Слова дочери прозвучали в трубке так ясно, будто Ирина стояла рядом, а не на другом конце города. Валентина Петровна задержала руку на подоконнике, где только что вытирала влагу под своим старым фикусом, и вдруг почувствовала, как ей стало холодно.
Фикус стоял на этом месте уже почти двадцать лет. Каждую субботу она протирала подоконник, меняла поддоны, проверяла, не подмёрзли корни. Это был её маленький ритуал. В этот раз его прервал звонок.
– Мам, ты только не волнуйся сразу, – голос Ирины звучал непривычно натянуто. – У нас тут… ситуация сложилась.
– Что случилось? – насторожилась Валентина Петровна.
– Давай лучше приедем, всё нормально обсудим, – предложила дочь. – Сегодня вечером сможешь?
– Приезжайте, конечно, – ответила она и, положив трубку, ещё несколько секунд смотрела на телефон.
Ирина обычно звонила легко, по делу: рассказать что-то о внуках, спросить про давление, напомнить про лекарства. А сейчас в её голосе жила тревога.
Валентина Петровна прошла на кухню, поставила чайник, достала из банки своё обычное печенье «к чаю». Если дочь с зятем приедут, нужно их чем-то угостить. Так её учили: в доме должен быть хотя бы простой, но свой стол.
Они появились ближе к семи. Оба с непривычно серьёзными лицами. Женя, зять, поздоровался коротко и сразу сел к столу, уткнувшись взглядом в кружку. Ирина долго возилась в прихожей с шарфом и сумкой, словно тянула время.
– Ну, рассказывайте, что у вас там, – предложила Валентина Петровна, разливая чай по чашкам.
Ирина потёрла пальцами край блюдца.
– Мам, у нас финансовые трудности, – начала она. – Помнишь, мы два года назад брали кредит на машину?
– Помню, конечно, – кивнула Валентина Петровна.
– Потом ещё один – на ремонт в квартире, – продолжала Ирина. – А в прошлом году Женя решил открыть своё дело, тоже пришлось влезть в долги.
– И что теперь? – спокойно спросила Валентина Петровна.
– Бизнес не пошёл, – вмешался Женя. – Полтора года вкладывался, а выхлопа нет. Пришлось закрывать, а долги остались приличные.
– Мы платили всё это время, – торопливо добавила Ирина. – Но в этом году у меня зарплату урезали, а у Жени новая работа, пока только испытательный срок, платят немного.
Женя коротко выдохнул:
– В общем, мы на грани. Если не найдём денег, могут начаться серьёзные проблемы, вплоть до суда.
Валентина Петровна внимательно посмотрела на них. Ирине было сорок два, Жене – сорок пять. Взрослые люди с высшим образованием, двое детей-подростков. И вот они сидят перед ней, как когда-то школьники с двойкой в дневнике.
– Сколько вам нужно? – тихо спросила она.
– Там общая сумма большая, – замялась Ирина. – Мы уже со всеми поговорили: с родителями Жени, с его братом. Что-то собрали, но этого мало.
Она глубоко вдохнула, словно ныряла в холодную воду:
– Мам, мы понимаем, что просим много. Нам нужно два с половиной миллиона, чтобы закрыть самые критичные долги.
– Откуда у меня такие деньги? – растерялась Валентина Петровна.
– Мы знаем, что у тебя их нет, – быстро сказал Женя. – Но твоя квартира примерно так и стоит, может, чуть больше.
В кухне стало так тихо, что было слышно, как тикают часы над дверью.
– Вы предлагаете мне продать квартиру? – медленно произнесла она.
– Мам, ну ты же не останешься на улице, – торопливо заговорила Ирина. – Переедешь к нам. У нас трёшка, дети уже почти взрослые. Максим на последнем курсе института, Настя в старших классах. Скоро освободится место, будет своя комната.
– А пока? – спросила Валентина Петровна.
– Пока можно на диване в гостиной, – неуверенно сказала дочь. – Это ненадолго, год-полтора максимум.
– Валентина Петровна, понимаем, что это сложное решение, – вмешался Женя. – Но у нас правда критическая ситуация. Ещё месяц – и начнутся серьёзные разбирательства, уже судебные приставы звонили.
Валентина Петровна обхватила тёплую чашку ладонями.
– Мне нужно подумать, – только и сказала она.
– Конечно, мам, – Ирина поспешно встала. – Мы не давим, просто рассказали, как есть. Подумай, пожалуйста.
Когда за ними закрылась дверь, квартира будто опустела ещё сильнее, чем раньше. Валентина Петровна долго сидела на кухне, смотрела на банку с печеньем, на знакомые чашки, на тонкую трещинку возле холодильника. Тридцать восемь лет она прожила здесь. Муж умер девять лет назад, дочь выросла и уехала, но это был её дом. Её угол. Её тихая, но своя жизнь.
На следующий день она позвонила Тамаре.
Подруга приехала быстро, с пакетом зефира и серьёзным лицом. Они сели на прежние места: Тамара – у стены, Валентина Петровна – ближе к окну.
– Рассказывай, – коротко сказала Тамара.
Валентина Петровна пересказала вчерашний разговор. Тамара слушала, не перебивая, только изредка качала головой.
– И что ты думаешь делать? – спросила она.
– Не знаю, – честно призналась Валентина Петровна. – С одной стороны, дочь в беде, внуки. Страшно, что они могут остаться ни с чем.
– А с другой – ты сама останешься без своего угла, – жёстко перебила Тамара. – Валя, помнишь мою соседку Людмилу Ивановну?
– Которая к сыну в Подмосковье переехала?
– Она не переехала, её уговорили, – поправила Тамара. – Продала свою двушку, отдала деньги на их ипотечные долги. Обещали отдельную комнату, заботу, «будешь жить у нас как королева». Знаешь, чем кончилось?
– Чем? – сжала пальцы Валентина Петровна.
– Живёт на первом этаже в бывшей кладовке, три на два. Туда еле кровать встала и тумбочка. Невестка на неё кричит, что мешается, внуки грубят. Сын молчит – с утра до ночи на работе.
– Может, у них другая ситуация, – неуверенно попыталась возразить Валентина Петровна.
– Ситуация у всех похожая, – отрезала Тамара. – Людмила тоже думала, что спасает семью. А по факту – семья решила свои проблемы за её счёт. Я её недавно видела: похудела, взгляд потухший. Сказала, каждый день жалеет. Деньги ушли, квартиры нет, вернуться некуда.
– Но Ирина не такая, – возразила Валентина Петровна. – Она заботливая, всегда звонит, интересуется.
– Звонить и жить под одной крышей – две разные истории, – спокойно ответила Тамара. – Представь: у них свой распорядок, у тебя – свой. У них телевизор, музыка, гости детей. Ты встаёшь в шесть утра, они в выходные спят до десяти. Ты любишь тишину, они включают телевизор на всю мощность. Сколько ты выдержишь?
– Они говорят, что это временно, – слабо возразила Валентина Петровна.
– Валя, подумай сама, – Тамара сжала ей руку. – У них такие долги, что расплачиваться придётся годами. Ты будешь ждать, пока тебе «освободят комнату»? Максим институт закончит, работу ищи, жильё снимай – это не за один день делается. Он ещё несколько лет дома проживёт. Настя только в девятом классе. Пока школу закончит, пока учиться дальше будет… Ты готова спать на диване в гостиной семь-восемь лет?
Валентина Петровна молчала. Слова подруги ложились внутри тяжёлым грузом.
Тамара немного смягчила голос:
– Я не говорю, что Ирина плохая. Им действительно тяжело. Но это их кредиты, их решения. Ты тут при чём? Ты свою жизнь честно отработала, квартиру получила, дочь вырастила. Имеешь право спокойно жить в своём доме.
– Но если им совсем плохо будет? – тихо спросила Валентина Петровна. – Я же мать.
– Ты мать, но не жертва, – твёрдо ответила Тамара. – Помочь – не значит отдать всё до последнего. У тебя пенсия есть? Есть. Можешь каждый месяц что-то переводить – по пять, по десять тысяч. Это помощь. А продать единственное жильё – это лишить себя защиты.
Ирина звонила каждый день. Сначала осторожно, потом всё настойчивее.
– Мам, ты решила? – спрашивала она. – Нам нужно понимать, время идёт.
– Ещё думаю, – отвечала Валентина Петровна.
– Мам, мы не требуем, мы просим, – повторяла Ирина. – У нас правда безвыходная ситуация. Женя уже к своим родителям обращался, они дали, сколько смогли, но этого мало.
Однажды Валентина Петровна спросила:
– А родители Жени что сказали про мою квартиру?
– Ну, они считают, что каждый должен помогать по возможности, – уклончиво ответила Ирина.
– То есть свою квартиру продавать они не предлагают?
– У них однушка, там денег мало, – быстро сказала Ирина. – Да и им жить негде будет.
– А мне где? – спокойно уточнила Валентина Петровна.
– Мам, я же говорю – у нас, – голос дочери стал нервным. – Мы тебя не оставим.
После каждого разговора в голове всплывали слова Тамары, а в груди поднималось тёплое, вязкое чувство вины.
Через пару дней Ирина приехала одна.
– Мам, мне неловко так просить, – сказала она с порога. – Но у нас реально отчаяние. Женя не спит ночами, всё считает, дети всё чувствуют. Настя на экзаменах сорвалась, переживает.
Они сидели на той же кухне.
– Ира, я понимаю, что вам сложно, – медленно произнесла Валентина Петровна. – Но это моя единственная квартира. Мне шестьдесят пять лет. Где я буду жить?
– У нас, – Ирина повысила голос. – Мама, ты одна в двухкомнатной квартире, а нас пятеро в трёхкомнатной! У нас дети, им строить будущее. А ты сидишь одна… будто сама по себе.
Последняя фраза повисла в воздухе. Ирина тут же прикусила губу.
– Прости, я не так хотела сказать, – заговорила она чаще. – Просто нервы. Конечно, ты нам нужна, мы тебя любим. Но мы семья, а в семье должны помогать друг другу.
– Я помогала всегда, – тихо напомнила Валентина Петровна. – Когда ты институт заканчивала, я по ночам подрабатывала, чтобы платить за репетиторов. Когда Максим родился, я к вам на два года переехала, с ним сидела. Когда Настя болела, я неделями у вас жила. Я ведь не отказывалась.
Ирина кивнула, будто ухватилась за эти слова:
– Вот именно. Ты всегда была опорой. И сейчас мы надеемся на тебя. Это последний раз, мам, честное слово. Мы потом всё вернём, встанем на ноги, и ты у нас будешь за каменной стеной.
– Как вы вернёте? – спокойно уточнила Валентина Петровна.
– Ну… – Ирина отвела взгляд. – Женя говорит, что через пару лет снова попробует бизнес, но уже продуманный. Заработаем, купим тебе хорошую однушку.
– Через пару лет, – повторила она.
– Может, и раньше, – поспешила добавить Ирина. – Главное – сейчас выжить.
Этой ночью Валентина Петровна почти не спала. К утру решение внутри будто созрело само собой. Она всегда помогала дочери. Поможет и сейчас.
Утром она набрала Ирину.
– Хорошо, – сказала она. – Я согласна.
– Мама! – в трубке было слышно, как дочь заплакала. – Спасибо тебе! Ты нас спасла!
– Только нужно время, – добавила Валентина Петровна. – Квартиру продать, вещи собрать.
– Конечно, – заговорила Ирина быстро и облегчённо. – Женя уже с риелтором договорился, хороший специалист. Всё оформим быстро, и ты к нам переедешь. Мы уже всё продумали.
Риелтор приехал в тот же день. Молодой мужчина с планшетом, в лёгком пиджаке.
– За пару недель реально продадим, – уверенно сказал он, осмотрев комнаты и сделав несколько снимков. – Для нашего района это хороший вариант, спрос есть.
Женя принёс коробки, Ирина составила список того, что брать.
– Мебель оставим покупателям, так квартира быстрее уйдёт, – объяснял Женя. – Ты бери только одежду, документы, самое нужное. У нас всё своё есть.
– А сервиз? – спросила Валентина Петровна. – Мамина посуда, она мне его оставила.
– Мам, ну куда тебе сервиз, – устало сказала Ирина. – У нас своя посуда, места мало. Может, лучше подарить кому-нибудь или продать?
Валентина Петровна молча развернулась и пошла в спальню собирать вещи. Складывала платья, кофты, аккуратно переложенные ещё при жизни мужа рубашки, старые фотографии. На стенах – их молодость: муж в новой рубашке, Ирина в первом классе, совместный отпуск в Сочи, внуки на даче. Вся её жизнь в рамках, а теперь всё это нужно либо снять, либо оставить чужим людям.
Квартира продалась ещё быстрее, чем обещал риелтор. Через десять дней нашлись покупатели – молодая семья с маленьким сыном. Женщина долго ходила по комнатам, гладила взглядом подоконники, улыбалась.
– Какая уютная квартира, – сказала она мужу. – Видно, что здесь жили хорошие люди. Светло, тепло.
– Да, мне здесь нравилось, – тихо ответила Валентина Петровна.
Сделку назначили на понедельник. Женя забирал документы, возил к нотариусу, что-то подписывал. Валентина Петровна сидела дома среди коробок, чувствуя пустоту. Она повторяла себе: «Я помогаю дочери. Я должна».
В пятницу вечером позвонила Тамара.
– Ну что, решила окончательно? – спросила она.
– В понедельник сделка, – спокойно ответила Валентина Петровна. – Потом переезжаю к Ире. Совсем.
– Тогда завтра приеду, – сказала Тамара после короткой паузы. – Хочу попрощаться с твоей квартирой. Мы сюда полжизни ходили.
В субботу утром Тамара пришла с пирогом. Они сидели на кухне среди коробок, пили чай.
– Ирина говорит, как только Максим съедет, у меня будет своя комната, – поделилась Валентина Петровна. – Пока поживу на диване в гостиной, это ненадолго.
– А Максим когда съезжать собирается? – уточнила Тамара.
– Институт заканчивает в этом году, – неуверенно сказала Валентина Петровна. – Потом, наверное, работу найдёт…
– То есть, если всё сложится идеально, ещё года три-четыре он точно с ними поживёт, – подвела итог Тамара. – Если сразу найдёт работу и если решит съехать. А Настя?
– В девятом классе, – ответила Валентина Петровна.
– Вот и считай, – спокойно сказала Тамара. – Два года школы, потом учёба. Лет семь. Ты готова столько времени жить на диване?
Они прошлись по комнатам. В большой комнате Тамара остановилась у окна.
– Помнишь, как мы тут один Новый год встречали? – спросила она. – Ты, я, Николай Степанович, мой Виктор. Смеялись до утра.
– Помню, – кивнула Валентина Петровна.
– И как ты говорила, что эта духовка с характером, к ней нужно привыкнуть, – улыбнулась Тамара. – А потом твой фирменный торт все хвалили.
– Теперь новые хозяева будут привыкать, – грустно ответила Валентина Петровна.
На кухне Тамара долго молчала, вертя в руках чашку.
– Послушай, – наконец сказала она. – Я вчера встретила Свету. Помнишь, она живёт в том же доме, что Ирина с Женей, только этажом выше?
– Помню, – кивнула Валентина Петровна.
– Она рассказала одну важную вещь, – аккуратно произнесла Тамара. – Всё лето у них во дворе стояла Женина машина. Новая, дорогая. Света говорит, он купил её всего несколько месяцев назад и хвастался соседям.
– Но они же говорили, что брали кредит на машину два года назад, – растерялась Валентина Петровна.
– Тот кредит, может, и брали, – спокойно ответила Тамара. – Но эта машина новая. Света марку называла – я запомнила только, что стоит она недёшево, больше миллиона.
Валентина Петровна молчала. В голове складывалась новая картинка: долги, приставы, «безвыходная ситуация» – и параллельно новая машина.
– Может, Света ошиблась, – попыталась она найти оправдание.
– Света видела, как они на этой машине всё лето ездили на дачу, загружали в неё вещи, – твёрдо сказала Тамара. – И ещё говорит, что Женя по вечерам играл в покер с соседями во дворе. Не просто для развлечения, а на деньги. Её муж пару раз тоже участвовал, потом отказался – сказал, что Женя постоянно проигрывает и не может остановиться.
Валентина Петровна перевела взгляд на банку с заваркой, которую собиралась забрать к Ирине. Вспомнила, как быстро Женя нашёл риелтора, как уверенно распоряжался документами, как легко отмахнулся от её старого сервиза.
– А про комнаты Света что-нибудь говорила? – тихо спросила она.
– Говорила, – кивнула Тамара. – У них трёшка: спальня, где спят Ирина с Женей, детская – там Максим с Настей на двухъярусной кровати, и гостиная. Никаких дополнительных комнат.
– Но Ирина сказала, что Максим скоро съедет, – растерянно сказала Валентина Петровна.
– Валя, – мягко, но твёрдо произнесла Тамара, – Максиму двадцать один год. Он только заканчивает институт. У него ни постоянной работы, ни отдельного жилья. Ещё несколько лет, скорее всего, будет жить с родителями. Насте пятнадцать-шестнадцать, она только в девятом. О каком «скором освобождении комнаты» речь?
Валентина Петровна поднялась и подошла к окну. Во дворе как обычно играли дети, пожилая женщина выгуливала собаку, почтальон нёс газеты. Обычная суббота в её районе, где она прожила большую часть жизни.
– Что мне теперь делать? – тихо спросила она. – В понедельник сделка.
– Отменить, – твёрдо сказала Тамара. – Позвонить риелтору и сказать, что передумала. Это твоя квартира и твоё право.
– А Ирина? А их долги? – шёпотом произнесла Валентина Петровна.
– Ирина – взрослая женщина, – спокойно ответила Тамара. – У них с Женей общие долги, общие решения и общая ответственность. Есть банкротство физических лиц, реструктуризация, договорённости с кредиторами. Пусть разбиаются. Но не ценой твоего единственного жилья.
– Они скажут, что я предала семью, – почти неслышно сказала Валентина Петровна.
– Скажут, – кивнула Тамара. – И ты это выдержишь. Лучше обида дочери, чем жизнь в чужом углу без права голоса.
Вечером, когда стемнело, Валентина Петровна набрала номер риелтора.
– Я передумала, – спокойно произнесла она. – Квартиру продавать не буду.
– Как это – не будете? – растерялся он. – Валентина Петровна, в понедельник сделка, люди уже готовят деньги!
– Простите, но это моё решение, – сказала она. – Я отказываюсь.
– Вы понимаете, что создаёте проблемы? – в его голосе прозвучало раздражение. – Я потратил время, у меня своя репутация!
– Понимаю, – ответила она и положила трубку.
Через десять минут позвонила Ирина. Голос был сорванный.
– Мам, что происходит? Женя говорит, ты сорвала сделку!
– Я передумала, – повторила Валентина Петровна. – Не буду продавать квартиру.
– Как – передумала?! – почти закричала дочь. – Мы уже всё рассчитали, с кредиторами договорились, нас ждут! Что мы им скажем?
– Не знаю, – честно сказала она. – Это ваши кредиторы, вы с ними и разговаривайте.
– Мама, ты понимаешь, что делаешь? – в трубке слышалось, как Ирина всхлипывает. – Мы останемся без выхода! Приставы всё заберут, дети останутся ни с чем!
– Ирина, у вас есть квартира, – твёрдо ответила Валентина Петровна. – Единственное жильё не забирают. Обратитесь к юристу, разберитесь, какие у вас варианты.
– Какой юрист, когда нам денег не хватает на платежи? – Ирина снова повысила голос. – Ты нас предаёшь! Родную дочь с внуками!
– Я не предаю, – тихо сказала она. – Я просто не могу отдать последнее.
– Ты сидишь одна в своей квартире, – холодно произнесла Ирина. – Мы предлагали тебе семью, заботу. А ты выбрала свои квадратные метры. Живи тогда с ними. Нам не звони.
Связь оборвалась. Валентина Петровна ещё несколько секунд держала телефон в руке, потом аккуратно положила его на стол. В груди было больно, но вместе с болью появилось странное, почти забытое чувство опоры под ногами.
Через час позвонил Женя. Голос был жёстким.
– Валентина Петровна, вы понимаете, что подставили нас? – начал он без приветствия. – Мы рассчитывали на ваше слово, договорились с людьми, пообещали деньги!
– Это не мои долги, – спокойно сказала она. – И я никому ничего не обещала отдавать.
– Ирина сказала, что вы согласились! – резко бросил он. – А теперь, в последний момент, отказываетесь. Это нечестно.
– Я имею право передумать, – ответила она.
– У вас – право, – усмехнулся он. – А у ваших внуков? Они будут расхлёбывать последствия. Это вас устраивает?
– Внуки расхлёбывают не мои кредиты, – спокойно сказала Валентина Петровна. – А ваши.
– Вы думаете только о себе, – холодно сказал Женя. – Ирина всю жизнь вам помогала, а когда помощь понадобилась нам – вы отвернулись. В шестьдесят пять лет вы никому, кроме своих стен, не будете нужны. Будете одна, и никто не узнает.
– Возможно, – спокойно согласилась она. – Но это будет мой дом.
Он выговорился и отключился. Валентина Петровна прошла по комнатам. Коробки с вещами стояли вдоль стен. Она пододвинула одну к шкафу, аккуратно открыла и начала обратно развешивать платья.
На следующий день Тамара снова приехала – на этот раз с тортом.
– Ну что, выдержала? – спросила она с порога.
– Выдержала, – кивнула Валентина Петровна. – Меня назвали эгоисткой, сказали, что я им не нужна.
– Останутся без эмоций – начнут думать, – уверенно ответила Тамара. – Главное, что ты осталась в своём доме.
Они пили чай на той же кухне. За окном шуршали листья, в комнате тихо тикали часы. Валентина Петровна посмотрела на свой фикус, на банку с заваркой, на привычную трещинку возле холодильника. Всё было на своих местах.
– Знаешь, – медленно сказала она, – вчера ночью я вдруг ясно представила, как живу у них. На диване в гостиной. Каждое утро спрашиваю, можно ли включить чайник, чтобы никого не разбудить. Извиняюсь за каждый лишний шаг. Чувствую себя в гостях. Всегда.
– Именно так это и бывает, – кивнула Тамара. – А сейчас?
– А сейчас я дома, – просто ответила Валентина Петровна. – И мне спокойно.
Телефон коротко пискнул. На экране высветилось сообщение. На первый миг она машинально решила, что это от Тамары: «Молодец, правильно сделали». Но Тамара подняла свой телефон:
– Это не я, – улыбнулась она. – Посмотри, от кого.
Сообщение пришло от номера, подписанного «Света, соседка Иры».
«Валентина Петровна, Тамара сказала, что вы не стали продавать квартиру. Очень за вас рада. Я видела, как у них на самом деле обстоят дела. Не верьте до конца рассказам про долги. Женя всё лето ездил на новой машине и играл в покер на деньги. Вы правильно сделали, что отказались. Здоровья вам».
– Видишь, – тихо сказала Тамара. – Люди со стороны тоже многое замечают.
Валентина Петровна кивнула. В груди стало удивительно легко. Она подошла к окну и распахнула его пошире. В комнату ворвался свежий осенний воздух.
– Хочешь, на следующей неделе приду, пельменей налепим? – предложила Тамара. – Как раньше.
– Приходи, – улыбнулась Валентина Петровна. – Я тесто приготовлю.
Телефон снова пискнул. На экране – незнакомый номер.
«Здравствуйте. Это Людмила Ивановна, подруга Тамары. Она дала ваш номер. Услышала, что вы не продали квартиру. Очень за вас рада. Я свою продала и каждый день жалею. Берегите себя и свой дом».
Валентина Петровна перечитала сообщение дважды, потом посмотрела на Тамару.
– Спасибо, – тихо сказала она.
– За что? – искренне удивилась та.
– За то, что остановила вовремя, – ответила Валентина Петровна.
– Для этого и нужны друзья, – просто сказала Тамара. – Чтобы иногда сказать правду, даже если она неприятная.
Когда Тамара ушла, Валентина Петровна разобрала последнюю коробку, развесила одежду, протёрла пыль на подоконнике и полила фикус. Потом заварила свежий чай в своём старом чайнике.
Жизнь плавно возвращалась в привычный ритм. Без громких побед и фанфар. Просто она осталась в своём доме, в своей квартире, где каждый уголок был знаком и дорог. И этого оказалось достаточно.