Жилой модуль просыпался под мягкий свет искусственного утра. Воздух пах жареными тостами, свежесваренным кофе и едва уловимым запахом озона от систем жизнеобеспечения станции. Света, уже одетая в свою привычную лётную куртку, стояла у кухонного модуля и наливала в детскую кружку ярко-оранжевый мультивитаминный сок.
[СВЕТА]
Лёш, быстрее! Через двадцать минут построение у школы. Опоздаешь — весь класс будет ждать.
Из комнаты, обозначенной на схеме модуля как «детская», донёсся недовольный гул, а затем на пороге появился сам виновник торопливости. Алексей, с трудом завязывал шнурки на новых ботинках, которые он сам выбрал в прошлом месяце на торговой палубе.
[ЛЁША]
Мама, а можно не в форме? Она колется.
[СВЕТА]
Нельзя. У вас сегодня официальная экскурсия. Правила.
В это время в модуль, шипя сервоприводами, вошёл Игорь. На плече он нёс раскрытый инструментальный кейс, а в руках — блестящий коммуникационный модуль, который ловил блики от света и переливался голубым. Лицо инженера сияло предвкушением.
[ИГОРЬ]
Вот, нашёл! Чистый канал Омега. С запасного терминала на доке. Сегодня же поставлю Софии. Связь будет — закачаешься!
Он поставил кейс на обеденный стол, с грохотом уронив рядом пару компактных монтажных ключей, и вытер руки о засаленный комбинезон.
[СВЕТА]
(Поднимая бровь)
Опять? Игорь, у неё и так связь отличная. Зачем сейчас её разбирать? Сделаешь после экскурсии.
[ИГОРЬ]
(Запуская над столом голографическую схему интерфейса модуля)
После — это после! А сейчас как раз время есть. Пока они гуляют, я всё красиво сделаю, проведу калибровку. У неё старый блок уже на грани, помехи в эфире ловит. А этот — свежий, с ретранслятором прямой связи. Красота!
Из коридора донёсся ровный, спокойный голос, лишённый привычного металлического резонанса.
[СОФИЯ]
Мой текущий коммуникационный узел функционирует в пределах допустимых норм. Однако апгрейд повысит эффективность передачи данных на сорок семь процентов. Это логично.
Робот-няня плавно вышла на кухню. Её гладкий, обтекаемый корпус отражал свет, а на левом плече по-прежнему красовалась нарисованная Лёшей ракета — неровная, но яркая.
[ЛЁША]
(Забыв про шнурки)
Пап, а я смогу с тобой посмотреть, как ты ставишь?
[ИГОРЬ]
(Хлопая его по плечу)
После школы, сынок. Сейчас ты на учёбу. Смотри в оба на «Базаре», там, говорят, обломки старых «Стремительных» с Пояса привезли. Детали посмотри, потом мне расскажешь.
Света вздохнула, глядя на мужа. В его глазах горел тот самый знакомый огонёк инженерной одержимости, который она видела сотни раз перед самыми безумными их авантюрами. Спорить было бесполезно. Она провела рукой по тёмным волосам Лёши, поправляя непослушную прядь.
[СВЕТА]
Ладно. Только, пожалуйста, быстро. И проверь потом резервный маячок. Чтобы наверняка.
[ИГОРЬ]
(Уже копаясь в кейсе и доставая тонкую шлицевую отвёртку)
Да не волнуйся! Что тут может случиться за пару часов? Он с классом, под присмотром учителей и Софии. У неё даже с отключённым основным блоком навигация и маячок останутся. Всё под контролем.
Лёша допил сок, взял свой небольшой учебный планшет с загруженными схемами корабельных систем. София плавно подошла к нему, её оптические сенсоры мягко сфокусировались на его лице.
[СОФИЯ]
Алексей, твой левый шнурок развязан. Пожалуйста, завяжи его перед выходом. Как говорится, без малой петли и большой корабль не устоит.
Лёша нахмурился, но послушно нагнулся, снова взявшись за ненавистные шнурки.
Через несколько минут они вышли из модуля. Света проводила их взглядом до поворота коридора, ведущего к школьному сектору. Потом она обернулась к Игорю.
Он уже склонился над снятым коммуникационным блоком, который лежал на столе рядом с открытым инструментальным кейсом. Сам блок, размером со спичечный коробок, был вскрыт, обнажив пучки цветных проводов и матовые платы. Игорь аккуратно, пинцетом, извлекал из него прогоревшую микросхему.
[ИГОРЬ]
(Не отрываясь от работы)
Вот, видишь? Контакты подгорели. Ещё месяц, и связь бы вообще отвалилась. Вовремя спохватился.
[СВЕТА]
(Подойдя ближе и скептически разглядывая внутренности блока)
И что теперь? Она с ними вообще без связи?
[ИГОРЬ]
Да не волнуйся ты! Основной узел я снял, но резервный маячок активен. Радиус пятьсот метров. Если что, он на центральный пульт безопасности станции бьёт. А за пару часов я всё поставлю и откалибрую. Лучше будет.
Он выбросил старую микросхему в мусорный приёмник и взял в руки новую, блестящую. Его пальцы, грубые и покрытые мелкими шрамами, двигались с неожиданной ювелирной точностью.
За широким иллюминатором модуля проплыла огромная грузовая платформа на магнитных подвесах, медленно увозящая матовые контейнеры к внешним докам. На её борту мерцала неоновая маркировка: «Сектор G. Служебные грузы. Осторожно».
Света посмотрела в окно, потом на сосредоточенного мужа, и снова вздохнула. В ангаре, «Возрожденец» молчал, сверкая в доковых огнях свежими заплатами на боках. ВЕГА, его искусственный разум, обрабатывала фоновые данные станции, а на мостике корабля, в тусклом свете рабочих дисплеев, Сыч монотонно прокладывал виртуальные маршруты для гипотетических вылазок, его корпус лишь изредка издавал тихое потрескивание.
Переход между жилым и школьным сектором «Сферы-2» был широким, залитым белым светом и гулом голосов. У стыковочного портала, ведущего к административному крылу, уже толпился 3-й «Б». Двадцать детей в одинаковых темно-синих куртках с эмблемой станции на плече галдели, толкались и показывали друг другу голографические планшеты.
Учительница Анна Викторовна, молодая женщина с усталыми глазами за стильными очками с синей оправой, пыталась навести порядок, безуспешно щелкая электронным свистком.
[АННА ВИКТОРОВНА]
Ребята, тише, пожалуйста! Строимся парами по списку! София, вы с нами, да? Замыкайте колонну, будьте добры.
[СОФИЯ]
(Ровным голосом, слегка усиленным, чтобы перекрыть шум)
Понимаю. Буду следить за хвостом колонны и сканировать маршрут на предмет отклонений.
Лёша огляделся, разыскивая в толке знакомое лицо с косичками. Алиса стояла чуть в стороне, прислонившись к стене. Она смотрела в свой планшет, но взгляд её был рассеянным. Две аккуратные косы, и большие серые глаза за очками в тонкой металлической оправе.
[ЛЁША]
(Подойдя ближе)
Ты чего одна стоишь?
[АЛИСА]
(Вздрогнув, поднимает глаза)
Ничего. Просто… шумно.
[ЛЁША]
(Кивнув, как бы поняв что-то очень важное)
Ага. У нас на «Возрожденце» тоже иногда гудит, когда папа двигатели тестирует. Привыкаешь.
Анна Викторовна наконец добилась относительной тишины и запустила в воздух небольшой дрон-маркер, который поплыл вперёд, проецируя под собой стрелку «Следуйте за мной».
[АННА ВИКТОРОВНА]
Внимание, поехали! Держимся вместе, не отстаём, не трогаем то, что не просили! Сегодня у нас уникальная возможность посмотреть на настоящие обломки космических кораблей эпохи Первой Колонизации!
Колонна, широкая и нестройная, тронулась за дроном. Лёша и Алиса оказались примерно в середине. Он показывал ей на своём планшете схемы, которые загрузил накануне: разрезы двигателей, чертежи систем жизнеобеспечения.
[ЛЁША]
(Тыча пальцем в изображение)
Вот это — теплообменник «Стремительного». Папа говорит, их сейчас только на старых грузовиках и найдёшь. А вот это…
[АЛИСА]
(Внезапно оживляясь)
А вот это — неоригинальная модификация. Видишь, патрубок здесь приварен кустарно. Это увеличивает риск разгерметизации контура на семь процентов.
Лёша удивлённо посмотрел на неё. Девочка замолчала, снова уткнувшись в свой планшет, но щёки её порозовели.
Они миновали несколько переходов, прошли через проверку на стыке секторов — сканер бегло пробежался по группе, зелёный свет — и вышли в огромное пространство Торгового Купола «Наследие».
Здесь гудело по-настоящему. Звук сотен голосов, рёв работающих подъёмников, шипение пневматических приводов сливались в сплошной, давящий гул. Воздух был густым от запахов: масло, озон, пыль, металл, чуждая органика с далёких планет. И повсюду — горы хлама, который когда-то был технологиями.
По стенам купола, уходящим ввысь на сотню метров, тянулись ярусы прилавков, лотков, складов. На первых уровнях — относительно свежий утиль, запчасти, инструменты. Чем ниже — тем древнее и страннее становились артефакты. В самом низу, в полутьме, лежали бесформенные глыбы, смысл и назначение которых давно утратили даже старейшие торговцы.
Дрон-маркер повёл их по главной галерее. Анна Викторовна, перекрикивая шум, пыталась комментировать:
[АННА ВИКТОРОВНА]
…а вот слева вы видите фрагмент обшивки одного из первых поколений колониальных транспортов! Обратите внимание на примитивную систему стыковочных узлов…
Но дети уже не слушали. Их глаза разбегались. Кто-то тыкал пальцем на искорёженный бластер, кто-то с испугом и интересом разглядывал за стеклянной колбой что-то, напоминавшее окаменелый внутренний орган неизвестного существа.
Лёша впился взглядом в груду потемневшего от времени металла под маркировкой Двигательные системы. Он узнал форму сопла. Его пальцы сами потянулись к планшету, чтобы сделать заметку.
Алиса стояла рядом, но её внимание привлекло нечто другое. На соседнем лотке, заваленном потрёпанными ящиками с бирками «Криогеника. Осторожно», лежал странный предмет. Не запчасть, не инструмент — угловатый обломок из тёмного, почти чёрного сплава, покрытый мелкими, правильными гранями, будто часть какого-то сложного узла. Он выглядел инородно среди привычного утиля, и Алиса на мгновение замерла, разглядывая его.
Лёша этого не видел. Он был полностью поглощён схемой. Он даже не заметил, как Витя, самый крупный мальчик в классе, столкнул соседа и с диким воплем «Сифа!» рванул прочь, давая старт стихийной игре в догонялки, которая моментально охватила половину класса.
Игра началась.
Алиса, смеясь и задыхаясь от бега, рванула от водящего. Её аккуратные косички подпрыгивали за спиной, а глаза за стёклами очков блестели от азарта. Она петляла между прилавками, как опытный курьер на загруженной станции, ловко уворачиваясь от груды старых реакторов и обходя лужу машинного масла.
«Туда!» — мелькнуло у неё в голове. Впереди, в тени между двумя высокими стеллажами, виднелся угол огромного лотка, заваленного какими-то тёмными окаменелостями и потрёпанными, пыльными ящиками. Идеальное место, чтобы спрятаться. Никто не полезет в этот полумрак.
Она юркнула за угол, прислонилась спиной к прохладному металлу ящика и затаила дыхание, прислушиваясь. Шаги водящего промчались где-то мимо. Отлично! У неё была пауза, чтобы перевести дух. Только сейчас она заметила, как странно пахло здесь — не просто пылью и металлом, а чем-то кисловатым, химическим, как в папиной лаборатории, когда что-то шло не так.
И тут её взгляд упал на мужчину, сидевшего прямо за этим лотком.
Он был небрит, лицо покрыто серой щетиной. На нём была засаленная роба без опознавательных знаков. Глаза — усталые, но не сонные. Они быстро бегали по сторонам, будто что-то высматривали или кого-то ждали. Он заметил её почти сразу. Уголки его губ дрогнули, сложившись в нарочито добрую, но неестественную улыбку.
[ТОРГОВЕЦ]
(Сиплым, слащавым голосом, который должен был звучать дружелюбно, но отдавал фальшью)
Эй, пташка. Прячешься? От кого? От этого шумного мальчишки?
Алиса сразу, инстинктивно сжалась. Всё её тело будто съёжилось. Она опустила глаза, уставившись на свои туфли с маленькими бантиками, в которых только что бежала. В голове зазвучал мамин голос, отчеканенный, как правило: «Никогда. Никогда не разговаривай с незнакомцами. Ни при каких обстоятельствах». Даже если они улыбаются.
Она не ответила. Просто молчала, пытаясь стать невидимкой, раствориться в тени между ящиками.
Из-за горы потрёпанных ящиков, откуда доносился запах старой изоляции и окисленного металла, вышел второй мужчина. Моложе первого, в таком же потрёпанном комбинезоне техника, но с более цепким, настороженным взглядом. Он не обратил на Алису никакого внимания — будто она была частью ландшафта, ещё одним пыльным ящиком.
Он наклонился к торговцу, заговорил шёпотом, но в тишине этого закоулка Алиса уловила обрывки:
[ПОМОЩНИК]
(Тихо, быстро, по-деловому)
Груз пришёл. Задерживают на досмотре у переходного шлюза. Им не нравятся маркировки. Нужно встречать и проводить по сервисным каналам, в обход сканеров. Через технический коридор за блоком «Гамма».
Торговец облизнул сухие, потрескавшиеся губы. Его усталые глаза медленно, оценивающе скользнули по Алисе — от аккуратных туфель до собранных в косы волос, задержавшись на дорогом, но практичном планшете, который она прижимала к груди. В его взгляде промелькнуло нечто быстрое, хищное, словно он оценивал не ребёнка, а неожиданно подвернувшийся товар.
Он наклонился к помощнику, и его шёпот стал ещё тише, ещё вкрадчивее, но от этого не менее чётким:
[ТОРГОВЕЦ]
У меня родилась идея. Маленькое, тихое дополнение к отправке. Незапланированный бонус. Смотри — чистенькая, смышлёная. На Поясе спрос на таких растёт… для лабораторий, для инкубаторов. Никто и не вспомнит. Одна тихоня потерялась в толпе базара. Случайность.
Помощник замер на секунду. Его взгляд скользнул по бледному лицу Алисы, застывшему в немом ожидании, по её рукам, судорожно сжимавшим планшет. В его глазах не было ни сомнения, ни жалости — лишь быстрый, холодный расчёт. Он кивнул. Коротко. Деловое согласие.
Алиса не поняла всех слов. Но тон, взгляды, атмосфера внезапной, леденящей тишины вокруг неё — всё это сложилось в единую, ужасающую картину. Инстинкт кричал «БЕГИ!», но ноги словно приросли к пыльному полу.
Она не успела даже вдохнуть, чтобы закричать.
Рука торговца — большая, с грязными ногтями и шрамом на костяшках — молнией взметнулась и с силой вдавилась ей в лицо, грубо закрыв рот и заглушив любой звук. В тот же миг помощник схватил её за ноги, его захват был твёрдым, профессиональным. Двое взрослых, действуя в полной тишине и с пугающей синхронностью, подняли её лёгкое тело, протащили за прилавок и втолкнули в тёмную, зияющую пасть служебного прохода, скрытого за свисающим обрывком грязного брезента.
Лёша, только что увернувшийся от водящего и вынырнувший из-за соседнего прилавка, увидел последние секунды этой немой сцены. Он увидел мелькнувшие в полумраке белые бантики на туфлях. Увидел, как тёмный проход поглотил знакомую синюю школьную форму. Увидел, как брезент упал на место, будто ничего и не произошло.
Он замер. Сердце колотилось где-то в горле, сжимая его так, что нечем было дышать. Но в голове, поверх накатившей волны ужаса, чётко и ясно, как команда, прозвучал папин голос, отчеканенный десятками пересказов и инструкций: «Не орать. Не метаться. Видишь беду — действуй. Быстро и тихо».
Он не закричал. Не побежал к учительнице. Он сделал глубокий, дрожащий вдох и рванул вперёд, к тому самому тёмному проходу.
[СОФИЯ]
(Её голос, лишённый привычной силы и чёткости из-за отключённого основного коммуникатора, прозвучал сзади, ровно, но с лёгкой механической напряжённостью)
Алексей, остановись. Это зона ограниченного доступа.
Но Лёша уже нырнул в полумрак, откинув брезент. За ним, не колеблясь ни секунды, последовала и София. Её оптические сенсоры, переключившись в режим усиленного видения, зафиксировали исчезающую в глубине коридора спину мальчика и две крупные, быстро удаляющиеся тепловые метки, уносившие третью, маленькую и слабую, вглубь лабиринта служебных коридоров «Наследия». Её процессор молниеносно оценил ситуацию: похищение. Вероятность — 94%. Протоколы присмотра за ребёнком и обеспечения его безопасности вступили в прямое противоречие с ограничением на вход в служебные зоны. На миллисекунду её логика замерла, затем сделала выбор. Она двинулась за Лёшей, её корпус едва не задевал стены узкого прохода.
Охота началась.
Коридор за брезентом оказался узким, низким и погружённым в почти полную темноту. Только редкие аварийные светодиоды, покрытые слоем пыли, отбрасывали жёлтые пятна на стены, испещрённые паутиной труб и кабелей. Воздух здесь был спёртым и густо пах машинным маслом, пылью и чем-то ещё — едким, химическим, словно от протекающих аккумуляторов.
Лёша бежал почти бесшумно, прижимаясь к холодной металлической стене. Впереди, вперемешку с гулом далёких систем жизнеобеспечения, он ловил звуки — тяжёлое, прерывистое дыхание, приглушённые шаги, тихий, сдавленный стон. Они вели его.
[ЛЁША]
(Шёпотом, едва шевеля губами, как учил папа в их с Светой «секретных играх»)
Не теряй… Не теряй из виду…
София двигалась за ним, её обтекаемый корпус с лёгким шипением сервоприводов скользил в полуметре от его спины. Её оптические сенсоры, работая в режиме термографии, выхватывали из мрака три тепловых сигнала: два крупных, агрессивных, и один маленький, слабый, пульсирующий страхом.
[СОФИЯ]
(Её голос, преобразованный в тихий, механический шёпот, поступал прямо в ухо Лёши)
Впереди два взрослых человека. Один несёт ребёнка. Они направляются к док-сектору «Дельта». Вероятность похищения — 94%. Угроза подтверждена.
Лёша не ответил. Он видел своими глазами. В конце коридора, перед тяжёлой дверью с потускневшей табличкой «Сектор G. Техобслуживание», мелькнула фигура небритого торговца. Через его плечо свешивалась маленькая, безвольная рука в синем рукаве школьной формы. Дверь с шипением приоткрылась, впуская полосу жёлтого света, и поглотила их.
Он прибавил шаг. Дверь начала медленно закрываться. Не думая, Лёша рванул вперёд и сунул руку в сужающуюся щель. Автоматика, почувствовав препятствие, замерла с недовольным гулом. Он проскользнул внутрь, София — следом, её корпус едва протиснулся в проём.
Их встретило огромное, пустынное пространство погрузочной платформы. Высокий потолок терялся в полумраке, где поблёскивали огни аварийного освещения. Где-то вдалеке гудели моторы подъёмников и шипели пневматические приводы. В центре платформы, под одиноким прожектором, стоял грузовой челнок.
Это был «Тип-23 «Перевозчик» — старая, угловатая рабочая лошадка, каких сотни бороздили просторы Пояса. Его корпус был покрыт слоем грязи и потёртостей, регистрационные номера закрашены. Грузовой трап был опущен, образуя тёмный прямоугольник входа.
Рядом с ним, в круге света, стояли те двое. Неторопливо, методично они закидывали в зев челнока ящики с треснувшими пломбами. А у их ног, на холодном металле пола, лежала Алиса. Она была свёрнута клубком, как испуганный зверёк. Её рот был затянут грязным платком, глаза закатились, полные немого ужаса. Её руки и ноги были стянуты чем-то похожим на стяжку.
[ТОРГОВЕЦ]
(Бросая очередной ящик в трюм, обернулся к помощнику, его голос звучал деловито и спокойно, как будто он обсуждал погоду)
Быстрее. Погрузили последние коробки и уходим. Ребёнка — в дальний отсек, сверху ящиками прикроем. В документах он пройдёт как «биоматериал, чувствительный к свету».
Помощник молча кивнул, взяв очередной ящик.
Лёша затаился за массивной стойкой с катушками кабеля. Его мозг лихорадочно работал. У него не было оружия. Не было связи с внешним миром. Были только он, София и этот гигантский, пугающий склад.
И тут он вспомнил. Вспомнил мамины уроки на пилотажном тренажёре. Вспомнил её голос, чёткий и спокойный даже в самой отчаянной виртуальной ситуации: «Корабль, Лёш, — это не просто стены и двигатели. Это система. У каждой системы есть слабое звено. Найди его».
Его глаза за секунду просканировали пространство. И нашли. Кабель дистанционного управления шлюзами, толстый, в прочной оплётке, тянулся от стены к небольшой контрольной стойке прямо у трапа челнока. Та самая стойка, про которую папа всегда говорил: «Видишь красную кнопку под колпаком? Никогда, слышишь, НИКОГДА её не трогай без причины. Это — аварийная блокировка всего сектора».
У Лёши была причина.
Он не побежал к челноку с криками. Он сделал то, что делал всегда, когда помогал папе в тесном трюме «Возрожденца»: начал действовать тихо и точно.
[ЛЁША]
(Шёпотом, глядя на Софию)
София… отвлеки их.
Робот-няня беззвучно кивнула своим корпусом. Она плавно вышла из-за укрытия и направилась к челноку, производя лёгкий, но настойчивый шум сервоприводов.
[СОФИЯ]
(Громче обычного, своим ровным, бесстрастным голосом)
Обнаружена техническая неисправность в зоне погрузки. Пожалуйста, отойдите от транспортного средства для проведения диагностики.
Торговец и помощник резко обернулись, на мгновение отвлекаясь от ящиков и лежащей на полу девочки. Их лица выразили сначала раздражение, потом настороженность.
[ТОРГОВЕЦ]
Какого чёрта? Отвали, железяка! Не до тебя!
Но этой секунды хватило. Лёша, пригнувшись, как заправский диверсант из папиных историй, рванул вдоль стены к контрольной стойке. Его маленькие пальцы нашли под прозрачным пластиковым колпаком ту самую большую красную кнопку. На ней было выгравировано одно слово: БЛОКИРОВКА.
Он не раздумывал. Изо всех сил ударил по ней кулаком.
Пластик треснул. Раздался оглушительный, металлический СКРЕЖЕТ, от которого задрожал воздух. С потолка, с рёвом гидравлики, начали опускаться массивные противоударные щиты — толстые стальные плиты, предназначенные для изоляции сектора в случае аварии. Одна из них с оглушительным грохотом рухнула прямо перед грузовым трапом челнока, в двух шагах от помощника, едва не придавив его.
[ПОМОЩНИК]
(Дико заорал, отскакивая)
Что ты наделал, щенок?! Ты нас всех здесь похоронил!
Торговец, забыв про Софию, с лицом, искажённым яростью, бросился к Лёше. Но София была уже рядом. Она не была боевым роботом. Но её корпус был сделан из прочного сплава, а её программировал Семён Ильич, вложивший в неё не только проверенную жизнью мудрость , но и базовые протоколы защиты.
Она не ударила. Она просто резко шагнула вперёд, встав между мужчиной и мальчиком, как живой щит. Удар торговца пришёлся ей в грудь с глухим, металлическим стуком. Она не отклонилась ни на миллиметр.
[СОФИЯ]
(Тем же ровным голосом, но в нём впервые прозвучали стальные нотки)
Посягательство на ребёнка. Протокол нулевой терпимости активирован.
Лёша не смотрел на драку. Он уже бежал к Алисе. Упав на колени, он дрожащими пальцами начал разматывать тугой узел платка у неё во рту.
[АЛИСА]
(Сделав первый судорожный вдох, закашлялась, её глаза наполнились слезами)
Лё… Лёша…
[ЛЁША]
(Твёрдо, глядя ей прямо в глаза, как когда-то папа смотрел на него в особенно серьёзные моменты)
Всё. Сейчас улетим. Держись.
Он взглянул на заблокированный щитом челнок. Выход через трап был отрезан. Но его глаза, привыкшие искать обходные пути в схемах «Возрожденца», заметили другое. В боковине «Перевозчика», чуть выше шасси, зиял небольшой сервисный люк для экстренного доступа техников.
И снова в голове прозвучал мамин голос, который он слышал в наушниках на тренажёре, когда виртуальный корабль терял управление: «В критической ситуации, сынок, нет времени на сомнения. Действуй. Думать будешь потом».
Он втолкнул ещё слабую, но пришедшую в себя Алису в открытый сервисный люк. «Залезай!» — прошипел он. Полез следом, обдирая колени о острый край люка.
Кабина «Перевозчика» была тесной, пропахшей табаком и потом. Приборная панель, покрытая потёртыми наклейками и царапинами, казалась огромной и сложной. Лёша вскарабкался в потрёпанное кресло пилота. Ноги не доставали до педалей. Руки едва обхватывали штурвал.
[АЛИСА]
(Испуганно, сзади, цепляясь за спинку кресла)
Ты… ты умеешь?
Лёша, глядя на знакомые по маминым урокам тумблеры и рычаги, сделал глубокий вдох. Перед его внутренним взором встала схема управления, которую они разбирали всего неделю назад.
[ЛЁША]
(Не отрывая взгляда от панели)
Мама учила.
Он повернул ключ. Двигатели где-то в глубине корабля ответили хриплым, недовольным рёвом, который перешёл в низкое, мощное гудение. На панели замигали десятки огней — зелёных, жёлтых, красных. Лёша потянул на себя рычаг вертикальной тяги, как делал это сотни раз на симуляторе под присмотром Светы.
«Перевозчик» дёрнулся, поднялся на полметра от пола, развернулся на месте. За стеклом кабины появилось искажённое яростью лицо торговца. Он бежал к ним, размахивая каким-то монтировкой.
Лёша отчаянно искал глазами на панели нужную кнопку. И нашёл — с пиктограммой открывающегося шлюза. Ту самую, что папа показывал на схемах старого оборудования, говоря: «Запомни, сынок, аварийный выход всегда тут».
Он нажал.
Сзади раздался громкий, шипящий звук — гигантские створки внешнего шлюза позади челнока начали медленно расходиться, открывая за собой не просто пустоту, а ослепительную, бездонную черноту космоса, усеянную звёздами, и сияющую вдали, как обещание спасения, дугу «Сферы-2».
ЛЁША
(Рванул руку к панели, нажал кнопку внутреннего громкоговорителя)
София! В люк! Сейчас улетаем!
София метнулась к грузовому трапу. Её манипуляторы вцепились в поручни, корпус рванулся внутрь. В этот момент Лёша дёрнул рычаг тяги от себя. Створка с резким скрежетом пошла вверх, ударив по ещё не убранному манипулятору Софии. Её зажало, но она не отпустила хватку, вцепившись в край с силой.
Старый «Перевозчик», кренясь и виляя, словно пьяный, рванул вперёд. Он направился к внутреннему шлюзу платформы — массивным гермодверям, отделявшим погрузочный отсек от вакуумного дока.
АЛИСА
(Испуганно)
Лёша, там же шлюз закрыт!
Но Лёша уже искал глазами на панели. Рядом с кнопкой «АВАРИЙНАЯ БЛОКИРОВКА ШЛЮЗА» была ещё одна, с пиктограммой циклона — «АВАРИЙНАЯ РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ И ОТКРЫТИЕ ВНЕШНЕГО ШЛЮЗА». Папа как-то показывал её на схемах, предупреждая: «Эту — только если позади тебя враги с бластерами, а впереди — открытый космос. Потому что обратного пути уже не будет».
Враги с монтировкой были уже позади. А впереди... впереди был дом.
Он нажал.
Раздался резкий, пронзительный сигнал тревоги. С внутренних стен док-камеры с шипением опустились аварийные щиты, отсекая платформу от остальной станции. Гермодвери перед челноком начали расходиться, и в щель хлынул леденящий холод вакуума. Воздух из погрузочного отсека с воем устремился в открывающийся проём, подхватывая пыль, обрывки упаковки, мелкий инструмент. «Перевозчик» дёрнуло вперёд, как щепку в сливной трубе.
Он проскочил в ещё не до конца открытый шлюз, чиркнув бортом о нижнюю створку с снопом ослепительных искр, и вывалился в открытый космос.
В наушниках, автоматически подключившихся к общему каналу, тут же раздался искажённый, перегруженный помехами голос диспетчера, заглушаемый рёвом уходящего воздуха: «Сектор G! АВАРИЙНАЯ РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ! «Перевозчик», немедленно вернитесь! У вас нет разрешения на выход! Код красный!»
Лёша не отвечал. Воздух в кабине стал леденящим, но системы жизнеобеспечения челнока, к его облегчению, зашипели, начиная компенсировать потерю давления. Он вжался в кресло, крепко-крепко сжал штурвал, как делала мама в самые сложные моменты пилотирования, и повёл корабль вдоль гигантской, сияющей обшивки «Сферы-2». Он знал всего один путь домой — к знакомому ангару, где ждал «Возрожденец». Где были мама и папа.
Космос встретил их не просто тишиной, а оглушающим, абсолютным безмолвием, которое было страшнее любого грома. Лёша не видел звёзд — только бесконечную, искрящуюся на отражённом свете дугу обшивки «Сферы-2», бегущую внизу, как гигантская серебряная пустыня. Гул двигателей «Перевозчика» был приглушённым, далёким, словно доносился из другого мира.
АЛИСА
(Вцепившись в спинку кресла, дрожала мелкой дрожью)
Лёша… мы в космосе. Без скафандров.
ЛЁША
(Не отрывая глаз от лобового стекла, стараясь говорить так же твёрдо, как папа во время ремонта)
«Перевозчик» герметичен. Мама говорила. У него есть своя атмосфера. Держись.
Он не знал маршрутов, не знал кодов диспетчерской. Он знал только одно: нужно лететь вдоль корпуса к тому сектору, где сияли огни их ангара — того самого, где он с папой возился с «Возрожденцем» всего пару часов назад. Руки вспотели и скользили по холодной пластмассе штурвала.
ЛЁША
Лёша, не отрывая взгляда от лобового стекла, краем глаза заметил, как на потрёпанной панели управления замигал тревожный оранжевый значок — сигнал захвата системы. Кто-то пытался взять корабль на дистанционный контроль. В голове, поверх гула страха, всплыло папино бормотание во время одного из бесчисленных ремонтов: «Видишь, сынок, эту штуку? Это мозги. А вот эта — уши. Если враг лезет через уши — отруби уши. Быстро».
Его взгляд метнулся по панели. Рядом с основным коммуникатором была небольшая панелька с пиктограммой антенны и красным, предупреждающим тумблером. Без раздумий, почти на автомате, он дёрнул его вниз.
Раздался сухой, решительный щелчок. Оранжевый значок погас.
ДИСПЕТЧЕР
(Голос в наушниках стал прерывистым, полным шипящих помех)
«Перевоз… к… немедленно… возвращай… угроза… силы безоп…»
Связь оборвалась. Теперь они были одни. Совсем одни в этой бездне, прижавшиеся к борту гигантской станции, как крошечное насекомое на стене небоскрёба.
«Перевозчик» был неповоротливым, как старый грузовик. Лёша тянул штурвал, пытаясь удержать курс параллельно обшивке. Корабль отзывался с задержкой, вилял, то поднимая нос, то заваливаясь на бок. На визоре прыгали цифры высоты и расстояния до корпуса станции — слишком близко, опасно близко.
СОФИЯ
(Её процессор молниеносно анализировал данные акселерометров и показания визора. Логический модуль выдал предупреждение, но произнести его было нечем — основной речевой синтезатор лежал на столе у Игоря. Она могла лишь зафиксировать факт: Крен превышает безопасные пределы. Рекомендую уменьшить тягу и стабилизировать положение.)
Лёша, конечно, этого не услышал. Он почувствовал, как его тошнит. В глазах потемнело, в ушах зазвенело. Он вспомнил мамино лицо на тренажёре, её спокойный, ровный голос, даже когда виртуальный корабль сходил с ума: «Паника — это лишний расход кислорода и верная гибель, сынок. Дыши. Смотри, куда летишь. Чувствуй корабль».
Он сделал глубокий, дрожащий вдох. Выдох. Ещё один. Посмотрел вперёд, отыскивая знакомые ориентиры среди мириад огней и серых панелей. И увидел.
Там, вдалеке, среди однообразных плит обшивки, выделялся знакомый узор — огромные арочные шлюзовые ворота их ангарного комплекса. Рядом с ними, как верный страж, стояла мачта с мигающим красным огнём — тем самым, на который он всегда смотрел из иллюминатора жилого модуля.
ЛЁША
(Твёрже, указывая пальцем)
Вон там. Наш ангар. Видишь, красный огонь мигает?
Алиса кивнула, не отпуская спинку кресла.
Он потянул рычаг, осторожно добавляя тягу. Двигатели захрипели, но послушно отозвались, выровняв крен. Корабль, всё ещё покачиваясь, словно уставшая птица, понёсся вперёд, оставляя за собой слабый, почти невидимый след выхлопа. Лёша не сводил глаз с мигающей красной точки. Она была его маяком. Его единственным шансом.
В ангаре «Сферы-2» царила привычная рабочая атмосфера. Игорь как раз закручивал последний винт на только что установленном коммуникационном модуле Софии. Он поднял плату к свету, удовлетворённо хмыкнул, поглаживая аккуратные ряды новых контактов.
[ИГОРЬ]
Вот, красота. Чистый канал «Омега». Теперь связь будет как по маслу. Где этот Лёша? Уже должен вернуться с экскурсии…
Его слова оборвались, когда иллюминатор ангара вдруг вспыхнул слепящими вспышками синих разрядов от касающихся защитного поля корпуса, а по полу и стенам побежала тяжёлая, глухая дрожь. Станция содрогнулась под грубым, неучтивым вторжением.
[СВЕТА]
(Резко обернулась от стола с расчётами, её лицо стало каменным, пилотский инстинкт сработал раньше сознания)
Что это?!
Они оба бросились к главному иллюминатору, выходящему на подлётный коридор.
Снаружи, нарушая все правила и схемы движения, к ангару нёсся, сильно кренясь на левый борт, старый грузовой «Перевозчик» модели «Тип-23». Он летел не по утверждённому посадочному коридору, а почти вплотную к защитному полю, вызывая на своём пути искрящиеся синие разряды статики. Его грузовой трап был дико открыт, и из него, цепляясь манипулятором за край, болталась знакомая хромированная конечность.
[ПЛАТОН]
(Подошёл к ним, его оптические сенсоры мгновенно сфокусировались на корабле, аналитический модуль выдал данные)
Это «Тип-23 «Перевозчик». Регистрационные номера стёрты или закрашены. Тепловая сигнатура… неоднозначна. Я фиксирую трёх биологических существ внутри. Двое — с параметрами, соответствующими детскому возрасту. И одна… энергетическая подпись совпадает с Софией.
[ИГОРЬ]
(Не веря своим глазам, прижался лбом к холодному стеклу)
Это… Это же София торчит из люка! Что за чёртовщина?! Это не может быть…
«Перевозчик» совершил немыслимое. Он не запросил разрешения на вход, не подал код доступа, не снизил скорость до безопасной. Он просто направил свой покалеченный, дымящийся нос прямо на главные ворота ангара, которые в этот момент как раз медленно расходились для планового входа небольшого служебного катера.
[ДИСПЕТЧЕР АНГАРА]
(Голос в общем канале сорвался на крик, полный паники и неверия)
Несанкционированный вход! Столкновительный курс! Всем уйти с линии! ЗАКРЫТЬ ШЛЮЗЫ! НЕ УСПЕЕМ!
Света не дышала, впиваясь взглядом в приближающийся корабль. И вдруг её пилотская интуиция, отточенная сотнями часов в кресле «Возрожденца», сработала. Она увидела едва заметную, корявую, но осмысленную коррекцию курса — короткий, резкий рывок штурвалом вправо, чтобы избежать столкновения с краем створки. Такой манёвр мог сделать только тот, кто отчаянно пытается выровнять падающий самолёт, а не безумный автопилот. Тот, кого она учила чувствовать корабль.
[СВЕТА]
(Тихо, с леденящим душу ужасом и дикой, безумной гордостью)
Он же… он же ведёт его.
«Перевозчик» влетел в ангар как пушечное ядро. Он проскочил между расходящимися створками ворот с сантиметровым зазором, с оглушительным грохотом ударился шасси о полированный пол, отскочил, пронесся, подпрыгивая, мимо замерших в шоке техников и дронов, и с окончательным, сокрушительным скрежетом остановился, врезавшись носом в мягкую, аварийную барьерную пену у дальней стены.
В ангаре воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая только шипением остывающих двигателей, потрескиванием пенополимера и приглушённой сиреной где-то вдалеке.
Первой двинулась Света. Она рванула к кораблю, её ноги сами несли её, обгоняя мысль. Игорь, опомнившись, с лицом, полным немого вопроса, побежал следом.
Сервисный люк «Перевозчика» с шипением откинулся, выпустив клубы охлаждающего пара. Оттуда вывалилась, потеряв былое изящество, София. Её безупречный матовый корпус был покрыт глубокими царапинами и вмятинами, на левом плече рисунок ракеты был почти стёрт. За ней, шатаясь, словно во сне, выбрался Лёша. Его лицо было белым, как мел, глаза — огромными, тёмными кругами. Он крепко, до побеления костяшек, держал за руку Алису, которая тихо всхлипывала, спрятав лицо у него в плече.
Увидев родителей, Лёша замер. Потом выпрямил спину, поднял подбородок. Голос его дрожал от перенапряжения и остаточного страха, но звучал чётко, по-взрослому:
[ЛЁША]
Мама. Папа. Мы… мы вернулись. И Алису тоже.
Игорь не мог вымолвить ни слова. Он смотрел то на сына — маленького, испачканного, но не сломленного, то на изуродованный, дымящийся челнок, то на молчащую, повреждённую Софию. Вся его уверенность, все его теории о безопасности «Сферы», о контроле над ситуацией, рухнули в одну секунду, разбившись о реальность, ворвавшуюся в его ангар на старом «Перевозчике».
[СВЕТА]
(Первая нашла голос. Она опустилась на колени перед детьми, её руки дрожали, но голос был мягким, каким бывает только у матери)
Что… что случилось, сынок?
В этот момент в ангар, ломая построение, ворвался отряд охраны «Сферы» с поднятым оружием. Их командир, увидев детей, разбитый корабль и лица Лазаревых, резко опустил бластер, но его лицо оставалось жёстким.
[КОМАНДИР ОХРАНЫ]
Объясните, что здесь происходит?! Мы преследовали этот челнок по всему сектору! Нарушены десяток протоколов безопасности! Аварийная разгерметизация в секторе G!
Лёша посмотрел на маму, потом на папу. И начал рассказывать. Коротко, по-детски, обрывисто, но страшно понятно: про игру в догонялки, про тёмный проход за лотком, про двух мужчин, про их разговор о «дополнении к отправке», про то, как они заткнули Алисе рот и понесли, про погоню по коридорам, про щит, который он опустил, и про полёт домой, глядя на красный мигающий огонь.
Когда он закончил, в ангаре снова повисла тишина, теперь уже тяжёлая, густая. Командир охраны медленно, очень медленно поднял руку к шлему, чтобы доложить о похищении детей и попытке контрабанды, его лицо было мрачным.
Игорь замер на секунду, глядя на Лёшу — бледного, в грязной форме, но живого. Потом он шагнул вперёд и подхватил сына на руки, крепко обняв. Лёша обвил его шею и прижался, вся дрожь вырываясь наружу тихими всхлипами.
[ИГОРЬ]
(Голос хриплый, тёплый, близко к уху)
Всё, сынок. Всё позади. Ты молодец. Настоящий.
Он держал его, пока тот не успокоился, потом аккуратно поставил на пол.
Рядом Света уже сидела на корточках перед Алисой. Девочка была белее стен, её трясло, а глаза были огромными от немого ужаса. Света мягко, но твёрдо взяла её за руки.
[СВЕТА]
(Тихо, очень спокойно)
Ты в безопасности, Алиса. Всё кончилось. Дыши. Вот так.
Она поймала взгляд Игоря над головой девочки, и в их молчаливом обмене было всё: усталость, облегчение и понимание — сейчас главное дети.
Игорь кивнул, потом повернулся к Софии. Молча положил руку на её повреждённый корпус, на детский рисунок ракеты. Посмотрел на снятый модуль на столе. Потом снова на Софию.
Он ничего не сказал. Ни о чём. Просто стоял, держал руку на корпусе робота, который спас его сына. Вокруг уже суетились медики, подбежали с вопросами охранники, гудел голос дежурного по ангару. Но Игорь уже не слышал. Он обнял за плечи Свету, притянул к себе Лёшу и стоял так, смотря в никуда. Всё остальное могло подождать.
Суета улеглась. Медики забрали Алису на допосмотр. В жилом модуле Лазаревых стало тихо. Приглушенный свет, ровный гул систем. Света сидела рядом с Лёшей, который, отмытый и в чистой пижаме, наконец расслаблялся, уставленно потягивая витаминный напиток из мягкой упаковки.
Вошли Семён Ильич и Мария, без стука.
[МАРИЯ]
(Сразу направляясь к Лёше, её голос мягкий, но профессиональный)
Давай посмотрим. Руки. Ноги. Голова не кружится?
Она провела портативным сканером вдоль его руки, посветила в глаза мини-фонариком. Действия точные, быстрые. Лёша покорно подчинялся.
[ЛЁША]
Нет. Только… трясёт немного ещё.
[МАРИЯ]
(Кивает, убирая сканер в карман халата)
Это нормально. Остаточная реакция. Пройдёт. Ты молодец.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
(Стоя у порога, молча осматривает комнату, потом кивает Игорю)
Целый?
Его голос был хриплым — таким, каким он становился после долгой работы в шумном цеху или бессонной ночи за схемами. В нём чувствовался груз всех его лет, вся усталость, и сегодняшнее напряжение, которое ещё не отпустило.
[ИГОРЬ]
(Коротко, встречаясь с ним взглядом)
Целый. Всё в порядке.
Раздался мягкий, но настойчивый сигнал у двери. Игорь открыл. На пороге — двое: мужчина и женщина в удобных, но качественных комбинезонах инженерного отдела с нашивками сектора жизнеобеспечения. Оба бледные, глаза припухшие, но собранные. В руках у женщины — продолговатый контейнер из матового, серого полимера.
[МУЖЧИНА]
(Сухо, но голос дрожит, срываясь на первой фразе)
Андрей. Это Ольга. Родители Алисы.
(Пауза, он делает усилие, чтобы продолжить)
Можно?
Их впустили. В небольшом модуле стало тесно, по-семейному. Мария, не спрашивая, достала из ниши несколько мягких упаковок с тёплым питательным коктейлем — не чай, не кофе, а нейтральную, сбалансированную смесь с лёгким травяным послевкусием, которое так нравилось Семёну Ильичу. Разлила по стаканам.
[ОЛЬГА]
(Ставит контейнер на низкий столик, пальцы её слегка дрожат. Она нажимает на защёлки, крышка отскакивает с тихим шипением. Внутри, на сетке-стабилизаторе, лежат ровные, плотные кубы тёмно-коричневого питательного батончика. В них видны вкрапления сублимированных ягод Эридана-5, от которых идет лёгкий, чуть терпкий, пряный аромат, напоминающий одновременно корицу и хвойную смолу)
Домашние. Батончики. По рецепту моей матери. С Эридана. Для… для восстановления сил. Энергичные.
Она не могла сказать «вкусные». Слишком простым казалось это слово после того, что произошло.
[АНДРЕЙ]
(Не прикасаясь к напитку, глядя прямо на Лёшу, который сжался под его взглядом)
Алиса рассказала. Всё. Как ты её нашёл в том коридоре. Как щит аварийный опустил. Как… — он делает паузу, губы его плотно сжаты, — как за штурвал сел. И вёл. До самого ангара.
(Ещё одна пауза, он тяжело сглатывает, будто слова — это острые камни)
Спасибо. Просто… спасибо.
Молчание повисает в воздухе, густое, почти осязаемое. Все смотрят на Лёшу. Он сжимает в руках свою мягкую упаковку с напитком, смотрит в пол, на свои тёплые носки. Кажется, сейчас он расплачется или убежит.
[ЛЁША]
(Тихо, почти шёпотом, пробивающимся сквозь ком в горле)
Она бы сама… она умная. Очень.
Из угла, где неподвижно, как тёмная статуя, стоял Платон, раздался его ровный, лишённый тембра и эмоций, чисто информационный голос. Он нарушил тишину, как луч лазера разрезает дым.
[ПЛАТОН]
Точное наблюдение. Девочка Алиса в ходе экскурсии демонстрировала высокие когнитивные способности и аналитический склад ума. Однако в условиях прямого физического ограничения свободы передвижения, применённого двумя взрослыми особями, её расчётные шансы на самостоятельное освобождение или привлечение помощи до нашего вмешательства не превышали 0,3 процента.
(Лёгкая пауза, будто процессор обрабатывает следующий блок данных)
Твои последовательные действия — отслеживание, проникновение в служебную зону, применение аварийного протокола блокировки и последующее оперативное использование доступного транспортного средства — повысили совокупную вероятность благоприятного исхода для неё до ориентировочных 78 процентов. Это статистический факт. Эффективность твоих решений в условиях дефицита времени, информации и ресурсов является аномально высокой для твоей возрастной группы.
Все оборачиваются к нему. Платон стоит, не двигаясь, его гладкий, чёрный корпус поглощает свет. Он смотрит своими не моргающими, тускло светящимися оптическими сенсорами прямо на Лёшу. Это не взгляд человека. Это — фокусировка сканера, оценка объекта. Но в этой ледяной, безоценочной констатации есть что-то, что звучит весомее любой эмоциональной похвалы.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
(Хмыкает, отламывает небольшой кусок от батончика, тщательно разжёвывает)
Ну, Платон, ты как всегда со своими цифрами и процентами. Засушишь всё до кристаллической решётки. А по-моему, всё проще. Просто пацан не стух. Ядро крепкое, как на хорошем подшипнике. В стрессовой ситуации не рассыпалось, не дало трещину — закалилось.
(Он переводит взгляд с Лёши на Игоря, и в его старческих, умных глазах мелькает редкая, одобрительная искорка)
Что, капитан? Смену себе растишь? Настоящую?
Напряжение в комнате наконец спадает, как воздух из медленно спускаемого шлюза. Разговор становится тише, проще, по планетарному — если это слово применимо к металлическим стенам космической станции. Андрей, оказывается, не просто инженер, а старший специалист по системам охлаждения термоядерных реакторов «Сферы». Ольга работает в центральной биолаборатории, где выводят новые штаммы гидропонных культур, способных давать урожай при минимальном свете.
Гости задерживаются дольше, чем планировали. Прощаются тепло, по-земному, без лишних слов и пафоса. Ольга, уходя, на секунду задерживает руку на плече Лёши — легкое, быстрое прикосновение. Андрей молча, но очень крепко жмёт руку Игорю.
Когда дверь окончательно закрывается, в модуле снова воцаряется тишина, но теперь она другая — насыщенная, спокойная, домашняя. Лёша, сражённый усталостью и эмоциями, уже спит, положив голову Свете на колени. Его дыхание ровное. Мария бесшумно собирает пустые упаковки. Семён Ильич стоит у большого иллюминатора, смотрит на проплывающие в далёком доке огни рабочих катеров. Его взгляд цепкий, старый, замечающий каждую деталь — тусклую вспышку сварочного робота, мигающий маячок на обшивке грузовика, плавное скольжение шлюпки службы безопасности.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
(Не оборачиваясь, тихо, будто размышляя вслух)
Вот, смотришь на эту красоту… огоньки, движенье. А за ними — ничего. Пустота, что глотает и свет, и тепло, и время. И мы тут, как букашки на стекле, греемся у лампочки и думаем, что мы хозяева положения. А стекло-то тонкое.
Он наконец поворачивается от иллюминатора, и в его глазах нет привычной доброй иронии — только глубокая, старая усталость.
[СЕМЁН ИЛЬИЧ]
И самое страшное — не то, что за стеклом. А то, что угрозу иногда приносят на подошвах своих же сапог. Изнутри.
Он отходит от окна, его взгляд скользит по Софии, по Лёше, и в нём появляется что-то твёрдое, почти отеческое.
Игорь отходит от двери и подходит к Платону, который так и не сдвинулся с места.
[ИГОРЬ]
(Тихо, чтобы не будить Лёшу)
Спасибо. За… за то, что озвучил. Цифры, факты. Ему это… потом пригодится. Чтобы осмыслить.
[ПЛАТОН]
(Поворачивает голову на едва заметный угол. Сервоприводы издают тихое, почти неслышное шипение)
Это не было целью — «озвучить» или «пригодиться», Игорь. Это была констатация наблюдаемых данных. Он действовал рационально в иррациональной ситуации. Эффективно в условиях хаоса. Это… — здесь в его ровном голосе возникает микроскопическая, едва уловимая пауза, сбой в безупречной логике, — обнадёживает.
(Он снова смотрит на спящего Лёшу)
Он — логическое продолжение системы. Живое доказательство того, что наши усилия по сохранению и развитию человеческого потенциала в этой среде имеют не только теоретический, но и практический, осязаемый смысл.
Игорь молча кивает. Он смотрит на спящего сына, на жену, которая гладит ребёнка по волосам, на Марию и Семёна Ильича — свою расширенную семью. На Платона, в чьём холодном, бесстрастном анализе сегодня, сквозь трещины совершенной логики, ненадолго пробился луч чего-то очень старого, почти забытого — человеческого одобрения. Не чувства. Признания ценности.
Главная победа сегодня — не в том, что они кого-то спасли. Она в том, что будущее, за которое они все здесь, на краю обжитого космоса, воюют, чинят, рискуют и надеются, — оно уже здесь. Оно ходит в школу, путает шнурки на ботинках и играет в догонялки. И оно оказалось крепче, умнее и смелее, чем они все, взрослые, могли предположить.
[СВЕТА]
(Шепчет, не поднимая головы, продолжая гладить Лёшу по волосам)
Всё. День окончен.
[ИГОРЬ]
(Отвечает так же тихо, но в его голосе теперь звучит не усталость, а низкая, сфокусированная решимость)
Да. Окончен. С завтрашнего дня — начинаем модернизацию. Наших механических друзей. По полной программе.
Он бросает последний взгляд на спящего сына, потом его глаза встречаются со взглядом Платона в темноте. В глазах человека — стальная воля. В оптических сенсорах машины, за которыми скрывается человеческий разум, переживший смерть тела, — холодное, безошибочное понимание. Никаких слов. Только согласие. Новая миссия принята.
🔥 Дорогие читатели! 🔥
Ваше внимание — это топливо для творчества, а каждая прочитанная история — шаг в мир новых приключений. Но, к сожалению, системы не видят вашей поддержки, если вы читаете без подписки.
📌 Пожалуйста, подпишитесь — это бесплатно, займёт секунду, но для автора значит очень много:
✅ Дзен поймёт, что рассказ вам понравился
✅ У меня появится мотивация писать ещё больше крутых историй
✅ Вы не пропустите новые главы и эксклюзивы
💬 Ваша подписка — как аплодисменты после спектакля. Даже если не оставите комментарий, алгоритмы скажут: «Эту историю стоит показывать другим!»
Хочу от всей души обнять тех, кто сопровождает своё "спасибо" маленьким сердечным сюрпризом. Знайте: это не просто перевод. Это как чашка горячего чая, переданная в холодный день. Она греет, наполняет силами творить дальше и дарит настоящее душевное тепло.
Спасибо, что вы здесь! Пусть наши приключения продолжаются. 🚀
✍️ Ваш автор Александр Ильин.