Со следующего дня снова началась служба. Никому из руководства не было дела до переживаний молодого лейтенанта. Никого не интересовали душевные метания офицера. Главное, чтоб работу выполнял как следует, без нареканий. И Саня выполнял.
Как глоток воздуха были письма из дома. Но к концу июля письма стали тревожными. Отец писал, что год, похоже, будет неурожайным. Беспокоился, как бы голода опять не было. На вопрос, почему он так считает, Роман ответил.
“Чё тут считать то. Прошлый год победу праздновали, думали, что теперь то все, прошли все беды. Когда время озимые сеять пришло, хватились, то земля не подготовлена, то сеяльщиков нет. Опять на бабах выезжали. К сроку то чуть больше половины только засеяли, а остальное не вовремя. А ведь все вовремя надо делать.
Весенний сев тоже растянули. Сам видел, трактор то из МТС когда прислали, чтоб землю пахать. Весна сухая была, лето жаркое. Все одно к одному идет. Не только у нас так, кругом. Только в газетах все хорошо у нас.”
Последняя строчка была зачеркнута Видно Роман побоялся, что лишнего написал. Но зачеркал так, чтоб Саня мог прочитать.
Дальше Роман радовался, что купили они телушку, стельную. Бог даст, зимой теленочек будет и молоко. Ладная будет коровенка, по стати видно уж сейчас. Ходят они, косят овраги. Землю под луга дали, да только трава там не больно хорошая. Оно и понятно, что получше то идет в колхоз.
Писал про Нину, что сдала она экзамены. С санчурской подружкой уж в Йошкар-Олу ездили, документы подавали в институт. Как она и думала, народу много, переживает девка, получится ли. Скоро опять поедут, экзамены будет сдавать. Сказала, что не приедет, пока все точно не узнает. Нечего зря кататься туда-сюда.
Нина и сама об этом же написала. Саня читал эти письма, видел, что шли они долго. Сейчас там уж известно , поступила Нина или нет. Он искренне пожелал про себя, чтоб сестра поступила учиться.
Время летело, словно лошадь галопом неслась по земле. День за днем, месяц за месяцем оставались позади.
Чего боялся Роман, то и случилось. Неурожайный год. Только вроде люди вздохнули немного, а тут опять невезуха. Урожай плохой. Район требовал выполнения плана по сдаче зерна. А какое там план. Все отдашь, людям на трудодни ничего не останется. Как все забрать. Опять голодать будут. Ведь не война, чтоб без горсти муки оставаться.
Гаврила Никитич поехал в район хлопотать, чтоб скостку на неурожай сделали. На свой страх ходил по инстанциям. Оно и понятно. Это когда сверх нормы сдаешь, то хорошо, а как просишь урезать, так сразу плохим председателем становишься. Начальство на тебя, как на врага глядит, через губу разговаривает.
Но все же добился своего. То ли директива сверху пришла, то ли местные власти поняли, что нельзя урожай подчистую у колхозников выгребать. Оставили часть колхозникам на трудодни. Роман сразу принялся за расчеты. Получилось по пятьсот двадцать грамм зерна на трудодень.
Он горько вздохнул. Это почитай, по горсти зерна, так не муки даже, зерна только. Опять людям придется хлеб с травой есть. Да что за жизнь такая. За какие грехи люди маются.
Нина поступила в институт, педагогический. На историю и плюсом еще немецкий язык будет изучать. С ее упорством и настойчивостью было бы удивительно, если бы она не поступила. Так старалась. Девочка, ее товарка, тоже поступила. Они радовались, что вдвоем веселее им будет да и дешевле. Общежитие им не дали. Пришлось снимать комнату. Даже не комнату, а спальное место на одной кровати у одинокой старушки. Они и этому были рады. Старуха попалась покладистая, девчонок не донимала своими претензиями. Только оговорилась, чтоб парней в дом не водили.
Новый сорок седьмой год в части встречали, как и в прошлом году, шумно и весело. Изобилие на столах, что выпить, что закусить. Только Сане в этот день было грустно. Вспоминалась Эльза. Может ей там и лучше, чем здесь. Сытнее, и работы больше. Еще и родственники рядышком всегда поддержат. А здесь в деревне стоит их домик пустой, закрытый на замок. Саня иногда проходил мимо него с проверкой, отмечал, что дом без хозяев.
Еще тяжелее было вспоминать свою деревню. Хоть отец и не хотел его расстраивать, не писал всего. Но Саня уже давно научился читать между строк. Поэтому старался посылать им в деревню посылки с продуктами. При каждом случае прикупал банки с консервами, сахар, даже муку и сгущенку. Да все, что можно было отправить без опаски, что испортится. Знал, что там всему будут рады.
Фатиев, которому некому было слать посылки, помогал другу, отсылал Санины посылки вроде как от себя. Поговаривали, что ограничения скоро снимут. Только вот пока все это оставалось разговорами. Нормы отправки никто не добавлял. А семьи дома голодали. В городах хоть что то можно было на карточки купить, а в деревне карточки не давали. Считалось, что крестьяне сами себя прокормят.
Саня даже как то подзабыл о своей мальчишеской забаве. Мотоцикл его стоял в ангаре вместе тяжелыми самоходками. Механики не обижали этого малыша, присматривали за ним, при случае меняли запасные части на новые. Иногда Саня садился на свой мотоцикл и с ветерком гонял по немецким чужим дорогам.
- Слушай, Сергей, подумываю я продать свой мотоцикл. Накатался уже. Чего он стоит без дела.
Фатиев посмотрел на друга. Вот тебе и раз. То хотел без ума купить его, а то продать думает. Столько души они в этот драндулет вложили. Жалко продавать.
- А зачем тебе продавать. Ты его лучше домой отправь. Приедешь, а у тебя мотоцикл стоит рядом с коровой.
Фатиев засмеялся над своей шуткой, а Саня задумался. Он не задумывался об этом. А неплохо бы заиметь такую технику в деревне. В город на нем можно бы ездить было.
- А ты дело говоришь, Сергей. Я поинтересуюсь. Если можно отправить, так и отправлю.
Саня ходил, узнавал, как это можно сделать. Было бы желание и все обязательно получится. В скором времени поехал пассажир с колесами на поезде в далекую Лису, где люди такое чудо и не видели. Саня представлял, как удивятся дома, получив такую необычную посылку. Как сбегутся потом мужики, чтоб рассмотреть его. Как Роман будет говорить, чтоб ничего не трогали, а то не дай Бог сломают. Вот уж приедет Саня, тогда и покажет все.
А Саню заела тоска по дому. Так хотелось домой, хоть волком вой. Вот уж сорок седьмой год к концу подходит, а о доме никто даже не заикается. Они разговорились об этом с Фатиевым. Тот не минуты не сомневаясь ответил, что видно судьба у него такая, стать военным. Никто его дома не ждет. А здесь хорошо, и деньги платят, и кормят досыта и жизнь не сравнить с той, что дома.
- Чего тебе здесь не служится. Где ты дома такую жизнь увидишь. Домой то успеешь еще. Сам говорил, что там страх, что творится.
- Говорил. И сейчас скажу, что плохо там еще, трудно. А здесь мне еще хуже. Дома ведь даже дышится по другому. Тоска мне здесь, тоска. Понимаешь, Серега.
Фатиев не очень то понимал и не мог понять Саню. Но и не судил его. Значит судьба ему там в своей деревне жить. Вот и тянет она его.
А тут еще как снег на голову денежная реформа. И без того бедные люди стали еще в десять раз беднее. Саня не волновался. В последнее время он почти все деньги, что оставались после посылок, отправлял домой отцу, часть из них Нине. Переживал только из за того, что ведь не тратили они те деньги, берегли. А сейчас на них ничего не купишь, все что есть в магазинах, все сметут. А у них в Лисе, так и сметать то нечего.
Зато Фатиев расстроился сильно. У него большая часть денег оставалась не израсходованной. Где их ему было тратить, сыт, обут и одет. Разве что немного на гулянки с немецкими фрау.
Весна сорок восьмого года. Апрель месяц. По батальону прошел слух, что будут сокращать численность военнослужащих на границе. Вместо них придут кадровые военные. Многие из Саниных друзей расстроились. Не хотелось расставаться с этим местом. Не было секретом, что жизнь здесь намного лучше, чем дома.
Только Саня не расстраивался. Он ждал этот день и дождался. Хотя надо сказать, сердце лейтенанта ёкнуло, когда он расписывался в приказе, что с восемнадцатого апреля уволен в запас. Как не крути, столько всего здесь было пережито, пройдено дорог, приобретено друзей. Сейчас они расставались навсегда.
Фатиева не отправили в запас. Его направили в Москву на повышение квалификации, на учебу. Сане тоже предлагали учиться дальше, но он отказался. Всей душой рвался домой, в свою деревню.
Так закончилась еще одна дорога Александра Романовича. Впереди лежал новый путь. Что там его ждало, он пока не знал. Но всей душой стремился туда.
Послесловие
Вот и закончен рассказ о дорогах Александра. Рассказ закончен, но жизнь продолжалась. Саня вернулся в родную деревню. Вопрос, чем заниматься дальше перед ним не стоял. Конечно в школу.
Только вот пришлось отдохнуть подольше. В апреле трудно найти место учителя в школе. Он подумывал, что придется в Санчурске попытать удачу, с осени. В Лисе то всего начальная школа. Придется квартиру в городе снимать.
Но, как оказалось, зря переживал. С осени в Лисе школа начинала работать по семилетней программе. В РОНО, куда он пришел поинтересоваться насчет работы, за него сразу ухватились. В эту Лису найти учителей было проблемой. Не больно кто то хотел идти работать в деревню, за пятнадцать верст от райцентра. Да еще и транспорта никакого. А тут готовый учитель. И жилье ему искать не надо. Прямо как клад свалился на голову.
Сане даже сентября ждать не пришлось. Уже с июля начал работать. Предстояло приготовить классы для учащихся. Так что работы хватало.
Как сложилась его жизнь дальше , я уже рассказывала в повести “Рассветы и закаты.” Первая книга “Волжские рассветы и закаты”. В ней я рассказываю о своей маме, о ее жизни до замужества.
Если кому то интересно, кто не читал, обе повести найдете на моем канале.
Если кто то будет читать, то начало повести нужно искать , прокрутив ленту вниз.
Благодарю вас всех, мои дорогие читатели, что все это время вы были со мной. Хотя я тут писала о личном, вы тоже читали, комментировали. Я рада, что вам было интересно.
Рассказ закончен, но я не расстаюсь с вами. Немного отдыха и начну работать дальше. Признаюсь, что у меня пока нет ни одной идеи, о чем я буду писать. Но очень надеюсь, что они появятся.
Не отписывайтесь, чтобы не потеряться. До новых встреч на страницах канала.