Чек на сто сорок пять тысяч рублей Лена нашла случайно. Он лежал в коробке со старыми квитанциями, сложенный вчетверо, и от него пахло предательством.
Но это будет потом. А началось всё с варёной картошки.
В тот майский вечер Лена смотрела на список продуктов, присланный золовкой, и чувствовала, как правая бровь ползёт куда-то к линии роста волос.
— Вить, ты это видел? — она повернула экран телефона мужу. — «Икра красная — пять банок. Сёмга слабосолёная — три упаковки. Балык. Сыр с плесенью, тот самый, который санкционный». Это мы на дачу едем или на приём в Букингемский дворец?
Виктор, не отрываясь от футбольного матча, только махнул рукой.
— Ленусь, ну чего ты начинаешь? Светка сказала, хочет устроить «Открытие сезона» по-человечески. У неё сейчас, сама знаешь, несладко. Развелась, Димку тянет одна. Пусть порадуется. Мы же не обеднеем.
— Не обеднеем, — эхом отозвалась Лена. — Только почему «по-человечески» всегда за наш счёт? Она пишет: «С меня место и атмосфера, с вас — стол». Атмосфера, Витя. Это что — воздух дачный?
— Ой, всё, — муж наконец оторвался от телевизора и посмотрел на жену с тем самым выражением мученического терпения, которое Лена ненавидела больше всего на свете. — Это моя сестра. Единственная. Что мы, будем копейки считать? Купи всё по списку, я тебе переведу.
Лена вздохнула и пошла собираться в магазин. В конце концов, может, она и правда стала слишком мелочной? Двадцать восемь лет в браке, вроде бы всё у них с Витей хорошо, дом — полная чаша, дети выросли. А Светка... Светка — это ходячее несчастье с вечной улыбкой на лице и протянутой рукой. «Младшенькая», которую надо жалеть. Хотя какая она младшенькая — пятьдесят два года женщине.
В супермаркете Лена честно грузила в тележку дорогие деликатесы. Сердце немного щемило от ценников — икра за три тысячи баночка, сёмга по восемьсот за упаковку, — но она уговаривала себя: «Это для семьи. Посидим, поговорим, шашлыки пожарим».
На кассе чек выбил двадцать три тысячи рублей. Лена сфотографировала его — сама не зная зачем.
На дачу приехали к обеду. Светкин участок встретил их покосившимся забором и радостным лаем соседской дворняги. Сама хозяйка выплыла на крыльцо в каком-то немыслимом шёлковом халате с драконами — явно не из дешёвых.
— Ой, мои роднулечки приехали! — заголосила она, раскидывая руки. — Витюша, братик! Ленуся, красотка! Ну, проходите, проходите в наши хоромы!
В «хоромах» пахло сыростью и старыми вещами. На столе, застеленном клеёнкой с подсолнухами, сиротливо стояла тарелка с варёной картошкой и миска с квашеной капустой.
— А где... всё? — Лена поставила тяжёлые пакеты на лавку. — Мы думали, ты уже накрыла, мы же к двум договаривались.
— Ой, Ленчик, такая беда приключилась! — Светка картинно прижала руки к груди. — Газ в баллоне закончился прямо посередине варки! Представляешь? Хорошо хоть картошечку успела доварить. А электрическая плитка у меня, ты же знаешь, еле дышит. Так что вся надежда на ваши гостинцы!
Лена молча начала выкладывать на стол икру, рыбу, дорогие колбасы. Светка тут же оживилась, начала суетиться вокруг, хватать куски прямо с ножа.
— М-м-м, балычок! Витюша, ты глянь, какая жена у тебя умница, всё самое лучшее привезла! А я вот, — она грустно вздохнула, — хотела пирогов напечь, да не судьба. Энергетика сегодня, видать, не пекарская. Луна в Козероге.
Виктор уже разливал привезённый коньяк по щербатым стопкам.
— Да ладно тебе, Свет. Главное — встретились. Ты лучше скажи, как там Димка? Что с учёбой?
— Ой, Димочка... — Светка тут же сделала скорбное лицо, хотя рот был набит бутербродом с икрой. — Тяжело ему. Репетиторы эти, тьма денег уходит. Прямо не знаю, как концы с концами свести. Вот, думаю, может, ему ноутбук новый нужен для программирования? Старый-то совсем виснет. А где же я денег возьму? Я же одна, всё одна...
Лена заметила, как Витя полез в карман за бумажником. Этот жест был отработан годами.
— Ну, чего ты сразу в слёзы? — пробормотал он, протягивая сестре две пятитысячные купюры. — На вот, добавь парню. Пусть учится.
Светка деньги смахнула со стола со скоростью фокусника.
— Ой, Витенька, спаситель ты наш! Ленуся, ты не против? Это же племянник, родная кровь!
— Не против, — выдавила Лена, глядя на то, как её «санкционный» сыр исчезает в Светкином желудке. — Главное, чтобы на пользу.
Вечером, когда они уезжали, Светка нагрузила им с собой пакет... пустых банок.
— Ленчик, вы же всё равно на машине. Забери, а? А то мне тащить тяжело до мусорки, спина разболелась. А выбрасывать здесь нельзя, председатель ругается.
В машине ехали молча. Лена держала на коленях пакет с чужим мусором и думала о том, что за двадцать восемь лет так и не научилась говорить «нет».
— Ну вот, хорошо посидели, — наконец сказал Виктор, закуривая, хотя Лена сто раз просила не курить в салоне. — Душевно так. Светка, конечно, безалаберная, но добрая баба.
— Добрая, — кивнула Лена, глядя на мелькающие за окном берёзы. — Особенно за чужой счёт.
— Лен, ну опять ты? — поморщился муж. — Десять тысяч я ей дал. Не великие деньги.
— Плюс продукты на двадцать три. Итого тридцать три тысячи за посиделки с варёной картошкой. Дороговато для «Открытия сезона», не находишь?
— Не считай, — буркнул Виктор. — Это семья.
Следующий акт этой пьесы разыгрался через два месяца. У Виктора приближался юбилей — пятьдесят пять лет. Лена планировала заказать ресторан, позвать друзей, коллег. Но тут в дело вступила Светка.
Она позвонила вечером, когда Лена жарила котлеты.
— Ленусик! Привет! Слушай, у меня идея на миллион! Зачем вам этот казённый ресторан? Там же ни души, ни тепла! Давайте у нас на даче отметим! Я всё организую!
— Свет, там же условия... не очень, — попыталась возразить Лена, вспоминая холодный домик и отсутствие газа.
— Да я всё наладила! Газ привезли, беседку покрасили! Я такую поляну накрою — закачаешься! Шашлык-машлык, плов в казане! Я же в Узбекистане жила три года, забыла? С вас только деньги на продукты и алкоголь, а готовка и организация — мой подарок любимому брату!
Виктор идеей загорелся.
— А что, Лен? На природе, воздух, свои все. И дешевле выйдет, и душевнее. Светка готовит вкусно, когда захочет.
— Когда захочет, — скептически повторила Лена. — А если Луна опять в Козероге будет?
— Не бубни. Давай список гостей составлять.
Светка выставила смету, от которой Лена поперхнулась чаем.
— Сто тысяч? На продукты? Свет, мы на двадцать человек рассчитываем, а не на роту солдат.
— Ленчик, ну ты цены в магазинах видела? — защебетала трубка. — Баранина парная, овощи не эти пластиковые, а с рынка, вина хорошие, водка дорогая, чтоб голова не болела. Я же для брата стараюсь! Хочу, чтоб как у людей!
Виктор перевёл деньги не глядя.
— Пусть делает. Ей приятно брату угодить.
В день юбилея они приехали на дачу пораньше, чтобы помочь с нарезкой. Ворота были открыты, но на участке стояла странная тишина. Ни дымка от мангала, ни запаха плова.
Лена зашла в дом. Светка сидела на диване и красила ногти. На столе стояли три миски с оливье, тарелка с нарезкой из дешёвой колбасы и... всё те же соленья.
— О, приехали! — Светка подула на ногти. — А я вот марафет навожу.
— Света... — Лена обвела рукой стол. — А где плов? Где баранина? Где «поляна»?
— Ой, Лен, такая незадача! — Светка сделала скорбные глаза. — Поехала я на рынок с утра, а там... цены! Ты не представляешь! Баранина — как золото! Я походила, посмотрела... Решила: зачем нам этот холестерин? Вредно же. Купила курятины, ножек. Сейчас в духовку кину — милое дело! И дешевле, и полезнее.
— Сто тысяч, Света, — тихо сказала Лена. — Где деньги?
— Ой, ну что ты сразу про деньги! — обиделась золовка. — Я же не себе! Тут крышу в беседке подлатала, чтоб гостям не капало. И вот, — она кивнула на угол, где стояла коробка с дешёвым вином. — Напитки взяла. А остальное... Ну, там разошлось по мелочи. Димке куртку купила, а то ходит как оборванец, стыдно перед людьми. Вы же семья, поймёте.
В этот момент вошёл Виктор, сияющий, в новой рубашке.
— Ну что, девчата, пахнет праздником?
Лена посмотрела на мужа, потом на Светку, которая уже натягивала свою фирменную улыбку «я тут ни при чём».
— Пахнет, Витя. Пахнет куриными ножками по цене мраморной говядины.
Праздник прошёл ужасно. Гости вежливо ковыряли оливье, в котором попадалась скорлупа, и пили кислое вино. Курица оказалась полусырой внутри. Виктор пытался шутить, произносил тосты за «родственные узы», но Лена видела, как он то и дело бросает растерянные взгляды на пустой стол.
Когда все разъехались, Светка, слегка подвыпившая, обняла брата.
— Ну, Витюша, с юбилеем! Классно посидели, да? Душевно! Не то что в этих ваших ресторанах, сидишь как истукан.
— Спасибо, сестра, — глухо сказал Виктор. — Старалась.
В машине Лена молчала. Она ждала. Ждала, что муж взорвётся, начнёт возмущаться, скажет хоть что-то.
Но Виктор молчал. Только у самого дома, паркуясь, он вздохнул:
— Ну, не рассчитала она немного. Бывает. Зато крышу починила.
Лена поняла: это диагноз. И не Светкин.
Прозрение наступило через неделю, совершенно случайно.
Лена искала в шкафу старый фотоальбом и наткнулась на коробку с чеками, которую Виктор по привычке выгребал из карманов и складывал на полку. Там были чеки с заправок, из строительного магазина... И сложенный вчетверо листок.
Это был чек из магазина электроники. Дата — за день до юбилея.
«Смартфон iPhone 15 Pro Max. Сумма: 145 000 рублей».
Лена села на кровать. Руки дрожали. Димке куртку купила? Крышу починила?
Она вспомнила, как Светкин сын весь вечер на юбилее не вылезал из телефона, пряча его под столом. Новый, блестящий корпус. Тогда она не придала этому значения.
Сто тысяч на юбилей плюс те деньги, что Витя регулярно подкидывал «на учёбу» и «на репетиторов». Вот куда всё уходило.
— Витя! — позвала она.
Муж пришёл из кухни с бутербродом.
— Чего?
— Это что? — она протянула чек. — Откуда это у тебя?
Виктор побледнел, потом покраснел.
— А... это... Это я у Светки в машине нашёл. Наверное, случайно прихватил.
— Витя, — Лена говорила очень спокойно, и от этого спокойствия мужу стало явно не по себе. — Это чек на сто сорок пять тысяч. Света купила телефон. На твои юбилейные деньги. И добавила из тех, что ты ей постоянно даёшь.
— Ну... может, это не она? — жалко пробормотал Виктор. — Может, это Димка сам накопил?
— Сам? Пятнадцатилетний школьник? Сто сорок пять тысяч? — Лена смотрела на мужа, и ей хотелось плакать. Не от обиды на Светку — от разочарования в человеке, с которым прожила почти тридцать лет. — Витя, она нас обокрала. Твой праздник украла. А ты её защищаешь?
— Не говори так! — вдруг вспылил Виктор. — «Обокрала»! Она мать-одиночка! Ей хочется ребёнка порадовать! А мы живём хорошо, нам что, жалко?
— Мне не жалко, Витя. Мне противно. Противно, что меня держат за дуру. И тебя, кстати, тоже.
— Это семья! — рявкнул Виктор и ушёл на балкон.
Лена не спала всю ночь. Лежала и смотрела в потолок. В голове крутились картинки: сиротливая картошка, сырая курица, Светкин шёлковый халат с драконами, новый айфон в руках племянника. И Витино вечное «не мелочись».
К утру план созрел. Простой, как всё гениальное. И справедливый, как сама жизнь.
Через месяц приближался день рождения свекрови — Марии Ивановны. Старушке исполнялось семьдесят пять. Она жила в деревне, была бодрой, но любила, когда «дети суетятся». Обычно организацией занималась Лена: покупала подарки, везла продукты, накрывала стол. Светка приезжала «на всё готовое» с букетиком полевых цветов и широкой улыбкой.
В этот раз Лена позвонила золовке сама.
— Светик, привет! Слушай, у мамы же семьдесят пять лет! Надо отметить грандиозно!
— Ой, Ленчик, конечно! — голос Светки был настороженным. — А что ты придумала?
— Я нашла потрясающую кейтеринговую фирму. Они делают всё «под ключ». Привозят шатры, столы, официантов, музыку. Еда — высший класс. Мама всю жизнь мечтала о таком празднике, как в кино!
— Ого... — Светка явно прикидывала расходы. — И сколько это стоит?
— Дорого, Свет. Двести тысяч. Но я договорилась с Витей, мы сто пятьдесят берём на себя. С тебя — всего пятьдесят. Ну, ты же понимаешь, юбилей, мама... Не ударим в грязь лицом перед деревней!
Повисла пауза. Лена слышала, как в голове у золовки скрипят шестерёнки. Пятьдесят тысяч — деньги немалые. Но если Лена с Витей вкладывают сто пятьдесят... Это же какой банкет будет! Можно будет и с собой увезти деликатесов, и перед соседками похвастать.
— Ну... Ладно! — решилась Светка. — Ради мамочки! Я займу, перезайму, но найду!
— Отлично! — Лена улыбнулась в трубку. — Переводи мне на карту до среды, мне надо аванс вносить.
Деньги пришли во вторник вечером. Лена увидела сообщение о зачислении и впервые за долгое время искренне рассмеялась.
Виктору она ничего не сказала.
День юбилея свекрови.
Деревня, дом Марии Ивановны. Гости — соседки, дальняя родня — сидели на лавочках в ожидании обещанного чуда. Светка приехала при полном параде: новое платье, укладка из салона, в руках — крошечная коробочка конфет. «Чисто символически, раз такой банкет будет».
— Ну, где? — она бегала глазами по двору. — Где шатры? Где официанты? Ленка, ты говорила, к двенадцати приедут!
Лена вышла на крыльцо в простом домашнем сарафане. В руках у неё была большая кастрюля.
— А вот и мы! — громко сказала она. — Гости дорогие, прошу к столу!
Она поставила кастрюлю на грубый деревянный стол во дворе. Сняла крышку.
Пар ударил в нос.
Это была варёная картошка. Просто картошка, посыпанная укропом.
Рядом Лена водрузила банку солёных огурцов — своих, домашних — и нарезку из самой дешёвой «Докторской» колбасы.
Тишина во дворе стояла такая, что было слышно, как где-то за забором мычит корова.
— Лена... — просипела Светка. — Это... это что? Где кейтеринг? Где шатры? Я тебе пятьдесят тысяч перевела!
Виктор стоял рядом с машиной, открыв рот. Он тоже ничего не знал.
— Ой, Светочка, — Лена хлопнула себя по лбу, копируя интонации золовки с точностью до полутона. — Такая незадача приключилась! Прямо беда! Позвонили из фирмы, сказали — у них там форс-мажор, повар заболел, официанты разбежались. Луна, видать, в Скорпионе!
— Деньги... — прошипела Светка, краснея пятнами. — Деньги верни!
— Какие деньги? — Лена сделала круглые, наивные глаза. — А, те пятьдесят тысяч? Так я их вложила! В наше семейное дело! Мы же семья, Светик, правда?
— В какое дело?!
— Ну как же! — Лена радостно улыбнулась. — Я нам с Витей путёвку в санаторий купила. Нам же здоровье поправлять надо, нервы лечить. А то работаем, работаем, всех обеспечиваем... А мама... Мама же у нас простая женщина, ей эти шатры ни к чему. Главное — внимание! Картошечка своя, огурчики свои. Душевно же! Ты сама так говорила.
Светка хватала ртом воздух, как рыба. Она перевела взгляд на Виктора.
— Витя! Ты слышишь?! Она... она мои деньги украла!
Виктор переводил взгляд с жены на сестру. В его глазах боролись привычка защищать «бедную родственницу» и что-то новое — понимание.
Он посмотрел на картошку. Потом на Лену, которая стояла с прямой спиной и совершенно спокойным лицом. И вдруг вспомнил свой юбилей. Куриные ножки. Кислое вино. И чек на айфон, который жена молча положила ему на тумбочку неделю назад.
— Витя! — визжала Светка. — Скажи ей! Сделай что-нибудь!
Виктор медленно подошёл к столу. Взял вилку, наколол горячую картофелину, макнул её в крупную соль и отправил в рот.
Пожевал.
— А что, Свет... — сказал он задумчиво. — Вкусно. Картошка рассыпчатая. И главное — честная. Мы же не обеднеем, правда? Это же мамин день рождения. Не мелочись.
Светка замерла. Её лицо пошло красными пятнами, губы затряслись. Она поняла, что её только что ударили её же оружием. И, что самое страшное, — брат впервые не встал на её сторону.
— Да пошли вы... — прошипела она, развернулась на каблуках и, спотыкаясь, побрела к воротам.
Мария Ивановна, которая всё это время с интересом наблюдала за сценой с крылечка, хитро прищурилась:
— А и правда, Ленка. Картошка-то удалась. С маслицем да с укропчиком — милое дело. А Светке полезно. Пусть хоть раз узнает, каково это.
Лена улыбнулась свекрови и положила себе на тарелку самый большой огурец.
На душе было удивительно легко. Как после генеральной уборки, когда выносишь из дома весь накопившийся хлам.
— Садись, Вить, — сказала она мужу, придвигая ему тарелку. — За мамино здоровье.
Виктор сел рядом. Помолчал. Потом тихо сказал:
— Лен... Прости меня.
Она не ответила. Просто накрыла его руку своей.
Где-то за забором снова замычала корова. Пахло летом, свежим укропом и картошкой.
И больше ничем.