Ключ сломался в замке в самый неподходящий момент — с сухим хрустом, оставив обломок внутри. Виктор Петрович стоял в подъезде, глядя на огрызок металла в руке, и не мог поверить: телефон в машине, машина в подземном паркинге, ключи от машины — за этой проклятой дверью. Пятьдесят пять лет безупречной жизни, и вот — стоишь, как дурак, перед собственной квартирой.
А ведь ещё утром всё было под контролем.
Виктор Петрович искренне верил, что он — эталон. В его квартире мебель стояла по струнке, тапочки для гостей ждали в ряд, строго по размеру, а планы на выходные утверждались во вторник вечером. Он не был злым — просто знал, как надо. У него был «правильный» немецкий автомобиль, «правильная» дача с газоном (никакой картошки!) и «правильный» круг общения, где обсуждали курсы валют и здоровье, а не горланили песни под гитару.
Соседи Скворцовы были его личным раздражителем.
— Ты посмотри, Лен, — говорил он жене накануне, отодвигая тюлевую занавеску двумя пальцами. — Среда, два часа дня, а у них опять гости. Кто так живёт?
Елена только вздохнула, не отрываясь от глажки.
— Витя, у людей отпуск. Андрей с вахты вернулся.
— Отпуск! — фыркнул Виктор, поправляя и без того ровно лежащую салфетку. — Радость — это когда ремонт закончил. А это балаган. Вон, опять их рыжий кот на подоконнике развалился. Ни стыда, ни совести.
Он покачал головой и добавил с удовлетворением:
— А у нас? Чистота, порядок. Вот это — жизнь.
На следующий день Виктор столкнулся с Андреем у лифта. Сосед был в мятой футболке с дурацкой надписью «Царь, просто царь» и тащил какой-то нелепый надувной матрас.
— О, Петрович! — Андрей расплылся в улыбке. — Мы на выходных на озеро собираемся. Айда с нами? Шашлык замариновали — целое ведро!
— Спасибо, Андрей, — Виктор поджал губы. — У нас по плану генеральная уборка в гараже. И тебе бы, кстати, дверь входную смазать. Скрипит на весь подъезд.
Андрей хохотнул:
— Пусть скрипит! Зато слышно, что свои идут. Не скучай в своей стерильности, сосед!
Виктор проводил его взглядом. «Ни карьеры нормальной, ни статуса, — подумал он. — Живут одним днём, как стрекозы».
В воскресенье был юбилей Виктора. Пятьдесят пять. Всё организовано безупречно: ресторан, белые скатерти, тосты по старшинству. Гости — уважаемые люди: главбух с работы, двоюродный брат из министерства.
— За твою основательность, Виктор! — гудел брат, поднимая бокал. — Ты у нас скала!
Виктор кивал, принимая похвалу. Но взгляд его возвращался к жене. Лена сидела с вежливой улыбкой, механически кивала, поправляла вилку. Глаза у неё были пустые.
«Скучно, — вдруг понял Виктор. — Им всем скучно. И мне тоже».
Он посмотрел на подарок от коллег — дорогой набор канцелярских принадлежностей в кожаном футляре. «Зачем мне это? Я терпеть не могу писать от руки».
Дома, когда гости разошлись, он снял галстук, который душил весь вечер.
— Хорошо посидели, — сказал по привычке. — Достойно.
— Да, Витя, очень достойно, — эхом отозвалась Лена, снимая серьги. — Как на поминках, только с музыкой.
Виктор опешил:
— Что?
— Ничего. Спать пойду. Устала я от твоего «достойно».
Она отвернулась и ушла в спальню. А Виктор остался стоять посреди идеально прибранной гостиной, и впервые в жизни ему показалось, что стены сдвигаются.
Через три дня Лена уехала к сестре. И в тот же вечер случилось то, с чего всё началось: проклятый ключ.
Дверь соседней квартиры распахнулась. На пороге стояла Наташа, жена Андрея, в фартуке, перемазанном мукой.
— Ой, Петрович! Ты чего тут стоишь?
— Техническая накладка, — выдавил Виктор, чувствуя, как горят уши. — Ключ сломался.
— Вот беда! Андрюша! Иди сюда, у соседа авария!
Через минуту Виктор, к своему ужасу, сидел на кухне у Скворцовых.
Здесь царил тот самый хаос, который он презирал. На столе — гора налепленных пельменей, везде мука, где-то бубнит телевизор, рыжий кот нагло точит когти о ножку стула.
— Не трясись, сейчас дядя Паша придёт, он у нас в доме все замки знает, — успокаивал Андрей, наливая что-то мутное в гранёный стаканчик. — Настоечка на кедровых орешках. Стресс снять.
— Я не пью домашнее… — начал Виктор.
— Пей, не обижай!
Виктор выпил. Обожгло горло, потом разлилось теплом. Он надкусил пельмень. Сок брызнул на рубашку.
— Чёрт!
— Забей! — захохотала Наташа, вытирая ему пятно полотенцем. — Это к счастью! Андрюха, помнишь, как ты на свадьбе весь костюм в соусе извозил?
Андрей начал рассказывать какую-то дурацкую историю, размахивая руками. Наташа смеялась, подкладывая Виктору ещё пельменей.
И Виктор вдруг засмеялся. Сначала тихо, потом громче.
Он сидел на чужой, неидеально чистой кухне, в жирном пятне, слушал ерунду про рыбалку и чувствовал себя… живым. Впервые за много лет не думал, как выглядит со стороны.
Он посмотрел на Андрея и Наташу. Ни дорогого ремонта, ни статуса. Но они глядели друг на друга так, как они с Леной не смотрели уже лет двадцать. С нежностью и озорством.
«Господи, — подумал Виктор, разглядывая пятно на рубашке. — Я всю жизнь гладил шнурки, а они просто ходили босиком и были счастливы».
Слесарь пришёл через два часа. Дверь открыли.
Виктор вошёл в свою тёмную, идеально убранную квартиру. Включил свет. Ни пылинки. Ни души. Тишина давила на уши.
Он подошёл к зеркалу. Из отражения смотрел уставший мужчина с пятном на рубашке и растерянными глазами.
— Какой же ты правильный дурак, — сказал он своему отражению.
Лена вернулась через два дня. Вошла в квартиру и замерла.
Посреди гостиной, прямо на дорогом паркете, лежал дешёвый яркий коврик. А на нём сидел Виктор в тренировочных штанах и пытался изогнуться в какую-то позу.
— Витя? Ты заболел?
— Выздоравливаю, — пропыхтел он, не разгибаясь. — Кстати, Скворцовы вечером на пироги звали. С капустой. Я сказал — придём.
— Мы? — Лена опёрлась о косяк. — Но у нас же по плану просмотр новостей…
— К чёрту план.
Он наконец выпрямился, лицо красное, но довольное.
— И ещё, Лен… Давай собаку заведём? Не породистую. Просто чтоб хвостом виляла и радовалась, когда домой приходишь.
Лена смотрела на него, и в уголках её глаз блеснули слёзы. Впервые за долгое время она улыбнулась не «правильно», а по-настоящему.
— Давай, Витя. Только чур — ты гуляешь.
— Договорились. А сейчас пойдём чай пить. Не по расписанию — просто так. Расскажу, как Андрей вчера кота пылесосом пугал.
Он взял её за руку. Ладонь была тёплой.
За окном начинался обычный вечер. Где-то внизу засмеялись дети, проехала машина, залаяла собака. Раньше эти звуки раздражали Виктора. Теперь он подумал: «Это и есть жизнь. Настоящая. Не по расписанию».
И впервые за много лет ему не захотелось ничего поправлять.