Ольга Медь | Авторские рассказы

Пакеты с подарками она несла осторожно, боясь помять. Внутри лежали две куклы — для Машеньки и Сонечки. Не современные, пластиковые, а настоящие, фарфоровые, в шёлковых платьицах. Таких Тамара Ивановна в детстве только на витринах видела, а купить не могла мечтать. Теперь вот внучкам купила — на день рождения, им исполнялось пять и семь лет. Куклы стоили дорого, почти вся пенсия за месяц ушла. Но разве для внуков жалко? Тамара Ивановна представляла, как девочки обрадуются, как будут качать кукол на руках, укладывать спать в коробки, придумывать им имена...

Калитка скрипнула привычно, по-домашнему. Валентина Фёдоровна вошла на участок и глубоко вдохнула. Пахло землёй, прелой листвой и чем-то неуловимо весенним — надеждой, что ли. Апрель только начался, но снег уже сошёл, и на грядках проклёвывались первые зелёные стрелки лука. Она прошла по дорожке, выложенной мужем ещё тридцать лет назад. Плитки покосились, кое-где треснули, но держались крепко. Как и она сама — покосилась, потрескалась, а всё держится. Дом встретил её холодом и запахом нежилого помещения...

Запах жареного мяса пропитал всю квартиру насквозь. Даже шторы в спальне, казалось, впитали в себя ароматы праздничного стола. Она стояла у плиты с раннего утра, хотя ноги уже гудели от усталости, а поясница ныла так, будто её всю ночь били мешком с картошкой. Галина посмотрела на часы — половина третьего. Гости придут к пяти. Ещё нужно переодеться, накраситься, расставить тарелки. И холодец! Она чуть не забыла достать холодец из холодильника, чтобы он немного постоял при комнатной температуре. Юбилей мужа — шестьдесят лет...

Я всегда хотела для Андрея лучшего. С самого детства подгоняла, требовала, не давала расслабиться. Четвёрка в дневнике — почему не пятёрка? Второе место на олимпиаде — почему не первое? Поступил в институт — почему не в столичный? Муж говорил, что я слишком строга. Что мальчику нужна поддержка, а не вечные претензии. Но я считала иначе. Мой отец воспитывал меня так же, и я выросла сильной, самостоятельной. Добилась всего сама: красный диплом, карьера в проектном институте, уважение коллег. Хотела, чтобы сын стал таким же...

Каждый семейный праздник начинался одинаково. Мы с Костей приезжали к его родителям, садились за стол, и Валентина Григорьевна, не успев даже разлить чай, заводила свою любимую песню. — Ну что, Марина, когда порадуете? Мне уже шестьдесят скоро, хочется внуков понянчить. Я улыбалась, Костя отводил глаза, а свёкор Пётр Андреевич качал головой и просил жену отстать от молодых. Но Валентина Григорьевна не унималась. — А что такого? Нормальный вопрос. Седьмой год в браке, а детей всё нет. В моё время за это время уже троих успевали родить...

Ключ не поворачивался в замке. Раиса Николаевна попробовала ещё раз — безрезультатно. Странно. Этим ключом она открывала дверь сына сотни раз за последние пять лет. А теперь он просто не подходил. Она позвонила в дверь. За ней послышались шаги, потом голос невестки: — Кто там? — Юля, это я. Открой, пожалуйста. У меня ключ не работает. Пауза. Долгая, неприятная. — Раиса Николаевна, я поменяла замки. — Что? Зачем? Дверь приоткрылась. Юля стояла в проёме, не приглашая войти. За её спиной слышался детский плач — Ванечке было всего три месяца...

Потолок в коридоре был серый, с разводами от протечек. За неделю можно было выучить каждую трещинку, каждое пятно. Вот это похоже на зайца, а вот то — на карту Африки. Или на сапог. Когда лежишь на спине и смотреть больше некуда, начинаешь замечать такие вещи. Зоя Ивановна осторожно повернулась на бок. Каталка скрипнула, колесо противно взвизгнуло. Мимо прошла медсестра, даже не глянув в её сторону. Привыкли уже. За неделю ко всему привыкаешь — и к больным в коридоре, и к их стонам, и к запаху лекарств вперемешку с чем-то кислым...

Холодец застыл идеально — прозрачный, с аккуратными кружочками моркови и веточками укропа. Такой получался не каждый раз, нужно было угадать с пропорциями, с температурой, с временем. В этот раз угадала. Людмила Петровна с удовольствием оглядела стол и поправила салфетку у крайней тарелки. Четыре прибора. Она, дочь Катя, зять Володя и внучка Сонечка. Маленькая компания, но родная, тёплая. Так они встречали Новый год последние пять лет, с тех пор как Катя вышла замуж. На часах половина пятого. До прихода гостей ещё часа три, но лучше всё приготовить заранее...

Будильник зазвонил в семь утра, как обычно. Хотя сегодня можно было бы поспать подольше — суббота всё-таки. Но привычка сильнее. Сорок лет вставала в семь, и теперь организм сам просыпается, хоть ставь будильник, хоть не ставь. Галина Михайловна полежала ещё минуту, глядя в потолок. Шестьдесят три года. Красивая дата или не очень — кто его знает. Не юбилей, не круглая цифра. Просто ещё один день рождения. Она встала, накинула халат и пошла на кухню. По дороге глянула на телефон — вдруг уже кто-то написал...

Конверт лежал на кухонном столе. Обычный белый конверт, без марки, без обратного адреса. Только имя — «Валентине Сергеевне» — написанное аккуратным почерком невестки. Валентина Сергеевна повертела конверт в руках. Странно. Зачем писать письмо, если можно позвонить? Или зайти — они же в одном городе живут, полчаса на автобусе. Она вскрыла конверт и достала сложенный вчетверо лист бумаги. Это оказалось не письмо. Это был список. Пронумерованный, аккуратный, на полторы страницы. «Ошибки воспитания Дмитрия», — гласил заголовок...

Антонина Петровна сидела у окна и смотрела на осенний двор. Листья кружились в воздухе, дети возвращались из школы, молодые мамы катили коляски. Обычный октябрьский день. Через неделю ей исполнится семьдесят пять, и она уже знала, как это будет: утром придёт поздравление от дочери из Новосибирска, потом позвонят соседки, а от внука Кирилла придёт картинка в телефон. Красивая, с цветами и надписью «Любимой бабушке». Как в прошлом году, и в позапрошлом тоже. Телефон лежал на столе рядом с чашкой остывшего чая...

Запах холодца разносился по всей квартире. Людмила Сергеевна проверила духовку — утка с яблоками подрумянилась идеально, корочка золотистая, как на картинке из кулинарной книги. На столе уже стояли салаты: оливье в хрустальной вазе, селёдка под шубой, винегрет, мимоза. Отдельно — нарезка, соленья из погреба, пироги с капустой и мясом. Три дня она не выходила из кухни. Тридцать первое декабря началось в пять утра — нужно было успеть достать холодец из холодильника, нарезать хлеб, расставить тарелки...