Марина замерла перед зеркалом в прихожей, разглядывая чужое отражение. Когда это случилось? Когда перестала узнавать себя? Волосы собраны в небрежный пучок: некогда было уложить. Под глазами тени, которые тональный крем уже не маскирует. А ведь когда-то Роман говорил, что у неё не просто карие глаза, а цвета осеннего мёда.
Сейчас не говорил ничего. Просто проходил мимо, как мимо мебели.
— Марина, ты мой костюм погладила? — донеслось из спальни.
Вздохнула. Конечно, погладила. Еще вчера вечером, когда объявил о корпоративе. Любит делать сюрпризы.
— На вешалке в шкафу, — отозвалась и направилась на кухню.
Часы на стене отсчитывали секунды с монотонным постоянством. Тик-так. Тик-так. Двадцать три года под этот звук. Двадцать три года, которые куда-то утекли, словно вода сквозь пальцы.
Включила кофеварку. Роман любил крепкий эспрессо перед выходом. Она уже не помнила, какой кофе любит сама. Кажется, с молоком? Или это было раньше. В другой жизни, когда ещё была не мамой Софии и Сергея, не женой Романа, а просто Мариной?
Костюм к корпоративу
— Ты же помнишь, что вернусь поздно? — Роман вошёл на кухню, застёгивая запонки. Дорогие, подарок от неё на прошлый Новый год. Брал их только на важные встречи.
— Помню.
— Там будут партнёры из Москвы. Важная встреча.
Марина кивнула, протягивая ему чашку. Их пальцы не соприкоснулись. Давно уже не соприкасались просто так, случайно.
— Роман, мне звонила София. Снова просит забрать Лёвушку на неделю.
— И? — Он даже не оторвал глаз от телефона.
— Это уже четвёртый раз за два месяца. Я хотела в пятницу к Ольге, мы с ней планировали...
— Марина, ну это же твой внук. Что за разговоры? — Теперь он посмотрел на неё, и в этом взгляде не было ни понимания, ни сочувствия. Было недоумение: как можно вообще обсуждать такие вещи? — София работает, ей нужна помощь. (Как будто я не работаю)
— А я? Мне не нужна помощь? Мне не нужна своя жизнь?
Слова вырвались сами, и Марина тут же пожалела о них.
— Какая ещё твоя жизнь? Ты что, работаешь по двенадцать часов, как я? Сидишь дома, никакой ответственности. Подумаешь, тоже мне нашла работу в интернете. А тут с внуком посидеть не можешь.
Марина стиснула зубы. Не сейчас. Не надо сейчас. Он всё равно не услышит.
— Забери Лёву, — повернулась к мойке, чувствуя, как внутри поднимается знакомая волна горечи. — Конечно, заберу.
Роман допил кофе, поставил чашку на стол: не в раковину, конечно, зачем? — и вышел, на ходу набрасывая пиджак.
— Не жди меня к ужину!
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина, которую нарушал только мерный ход настенных часов.
Тик-так. Тик-так.
Марина опустилась на стул и обхватила голову руками. В груди что-то сжималось, не давая дышать полной грудью.
Телефонный звонок дочери
Телефон завибрировал на столе. София. Марина некоторое время смотрела на высвечивающееся.
— Мама, ну как? Ты с папой поговорила?
— Поговорила.
— И что он сказал?
— Сонечка, ты же знаешь папу. Для него это вообще не вопрос.
— А для тебя? — В голосе дочери прозвучало что-то новое. Напряжение? Или раздражение?
Марина замерла.
— Что ты хочешь сказать?
— Мама, я прекрасно понимаю, что часто подбрасываю тебе Лёву. Но у меня контракт на носу, Денис опять в командировке, а няня заболела. А ты же можешь и вечером свои посты написать: Левушку спать уложишь. Над тобой же не стоит начальник. А мне что делать? Думаешь так легко работу найти с маленьким ребенком.
— Я заберу его, Соня. Когда привезёшь?
Пауза.
— Мама... может, ты скажешь, если тебе тяжело? Я взрослый человек, найду выход. Но ты всегда молчишь. А потом такое лицо делаешь, что мне потом неделю виноватой себя чувствую.
Марина открыла рот и закрыла. Что она могла сказать? Что устала? Что хочется просто уехать на три дня в Питер с Ольгой, как они мечтали? Что иногда хочется проснуться в пустой квартире и не думать ни о чем. Чей завтрак готовить, чьи носки стирать, кого везти к врачу?
— Всё нормально, доченька. Привози Лёвушку.
— Хорошо. Завтра вечером. Спасибо, мам.
София отключилась, и Марина долго сидела, глядя в пустоту. В голове крутилась одна мысль: когда это произошло? Когда стала человеком, который не имеет права сказать "нет"?
Запах одеколона
Вечером Марина стояла в спальне перед открытым шкафом Романа. Нужно было достать зимние вещи — скоро холода. Перебирала вешалки с рубашками, пиджаками, и вдруг почувствовала запах. Незнакомый парфюм. Не его обычный одеколон, что сама покупала мужу уже лет десять подряд.
Сердце дрогнуло.
Марина поднесла рукав пиджака ближе. Да, отчётливо. Женский аромат. Сладковатый, с нотками ванили.
Медленно опустила руку. В груди стало пусто. Даже не больно. Просто пусто, как будто оттуда вынули что-то важное и забыли вернуть.
Измена? Или она просто с ума сходит от одиночества и придумывает? Роман всегда говорил, что она слишком мнительная. Что накручивает себя на пустом месте.
Марина закрыла шкаф. Какая разница? Даже если что-то и есть, разве изменится что-то от того, что она узнает? У них дети, дом, общая жизнь. Двадцать три года нельзя просто взять и вычеркнуть из-за подозрений.
Вернулась на кухню и принялась резать овощи на завтрашний обед. Нож мерно стучал по разделочной доске. Тук-тук. Тук-тук. В такт часам на стене.
Свадьба сына
Воспоминание нахлынуло внезапно. Свадьба Сергея, три месяца назад. Марина провела неделю в безумной подготовке. Вся организация на ней: банкет, украшения, гости, наряды. Роман занимался только финансовой стороной, всё остальное легло на её плечи.
В день свадьбы проснулась в пять утра, хотя гости должны были приехать только к обеду. Голова раскалывалась от недосыпа. Но нужно было успеть проверить зал, встретить флористов, забрать торт.
— Марина, а где мои запонки? — спросил Роман, выходя из душа.
— В шкатулке на комоде, где всегда.
— Не вижу.
— Сейчас найду, — вскочила, хотя в ногах гудело, и нашла запонки ровно там, где и сказала.
На банкете все говорили, какая замечательная свадьба. Какая молодец мама жениха, как всё организовала. Роман принимал поздравления, гордо улыбался. А Марина сидела за столом, улыбалась гостям и понимала: не чувствует радости. Только усталость. Бесконечную, всепоглощающую усталость.
Когда молодые уехали, Роман повернулся к ней:
— Неплохо получилось. Правда, салаты могли быть поразнообразнее.
Это было всё, что получила от мужа в знак признательности и благодарности. Ни «спасибо», ни «ты молодец», ни даже «устала небось». Просто замечание по поводу салатов.
Марина тогда не ответила. Как не отвечала много лет. Просто кивнула и начала собирать оставшиеся подарки.
Ночное ожидание
Часы пробили полночь. Потом час. Два.
Так и лежала в постели с открытыми глазами, глядя в потолок. Роман обещал вернуться к одиннадцати, максимум к полуночи. Телефон молчал.
Набрала номер мужа. Сбросил.
Через пять минут пришло сообщение: «Еще на встрече. Не могу говорить.»
Марина посмотрела на эту короткую фразу. Никакого «извини», никакого «жди». Просто констатация факта.
Встала, накинула халат и прошла на кухню. Заварила ромашковый чай, который не любила, но успокаивал нервы. Села у окна.
За окном был октябрь. Дождь барабанил по подоконнику. В соседних окнах не было света. Люди уже спали. Обнимали своих жён, мужей, шептали что-то на ночь.
А она сидела одна в пустой квартире и ждала мужа с корпоратива.
Тик-так. Тик-так.
Когда это стало нормой? Когда смирилась с тем, что муж приходит когда хочет. Делает что хочет, а она просто ждёт? Домашняя мебель, которая всегда на месте. Всегда готова услужить, но на которую никто не обращает внимания.
В три часа ночи хлопнула входная дверь. Марина не вышла встречать. Сидела на кухне, держа в руках остывшую чашку.
Роман заглянул в дверь, удивлённо вскинул брови:
— Ты чего не спишь?
— Ждала.
— Зачем? Я же написал, что задерживаюсь.
Прошёл мимо, даже не задев её взглядом. Марина услышала, как он зашёл в ванную, потом в спальню. Через несколько минут только ровное дыхание. Уснул.
А она всё сидела на кухне. И впервые за много лет позволила себе заплакать. Тихо, без всхлипов. Просто слёзы катились по щекам, а она не вытирала их.
Разговор с подругой
Утром Марина позвонила Ольге.
— Маринка, что случилось?
— Оль, я не могу в Питер. София просит взять Лёву на неделю.
— Опять? — Ольга не скрывала возмущения. — Мариша, ты понимаешь, что мы планировали эту поездку два месяца? Я уже билеты купила, гостиницу забронировала.
— Я знаю. Прости.
— Прости? Мариша, ты всегда извиняешься! Перед Романом, перед Софией, перед Сергеем. Даже перед этой консьержкой вредной. Когда ты последний раз подумала о себе?
Марина молчала. Ольга вздохнула:
— Скажи Софии «нет». Просто скажи. Она взрослая женщина, у неё муж, деньги. Пусть наймёт няню на неделю.
— Она моя дочь.
— А ты её вечная нянька? Мариша, тебе сорок семь, а не семьдесят. У тебя впереди ещё целая жизнь. Но ты её проживаешь в ожидании. В ожидании, что кто-то скажет «спасибо». Заметит, оценит. А они не заметят. Потому что привыкли.
Слова подруги больно резанули по живому. Марина закрыла глаза.
— Не знаю, как по-другому. Это же мои близкие.
— Научишься. Или сломаешься окончательно. Выбирай.
Утро после
Марина проснулась от звонка в дверь. София стояла на пороге с Лёвой на руках и двумя огромными сумками.
— Мама, спасибо, что выручаешь! — Протянула ребёнка, не дожидаясь приглашения войти. — Тут всё его вещи. Ах да, сейчас плохо спит ночами. Я через неделю заберу, договорились?
— София, подожди.
Дочь обернулась, уже на пороге. В её глазах было нетерпение: тороплюсь, мама, некогда.
— Что?
Марина смотрела на неё и вдруг увидела. Увидела, как Софии все равно. Удобно ли, хочется ли, можется ли. Просто решает за мать, что для неё лучше. Точно так же, как Роман. Точно так же, как Сергей, который звонит раз в неделю и не спрашивает, а скорее приказывает: «Мам, ты не могла бы борщ сварить? Я завтра заеду».
Привыкли.
— Не могу взять Лёву на целую неделю. Только до выходных, — сказала Марина. Голос прозвучал твёрже, чем она ожидала.
— Что? — София уставилась на неё, как на инопланетянку.
— Я планировала поездку. Не могу отменить её снова. Уже куплены билеты.
— Мама, ты серьёзно? У меня контракт на носу, я работаю! А ты что, в кругосветку собралась?
— В Питер. На три дня. С Ольгой.
София рассмеялась. Коротко, нервно:
— Мама, ну это же может подождать! Питер никуда не убежит. А мне нужна помощь. Денис в командировке, няня больна. Не знаю, к кому обратиться. Да и выходные я должна отдохнуть, а не с ребенком сидеть. А в понедельник вечером заберу. Со вторника няня возвращается.
— К другой няне. К сестре Дениса. К своей свекрови.
— Но ты же моя мама! — В голосе Софии впервые за всё время прозвучала растерянность.
— София, я люблю Лёву. Но я устала. Всю жизнь подстраивалась под всех, и сейчас... сейчас мне нужна эта поездка. Для себя.
Повисла тишина. София переминалась с ноги на ногу, Лёва начал хныкать у неё на руках.
— Ладно, — сказала дочь. Голос был обиженный, холодный. — Извини, что побеспокоила.
Она развернулась и вышла. Дверь закрылась тихо. Марине показалось, что она грохнула, как гром.
В квартире стало очень тихо.
Возвращение Романа
Вечером, когда Роман пришёл с работы, Марина готовила ужин. Он прошёл в комнату, переоделся, вернулся и сел за стол, разглядывая телефон.
— София звонила, — бросил он, не поднимая глаз. — Сказала, ты отказалась сидеть с Лёвой на выходные.
Марина поставила перед ним тарелку с картошкой и котлетами.
— Да.
— Почему?
— У меня планы.
Теперь муж посмотрел на неё:
— Какие планы?
— Еду в Питер с Ольгой.
Роман усмехнулся:
— Мариша, ну какой Питер? Внуку помощь нужна, а ты туристические прогулки устраиваешь.
— Я еду. Билеты куплены.
— Верни билеты. Или перенеси. Что за глупости?
Марина присела. Посмотрела мужу в глаза и впервые за много лет увидела его не как опору. Не как защитника, а просто как мужчину, который давно перестал её замечать.
— Роман, ты когда последний раз спрашивал, как у меня дела?
— Каждый день спрашиваю.
— Нет. Ты говоришь «как дела» и не слушаешь ответ. Ты спрашиваешь, где твои вещи. Готов ли ужин, погладила ли я рубашку. Но ты никогда не спрашиваешь, как я. Устала ли я. Чего хочу.
— Марина, я работаю с утра до ночи, чтобы...
— Чтобы обеспечивать семью. Я знаю. Ты мне это говоришь уже двадцать лет. А я что делаю? Я просто дома сижу, верно?
Роман отложил вилку. В его взгляде появилась тревога — впервые жена говорила с ним так.
— К чему ты клонишь?
— Ни к чему. Просто хочу, чтобы ты знал: я еду в Питер. В пятницу. На три дня.
— А дом? Ужины?
Марина почувствовала, как внутри что-то переворачивается. Не от боли. От осознания.
— Роман, тебе сорок девять. Ты взрослый мужчина. Думаю, ты справишься три дня без меня.
Встала и вышла из кухни, оставив его сидеть в недоумении.
Питерские улицы
Пятница наступила быстрее, чем Марина ожидала. Роман дулся, не разговаривал. София тоже забрала Леву почти не разговаривая с ней. Не позвонила, как доехала: обиделась. Сергей прислал сообщение: «Мам, папа говорит, ты уезжаешь. Зачем тебе это нужно?»
Марина не ответила никому.
В поезде впервые за долгое время почувствовала лёгкость. За окном мелькали поля, перелески, маленькие станции. А внутри медленно распускалось что-то новое. Не радость ещё, но предчувствие радости.
— Ну что, готова к приключениям? — Ольга улыбнулась, протягивая ей пластиковый стаканчик с чаем.
— Не знаю, — призналась Марина. — Мне даже страшно немного.
— Когда человек долго живёт в тесноте, выход на простор всегда пугает.
Приехали поздним вечером. Гостиница была скромная, но уютная. Марина стояла у окна номера, глядя на ночной город, и ей позвонил Роман.
— Где ты? — голос был раздраженный.
— В Питере. В гостинице.
— Марина, это всё глупости. Возвращайся домой.
— Вернусь в понедельник утром.
— А кто мне рубашки погладит? У меня в понедельник встреча.
Марина закрыла глаза. Сколько лет она слышала эти слова? Кто погладит. Кто приготовит. Кто уберёт. Как будто она не человек, а функция.
— Роман, в доме есть утюг. Я уверена, ты разберешься.
И отключила телефон.
Невские мосты
Три дня в Питере пролетели как один миг. Ходили по Эрмитажу, гуляли по Невскому, пили кофе в маленьких кафе. Смеялись, говорили обо всём и ни о чём. Марина купила себе шарф: яркий, бирюзовый, совсем не практичный. Просто потому что понравился.
На второй день стояли на Дворцовом мосту, и Ольга вдруг спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
Марина задумалась:
— Странно. Как будто я... проснулась. После долгого сна.
— И что ты будешь делать дальше?
— Не знаю, — честно призналась Марина. — Не знаю, Оль. Но точно не хочу возвращаться к тому, что было. Не могу.
Ольга обняла её за плечи:
— Всё в твоих руках. Всегда было.
Вернулись в понедельник вечером. Марина стояла у дверей своей квартиры с сумкой в руках. Внутри было тихо. Толкнула дверь.
Роман сидел на диване, смотрел телевизор. Обернулся. В его взгляде было недовольство, но и что-то ещё — растерянность.
— Приехала.
— Приехала, — поставила сумку в прихожей.
— И что, понравилось путешествовать?
Марина сняла пальто, повесила на вешалку. Коснулась взглядом зеркала: и впервые за много дней узнала себя прежнюю. В отражении была женщина с прямой спиной, ясным взглядом. Не уставшая служанка, а человек.
— Да, — сказала она просто. — Понравилось.
Роман хмыкнул и отвернулся к телевизору. Но Марина знала: что-то изменилось. Может быть, незаметно для него. Но навсегда для неё.
Начало новой дороги
Прошла неделя. Потом ещё одна.
Марина начала делать маленькие шаги. Записалась на курсы флористики, о которых мечтала лет десять. Когда Сергей позвонил и попросил сварить борщ, сказала:
— Сынок, я занята в среду. Приезжай в пятницу, тогда поговорим
Сын удивился, но согласился.
София написала сообщение:
— Мам, извини за тот разговор. Я подумала... ты была права. Я совсем забыла, что ты тоже человек, со своими желаниями.
— Всё хорошо, доченька. Я люблю тебя. И Лёву люблю. Просто теперь буду любить и себя тоже.
С Романом было сложнее. Он не понимал изменений. Злился, пытался вернуть всё на круги своя. Но Марина больше не уступала в мелочах. Не гладила его рубашки, когда мужу приспичит в эту же минуту. Не готовила ужин, если не предупредил заранее. Не молчала, когда ей хотелось сказать.
Вечером муж вернулся домой позже обычного и не нашёл её на кухне. Марина сидела в комнате с книгой.
— Ужин будет? — спросил он привычно.
— Не готовила. Я перекусила в городе, после курсов. Я же просила предупреждать, когда ужинаешь дома. За эту неделю, ты только позавчера ужинал дома. Для кого готовить. В холодильнике вчерашний еще стоит, разогрей себе сам. Или приходи вовремя к ужину.
— И мне что, самому готовить?
Марина подняла на него глаза:
— Роман, в холодильнике есть еда. В интернете миллион рецептов. Не нравится, то что есть — приготовь сам. Ты справишься.
Муж постоял, помолчал, потом вышел. Через полчаса услышала звук сковородки на кухне. Улыбнулась.
Маленькие шаги. Но они вели вперёд.
Зеркало, которое отражает правду
Прошло три месяца с той поездки в Питер.
Марина стояла перед зеркалом в прихожей, собираясь на очередное занятие. Волосы уложены, глаза блестят, на губах лёгкая улыбка.
Она узнавала себя.
На кухне Роман готовил себе завтрак. Они почти не разговаривали — каждый жил своей жизнью. Марина понимала: либо он научится жить рядом с новой ею, либо они разойдутся. И впервые мысль о разводе не пугала её. Она просто была: как один из возможных вариантов.
Телефон зазвонил. София.
— Мам, привет! Слушай, я тут подумала... может, на следующие выходные вместе куда-нибудь съездим? Я, ты, Лёва. Только мы втроём. Давно не общались нормально.
Марина улыбнулась:
— Давай. С удовольствием. Только в субботу, в воскресенье у меня выставка.
— Какая выставка?
— Флористическая. Мы с курсов выставляем свои работы. Приходи, если хочешь. Будет интересно.
— Приду! Мам, я так рада, что ты... что ты теперь такая.
— Какая?
— Живая.
Марина положила трубку и посмотрела в зеркало. Живая. Да, именно так она себя и чувствовала. Впервые за много лет.
Выставка цветов
Воскресенье выдалось солнечным, несмотря на ноябрь. Марина приехала в выставочный зал за два часа до открытия, чтобы расставить свои композиции. Руки дрожали от волнения, а вдруг не понравится? Вдруг всё это глупость, как говорил Роман?
Но когда закончила расставлять букеты, преподаватель курсов, Вера Николаевна, подошла и тихо сказала:
— Марина, у вас дар. Вы чувствуете цветы. Это редкость.
Первые посетители начали приходить ближе к полудню. Марина стояла у своих работ, отвечала на вопросы. Улыбалась незнакомым людям. И вдруг увидела знакомую фигуру в дверях.
София. С Лёвой на руках. И рядом с ней, к удивлению Марины, Роман.
Они подошли, и Марина увидела в глазах дочери неподдельное восхищение:
— Мам, это потрясающе! Не знала, что ты так умеешь!
— Я тоже не знала, — призналась Марина.
Роман молчал, разглядывая композиции. Потом повернулся к жене. Во взгляде было что-то новое: не восхищение, нет, но... уважение? Или удивление?
— Красиво. Действительно красиво.
Это были всего два слова. Но Марина вдруг поняла: ей больше не нужно одобрение мужа. Приятно, да. Но уже не так необходимо. как раньше. Уже доказала что-то самой себе, и этого хватит.
Разговор на кухне
Вечером, когда София уехала, а Лёву укачали, Марина и Роман остались вдвоём. Заваривала чай, муж сидел за столом.
— Марина. Я хотел поговорить.
Повернулась, прислонилась к столешнице, ждала.
— Я... я не понимал. Все эти месяцы. Думал, ты просто взбесилась, капризничаешь. А сегодня увидел тебя там, на выставке, и понял... — замолчал, подбирая слова. — Я потерял тебя. Где-то по дороге. И даже не заметил.
— Роман, мы оба потеряли друг друга. Просто ты не замечал, а мне было больно.
— Что теперь?
И Марина поняла, что не знает ответа. Честно не знает.
— Не знаю. Может быть, мы научимся заново. Может быть, нет. Но я точно знаю одно: больше не буду той Мариной, которая молчит, терпит и ждёт. Та Марина умерла в ту ночь, когда ты вернулся в три часа, а я плакала на кухне.
Роман кивнул. Медленно, тяжело.
— Попробую. Не обещаю, что получится сразу. Но попробую.
— Это всё, о чём я прошу.
Они сидели в тишине, и тишина эта была не пустой, а наполненной. В ней было место для новых начинаний.
Весенний звонок
Прошло ещё четыре месяца.
Марина сидела в маленьком цветочном магазинчике, который сняла в аренду месяц назад. Её первый собственный бизнес. Маленький, скромный, но её.
Телефон зазвонил. Ольга.
— Ну что, готова к новым приключениям? Я нашла тур в Прагу. Две недели. Едешь?
Марина посмотрела в окно. За стеклом была весна — первая весна её новой жизни.
— Еду.
Когда закрывала магазин вечером, то снова поймала своё отражение в стеклянной двери. Женщина в отражении улыбалась. У неё были усталые, но счастливые глаза.
Мне было сорок семь, когда поняла: назад дороги нет. И это было самым правильным осознанием в моей жизни.
Дом её больше не душил. Роман учился быть партнёром, а не хозяином. Медленно, с откатами назад, но учился. София звонила теперь не только когда нужна помощь, но и просто так: узнать, как дела, поделиться новостями. Сергей заехал на днях и сам приготовил тот самый борщ, попросив только рецепт.
Всё менялось. Потому что изменилась она.
Марина шла по вечерней улице к машине, и в кармане вибрировал телефон. Роман. Сообщение:
— Приготовил ужин. Жду. Не опаздывай — остынет.
Улыбнулась.
Маленькие шаги. Но они вели туда, куда нужно.
Домой теперь возвращалась не потому что должна, а потому что хотела. И в этом была вся разница.
Благодарю каждого своего читателя за подписку на канал
Читайте также: