкина была личная». Гениальный план, согласись? — Марина криво усмехнулась, доставая пачку сигарет, но тут же спрятала её обратно.
Значит, это не просто эгоизм Вадима. Это спланированная операция. Предательство, возведённое в абсолют.
— Они хотят меня без всего оставить? — голос Ирины был сухим, как осенний лист.
— Ага. А ещё машина. Ты в курсе, что тётка Света её уже на продажу выставила? Вадиму сказала, что просто «покататься берёт», а сама нашла покупателя. Деньги, естественно, себе и матери. Вадим даже не в курсе, что его кидают собственные родственнички. Он думает, он король, а он — пешка в игре двух старых гарпий.
Ирина посмотрела на секатор в своей руке. Блестящее острое лезвие.
— Почему ты мне это говоришь, Марин? Ты же их кровь.
— Потому что я ненавижу их, Ир. Они меня кинули с отцовским наследством. Вышвырнули, как собаку. Я хочу видеть, как их лица перекосит. Особенно Вадима. Он же любимчик, «солнышко». Я помогу тебе. Тётка Света жадна до трясучки. Если ей помахать купюрой, она мать родную продаст, не то что племянника.
— Жадна, говоришь? — Ирина прищурилась, глядя на солнце сквозь листву. В её голове начал складываться пазл. Гнев, который она чувствовала вчера, трансформировался в расчёт. — Марин, у тебя есть знакомый риелтор? Не из тех, кто вопросы задаёт, а из тех, кто быстро сделки оформляет?
— Найдём. Что ты задумала?
— Я собираюсь устроить «зелёную революцию». Вадим уверен, что я буду платить и рыдать. А я буду улыбаться и уничтожать.
Часть 3. Ресторан «Золотой Телец»
Атмосфера в ресторане была душной, несмотря на кондиционеры. Позолота на стенах, тяжёлые бархатные портьеры — всё это кричало о безвкусной роскоши, которую так обожала Галина Петровна, свекровь Ирины.
За столом сидели трое: Галина Петровна с монументальной причёской, тётка Светлана с бегающими глазками и Вадим, сияющий, как начищенный медяк. Ирину посадили напротив, словно обвиняемую.
— Ирочка, деточка, ты ешь, не стесняйся, — елейным голосом начала свекровь, пододвигая к ней тарелку с салатом. — Мы тут посовещались семьёй и решили помочь вам принять правильное решение.
— Да-да, — поддакнула тётка Светлана, жадно накладывая себе икру. — Вадику нужно развиваться. А эта твоя студия… Ну зачем она стоит, пылится? Сдавать её — копейки, а продать — сразу ипотеку закроете. Семья должна быть без долгов!
Вадим вальяжно откинулся на спинку стула, покручивая бокал с вином.
— Малыш, ну правда. Я уже договорился с ребятами, они быстро покупателя найдут. Деньги сразу на счёт банка кинем. Я тогда смогу расслабиться, может, роль получу. Ты же хочешь, чтобы муж был звездой?
Ирина смотрела на них и видела не родственников, а стаю гиен, делящих ещё живую добычу. Она наколола на вилку кусочек огурца и с хрустом его откусила.
— Я согласна, — громко и чётко произнесла она.
За столом повисла тишина. Вадим часто заморгал. Галина Петровна замерла с открытым ртом.
— Согласна? — переспросил Вадим.
— Да. Ипотека душит. Надо продавать. Только есть условие. — Ирина сделала паузу, наслаждаясь их напряжением. — Чтобы продать студию быстро, мне нужно погасить долги по коммуналке там, и сделать косметический ремонт. Денег сейчас свободных нет. Вадим, ты же говорил, что у тебя есть заначка «на имидж»? Давай её сюда, вложим в дело, а с продажи квартиры я тебе верну с процентами.
— Э-э… — Вадим замялся. — Там немного…
— Вадик, не жмись! — рявкнула тётка Светлана, у которой перед глазами уже маячили миллионы от продажи квартиры Ирины (ведь она рассчитывала потом занять у Вадима). — Дай ей денег, дело-то верное!
— И ещё, — Ирина повернулась к Светлане. — Тёть Свет, машина. Вадим сказал, вы её берёте рассаду возить. Но машина дорогая, а дороги на даче плохие. Я переживаю. Давайте так: вы напишете расписку, что берёте материальную ответственность за автомобиль. Чисто формально. Для моего спокойствия. Я же нервная стала, сами видите.
Светлана напряглась.
— Зачем расписка? Свои же люди!
— Вот именно. Свои. А я знаю твою дачу, Светлана Юрьевна, — Ирина впервые назвала её по отчеству, добавив льда в голос. — Там ямы по колено. Или расписка, или машину Вадим забирает прямо сейчас. И продаём её, чтобы закрыть часть долга.
Вадим встрепенулся:
— Э, нет! Машину продавать нельзя! Это мой статус! Тёть Свет, подпиши ты эту бумажку, что тебе стоит?
Светлана, загнанная в угол жадностью (ведь машина уже почти была продана покупателю, и ей нужно было время), скривилась, но кивнула.
— Ладно. Давай бумагу.
Ирина достала из сумочки заранее заготовленный бланк. Текст был составлен грамотно, но смысл его для Светланы казался безобидным: «обязуюсь вернуть автомобиль или его рыночную стоимость». Вот только стоимость была прописана не рыночная текущая, а с учётом инфляции и «морального ущерба».
Пока тётка подписывала, а Вадим переводил Ирине свои «имиджевые» деньги (которые на самом деле были сняты с их общего накопительного счёта тайком), Ирина улыбалась. Она не собиралась продавать студию. Она собирала боекомплект.
Часть 4. Клуб «Закулисье»
Гримёрка театра пахла потом, лаком для волос и старыми костюмами. Вадим сидел перед зеркалом, смывая грим после спектакля. Он играл третьего стражника в пятом ряду, но устал так, будто держал на плечах небосвод.
Дверь распахнулась без стука. На пороге стояла Ирина. Не привычная, уставшая Ира в джинсах, а эффектная женщина в деловом костюме, с идеальной укладкой и папкой в руках.
— Ты? А что ты тут делаешь? Я думал, ты дома, борщ варишь… — Вадим осёкся, увидев её лицо. Его театральная интуиция наконец-то сработала: что-то пошло не по сценарию.
— Вещи собраны, Вадим. Твои вещи. — Она положила папку на гримёрный столик.
— Ты о чём? — он попытался изобразить возмущение, но голос дал петуха.
— О том, что я знаю про сговор с матерью. Про план развода после закрытия ипотеки. Про машину, которую Светлана Юрьевна уже продала «своему человеку» вчера утром.
Вадим вскочил:
— Что?! Продала?!
— Сядь! — потребовала Ирина так, что он плюхнулся обратно на стул. — Да, продала. Но у меня на руках её расписка. И сегодня утром мой юрист, а по совместительству хороший друг Марины, уже наложил арест на счета твоей тётушки. Ей сейчас очень весело, она звонит твоей маме каждые пять минут.
— При чём тут сестра?.. — Вадим растерянно хлопал глазами. В его мире женщины не дружили, они соперничали.
— При том, что Марина помогла мне выкупить твой долг, дорогой.
— Какой долг?
— По ипотеке. Ты же не платил. Банк выставил требование о досрочном погашении. Ты проигнорировал письма, они приходили на почту, которую ты не читаешь. Я выкупила закладную. Теперь квартира принадлежит мне. Полностью. А те деньги, что ты мне перевёл «на ремонт» студии… я пустила на оплату услуг юриста и первый взнос за новую машину. Для себя.
Вадим побледнел под остатками грима.
— Ты не могла… Это же семейное имущество! Суд поделит!
— Не поделит, — Ирина наклонилась к его лицу, и он впервые увидел в её глазах не любовь, а холодную бездну. — Брачный контракт, Вадим. Тот самый, который твоя мама заставила нас подписать пять лет назад, чтобы «эта голодранка» не претендовала на твоё «будущее богатство». Там есть пункт: если один из супругов не вносит платежи более полугода, а второй гасит долг из личных средств (наследство, дарение), то доля пересчитывается. Я погасила долг деньгами от продажи… картины. Дорогой картины, которую мне «подарила» Марина. Всё документально подтверждено.
Вадим сидел, открывая и закрывая ро.
— Ты… ты всё это спланировала? — прошептал он. — Ты же любила меня!
— Любила. Пока не поняла, что люблю образ, который ты играл. А реальный ты — пустышка, Вадим. Жадная, трусливая пустышка.
— И что теперь?
— Теперь ты свободен. Совсем. От ипотеки, от машины, от меня. Иди к мамочке.
Часть 5. Автосалон на окраине
Стеклянные стены автосалона сверкали под лучами заходящего солнца. Ирина подписывала последние документы. Рядом сидела Марина, довольная, как кот, объевшийся сметаны.
— Видела бы ты лицо Светки, когда приставы заблокировали её карту с деньгами от продажи машины, — хохотнула Марина. — Она орала, что Вадим её подставил. А Галина Петровна теперь обвиняет Светку в воровстве. В общем, в серпентарии гражданская война.
— Пусть грызут друг друга, — равнодушно ответила Ирина, принимая ключи от новенького кроссовера. — Вадим звонил?
— Раз двадцать. Ночует у мамы на раскладушке в кухне. В его комнате теперь склад старых вещей тётки. Говорят, его выгнали из театра — он устроил скандал режиссёру, требуя аванс.
Ирина подошла к машине. Она чувствовала странную лёгкость. Не было злорадства, только ощущение чистоты, словно после генеральной уборки вынесли мусор, который годами копился в углах.
В этот момент к салону подъехало такси. Из него выскочил Вадим — помятый, в той самой куртке, купленной вместо ипотечного взноса. Он бросился к Ирине, но охранник салона преградил ему путь.
— Ира! Ира, послушай! — кричал он через плечо охранника. — Это ошибка! Я всё осознал! Мама не права, тётка воровка! Давай начнём сначала! Я буду платить! Я устроюсь аниматором! Ира!
Ирина даже не повернула головы. Она села за руль, вдохнула запах новой кожи.
— Начнём сначала? — тихо повторила она его слова. — Нет, милый. Конец уже наступил. Просто ты пропустил свой выход на поклоны.
Двигатель мягко заурчал. Ирина включила музыку и плавно тронулась с места, оставляя позади мужчину, который размахивал руками, не в силах поверить, что сценарий его жизни переписали без его ведома. Он стоял на асфальте, маленький и жалкий, наконец-то получив главную роль в трагедии собственного сочинения, но зрительный зал был пуст.
Автор: Вика Трель ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»