— Галина Сергеевна, ну что вы сидите как королева? Помогите девочкам салаты нарезать! И посуду потом соберите. Корпоративчик, это семейный праздник, а в семье женщина должна знать свое место, у очага!
Генеральный директор, Аркадий Павлович, громко гоготал, довольный своей шуткой. Ему было сорок, он получил кресло от папы и считал, что руководить — значит унижать.
Я, HR-директор с двадцатилетним стажем, медленно поставила бокал с минералкой на стол.
Вокруг затихли. Молодые сотрудницы испуганно переглядывались. Парни из IT-отдела уткнулись в тарелки. Все ждали, что я, "старая гвардия", проглочу это. Ведь мне 55, до пенсии недалеко, куда я пойду?
— Аркадий Павлович, — сказала я громко и четко. — В моем трудовом договоре нет пункта «посудомойка». А есть пункт «Управление персоналом и корпоративной культурой». И сейчас вы эту культуру разрушаете.
— Ой, да ладно! — отмахнулся он, наливая себе коньяк. — Обиделась! Проще надо быть, Галина Сергеевна. Иначе... найдем помоложе. Посговорчивее.
В зале повисла мертвая тишина. Это была прямая угроза. При всех.
Я улыбнулась.
— Хорошо. Я вас услышала.
Я встала, взяла сумочку и вышла из ресторана.
Аркадий думал, что я пойду плакать в туалет. Или писать заявление "по собственному".
Но я пошла домой. Спать.
А утром я пришла в офис на час раньше.
Я знала про эту фирму всё. Я нанимала каждого из двухсот сотрудников. Я знала, кто на чем сидит, у кого какие КПАЙ, и главное — я знала Трудовой кодекс лучше, чем Аркадий знал меню своего любимого ресторана.
В 9:00 Аркадий Павлович влетел в кабинет с похмелья.
— Галина Сергеевна! Зайдите!
Я вошла. Спокойно, с папкой в руках.
— Что за демарш вчера? — начал он орать. — Вы уволены! Пишите заявление!
— Нет, — я положила папку перед ним. — Это вы пишите. Приказ о моем повышении зарплаты и изменении условий труда.
— Что?! Да ты...
— Откройте папку, Аркадий.
Он фыркнул, открыл. И замер.
Сверху лежал не мой отчет. Там лежали распечатки.
— Это коллективная жалоба в Трудовую инспекцию, подписанная тридцатью ключевыми сотрудниками. IT-отдел, бухгалтерия, продажи. О систематических нарушениях, неоплачиваемых переработках и... оскорблениях чести и достоинства. Статья 5.27 КоАП РФ. Штрафы для юрлица — до 50 тысяч за каждый эпизод. Плюс дисквалификация руководителя.
Аркадий побледнел.
— Они... они не могли... Я же им премии плачу!
— Вы их унижаете, — сказала я. — А я их слушаю. И защищаю. Вчерашняя ваша выходка стала последней каплей. Ребята были готовы уволиться всем отделом. Но я предложила другой вариант. Законный.
Я перелистнула страницу.
— А это — проект мирового соглашения. Вы публично извиняетесь передо мной и коллективом. Выплачиваете годовой бонус всем, кого лишили его незаконно. И подписываете доп. соглашение со мной, где прописан «золотой парашют» в размере десяти окладов, если вы решите меня уволить.
— Это шантаж! — взвизгнул он.
— Это переговоры, — поправила я. — Шантаж, это когда вы пугаете женщину увольнением за отказ мыть посуду. А это — защита трудовых прав. Выбирайте, Аркадий. Инспекция приедет завтра, если я не отзову жалобу.
Он смотрел на меня. В его глазах я видела страх избалованного мальчика, у которого строгая учительница отбирает спички.
Через час в общий чат компании пришло сообщение от гендиректора:
«Коллеги, хочу принести извинения за свое поведение на корпоративе. Был неправ. Галина Сергеевна — профессионал высшего класса, и я ценю её вклад. Всем будет начислена новогодняя премия в двойном размере».
Я сидела в своем кабинете и пила кофе. В дверь постучали. Заглянул начальник IT-отдела, Миша.
— Галина Сергеевна... Спасибо. Вы крутая. Мы думали, он нас всех сожрет.
— Не сожрет, Миша, — улыбнулась я. — У него зубы молочные. Идите работайте.
Аркадий Павлович теперь со мной здоровается первым. И называет только по имени-отчеству. А посуду в офисе теперь моет клининговая служба. Как и положено.
Потому что знать свое место должен каждый. И место руководителя — не на троне, а в границах закона.