Испытательный срок 3
Жанна поселилась в гостевой комнате на втором этаже. Той самой, которая якобы была на ремонте, когда приехала я. Ремонт, видимо, закончился очень быстро. Или его никогда не было.
Прошло две недели с моего приезда. Четырнадцать дней испытаний, проверок, косых взглядов. Я думала, что самое сложное позади. Думала, что после истории с рестораном Инна Борисовна начнёт относиться ко мне иначе.
Я ошибалась.
Жанна была идеальной. Идеальная улыбка, идеальные манеры, идеальный гардероб. Она знала, какую вилку использовать для рыбы, как правильно держать бокал с вином, о чём говорить с гостями. Всё то, чему меня никто никогда не учил.
И она была рядом с Кириллом. Постоянно.
- Кирилл, ты помнишь, как мы играли в саду? - щебетала она за завтраком. - Ты был рыцарем, а я принцессой!
- Кирилл, покажи мне новый ресторан! Я так давно не была в городе!
- Кирилл, давай сфотографируемся! Мама будет рада увидеть, как ты вырос!
Инна Борисовна сияла. Она смотрела на них с такой нежностью, какой я никогда не видела в её глазах.
- Вы так хорошо смотритесь вместе, - говорила она. - Прямо как в детстве.
Я молчала. Сидела за столом, пила кофе и молчала. Что я могла сказать? Что ревную? Что мне больно смотреть, как мой жених смеётся с другой женщиной? Это было бы именно то, чего ждала Инна Борисовна. Именно та реакция, которую она хотела получить.
Я не собиралась ей это давать.
Кирилл, к его чести, пытался держать дистанцию. Он садился рядом со мной, брал мою руку, говорил о наших планах. Но Жанна была настойчива. А Инна Борисовна делала всё, чтобы они оставались вместе.
На третий день после её приезда я не выдержала. Вышла в сад, чтобы побыть одна. Села на скамейку у розовых кустов и закрыла глаза.
Шаги по гравию. Запах духов. Тех самых. «Красная Москва».
Я открыла глаза. Жанна стояла передо мной.
- Можно присесть? - спросила она.
Я кивнула. Она села рядом. Некоторое время мы молчали.
- Ты меня ненавидишь, - сказала она наконец. Не вопрос. Утверждение.
- С чего ты взяла?
- Я бы на твоём месте ненавидела. Приезжает какая-то девица, вешается на твоего жениха, а его мамаша только радуется.
Я повернулась к ней. Она смотрела прямо перед собой, на розы.
- Я не вешаюсь на него, - продолжила Жанна. - Просто делаю то, о чём попросила Инна Борисовна. Моя мама и она дружат тридцать лет. Я не могла отказать.
- О чём попросила?
Жанна усмехнулась.
- Приехать. Пофлиртовать с Кириллом. Показать тебе, что есть девушки из его круга, которые подходят ему лучше.
Я почувствовала, как сжалось сердце. Я знала, что это проверка. Но услышать это вслух было больно.
- У меня есть жених, - вдруг сказала Жанна. - В Москве. Мы помолвлены полгода. Свадьба осенью.
Я уставилась на неё.
- Что?
- Я не претендую на Кирилла. Никогда не претендовала. Мы дружили в детстве, и всё. Он мне как брат.
- Тогда зачем ты здесь?
Жанна пожала плечами.
- Потому что Инна Борисовна попросила мою маму. А мама попросила меня. Я думала, приеду на пару дней, изображу интерес, и все будут довольны. Не думала, что это так серьёзно.
Она повернулась ко мне.
- Послушай. Я не знаю, что между тобой и Инной Борисовной. Но я вижу, как ты держишься. Ты сильная. Сильнее, чем она думает.
Я не знала, что ответить. Эта женщина, которую я считала врагом, оказалась случайной пешкой в чужой игре. Такой же, как я.
- Спасибо, что рассказала, - сказала я наконец.
- Не за что. Просто не хотела, чтобы ты думала обо мне плохо.
Она встала и пошла к дому. На полпути обернулась.
- И ещё. Инна Борисовна не злая. Она напуганная. Я не знаю чем. Но я вижу это в её глазах.
Она ушла. А я осталась сидеть на скамейке и думать о её словах. Напуганная. Чего может бояться женщина, у которой есть всё? Деньги, власть, семья. Чего ей не хватает?
И почему она так боится меня?
***
На следующее утро Инна Борисовна не вышла к завтраку. Зина сказала, что у неё мигрень. Сильная. Она лежит в спальне с закрытыми шторами.
Я вспомнила воспитательницу в детском доме. Марию Степановну. Она тоже страдала мигренями. Лежала в тёмной комнате часами, не могла поднять голову. Я научилась заваривать ей чай с мятой. Он немного помогал.
Я пошла на кухню. Нашла мяту в шкафчике со специями. Заварила чай. Налила в красивую чашку из сервиза.
Зина посмотрела на меня с удивлением.
- Это для Инны Борисовны?
- Да. Чай с мятой помогает при мигрени.
Зина хотела что-то сказать, но промолчала. Только кивнула.
Я поднялась на второй этаж. Постучала в дверь спальни.
- Кто там? - голос Инны Борисовны был слабым, измученным.
- Это Вера. Я принесла вам чай.
Пауза. Долгая. Я уже думала, что она откажется. Но потом услышала:
- Войдите.
Спальня была погружена в полумрак. Тяжёлые шторы не пропускали свет. Инна Борисовна лежала на кровати, закрыв глаза рукой.
Я поставила чашку на тумбочку.
- Чай с мятой. Помогает от головной боли.
Она убрала руку и посмотрела на меня. Без макияжа, с растрёпанными волосами, она выглядела совсем другой. Старше. Уязвимее. Человечнее.
- Откуда вы знаете про мяту?
- Воспитательница в детском доме страдала мигренями. Я часто заваривала ей такой чай.
Инна Борисовна села на кровати. Взяла чашку. Сделала глоток.
- Неплохо, - сказала она.
Я хотела уйти. Но что-то остановило меня. Может быть, то, как она выглядела. Такой маленькой и потерянной в этой огромной кровати.
- Вам лучше?
- Немного.
Молчание. Я стояла у двери, не зная, уйти или остаться.
- Почему вы это делаете? - вдруг спросила Инна Борисовна.
- Что именно?
- Всё это. Приносите чай. Помогаете в ресторане. Не жалуетесь, не скандалите. Я ведь не скрываю, что вы мне не нравитесь. Любая другая давно бы ушла.
Я подумала, прежде чем ответить.
- Потому что я люблю вашего сына. И потому что хочу понять.
- Понять что?
- Почему вы меня так ненавидите. Я ведь ничего вам не сделала. Мы даже не знакомы по-настоящему. Но вы смотрите на меня так, будто я отняла у вас что-то важное.
Инна Борисовна отвела взгляд. Её пальцы сжали чашку.
- Вы мне кое-кого напоминаете, - сказала она тихо.
Сердце забилось быстрее. Я вспомнила фото в кабинете Бориса Петровича. Молодую женщину в форме официантки. Которая была так похожа на меня.
- Кого?
Но Инна Борисовна уже закрылась. Лицо снова стало холодным, отстранённым.
- Неважно. Идите. Мне лучше.
Я вышла из спальни. Закрыла дверь. Прислонилась к стене.
Она сказала «кое-кого». Не «кое-что». Кого-то конкретного. Живого или мёртвого человека.
Кого я ей напоминаю? Саму себя тридцать лет назад? Или кого-то ещё?
Я не знала ответа. Но чувствовала, что приближаюсь к разгадке.
***
В субботу Инна Борисовна объявила, что устраивает вечеринку у бассейна. Небольшую, для своих. Несколько друзей, соседи, Жанна, конечно.
- Ты должна быть, - сказал мне Кирилл. - Это важно для мамы.
Я хотела спросить, почему это важно. Почему его мать так старается собрать всех вместе. Но промолчала.
Вечер был тёплым. Бассейн подсветили голубым. На террасе расставили столы с закусками. Играла музыка. Гости смеялись, разговаривали, плескались в воде.
Я стояла в стороне с бокалом воды. Смотрела на всё это и чувствовала себя чужой. Как всегда.
Жанна была в центре внимания. Яркий купальник, идеальная фигура, ослепительная улыбка. Она плавала, шутила, фотографировалась со всеми подряд.
Кирилл сидел у бассейна с бокалом вина. Он выпил больше обычного. Я видела, как он расслабился, как смеялся громче, чем следовало.
- Кирилл, иди к нам! - позвала Жанна из воды.
Он посмотрел на меня. Я улыбнулась и кивнула. Иди, мол. Развлекайся.
Он пошёл. Сел на край бассейна, опустил ноги в воду. Жанна тут же оказалась рядом.
- Давай сфотографируемся! - она достала телефон. - Мама хочет видеть, как мы повеселились!
Она обняла его за плечи. Он засмеялся, не отстраняясь. Она прижалась щекой к его щеке.
Щелчок камеры. Ещё один. Ещё.
Я смотрела на них и чувствовала, как что-то холодное расползается внутри. Не ревность. Что-то хуже. Понимание.
- Красивая пара, правда?
Инна Борисовна стояла рядом со мной. Я не заметила, как она подошла. Она тоже смотрела на Кирилла и Жанну. На её губах играла улыбка.
- Посмотрите на них. Как они подходят друг другу. Одного круга, одного воспитания. Жанна знает, как вести себя в обществе. Знает, чего ждут от жены успешного человека.
Я молчала. Сжимала бокал так, что побелели пальцы.
- Вы же понимаете, что вам тут не место? - продолжала Инна Борисовна. - Вы милая девушка, Вера. Трудолюбивая. Но этого мало. Кириллу нужна женщина, которая будет ему равной. А не та, которую он вытащил из нищеты.
Я повернулась к ней.
- Кирилл любит меня. Не Жанну.
- Любовь проходит. Остаётся быт. И в этом быту вы будете чужой. Всегда.
Она сделала паузу. Посмотрела мне прямо в глаза.
- Впрочем, вы можете спросить у самого Кирилла. Он ведь знает об этом с самого начала.
Холод внутри превратился в лёд.
- Что вы имеете в виду?
- Проверку, Вера. Этот месяц. Условия. Кирилл знал обо всём с первого дня. Он согласился. Он считал, что это правильно.
Я не могла дышать. Не могла думать. Слова Инны Борисовны звенели в ушах.
Кирилл знал. С самого начала. Он смотрел, как меня унижают, и молчал. Он знал про комнату для прислуги, про конверт с деньгами, про Жанну. Знал и ничего не сказал.
Я посмотрела на него. Он всё ещё сидел у бассейна с Жанной. Смеялся над чем-то. Крутил кольцо отца на мизинце. Нервная привычка. Он всегда так делал, когда чувствовал себя неловко.
Он знал. И врал мне. Каждый день. Каждую ночь, когда обнимал меня и говорил, что всё будет хорошо.
Я поставила бокал на стол. Пошла к нему.
- Кирилл.
Он поднял голову. Улыбнулся.
- Вера! Иди к нам!
- Нет. Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас.
Что-то в моём голосе заставило его насторожиться. Он встал, подошёл ко мне.
- Что случилось?
Вокруг были люди. Гости, Жанна, Инна Борисовна. Все смотрели на нас. Но мне было всё равно.
- Ты знал? - спросила я. - Знал, что это проверка? С самого начала?
Его лицо изменилось. Улыбка исчезла. Он отвёл глаза.
- Вера, я могу объяснить.
- Да или нет?
Пауза. Долгая, мучительная.
- Да, - сказал он наконец. - Я знал. Но я верил, что ты справишься. Я хотел доказать маме, что она ошибается.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Сжала браслет на запястье. «Верю в тебя». Кто-то когда-то верил в меня. Но не Кирилл. Он не верил. Он проверял.
- Ты мне врал, - сказала я. - Месяц. Целый месяц. Смотрел, как меня унижают, и молчал. Держал за руку и говорил, что любишь. А сам знал.
- Вера, это не так. Я правда люблю тебя. Я просто хотел, чтобы мама приняла тебя. Думал, если она увидит, какая ты на самом деле, то изменит своё мнение.
- Любовь, Кирилл, это не смотреть со стороны, как твою мать проверяет меня на прочность. Любовь — это встать рядом. Защитить. Сказать правду.
Он протянул ко мне руку. Я отступила.
- Не трогай меня.
- Вера, пожалуйста. Давай поговорим. Не здесь, не при всех.
Я покачала головой.
- Нам не о чем говорить.
Я развернулась и пошла к дому. За спиной слышала голоса. Кто-то что-то говорил. Кажется, Инна Борисовна. Кажется, Жанна. Мне было всё равно.
Я поднялась к себе. Достала сумку из шкафа. Начала складывать вещи.
Платья. Блузки. Книга, которую так и не дочитала. Всё поместилось быстро. У меня никогда не было много вещей.
Дверь открылась. Кирилл.
- Вера, подожди. Ты не можешь так просто уйти.
Я застегнула сумку.
- Могу. И ухожу.
- Куда ты пойдёшь? Сейчас ночь.
- Это не твоя забота.
Он подошёл ближе. Взял меня за плечи.
- Послушай меня. Я знаю, что поступил неправильно. Я должен был сказать тебе. Но я боялся. Боялся, что ты откажешься приехать. Что мы потеряем шанс.
- Какой шанс, Кирилл? Шанс на что? На то, чтобы твоя мать убедилась, что я достаточно хороша для её драгоценного сына? Я не товар. Меня не нужно проверять.
- Я знаю. Прости. Пожалуйста, прости.
Я посмотрела ему в глаза. Там была боль. Настоящая. Но это ничего не меняло.
- Я не могу сейчас. Мне нужно уйти. Подумать.
- Вера, я люблю тебя.
- Если бы любил, ты бы не врал.
Я взяла сумку и вышла из комнаты. Он не остановил меня. Может, понял, что бесполезно. Может, просто не знал, что ещё сказать.
Я спустилась по лестнице. В холле было темно. Вечеринка закончилась. Гости разошлись. Дом затих.
У входной двери стоял Борис Петрович.
- Уезжаете? - спросил он тихо.
- Да.
- Куда?
- Не знаю. В город. Сниму номер в гостинице.
Он покачал головой.
- Подождите. Не уезжайте. Пока.
- Почему я должна оставаться?
Борис Петрович сделал шаг ко мне. В его глазах было что-то. Просьба. Надежда.
- Потому что вы не знаете всей правды. О моей жене. О том, почему она так себя ведёт. Если уедете сейчас, никогда не узнаете.
Я хотела сказать, что мне всё равно. Что я устала от этой семьи и их тайн. Но что-то остановило меня.
Слова Жанны. «Она напуганная».
Фото в кабинете. Молодая Инна в форме официантки.
Слёзы у окна в первую ночь.
«Вы мне кое-кого напоминаете».
- Какую правду? - спросила я.
Борис Петрович вздохнул.
- Зайдите ко мне в кабинет. Я расскажу вам то, что Инна никогда не расскажет сама.
Я посмотрела на входную дверь. Потом на Бориса Петровича. Потом снова на дверь.
Можно было уйти. Оставить всё позади. Забыть этот дом, эту семью, этого человека, который мне врал.
Но я не могла. Не могла уйти, не узнав правду.
Я поставила сумку на пол.
- Хорошо. Рассказывайте.