Сергей стоял в дверях больничной палаты и не мог пошевелиться. Его дочь — та самая, которую он приехал проверить, подозревая бог знает что, — сидела рядом с бледным мальчиком лет пяти и читала ему сказку про медвежонка.
А ведь ещё три дня назад всё выглядело совсем иначе.
— Двадцать пять тысяч в месяц, это что, мало? — Сергей смотрел на экран телефона и пытался понять, что происходит. — Там же всё оплачено: общага, проездной. На что ещё деньги нужны?
Жена Лена молча мыла посуду. За двадцать пять лет брака она научилась не вмешиваться, когда муж начинал свои подсчёты.
— Лен, ты слышишь меня?
— Слышу. Что случилось?
— Маша опять деньги просит. Пишет, что учебники нужны какие-то специальные, курсы дополнительные. Третий раз за месяц.
Лена выключила воду, вытерла руки.
— Ну так медицинский же. Там всё дорого.
— Знаю. Только раньше она укладывалась, а последние полгода словно плотину прорвало. То учебники, то курсы, то ещё что-то. И каждый раз объяснить толком не может.
Сергей отложил телефон. Пятьдесят два года, начальник цеха на заводе, всю жизнь привык решать вопросы конкретно. А тут дочь учится в другом городе, и он понятия не имеет, что там происходит. Переводит деньги как автомат, а куда они уходят — загадка.
— Может, парень у неё появился, — осторожно предположила Лена. — Двадцать лет, самый возраст.
— И что, парень на её деньги живёт?
— Мало ли. Студенты.
Сергей прошёлся по кухне. Маленькая двушка в Подмосковье, которую они выплачивали пятнадцать лет. Дочь поступила в медицинский в Рязани на бюджет, хотела стать врачом с детства. Сергей гордился ею, хотя и не понимал этого выбора. Сам работал руками и считал, что нормальная профессия — это когда результат можно потрогать.
— Поеду я к ней, — вдруг сказал он.
— Куда? В Рязань?
— Посмотрю, как она живёт. Заодно выясню, на что деньги уходят.
Лена замерла.
— Серёж, приедешь как проверяющий — обидится.
— А что мне, молча переводить и не спрашивать? Я не банкомат.
— Можно позвонить и поговорить нормально.
— Звонил. Она говорит «всё хорошо, пап». А деньги просит каждую неделю.
Лена знала эту интонацию мужа. Когда он что-то решил, переубедить его невозможно.
— Только не устраивай там скандал, — попросила она.
— Какой скандал? Просто посмотрю.
В пятницу Сергей сел на электричку. Три часа до Рязани, потом полчаса на автобусе. Дочери ничего не сказал — хотел увидеть всё как есть.
По дороге вспоминал, как Маша в первый класс пошла. Как требовала купить настоящий стетоскоп в десять лет. Он тогда посмеялся, а она обиделась на неделю. Серьёзная была, целеустремлённая. В школе — пятёрки, олимпиады, в медицинский поступила сама.
В Рязани было холодно и сыро. Ноябрь, а снега ещё не было, только грязь под ногами. Общежитие нашёл легко — кирпичная коробка с облупившейся вывеской.
На вахте сидела женщина в очках, читала журнал.
— Здравствуйте, мне бы Голубеву Машу найти. Я отец.
Женщина подняла глаза.
— Голубева? Так её нет. В больнице она.
У Сергея ёкнуло в груди.
— В какой больнице?
— Вы не волнуйтесь, не заболела. В детской областной, как обычно. Каждую субботу туда ходит.
— Как это — как обычно?
— Волонтёрит. С детьми возится. Хотите, соседку её позову?
Через пять минут спустилась невысокая рыжая девушка с веснушками.
— Вы Машин папа? Она про вас рассказывала. Я Катя, мы в одной комнате живём.
— Что за больница такая?
Катя улыбнулась.
— Маша там с весны. В детском онкологическом отделении. Сначала на практику попала, а потом осталась. Говорит, не может детей бросить.
— В онкологическом?
— Там тяжёлые дети, многие из малообеспеченных семей. Маша им книжки читает, играет. Игрушки носит, раскраски.
— Часто ходит?
— Каждые выходные. Иногда после пар забегает. Там персонала не хватает.
Сергей молчал. В голове крутились мысли про деньги, про парня. А оказалось вот что.
— Как до больницы добраться?
Детская областная находилась на другом конце города. Сергей ехал в маршрутке и смотрел в запотевшее стекло.
Пытался представить, как Маша ездит сюда каждую неделю. И никому не говорит — ни ему, ни матери. Почему? Боялась, что запретят? Или не хотела хвастаться?
Больница оказалась большим серым зданием. На входе охранник спросил, к кому.
— К дочери. Она волонтёр, Голубева Мария.
— Маша? Знаю. Четвёртый этаж, детское отделение.
Сергей поднялся по лестнице. Пахло больницей — чем-то химическим и затхлым. Он не любил эти здания с детства, когда лежал с аппендицитом.
На четвёртом было тихо. Белые стены, двери палат. Он пошёл по коридору, заглядывая в приоткрытые двери.
В третьей палате он её увидел.
Маша сидела на стуле возле кровати, где лежал мальчик лет пяти. Маленький, бледный, с капельницей в руке. А она читала ему книжку и показывала картинки. На ней была голубая футболка с надписью «Волонтёр». Волосы собраны в хвост.
— А потом медвежонок нашёл мёд и поделился с ёжиком, потому что друзья всегда делятся...
Мальчик слушал молча, только глазами следил за картинками. Рядом на тумбочке стояла пирамидка и лежал плюшевый заяц.
Сергей остановился в дверях. Просто стоял и смотрел.
Маша подняла глаза. Увидела отца. Побледнела.
— Пап?
— Привет.
Она положила книжку на кровать.
— Ты как здесь? Почему не позвонил?
— Решил сюрприз сделать.
Маша посмотрела на мальчика.
— Подожди меня в коридоре. Я сейчас.
Сергей вышел и прислонился к стене. В голове было пусто. Все вопросы про деньги казались теперь глупыми.
Через пару минут вышла Маша. Скрестила руки на груди.
— Пап, я могу объяснить.
— Не надо.
— Я знаю, что ты злишься. Но я не могла по-другому. Тут такие дети... У некоторых родители вообще не приезжают — денег нет на дорогу.
— Маш.
— Я понимала, что должна сказать. Но ты бы не понял. Сказал бы: сначала выучись, потом благотворительность. Я тебя знаю.
Сергей сделал шаг вперёд и обнял дочь. Молча, крепко, как не обнимал уже много лет.
— Пап, ты чего?
— Ничего.
Мимо прошла медсестра, посмотрела, улыбнулась.
— Я думал, ты деньги тратишь непонятно на что, — сказал Сергей. — Или парень появился.
Маша отстранилась.
— Какой парень? Мне некогда, я учусь и сюда хожу.
— Вижу.
— Ты специально приехал проверить? Без предупреждения?
Сергей кивнул.
— Приехал. Потому что ты каждую неделю деньги просила, а объяснять не хотела.
Маша опустила глаза.
— Я не на себя трачу. Тут детям столько всего нужно. Памперсы, игрушки. У многих ничего нет, родители и так на лечение последнее отдают.
— Понимаю.
— И книжки, раскраски. Они целыми днями лежат, им страшно и скучно. А когда я прихожу — хоть немного отвлекаются.
Сергей слушал и чувствовал себя последним глупцом.
— Почему не сказала сразу?
— Потому что ты бы начал допрос. Сколько часов в неделю, не мешает ли учёбе. А я не хочу объясняться. Делаю то, что считаю правильным.
— Я бы не стал.
— Стал бы. Ты всегда так.
Сергей хотел возразить, но понял — она права.
Они спустились в холл. Маша купила кофе из автомата.
— Давно этим занимаешься?
— С весны. На практике нас сюда водили. Я увидела этих детей и не смогла просто уйти.
— Много денег уходит?
— По-разному. Иногда пять тысяч, иногда десять. Памперсы дорогие. Стараюсь на распродажах брать.
— Другие волонтёры тоже скидываются?
— Кто может. Но у большинства денег нет, студенты.
Сергей покачал головой. Дочь целыми выходными сидит с больными детьми, а он приехал проверять, не гуляет ли она по клубам.
— Пап, ты чего молчишь?
— Думаю, какой я был неправ.
Маша засмеялась.
— Ну, это я и так знаю.
— Нахалка.
— В кого пошла.
Сергей тоже усмехнулся — старая семейная шутка.
— Покажешь мне тут всё? Раз уж приехал.
Они снова поднялись на четвёртый этаж. Маша водила отца по отделению, знакомила с медсёстрами.
— Это Ирина Петровна, старшая.
Ирина Петровна оказалась полной женщиной с добрыми глазами.
— Папа приехал? Замечательная у вас дочь. Знаете, как для детей важно, когда кто-то просто рядом посидит? Родители часто не могут приезжать, персонала мало. Волонтёры нас очень выручают.
— А это Андрюша, которому я читала, — Маша показала на палату. — Ему пять, он тут уже второй месяц.
— А папа?
— Ушёл. Когда узнал про диагноз.
Сергей промолчал. В горле стоял комок.
— Я ему зайца вчера принесла. Он так обрадовался. А раньше вообще ни с кем не разговаривал.
— Я горжусь тобой, — сказал Сергей.
Маша удивлённо посмотрела на него.
— Ты? Гордишься?
— А что, не могу?
— Можешь. Просто ты редко такое говоришь.
— Значит, буду чаще.
Вечером сидели в кафе недалеко от общежития.
— Слушай, Маш. Насчёт денег.
— Пап, я стараюсь экономить.
— Я не об этом. Буду присылать больше.
Маша замерла.
— Что?
— Раз ты часть на детей тратишь, так и пиши честно, сколько надо. Нечего экономить на себе.
— Пап, не надо. Неудобно.
— Чего неудобно? Дело стоящее. Лучше так, чем в карман какому-нибудь непонятному фонду. Только матери позвони, расскажи. А то она себе уже накрутила.
— Хорошо.
— Ты правда не злишься? Что я не рассказала?
— Не злюсь. Хотя мог бы.
— Почему?
— Потому что ты мне не доверяла. Думала, не пойму.
Маша опустила глаза.
— Я не специально. Просто привыкла сама решать. Ты же меня так воспитал: хочешь чего-то — добивайся сама.
Сергей подумал, что дочь права.
— Ладно. С этого месяца присылаю тридцать пять. Двадцать пять на тебя, десять на детей. И не спорь.
— Это много.
— Маш, я на заводе двадцать пять лет. Эти десять тысяч мне погоды не сделают. Зато буду знать, на что идут.
Маша смотрела на него так, будто видела впервые.
— Ты странный сегодня.
— Может, поумнел наконец.
На вокзале обнялись.
— Маме привет. Скажи, что всё хорошо.
— Скажу. И ты звони почаще. Не только когда деньги нужны.
Электричка тронулась. За стеклом поплыли рязанские пригороды. Сергей позвонил жене.
— Ну что там? — голос Лены был напряжённым.
— Узнал.
— И?
— Никакого парня нет. Она волонтёрит в детской больнице. А деньги тратит на игрушки для больных детей.
Пауза.
— Что?
— Наша дочь каждые выходные ходит в онкологию и читает детям книжки.
Лена молчала.
— Надо же. А я думала, роман тайный.
— Я тоже.
— И что ты ей сказал?
— Сказал, буду присылать больше. Отдельно на неё, отдельно на детей.
— Серёж... — в голосе Лены послышались слёзы. — Ты серьёзно?
— Дело хорошее. Лучше так, чем неизвестно куда.
Лена тихо засмеялась. Сергей улыбнулся. Впервые за день стало по-настоящему хорошо.
Дома Лена ждала на кухне.
— Рассказывай.
И Сергей рассказал. Про общежитие, про соседку Катю, про больницу с белыми стенами. Про то, как увидел Машу с книжкой рядом с маленьким мальчиком. Про зайца, которому Андрюша обрадовался.
Лена слушала молча. Потом сказала:
— Давай на Новый год к ней съездим. Может, и в больницу эту вместе сходим.
— Давай.
— И подарки детям отвезём. Настоящие.
Сергей достал телефон и написал: «Добрался нормально. Мать в курсе. Горжусь тобой».
Ответ пришёл через минуту: «Спасибо, пап. Я тебя тоже люблю».
Он убрал телефон. Проехал двести километров, чтобы проверить дочь. А нашёл совсем другое — гордость за неё и стыд за себя.
И почему-то это было правильно.