Повелительница стиля 3
Полчаса спустя Габриель, подоткнув юбку и сидела верхом рядом с Этьеном. Сердце колотилось от страха и восторга одновременно.
— Как дела? —спросил Этьен.
— Потрясающе! —ответила в ответ Габриель, и в этот момент поняла — вот оно! Вот та свобода, о которой она мечтала!
Когда они остановились у ручья, чтобы дать лошади напиться, Этьен с восхищением смотрел на разрумянившуюся Габриель:
— Вы удивительная женщина.
— Почему?
— Большинство дам упали бы в обморок от одной мысли о такой скачке. А вы... вы светитесь от счастья.
Габриель присела на траву возле ручья:
— А знаете, что я сейчас думаю?
— Что?
— Что нужно придумать костюм для верховой езды. Настоящий, удобный. Чтобы женщины могли ездить, как люди, а не как мебель.
Этьен сел рядом с ней:
— Серьезно? Вы и сейчас думаете о работе?
— А вы разве не думаете о своих лошадях? — парировала Габриель.
— Думаю, — согласился он. — Но сейчас я думаю о другом.
— О чем?
Этьен наклонился к ней. Габриель почувствовала запах его одеколона, тепло его дыхания.
— О том, что встретил необыкновенную женщину.
Их губы встретились. Первый поцелуй был робким, неуверенным. Но когда Габриель не отстранилась, Этьен обнял ее крепче.
— Коко... — прошептал он.
— Меня зовут Габриель, — тихо сказала она. — Коко — это для сцены.
— Габриель, — повторил он. — Красивое имя.
Они сидели, обнявшись, у ручья, и Габриель впервые понимала, что такое настоящая близость. Не физическая — духовная. Когда тебя понимают, принимают такой, как есть, и не пытаются изменить.
**
— Вы собираетесь пропадать каждый день? — сухо спросила мадам Дефоль неделю спустя, когда Габриель в очередной раз вернулась в ателье с опозданием.
— Простите, мадам. Я...— Вы встречаетесь с мужчиной. Это написано у вас на лице.
Габриель покраснела, но подбородок упрямо выставила вперед:
— Да. Встречаюсь.
— И кто он?
— Этьен Бальсан.
Мадам Дефоль нахмурилась:
— Бальсан? Из текстильной семьи?
— Да.
— Мадемуазель Шанель, вы понимаете, что играете с огнем? Такие мужчины не женятся на швеях.
— А кто сказал, что я хочу замуж? — дерзко ответила Габриель.
— Тогда что вы хотите?
Габриель задумалась. Чего она действительно хотела? Любви? Денег? Положения в обществе?
— Хочу быть с ним, — честно сказала она. — И хочу, чтобы он помог мне стать тем, кем я должна стать.
— Кем?
— Известным кутюрье. Человеком, которого знает весь Париж.
Мадам Дефоль долго смотрела на нее:
— Знаете что, Габриель? Возможно, вы правы. Возможно, таким, как вы, действительно нужно играть по своим правилам.
— Что вы имеете в виду?
— Берите отпуск. Месяц. Поживите той жизнью, которую он вам предлагает. Посмотрите, подходит ли она вам. А потом решите — возвращаться сюда или искать свой путь.
Габриель ахнула:
— Мадам... вы серьезно?
— Серьезно. Дорога назад у вас будет всегда. А вот дорога вперед... она не терпит сомнений.
***
В тот же вечер Габриель нашла Этьена в его любимом кафе.
— У меня есть месяц, — сказала она без предисловий, садясь напротив него.
— Месяц? На что?
— На то, чтобы понять, серьезно ли мы с вами.
Этьен отложил газету и внимательно посмотрел на нее:
— А что, если серьезно?
— Тогда я попрошу вас об одолжении.
— Каком?
— Отвезите меня в Париж. Покажите настоящий мир моды. Познакомьте с людьми, которые могут помочь мне открыть свое дело.
Этьен помолчал:
— А если я откажусь?
— Тогда наша история закончится через месяц, — просто сказала Габриель. — Потому что мне нужен мужчина, который верит в мои мечты. А не тот, кто хочет сделать из меня красивую игрушку.
Этьен улыбнулся:
— Знаете, Габриель, именно за это я вас и полюбил. За то, что вы знаете себе цену.
— Значит, согласны?
— Более чем. Завтра же отправляемся в Париж.
**
— Боже мой, Этьен, это же дворец! — выдохнула Габриель, когда карета въехала в ворота поместья.
Перед ними возвышался настоящий замок XVII века с башенками, резными фронтонами и парком, уходящим к горизонту. Конюшни были больше, чем весь монастырь Обазин.
— Всего лишь семейное гнездо, — скромно ответил Этьен, но было видно, что ему приятна ее реакция. — Живу здесь один. Родители предпочитают парижский особняк.
Габриель молчала, пораженная масштабом богатства. Она привыкла к тесным комнаткам, общим умывальникам, латаной одежде... А здесь...
— Месье Этьен! — навстречу им выбежал пожилой дворецкий. — Добро пожаловать домой!
— Жерар, познакомьтесь — мадемуазель Габриель Шанель. Она будет жить в розовой спальне.
Дворецкий учтиво поклонился, но Габриель не пропустила быструю оценку в его глазах. Слуги всегда первыми понимают, кто есть кто в доме.
— Прикажете подавать ужин в малой столовой, месье? — спросил Жерар.
— Да. И предупредите повара — мадемуазель не привыкла к слишком изысканным блюдам.
Габриель вспыхнула. Неужели он считает ее деревенщиной?
Розовая спальня оказалась больше всего ателье мадам Дефоль. Огромная кровать под балдахином, туалетный столик красного дерева, шкаф с зеркальными дверцами и — о чудо! — собственная ванная комната.
— Нравится? — спросил Этьен, заглянув в комнату.
— Слишком роскошно, — честно ответила Габриель. — Я не привыкла к такому.
— Привыкнете. — Он подошел к окну. — Завтра покажу вам конюшни. А послезавтра отвезу в Париж — к портному, к шляпнице...
— Зачем?
— Как зачем? Вы же не можете появляться в обществе в платье за пять франков.
Габриель сжала кулаки:
— А что плохого в моем платье? Я его сама шила!
— Дорогая, — мягко сказал Этьен, — здесь другие правила. Люди судят прежде всего по внешности. Хотите, чтобы вас приняли — выглядите соответственно.
— А не хотите, чтобы меня приняли за ту, кто я есть?
Этьен вздохнул:
— Габриель, мир устроен не так, как нам хотелось бы. Сначала нужно попасть в него, а потом уже менять правила игры.
Три дня спустя, Париж, салон мадам де Ротшильд.
Габриель сидела в углу роскошного салона в новом платье от Ворта — шедевре портновского искусства, который стоил больше, чем она зарабатывала за полгода. Корсет сжимал ребра, шлейф мешал ходить, а шляпа с перьями была такой тяжелой, что болела шея.
— ...а эта новая модистка из лавочки Льюиса совершенно не умеет работать с бархатом... — щебетала рядом виконтесса де Фриан.
— Зато умеет задирать цены! — смеялась баронесса де Мейер. — За простую шляпку просит сто франков!
— Сто франков за шляпку? — не выдержала Габриель. — Это же грабеж!
Дамы повернулись к ней с удивлением.
— Простите, а вы кто? — холодно спросила виконтесса.
— Мадемуазель Шанель, — представил ее подошедший Этьен. — Моя... подруга.
Слово "подруга" прозвучало, как приговор. Габриель почувствовала, как дамы мысленно записали ее в разряд содержанок.
— Ах, мадемуазель разбирается в модах? — ядовито улыбнулась баронесса.
— Я швея, — прямо ответила Габриель. — И знаю, сколько стоят материалы и работа. За сто франков можно сшить три шляпки.
— Как... интересно, — протянула виконтесса. — А где вы учились ремеслу?
— В монастыре Обазин.
Воцарилась гробовая тишина. Потом дамы переглянулись и синхронно отвернулись.
— Этьен, дорогой, — сладко сказала виконтесса, — расскажите лучше о ваших лошадях...
— Зачем ты меня опозорила? — шипел Этьен по дороге домой.
— Как это опозорила? — не понимала Габриель.
— Зачем сказала, что ты швея? Что училась в монастыре? Нельзя было придумать что-то более... подходящее?
— То есть соврать?
— Немного приукрасить правду!
Габриель повернулась к нему:
— Этьен, а что плохого в том, что я швея? Что я из простой семьи? Разве это делает меня хуже этих раскрашенных кукол?
— Нет, но...
— Тогда в чем проблема?
Этьен помолчал.
— Габриель, понимаешь... у каждого класса свои правила. Я не могу представить тебя в обществе, как швею. Это... неуместно.
— А как ты можешь меня представить?
— Как... ну, как дочь разорившегося дворянина, например. Или племянницу провинциального нотариуса...
Габриель почувствовала, как внутри нее поднимается знакомая волна гнева:
— То есть ты хочешь, чтобы я отреклась от себя? Притворилась кем-то другим?
— Временно! Пока не освоишься...
— А потом что? Всю жизнь играть роль?
— Габриель, будь разумной...
— Нет! — выкрикнула она. — Ты разумным будь! Если тебе стыдно за то, кто я есть, то какой смысл в наших отношениях?
Карета остановилась у замка. Габриель выскочила, не дожидаясь, пока кучер подаст ей руку.
***
В розовой спальне она рывком сняла дорогое платье и швырнула его на пол. Потом достала из шкафа свое старое, переделанное еще в монастыре, и надела его.
— Вот так лучше, — сказала она своему отражению в зеркале. — Ты — это ты. А не чья-то жалкая копия.
В дверь постучали.
— Габриель? — голос Этьена звучал виновато. — Можно войти?
— Входи.
Он появился на пороге с букетом роз в руках и остановился, увидев её в простом платье.
— Ты... ты переоделась.
— Вернулась в свою кожу, — спокойно ответила Габриель. — А цветы оставь на столе.
Этьен положил букет и неуверенно сел в кресло:
— Прости меня. Я повел себя немного не так... Габриель, я действительно тебя люблю...
— Кого? — перебила она. — Меня или ту куклу, которую хочешь из меня сделать?
— Тебя! Настоящую!
— Тогда почему требуешь, чтобы я изменилась?
Этьен встал и подошел к окну:
— Потому что боюсь тебя потерять. Мой мир жесток к таким, как ты. Он либо проглотит тебя, либо выплюнет. Я просто хочу тебя защитить.
— А я не хочу защиты, — твердо сказала Габриель. — Я хочу завоевать этот мир. Честно. Своими силами.
— И как ты собираешься это сделать? — он повернулся к ней. — У тебя нет денег, связей, образования...
— Зато у меня есть талант. И характер. А это дороже любых связей.
Этьен сел на край кровати:
— Что ты хочешь от меня?
Габриель подошла к нему:
— Хочу, чтобы ты помог мне открыть собственное ателье. Небольшое, скромное. Где я смогу шить для тех женщин, которые устали от корсетов и оборок.
— И ты думаешь, на это есть спрос?
— Уверена. Сегодня в салоне я видела, как эти дамы мучаются в своих нарядах. Они даже нормально сесть не могут! А ведь есть другой путь...
— Какой?Габриель встала и прошлась по комнате:
— Простота. Элегантность. Удобство. Одежда, которая подчеркивает естественную красоту женщины, а не прячет её под грудой украшений.
— Звучит... революционно.
— Именно! — глаза Габриель загорелись. — Я хочу совершить революцию в женской моде!
***
Этьен долго молчал, изучая её лицо. Потом тихо сказал:
— А что, если я предложу тебе другой вариант?
— Какой?
— Останься здесь. Со мной. Я дам тебе все, что захочешь — деньги, украшения, путешествия...
— Взамен на что?
— На то, чтобы ты была моей женщиной. Красивой, обеспеченной, счастливой.
Габриель почувствовала, как сердце сжимается. Предложение было заманчивым. Роскошная жизнь без забот и борьбы...
— А моё ателье?
— Зачем тебе эти хлопоты? Я куплю тебе любые наряды от лучших кутюрье...
— Не понимаешь, — покачала головой Габриель. — Дело не в нарядах. Дело в том, чтобы создавать их самой. Чувствовать, как под твоими руками рождается красота.
— Но ведь можно заниматься этим, как хобби...
— Хобби? — Габриель вспыхнула. — Моя мечта, моя страсть, моё предназначение — всего лишь хобби?
— Габриель, будь разумной. Какие шансы у швеи из монастыря завоевать Париж?
— Никаких, — честно ответила она. — Если она останется швеей из монастыря. Но я не останусь.
— А кем станешь?
— Коко Шанель. Женщиной, которая изменит мир моды.
***
Этьен встал и обнял её:
— Знаешь, что меня в тебе больше всего пугает?
— Что?— То, что ты, возможно, действительно это сделаешь.
— Сомневаешься?
— Нет. Как раз не сомневаюсь. И понимаю, что если не помогу тебе, ты найдёшь другой путь. Без меня.
Габриель подняла на него глаза:
— Поможешь?
— Помогу. Но с одним условием.
— Каким?
— Не торопись. Дай мне полгода, чтобы найти подходящее помещение, познакомить тебя с нужными людьми, подготовить почву.
— Полгода? — Габриель нахмурилась. — Это слишком долго.
— Это реально. За полгода ты изучишь парижское общество, поймёшь, чего хотят местные дамы, наладишь связи...
— А что я буду делать всё это время?
Этьен усмехнулся:
— Учиться быть Коко Шанель.
***
На следующее утро Габриель встала с рассветом и отправилась в конюшни. Там она нашла старого конюха Пьера, который чистил лошадей.
— Месье Пьер, — обратилась она к нему, — можно вас кое о чём спросить?
— Конечно, мадемуазель.
— Как думаете, было бы удобно ездить верхом в разделённой юбке?
Старик задумался:
— А что такое разделённая юбка?
— Юбка, которая выглядит как обычная, но на самом деле это... что-то вроде очень широких брюк. Чтобы можно было сидеть в седле как мужчина, но при этом выглядеть прилично.
— Идея интересная, — кивнул Пьер. — А вы такую сшить можете?
— Попробую, — решительно ответила Габриель.
И в тот же день принялась за работу. У неё не было швейной машинки, только иголка с нитками. Но зато были ткань, ножницы и горящее желание доказать всем — и Этьену, и парижским дамам, и самой себе — что она способна на большее.
Первый костюм для верховой езды должен был стать её заявкой на будущее. Простой, элегантный, удобный.
— Что ты делаешь? — спросил Этьен, заглянув к ней в комнату вечером.
— Создаю будущее женской моды, — ответила Габриель, не отрываясь от работы.
И она не преувеличивала.
***
Неделю спустя Габриель появилась в парке верхом на гнедой кобыле. На ней был костюм её собственного изобретения — тёмно-синяя разделённая юбка, белая блузка строгого кроя и жакет, подчёркивающий талию.
Гости Этьена, прогуливавшиеся по аллеям, замерли от изумления.
— Господи, что это на ней надето? — прошептала виконтесса де Фриан.
**
— Кажется, она в брюках! — ахнула баронесса де Мейер, прикрывая веером лицо.
Габриель спокойно проехала мимо гостей, элегантно управляя лошадью. Костюм сидел безупречно — никаких развевающихся полотнищ ткани, никаких неудобных боковых посадок. Она выглядела, как амазонка из античных мифов.
— Скандал! — возмущалась виконтесса. — Этьен, как вы позволяете своей... подруге... так себя вести?
Но молодой маркиз де Монтрей, племянник герцога Вестминстерского, не сводил восхищенных глаз с наездницы:
— Наоборот, это великолепно! Наконец-то женщина, которая выглядит естественно в седле!
— Жан-Люк! — одернула его мать. — Что вы говорите?
— Правду, тетушка. Посмотрите, как она держится — уверенно, красиво.
Габриель услышала этот обмен репликами и едва сдержала улыбку. Первая победа!
**
— Ну что, довольна произведенным эффектом? — спросил Этьен, наливая коньяк.
— Очень, — честно ответила Габриель. — Видела, как молодой маркиз смотрел? А его мать чуть в обморок не упала.
— Габриель, может, не стоит так провоцировать общество?
— Провоцировать? — она отложила книгу. — А разве не провокация заставлять женщин калечить себя ради мнимых приличий?
В дверь постучали. Вошел Жерар:
— Месье Этьен, к вам просят разрешения войти маркиз де Монтрей.
— В такое время? — удивился Этьен. — Проводи его сюда.
Через минуту в библиотеке появился элегантный молодой человек лет двадцати пяти.
— Этьен, извини за беспокойство, — поклонился он. — Но я не мог уснуть, не поговорив с мадемуазель Шанель.
Габриель поднялась из кресла:
— Слушаю вас, месье маркиз.
— Ваш костюм для верховой езды... это революция! — в глазах молодого человека горел азарт. — Моя сестра замучилась ездить боком. А ваш наряд решил бы все проблемы!
— Благодарю за высокую оценку.— Нет, вы не понимаете! — Жан-Люк шагнул к ней. — Я серьезно! Не могли бы вы сшить такой же для графини де Монтрей? Она заплатит любые деньги!
Габриель переглянулась с Этьеном:
— А... ваша мать одобрит?
— Мать — нет. Но сестра — да! А Клотильда очень влиятельна в молодежных кругах. Если она появится в вашем костюме, половина Парижа захочет такой же!
— Интересное предложение, — задумчиво сказала Габриель. — А сколько готова заплатить графиня?
— Пятьсот франков.
Этьен поперхнулся коньяком. Пятьсот франков — это была годовая зарплата хорошей швеи!
— Согласна, — спокойно сказала Габриель. — Но при одном условии.
— Каком?
— Костюм будет подписан моим именем. И графиня должна будет сказать, кто его шил, если кто-то спросит.
— Конечно! Более того — я устрою для вас встречу с нужными людьми. У моей сестры широкий круг знакомств.
После ухода маркиза Этьен долго молчал.
— О чем думаешь? — спросила Габриель.
— О том, что недооценил тебя, — честно ответил он. — Пятьсот франков за одну вещь... Да ты можешь стать миллионершей!
— Не в деньгах счастье.
— А в чем
В том, чтобы дать женщинам свободу быть собой.
Две недели спустя, салон графини де Монтрей.
— Клотильда, что это на тебе надето? — ахнула герцогиня де Деказ, увидев костюм для верховой езды от Габриель.
— Это будущее женской моды, тетушка, — гордо ответила молодая графиня. — Я могу ездить верхом, как человек, а не как инвалид!
— И кто это сшил?
— Мадемуазель Коко Шанель. Удивительная мастерица!
— Коко? Какое странное имя...
— Зато какой талант! Посмотрите — никаких корсетов, никаких неудобных юбок. Простота, элегантность, свобода движений.
В салоне собралось человек двадцать молодых дам из высшего света. И каждая внимательно изучала необычный костюм.
— А удобно? — спросила маркиза де Помпадур.
— Потрясающе! Впервые в жизни могу скакать галопом, не боясь упасть.
— А прилично выглядит?
— Судите сами, — Клотильда грациозно повернулась. — Разве я выгляжу неприличной?
Дамы переглянулись. Действительно, костюм был безупречно элегантным — строгим, но женственным.
— А где найти эту... Коко? — робко спросила самая молодая из присутствующих.
— Пока она живет в поместье Этьена Бальсана, — ответила Клотильда. — Но говорят, скоро откроет собственное ателье в Париже.
— Собственное ателье? — удивилась герцогиня. — Простая швея?
— Не простая, — твердо сказала Клотильда. — Гениальная.
***
В тот же вечер к Этьену прибыло семь заказов на костюмы для верховой езды.
— Поздравляю, — сказал он Габриель за ужином. — Ты завоевала Париж быстрее, чем Наполеон.
— Пока только маленькую его часть, — скромно ответила она. — Но это начало.
— Знаешь, что я думаю?
— Что?
— Что полгода — это слишком долго. Пора открывать ателье.
Габриель отложила вилку:
— Серьезно?
— Абсолютно. У тебя уже есть клиенты, репутация, деньги на первое время. Чего еще ждать?
— Смелости, — тихо призналась Габриель.
— Смелости? У тебя?
— Этьен, одно дело — сшить костюм для подруги. Другое дело — создать настоящий бизнес. Взять на себя ответственность за успех или провал.
— А помнишь, что говорила мне в первый день знакомства?
— Что именно?
— Что хочешь дать каждой женщине возможность почувствовать себя королевой.
Габриель улыбнулась:
— Помню.
— Тогда пора переходить от слов к делу. Завтра едем в Париж искать помещение.
— А если не получится?
— Получится, — уверенно сказал Этьен. — У тебя есть талант. А у меня — связи.
Но он не договорил главного. В тот же день утром к нему приехал отец — граф Бальсан, суровый мужчина лет пятидесяти с холодными серыми глазами.
— Этьен, нам нужно поговорить, — сказал граф, даже не поздоровавшись.
— Конечно, отец. О чем?
— О твоей... подруге.
— Что именно тебя беспокоит?
Граф прошелся по кабинету:
— Вся аристократическая часть Парижа гудит! Какая-то швея из монастыря революционизирует моду, да еще и живет в нашем поместье! Ты понимаешь, какой скандал?
— Габриель талантлива...
— Мне плевать на ее талант! — рявкнул отец. — Меня интересует репутация семьи! Бальсаны не держат любовниц на виду у всего света!
— Она не любовница!
— А кто? Невеста? — граф язвительно усмехнулся. — Собираешься жениться на этой... как ее там... Коко?
Этьен помолчал. Именно этот вопрос мучил его последние недели.
— Не знаю, — честно ответил он.
— Тогда избавься от нее. Немедленно.
— Отец...
— Это не просьба, Этьен. Это требование. Иначе лишишься наследства.
А в это время в розовой спальне происходила другая сцена. К Габриель пришла камеристка с письмом.
— Мадемуазель, это вам, — девушка выглядела взволнованной.
Габриель вскрыла конверт. Внутри был лист дорогой бумаги с гербом. "Мадемуазель Шанель!
Позвольте представиться — мадам Жермен Вер, владелица модного дома "Элеганс". Слышала о ваших... экспериментах с модой. Хотела бы встретиться и обсудить возможное сотрудничество.
Искренне ваша, Ж. Вер"
— Странно, — пробормотала Габриель. — Откуда знаменитая кутюрье знает обо мне?
Но она и представить не могла, что мадам Вер получила совсем другой заказ. В ее салон час назад зашла элегантная дама в черном.
— Мадам Вер, мне нужна небольшая услуга, — сказала незнакомка, выкладывая на стол пачку банкнот.
— Слушаю вас.
— Есть одна... выскочка, которая пытается войти в наш круг. Нужно поставить ее на место.
— И что вы предлагаете?
— Заманить ее к себе, предложить сотрудничество. А потом... скомпрометировать. Публично.
— Имя?
— Коко Шанель.
Габриель показала письмо Этьену за завтраком:
— Смотри, мадам Вер приглашает меня к сотрудничеству!
Этьен побледнел. Жермен Вер была известна своей жестокостью к конкуренткам.
— Габриель, не стоит...
— Почему? Это же прекрасная возможность!
— Эта женщина опасна. Она уничтожила карьеры десятка талантливых модисток.
— Значит, они были недостаточно сильными, — упрямо сказала Габриель. — А я сильная.
— Габриель...
— Что с тобой? — она внимательно посмотрела на него. — Ты какой-то странный с утра.
Этьен отвернулся. Он не мог рассказать ей об ультиматуме отца. Не мог признаться, что боится потерять наследство.
— Просто устал, — соврал он.
В тот же день Габриель отправилась в Париж на встречу с мадам Вер. Салон "Элеганс" поразил ее роскошью — хрустальные люстры, позолота, зеркала от пола до потолка.
— Мадемуазель Шанель! — приветствовала ее мадам Вер, женщина лет сорока пяти с хищным взглядом. — Наконец-то встретились!
— Мадам Вер, для меня большая честь...
— Проходите, проходите! Хочу показать вам кое-что интересное.
Она провела Габриель в заднюю комнату, где на манекенах висели незавершенные платья.
— Видите вот это? — мадам Вер указала на элегантное черное платье простого кроя. — Сшито по вашему принципу. Никаких излишеств, чистые линии.
Габриель внимательно изучила работу. Платье действительно было выполнено в ее стиле, но чего-то не хватало.— Красиво, — осторожно сказала она. — Но...
— Но что?
— Не хватает... души. Это копия идеи, но не сама идея.
Лицо мадам Вер на мгновение исказилось, но она быстро взяла себя в руки:
— Интересная точка зрения. А что бы вы предложили?
— Убрать вот эти декоративные пуговицы. Сделать воротник чуть выше. И главное — изменить крой рукава...
Габриель увлеклась, не замечая, как мадам Вер записывает каждое ее слово.
— Потрясающе! — воскликнула хозяйка салона. — У вас действительно уникальное видение! Хотите попробовать поработать у меня? Я плачу очень хорошо...
— Спасибо, но я собираюсь открыть собственное дело.
— Собственное? — мадам Вер прищурилась. — А у вас есть деньги? Связи? Опыт ведения бизнеса?
— Пока нет, но...
— Мадемуазель Шанель, позвольте дружеский совет. Мода — это не только талант. Это жестокий бизнес. Здесь нужно уметь бороться, интриговать, выживать конкурентов...
— Я не боюсь борьбы.
— Даже если против вас восстанут все влиятельные дома Парижа? — мадам Вер наклонилась к ней. — Поверьте, мы умеем защищать свою территорию.
Габриель почувствовала холодок. Это уже не предложение сотрудничества. Это угроза.
— Понимаю, — спокойно ответила она, вставая. — Тогда до свидания, мадам Вер.
— Подумайте над моим предложением, — на прощание сказала хозяйка салона. — Иначе можете пожалеть.
**
По дороге домой Габриель размышляла о встрече. Значит, ее уже воспринимают как угрозу. Хорошо. Это означает, что она на правильном пути.
Но когда она вернулась в замок, ее ждал сюрприз. В гостиной сидел незнакомый мужчина — высокий, элегантный, с проницательными темными глазами.