Ключ в замке повернулся с противным скрежетом. Я на секунду замерла перед дверью, вслушиваясь в тишину квартиры. Раньше я летела домой как на крыльях, мечтая поскорее увидеть Игоря, приготовить вкусный ужин, обсудить, как прошел день. Теперь же каждый поворот ключа отзывался в желудке тупым, тянущим чувством тревоги.
В прихожей пахло его туалетной водой и чем-то кислым — кажется, опять забыли вынести мусор, хотя я просила об этом еще утром. Ботинки мужа валялись посередине коврика, словно он скидывал их в прыжке. Я аккуратно перешагнула через них, поставила сумку на пуфик и выдохнула.
— Игорь? — тихо позвала я, заглядывая в комнату.
Муж лежал на диване, уткнувшись в телефон. Телевизор бубнил какой-то очередной сериал, создавая иллюзию жизни в этом стремительно холодеющем доме.
— Я дома, — добавила я чуть громче.
— Угу, — буркнул он, даже не повернув головы. — Там мать заходила, котлет принесла. На кухне в пакете.
Слово «мать» в последнее время вызывало у меня нервный тик. Тамара Петровна стала появляться у нас чаще, чем солнце в петербургском небе. Сначала это подавалось под соусом заботы: «Молодые, неопытные, надо помочь с бытом». Потом переросло в инспекции: «Леночка, у тебя на люстре пыль, Игорю дышать вредно». А в последние месяцы это превратилось в откровенную оккупацию.
Я прошла на кухню. На столе действительно стоял пакет, промасленный снизу, а рядом — две грязные кружки с засохшими чайными разводами и тарелка с крошками. Раковина была забита посудой. Мы жили в этой двухкомнатной квартире всего полгода, а мне казалось, что я попала в бесконечный день сурка, где моя роль сводилась к уборщице и кухарке, которая почему-то еще и работает полный день в бухгалтерии.
Пока я мыла посуду, мысли сами собой возвращались к тому времени, когда мы только планировали эту покупку.
Мы с Игорем поженились три года назад. Любовь была сумасшедшая, как мне тогда казалось. Он красиво ухаживал, дарил цветы, носил на руках. Первый год жили на съёмной, потом полгода у его мамы — это был ад, который мы, к счастью, быстро покинули, снова сняв жилье. Еще полтора года копили на свое. Я всегда была девушкой практичной. Пока подруги тратили зарплаты на модные шмотки и путешествия, я откладывала. Копейка к копейке. У меня была цель — свое гнездышко.
Игорь к накоплениям относился философски: «Деньги нужны, чтобы жить здесь и сейчас». Поэтому львиная доля суммы на покупку была моей. Плюс очень помог мой папа.
— Лена, — сказал он мне тогда, когда мы сидели у него на даче и пили чай с мятой. — Я вижу, ты девочка умная, но любовь иногда глаза застилает.
Папа у меня человек старой закалки, бывший военный. Он не многословен, но если говорит, то, как говорится, гвозди забивает.
— О чем ты, пап? — спросила я, хотя в глубине души догадывалась.
— О квартире. Ты вкладываешь свои, я добавляю свои сбережения, плюс продаю гараж. Сумма выходит приличная. Ипотеку вы брать не будете, хватит так. Но жизнь — штука сложная. Сегодня любовь-морковь, а завтра развод.
— Ты не веришь в Игоря?
— Я верю в документы, дочка. Оформим квартиру на меня.
Я тогда даже возмутилась. Как же так? Мы же семья! Это будет наше общее! Но папа был непреклонен.
— Лена, квартира перейдет тебе. По дарственной или по наследству — не важно. Но пока пусть будет на мне. Так спокойнее. И мне, и тебе потом будет. Если Игорь тебя любит и ему нужно где жить — он слова не скажет. А если ему нужны метры... ну, тогда тем более я прав.
Я согласилась. Мне было неудобно перед мужем, но спорить с отцом, когда он дает почти половину суммы, было глупо. Самое интересное, что Игорь даже не вникал в эти бумажные дела. Когда мы ездили выбирать варианты, он смотрел только на вид из окна и наличие парковки.
— Ой, Лен, разбирайтесь вы с тестем сами в этих бумажках, я в этом ничего не понимаю, — отмахнулся он, когда мы ехали к нотариусу. — Главное, что ключи дадут!
Он был уверен, что квартира наша. Просто наша. Он даже не пришел на сделку, сославшись на занятость на работе. Папа все оформил, получил документы, а потом просто отдал мне ключи со словами: «Живите дружно».
И мы зажили. Точнее, попытались.
Первый месяц был похож на сказку. Ремонт мы делали косметический, денег особо не было, но радость от того, что стены свои, перекрывала все. А потом началось.
Сначала Игорь потерял работу. «Сокращение», — сказал он, хотя я знала, что его попросили уйти из-за постоянных опозданий. Он сел дома. Я работала, приходила, готовила, убирала. Он лежал.
— Я ищу себя, Лен. Не хочу идти на дядю работать за копейки, — рассуждал он, лежа на том самом диване, который я купила с премии.
Потом подключилась Тамара Петровна. Она приходила днем, пока я была на работе, «покормить сыночка», а вечером встречала меня с кислым лицом.
— Ты, Лена, совсем мужа не бережешь, — выговаривала она мне, стоя в моей прихожей. — Он у тебя творческий, ранимый. А ты приходишь и давай греметь кастрюлями. Уюта не создаешь. Женщина должна быть хранительницей, а ты — добытчица какая-то. Неправильно это.
— Так кто-то должен добывать, раз ваш сын себя ищет четвертый месяц, — огрызнулась я однажды.
О, что тут началось! У свекрови поднялось давление, Игорь кричал, что я меркантильная стерва, которая упрекает его. Я промолчала. Проглотила.
Но вода камень точит. Полгода такой жизни превратили меня в тень. Я не хотела идти домой. Я задерживалась на работе, брала подработки, лишь бы не видеть этот вечно недовольный взгляд и не слышать нравоучений.
И вот, я стою у раковины, смываю жир с тарелки и слышу, как на кухню заходит Игорь.
— Ты долго там возиться будешь? — недовольно спросил он. — Чай налей.
— Руки есть, сам налей, — тихо ответила я, не оборачиваясь.
— Чего? — он подошел ближе. — Ты как разговариваешь? Устала она! Все устают. Мама права, ты стала невыносимой. Вечно с кислой миной, вечно недовольна. Женщины должны вдохновлять, а ты только энергию сосешь.
Я выключила воду, вытерла руки полотенцем и медленно повернулась к нему.
— Игорь, а что ты сделал, чтобы я улыбалась? Когда ты последний раз спрашивал, как у меня дела? Когда ты принес домой хоть копейку за эти полгода?
— Опять ты про деньги! — взвился он. — Только о бабках и думаешь! Духовности в тебе ноль!
Он выскочил из кухни, хлопнув дверью. Я осталась стоять, прислонившись к холодной столешнице. Внутри было пусто. Даже слез не было.
Прошла неделя. Отношения напоминали холодную войну. Мы практически не разговаривали. Я спала в спальне, он — на диване в комнате. И вот наступил тот самый вечер.
Был вторник. Я вернулась пораньше, начальник отпустил, видя мое зеленое лицо. Голова раскалывалась. Я мечтала только об одном: выпить таблетку и лечь в тишине.
Открываю дверь, а в квартире голоса. Громкие, уверенные. И запах... запах валерьянки и дорогих духов Тамары Петровны.
Я вошла на кухню. Картина маслом: за столом сидит свекровь, прямая, как палка, руки сложены в замок перед собой. Напротив — Игорь, вид у него какой-то виноватый, но решительный.
— А, явилась, — вместо приветствия произнесла Тамара Петровна. — Садись, Елена. Разговор есть.
Я молча опустилась на стул. Сил спорить или спрашивать «что вы тут делаете?» не было.
— Мы тут с сыном посоветовались, — начала свекровь, сверля меня взглядом, — и решили. Хватит это терпеть. Вы друг другу не подходите. Совсем.
Игорь кивнул, глядя в стол.
— Да, Лен. Ну не клеится у нас. Ты меня не понимаешь, я тебя раздражаю. Мама говорит, что дальше будет только хуже. Мы разные люди.
— И что вы предлагаете? — спросила я, чувствуя странное спокойствие. Словно я смотрела кино про чужую жизнь.
— Развод, — отчеканила Тамара Петровна. — И чем быстрее, тем лучше. Зачем тянуть кота за хвост? Детей у вас, слава Богу, нет, делить, кроме имущества, нечего.
— Имущества? — переспросила я, едва сдерживая нервный смешок.
— Ну а как же? — удивилась свекровь. — Квартира-то куплена в браке. Совместно нажитое. По закону — пополам. Но мы люди не звери. Игорь готов пойти на уступки.
Она сделала паузу, ожидая моей реакции. Я молчала.
— Мы предлагаем такой вариант, — продолжила она, видя, что я не истерю. — Квартира остается Игорю. Ему сейчас нужнее, он в поиске, у него сложный период. А ты... ты женщина молодая, у тебя отец есть, с жильем поможет. Мы тебе выплатим небольшую компенсацию. В рассрочку. Скажем, тысяч по десять в месяц в течение пары лет. Согласись, это благородно с нашей стороны. Могли бы просто продать и поделить, а тебе пришлось бы искать новое жилье.
Я смотрела на них и не верила своим ушам. Наглость этих людей не имела границ. Они сидели на моей кухне, купленной на деньги моего отца и мои сбережения, и «благородно» предлагали мне убраться вон за копейки.
Свекровь с мужем настояли на разводе, не зная, что квартиру я оформила на папу. Наш брак уже распадался последние полгода, то ли мужа и правда я не устраивала как женщина, то ли он действовал с подачи свекрови, но сейчас пазл сложился окончательно. Им не нужен был развод как таковой. Им нужна была квартира. Моя квартира.
Я почувствовала, как уголки моих губ дрогнули. Но я сдержалась. Слезы, которые наворачивались еще минуту назад от обиды, высохли мгновенно. Вместо них пришла холодная ярость и азарт.
— Хорошо, — тихо сказала я.
Игорь поднял голову, удивленно моргая. Свекровь прищурилась.
— Что «хорошо»?
— Я согласна на развод. Хочу покоя. Я так устала от всего этого... скандалов, упреков.
— Вот и умница! — Тамара Петровна аж хлопнула ладонью по столу. — Я знала, что ты благоразумная девочка. Игорек, видишь? Все решается цивилизованно.
— А как же раздел? — спросила я, опустив глаза, чтобы они не видели бесов, пляшущих в них.
— Ну, это мы потом оформим, у нотариуса, — быстро затараторила свекровь. — Сначала нужно развестись. У меня есть хорошая знакомая в ЗАГСе, я договорюсь, вас разведут быстро. Скажем, что по обоюдному согласию и претензий нет.
— Нет претензий, — эхом повторила я.
— Вот и чудно! Завтра же подадим заявление.
Следующий месяц прошел как в тумане. Мы подали на развод по обоюдному согласию. Месяц ожидания тянулся мучительно. Тамара Петровна появлялась почти каждый день, уже вела себя как хозяйка, делала замечания, что и куда я ставлю. Я молчала и терпела, зная, что скоро все закончится.
Игорь светился от счастья. Он уже строил планы, как переделает ремонт, какую мебель купит. Деньги, видимо, обещала дать мать.
Наконец настал день, когда нам выдали свидетельства о расторжении брака. Мы пришли втроем — я, Игорь и его мать.
— Поздравляю с началом новой жизни, — с ядовитой улыбкой сказала свекровь, когда нам в паспорта поставили штампы. Свидетельство о разводе она схватила первой и спрятала в сумочку так, словно это был выигрышный лотерейный билет.
— Ну что, Леночка, — сказала она, когда мы вышли на крыльцо ЗАГСа. — Сегодня ты можешь еще переночевать в квартире, собери вещи спокойно. А завтра придем мы с юристом, составим соглашение о разделе... ну, о том, что квартира Игорю остается, а мы тебе долг платить будем. И ключики отдашь.
— Хорошо, Тамара Петровна, — покорно кивнула я. — Завтра так завтра.
— И не грусти! — хлопнул меня по плечу уже бывший муж. Он сиял, как начищенный пятак. Свобода! Квартира! Жизнь удалась! — Найди себе кого-нибудь попроще. Работягу какого-нибудь.
Я поехала к папе.
Когда я рассказала ему все, он сначала долго молчал, хмуря густые брови. Потом налил мне чаю, достал из серванта папку с документами и сказал только одно слово:
— Дождались.
— Пап, ты поедешь со мной завтра?
— Конечно, дочь. Такое шоу я пропустить не могу. Но ты давай сама. Это твой момент. А я так... на всякий случай, если буянить начнут.
На следующий день я специально пришла домой пораньше, собрала свои чемоданы. Их было немного. Одежда, косметика, ноутбук. Всё, что покупалось в квартиру — техника, мебель — чеки были у меня, и все они были оплачены с моей карты, но я решила оставить им этот хлам. Пусть подавятся диваном. Мне было важнее видеть их лица.
Ровно в шесть вечера в дверь позвонили. Они вошли как хозяева. Тамара Петровна, Игорь и какой-то щуплый мужичок в очках с потертым портфелем — видимо, тот самый юрист. По виду — дешевый, из тех, кто работает за три копейки и не задает лишних вопросов.
— Ну что, готова? — с порога спросила бывшая свекровь, оглядывая коридор так, словно уже прикидывала, какие обои тут переклеит.
— Готова, — я сидела на пуфике, уже одетая. Рядом стояли чемоданы.
— Отлично. Вот, это Валерий Иванович, наш юрист. Он составил соглашение. Подпишешь, и мы разойдемся как в море корабли.
Мужичок засуетился, доставая бумаги.
— Добрый вечер, — пропищал он. — Вот, ознакомьтесь. Суть проста: вы отказываетесь от претензий на долю в квартире по адресу такому-то, а гражданин... э-э-э... ваш бывший супруг обязуется выплатить вам компенсацию в размере двухсот сорока тысяч рублей в течение двух лет.
Я взяла бумагу, пробежала глазами. Какая щедрость. Двести сорок тысяч за квартиру в центре, которая стоит миллионы.
— А почему так мало? — наивно спросила я.
— Так рынок просел! — тут же нашлась свекровь. — Да и ремонт тут... так себе. Плюс износ. Скажи спасибо, что вообще предлагаем! По суду бы вообще ничего не доказала, кто там сколько вкладывал!
— По суду, говорите... — я медленно отложила листок в сторону. — Знаете, я тут подумала... Я не буду это подписывать.
В комнате повисла тишина. Игорь перестал улыбаться. Свекровь побагровела.
— Это еще почему? Ты слово дала! Ты нас обмануть решила? Решила нервы потрепать? — зашипела она, надвигаясь на меня. — Валерий Иванович, объясните этой... объясните, что через суд мы ее вообще без штанов оставим! Квартира в браке куплена! Половина по закону Игоря!
— Вообще-то, — начал юрист важно, поправляя очки, — статья 34 Семейного кодекса РФ гласит, что имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью...
Я не выдержала и рассмеялась. Сначала тихо, потом громче. Смех был освобождающим, истерическим, легким.
— Ты чего ржешь? — испуганно спросил Игорь. — Мам, она чокнулась.
— Я не чокнулась, Игорь. Я просто восхищаюсь вашей наивностью, — я встала, вытерла выступившие от смеха слезы и посмотрела прямо в глаза свекрови. — Вы так торопились меня развести, так хотели получить квартиру, что даже не удосужились заказать выписку из ЕГРН. Пожалели триста рублей?
— Какую выписку? Зачем? — не поняла Тамара Петровна, но в ее глазах мелькнул первый страх.
— А такую. Ваш юрист, наверное, должен знать, что делить можно только то, что принадлежит супругам. А эта квартира... — я сделала театральную паузу, наслаждаясь моментом. — Эта квартира нам с Игорем никогда не принадлежала.
— Как это? — Игорь побледнел. — Мы же покупали... Мы же ключи получали...
— Покупали. Только собственник этой квартиры — Волков Виктор Иванович. Мой папа.
В коридоре стало так тихо, что было слышно, как гудит холодильник на кухне. Юрист уронил папку. Лицо свекрови пошло красными пятнами, рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег.
— Врешь... — прошептала она. — Не может быть... Ты врешь!
— Зачем мне врать? — я пожала плечами. — Документы у папы. Можете проверить в любом реестре. Квартира куплена моим отцом. Оформлена на него до копейки. Мы тут жили просто как гости. По его доброй воле.
— Но... но как же так? — Игорь рухнул на пуфик, едва не раздавив мою сумку. — Лен, мы же семья были... Почему ты не сказала?
— Потому что ты не спрашивал, милый. Тебе было все равно, на кого бумажки, главное — стены. А теперь, раз мы больше не семья... Папа попросил передать, что гостеприимство закончилось.
В этот момент входная дверь открылась. На пороге стоял мой отец, Виктор Иванович. В камуфляжной куртке, большой, спокойный и надежный, как скала.
— Добрый вечер, гости дорогие, — пробасил он. — Вижу, вещи уже собраны? Молодцы, оперативно.
Тамара Петровна наконец обрела дар речи.
— Это мошенничество! — завизжала она, брызгая слюной. — Мы в суд пойдем! Мы докажем! Мы ремонт делали! Игорь тут... тут жил!
— Жили на здоровье, — усмехнулся папа. — А насчет суда... Валяйте. Квартира куплена на мои средства, платежи все с моего счета. Вы тут никто и звать вас никак. Даю вам десять минут, чтобы освободить помещение. Иначе вызываю полицию. Проникновение в чужое жилье — статья неприятная.
— Валерий Иванович! Скажите им! — свекровь дернула юриста за рукав.
Тот лишь развел руками, пряча глаза:
— Тамара Петровна, если собственник действительно третье лицо... и приобретено не на совместные средства, а на средства родителя одного из супругов... тут перспектив нет. Нужно было проверять документы до... кхм... всех процедур.
— Идиот! — рявкнула она на юриста, потом повернулась ко мне. — Будь ты проклята, змея! Обвела вокруг пальца! Использовала мальчика!
— Это я-то использовала? — меня снова накрыло волной веселья. — Это вы хотели выкинуть меня на улицу с жалкой подачкой. Я всего лишь защитила свое. Спасибо папе.
— Собирайся, Игорь, — скомандовала свекровь ледяным тоном, понимая, что бой проигран. — Здесь дурной воздух. Ничего, сынок, проживем и без них. Найдем тебе нормальную, с квартирой, а не эту хитрую, которая за папиной спиной прячется.
Игорь встал, вяло посмотрел на меня. В его взгляде была какая-то детская обида и непонимание. Он так и не понял, что произошло. Он просто знал, что его лишили игрушки.
— Лен, ну ты даешь... — протянул он. — А я думал, ты меня любила.
— Любила, Игорь. Пока не поняла, что ты любишь только свой комфорт.
Они уходили шумно. Свекровь напоследок попыталась прихватить вазу из прихожей, но папа деликатно кашлянул, и она с грохотом поставила ее на место. Когда за ними захлопнулась дверь, наступила благословенная тишина.
Мы с папой переглянулись.
— Ну что, дочь, — сказал он, обнимая меня за плечи. — С новосельем, что ли? Теперь уже настоящим.
— С новосельем, пап.
Я подошла к окну и увидела, как внизу из подъезда вышли три фигурки. Они что-то бурно обсуждали, размахивая руками. Игорь сел в машину к матери, юрист посеменил к метро.
Должна была быть грусть — все-таки три года жизни, разрушенная семья, надежды на совместное будущее. И она была, где-то глубоко внутри, тянущей болью под ребрами. Но поверх нее лежало огромное, звенящее чувство облегчения. Словно я сбросила с плеч мешок с камнями, который таскала последние полгода.
Я думала о том, как буду жить дальше. Без чужих упреков, без свекрови на пороге, без необходимости оправдываться за каждый шаг. Возможно, я найду кого-то нового. Возможно, нет. Но теперь это будет только мое решение, моя жизнь, мое пространство.
— Чай будем пить? — спросил папа из кухни. — Я торт купил.
— Будем, пап. Обязательно будем.
Я пошла на кухню, где больше не пахло чужими духами и предательством. Теперь это был только мой дом. И я знала точно: больше никто и никогда не заставит меня чувствовать себя здесь гостьей. А замки я завтра же сменю. На всякий случай.
Спасибо за прочтение👍