Калитка скрипнула привычно, по-домашнему. Валентина Фёдоровна вошла на участок и глубоко вдохнула. Пахло землёй, прелой листвой и чем-то неуловимо весенним — надеждой, что ли. Апрель только начался, но снег уже сошёл, и на грядках проклёвывались первые зелёные стрелки лука.
Она прошла по дорожке, выложенной мужем ещё тридцать лет назад. Плитки покосились, кое-где треснули, но держались крепко. Как и она сама — покосилась, потрескалась, а всё держится.
Дом встретил её холодом и запахом нежилого помещения. Валентина Фёдоровна первым делом растопила печку, потом обошла комнаты, открыла окна — проветрить. Зимой она приезжала редко, только проверить, всё ли в порядке. А теперь — сезон. Теперь начинается настоящая жизнь.
На кухонном столе лежала записка, оставленная ещё осенью самой себе: «Не забыть замочить семена томатов в марте». Забыла, конечно. Ничего, нагонит. Помидоры подождут.
Валентина Фёдоровна села на табуретку и посмотрела в окно. Отсюда была видна яблоня — старая, узловатая, с корявыми ветками. Её сажал муж Николай в год рождения сына Димы. Теперь Диме сорок пять, а яблоня всё плодоносит. Каждый август — вёдра антоновки. Варенье, компоты, шарлотки...
Телефон зазвонил, вырвав из воспоминаний. Дочь Светлана.
— Мам, ты где?
— На даче. Только приехала.
— Опять?! Мам, мы же договаривались!
— О чём договаривались?
— Что ты не будешь ездить одна. Тебе семьдесят три года! А если что случится?
— Ничего не случится. Я здорова как лошадь.
Светлана вздохнула в трубку.
— Мам, нам надо поговорить. Приедем в субботу с Димой. Вместе.
— Приезжайте. Буду рада.
Она положила трубку и усмехнулась. «Надо поговорить» — это значит, опять начнут про продажу. Каждую весну одно и то же. Надоели уже со своими разговорами.
Суббота выдалась солнечной. Валентина Фёдоровна с утра возилась на грядках — рыхлила землю, убирала прошлогодний мусор. Руки в земле, солнце на спине, птицы поют — что ещё нужно для счастья?
Машина Димы показалась на дороге около полудня. Следом — Светланина. Приехали оба, значит, серьёзный разговор намечается.
Дети вышли из машин, огляделись. Дима поморщился, глядя на покосившийся забор. Светлана вздохнула при виде облупившейся краски на доме.
— Мам, тут ремонт нужен, — сказал Дима вместо приветствия.
— Здравствуй, сынок. Я тоже рада тебя видеть.
Он смутился, подошёл, поцеловал в щёку.
— Прости. Здравствуй. Просто... разруха какая-то.
— Это не разруха. Это жизнь.
Они прошли в дом. Валентина Фёдоровна накрыла на стол — пирожки с капустой, чай, варенье прошлогоднее. Дети ели молча, переглядывались.
— Ну, говорите уже, — не выдержала она. — Чего приехали?
Светлана отложила пирожок.
— Мам, мы хотим обсудить дачу. Серьёзно обсудить.
— Опять?
— Да, опять. Потому что ситуация не меняется. Тебе тяжело сюда ездить, дом разваливается, участок зарастает...
— Не зарастает. Я слежу.
— Мам, ты одна не справляешься! — вмешался Дима. — Посмотри на забор, на крышу. Это всё деньги, которых у тебя нет.
— У меня есть пенсия.
— Пенсия! — Дима хмыкнул. — На пенсию крышу не перекроешь.
Валентина Фёдоровна молчала. Знала, к чему они ведут.
— Мам, — Светлана взяла её за руку, — мы не хотим тебя обидеть. Но подумай сама: зачем тебе этот огород? Лучше продай и раздай нам деньги. Мы поможем тебе обустроиться в городе, будешь жить спокойно...
— Спокойно? — Валентина Фёдоровна высвободила руку. — А что такое спокойно? Сидеть в квартире и смотреть в потолок? Ждать, пока вы соизволите позвонить?
— Ну зачем ты так...
— А как? Вы приезжаете раз в год, и то чтобы уговорить меня продать. Вам дача не нужна — так и скажите. Но мне она нужна.
— Зачем, мам? — Дима развёл руками. — Зачем тебе горбатиться на грядках? Ты же не молодая уже. Помидоры в магазине копейки стоят. Варенье тоже. Зачем это всё?
Валентина Фёдоровна встала из-за стола. Подошла к окну, посмотрела на яблоню.
— Видишь это дерево, Дима?
— Ну, вижу.
— Отец твой сажал. В год, когда ты родился. Ему тогда тридцать было, мне двадцать восемь. Мы приехали сюда с лопатой и саженцем. Земля была как камень, еле выкопали яму. А он говорит: «Валюша, когда Димка вырастет, будет яблоки с этого дерева есть». И ты ел. Каждое лето.
Дима отвёл глаза.
— Мам, это просто дерево...
— Нет. Это память. Это жизнь. Вон там, у забора, мы с папой беседку строили. Он всё лето возился, а я лимонад носила, бутерброды. Вы со Светой там в куклы играли, помнишь?
— Смутно.
— А я помню. Каждую минуту помню. И когда я сюда приезжаю — они все со мной. Папа, вы маленькие, соседи, которых уже нет... Дача для меня — как живая. Понимаете? Это не просто земля и дом. Это вся моя жизнь.
Светлана встала, подошла к матери.
— Мам, мы понимаем. Правда. Но ты же объективно посмотри: дом требует ремонта, участок большой, ты одна не потянешь...
— Потяну. Пока ноги ходят — потяну.
— А если не будут ходить?
Валентина Фёдоровна повернулась к дочери.
— Тогда и поговорим.
Повисло молчание. Дима допил чай, отодвинул чашку.
— Мам, мы не враги тебе. Мы о тебе заботимся.
— Знаю. Но забота — это не только уговаривать продать. Забота — это приехать, помочь с забором. Привезти краску, покрасить дом. Посидеть вечером на веранде, как раньше.
— У меня работа, мам. Семья. Времени нет.
— Время есть на всё, Дима. Было бы желание.
Дети уехали к вечеру. Валентина Фёдоровна осталась одна. Вышла на крыльцо, села в старое кресло. Солнце садилось за лесом, небо розовело. Где-то пела птица — протяжно, красиво.
Она закрыла глаза и увидела, как наяву: молодой Николай несёт доски для веранды, маленькая Света бежит следом, путаясь в траве. Дима, пятилетний, серьёзный, помогает отцу держать гвозди. И она сама — молодая, счастливая, уверенная, что так будет всегда.
Не всегда. Николай ушёл пять лет назад, дети выросли и разъехались. Осталась она одна. Одна — но не одинокая. Потому что здесь, на этой земле, всё ещё живы её воспоминания.
Через неделю позвонила Светлана.
— Мам, мы тут посовещались с Димой... В общем, мы приедем в следующие выходные. Поможем с забором.
Валентина Фёдоровна не поверила своим ушам.
— Правда?
— Правда. И... прости нас. За тот разговор. Мы не хотели обидеть.
— Я не обиделась, дочка. Я просто хочу, чтобы вы поняли.
— Мы стараемся.
Дети приехали, как обещали. Дима привёз инструменты и доски, Светлана — рассаду и семена.
— Это что? — удивилась Валентина Фёдоровна.
— Помидоры. Ты же говорила, что забыла замочить семена. Вот, купила готовую рассаду.
Они работали весь день. Дима чинил забор, ругался на прогнившие столбы, но не сдавался. Светлана помогала матери на грядках — сажала, поливала, рыхлила.
— Мам, а почему ты борозды делаешь вдоль, а не поперёк? — спросила она.
— Так удобнее поливать. Вода течёт вдоль грядки, равномерно.
— Надо запомнить.
Валентина Фёдоровна посмотрела на дочь и улыбнулась. Может, не всё потеряно. Может, ещё научится.
Вечером они сидели на веранде — той самой, которую строил Николай. Пили чай, смотрели на закат.
— Хорошо тут, — вдруг сказал Дима. — Тихо.
— Да, — согласилась Валентина Фёдоровна. — Хорошо.
— Мам, я тут подумал... Может, мы на лето Ваньку к тебе привезём? Ему десять, пусть на свежем воздухе побегает.
— Внука? — она расплылась в улыбке. — Конечно! Господи, да я его научу всему! Грядки копать, деревья поливать...
— Только не перегружай его, — засмеялась Светлана. — А то сбежит обратно в город.
— Не сбежит. Тут интересно.
Они уехали поздно, когда уже стемнело. Валентина Фёдоровна долго стояла у калитки, махала вслед уезжающим машинам.
Потом вернулась в дом, прошлась по комнатам. Завтра много работы: нужно подготовить грядки под огурцы, проверить теплицу, подрезать малину. И начать собирать комнату для внука — Ванька приедет в июне, надо успеть.
Она достала из шкафа старый альбом с фотографиями. Вот они с Николаем — молодые, у только что построенного дома. Вот Дима с первым урожаем яблок — гордый, важный. Вот Света в панамке, поливает цветы из игрушечной лейки.
А вот пустая страница. Ждёт новых фотографий.
Валентина Фёдоровна закрыла альбом и улыбнулась. Внук приедет летом. Будут новые снимки — Ванька на грядках, Ванька с яблоками, Ванька у костра. Жизнь продолжается.
Дети не понимали, зачем ей этот огород. Думали — упрямство, старческая блажь, нежелание расставаться с прошлым. А она не могла объяснить словами то, что чувствовала сердцем.
Дача была живая. Она хранила память, давала силы, наполняла смыслом каждый день. Здесь земля знала её руки, деревья помнили её голос, стены дома впитали её радости и горести.
И пока она может приезжать сюда — будет приезжать. Потому что это не просто шесть соток и старый дом. Это место, где она по-настоящему дома. Где прошлое и настоящее переплетаются, как ветви старой яблони. Где каждая грядка — маленькая победа, каждый урожай — маленькое чудо.
А деньги... что деньги? Приходят и уходят. Память остаётся. И любовь — тоже остаётся. Впитывается в землю, растёт вместе с деревьями, передаётся от поколения к поколению.
Внук приедет летом. И может быть, когда-нибудь он тоже посадит здесь яблоню — в честь своего ребёнка. И скажет: «Это дерево посадила ещё прабабушка». И жизнь продолжится.
Валентина Фёдоровна выключила свет и легла спать. За окном шумел ветер, скрипела старая яблоня. Привычные, родные звуки. Звуки дома.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Рекомендую к прочтению самые горячие рассказы с моего второго канала: