Рассвет подкрасил окна ФАПа бледно‑розовым. Настя потянулась, размяла плечи — спать на жёсткой койке привыкать было непросто. В голове тут же всплыли события прошлой ночи: женщина с острым аппендицитом, дорога в районную больницу, напряжённое ожидание у приёмного отделения.
Она достала блокнот, открыла чистую страницу и написала: «Случай № 1. Острый аппендицит. Диагностика — предположительная, на основании клинических признаков. Действия — срочная транспортировка в районную больницу. Итог — ?»
За дверью уже слышались шаги и приглушённые голоса. Настя поспешно умылась холодной водой из кувшина, поправила халат, машинально заплела косу — так волосы не мешали работать. В зеркале мелькнуло отражение: бледное лицо, но глаза горят. «Сосредоточься», — мысленно приказала она себе.
Когда Настя вышла в приёмную, тётя Люба уже разливала чай из термоса. В воздухе пахло мятой и чем‑то печёным.
— Доброе утро, — поздоровалась Настя. — Как спала?
— Нормально, — улыбнулась она. — А как пациентка? Из больницы звонили?
Тётя Люба помешала чай, посмотрела внимательно:
— Позвонили. Операцию сделали вовремя. Жива. Ты молодец.
Настя выдохнула, почувствовала, как напряжение отпускает. В груди разлилось тёплое чувство — не триумф, а осторожная радость: «Успели. Мы успели».
— Значит, не зря…
— Не зря, — подтвердила тётя Люба. — Но это только начало. Сегодня будет наплыв — все, кто ждал нового врача, теперь придут.
К восьми утра у ФАПа уже толпились люди. Настя узнала старушку, принёсшую вчера мёд, — та кивала, улыбаясь, и что‑то шептала соседке. Рядом стоял мужчина с перевязанной рукой, молодая женщина с ребёнком на руках нервно поглядывала на дверь. Из‑за угла доносился скрип калитки и приглушённый разговор:
— Говорят, она только красивые жесты делает. А толку?
— А ещё говорят, что она тут ненадолго. Как деньги заработает — уедет.
Настя сделала вид, что не слышит, открыла журнал записей. Тётя Люба, словно угадав её мысли, громко сказала:
— Кто на приём — заходите, не толпитесь! Доктор ждёт. А кто просто поговорить — дверь вон там.
Первый пациент — дед Матвей, 72 года, жалобы на боли в коленях. Он вошёл, опираясь на клюку, ворча:
— Да всё у меня болит, доктор. В городе бы мне МРТ сделали, а тут…
— МРТ не сделаем, — спокойно ответила Настя, — но разберёмся. Расскажите, когда и как болит, что облегчает.
Она внимательно выслушала, отметила, как он морщится при движении, провела осмотр. В голове щёлкали варианты: артроз, воспаление, последствия старой травмы. Назначила мази, упражнения, порекомендовала диету. Дед Матвей хмыкнул:
— А ты не как прежняя. Та сразу таблетки пихала.
— Таблетки — не панацея, — объяснила Настя. — Иногда достаточно изменить привычки. И двигаться понемногу.
Он ушёл, всё ещё ворча, но в глазах уже не было настороженности. У порога обернулся:
— Завтра зайду, проверю, помнишь ли ты меня.
Настя улыбнулась:
— Конечно, помню. Буду ждать.
Следующей была та самая старушка с мёдом. Она вошла, перекрестилась на иконку в углу, потом достала из сумки узелок.
— Ну, доктор, как там моя Наташа? — сразу спросила она.
— Вы про пациентку из больницы? — уточнила Настя. — Всё хорошо, операция прошла успешно.
— Слава богу! — женщина перекрестилась снова. — Я за неё молилась. А тебе вот… — она протянула узелок. — Пирожки с картошкой. Домашние.
Настя хотела отказаться, но вспомнила слова тёти Любы: «Это не взятка. Это — спасибо». К тому же от узелка шёл такой уютный, домашний запах, что сопротивляться не было сил.
— Спасибо, — приняла узелок. — Очень приятно.
— Ешь на здоровье. И отдыхай хоть немного. Ты вчера всю ночь не спала, я знаю.
К полудню поток пациентов не уменьшался. Настя успевала записывать, осматривать, объяснять, но чувствовала: за ней наблюдают. Кто‑то шептался у окна, кто‑то бросал косые взгляды. В приёмную вошла группа женщин — три, потом ещё две. Одна громко сказала:
— Говорят, она только красивые жесты делает. А толку?
Другая подхватила:
— А ещё говорят, что она тут ненадолго. Как деньги заработает — уедет.
Настя сделала вид, что не слышит, продолжила заполнять карточку. Тётя Люба, стоявшая у шкафа с медикаментами, резко повернулась:
— Девки, вы сюда лечиться пришли или сплетничать? Если лечиться — садитесь, жду. Если нет — дверь открыта.
Женщины замолчали. Одна всё же подошла к столу. Настя подняла глаза:
— Чем могу помочь?
Последним на сегодня был мальчик лет пяти — бледный, с сухим кашлем. Мать держала его за руку, нервно оглядывалась, будто боялась, что их увидят.
— Уже неделю кашляет, — сказала она. — Бабушки говорят — простуда, а я боюсь…
Настя осмотрела ребёнка: температура слегка повышена, хрипов нет, но кашель глухой, затяжной. В памяти всплыли лекции по педиатрии: «Дифференциальная диагностика бронхита и пневмонии при отсутствии рентгена».
— Похоже на бронхит, — объяснила она. — Нужно сдать анализы, сделать рентген в районе. Пока — тёплое питьё, ингаляции с физраствором. Вот рецепт.
Мать кивнула, но не ушла. Сжала руку сына, посмотрела Насте в глаза:
— Доктор… вы правда останетесь?
— Правда, — твёрдо ответила Настя. — Я здесь, чтобы помогать.
— Спасибо. Мы боялись, что вы как другие — приедете, поделаете вид, и назад в город.
— Я не «как другие», — улыбнулась Настя. — Я — ваш врач.
Когда последний пациент ушёл, Настя села за стол, закрыла глаза. Ноги гудели, спина затекла, но внутри было странное удовлетворение: она работала. В углу тикали старые часы, за окном шумел ветер, а в воздухе всё ещё держался запах пирожков.
— Нелегко, да? — спросила тётя Люба, наливая чай в эмалированную кружку. От неё шёл пар с ароматом мяты.
— Нелегко, — согласилась Настя. — Но… правильно.
— Это главное, — кивнула фельдшер. — Люди привыкают. Сначала боятся нового, потом видят — ты не чужая. Помнишь, как меня встречали? Говорили, что фельдшер из города — «только бумажки перекладывать умеет». А потом… Потом привыкли.
Настя посмотрела в окно. Поля уже тонули в сумерках, а в небе загорались первые звёзды. Где‑то там, в районной больнице, выздоравливала женщина, которой она помогла. Где‑то здесь, в деревне, завтра будут новые пациенты — с новыми болями, новыми надеждами.
Она открыла блокнот, дописала в конце страницы: «Итог — жива. Я на своём месте». Потом достала пирожок, откусила — тёплый, с картошкой и луком. Просто. Вкусно. По‑домашнему.
— Завтра будет новый день, — сказала вслух.
— Конечно, будет, — отозвалась тётя Люба из соседней комнаты. — И мы будем к нему готовы.
Настя улыбнулась. За окном догорал закат, а внутри неё разгорался тихий огонь — огонь уверенности, что она выбрала правильный путь.
Вдруг в дверь постучали. Настя вздрогнула: уже стемнело.
— Кто там? — спросила она.
Молчание. Потом — лёгкий стук, будто кто‑то положил что‑то на порог.
Она открыла дверь. На ступеньках лежала записка. На обрывке бумаги неровным почерком было написано:
«Спасибо. Но ты ещё не знаешь, что ждёт. Берегись».
Настя замерла. Ветер шелестел бумагой, а в голове крутилось: «Кто это? Что они знают?» За спиной послышался голос тёти Любы:
— Опять кто‑то принёс? Наверное, варенье.
Настя сжала записку в руке, спрятала в карман.
— Да, — сказала она. — Просто варенье.
Начало истории здесь.
Продолжение истории здесь.