Ипполит, человек системный, за полгода до события завёл особый, отдельный конверт, и стал методично, как бухгалтер, откладывать туда десятую часть каждой зарплаты. Он присмотрел в одном хорошем магазине сервиз. Не просто сервиз, а, можно сказать, произведение искусства: фарфор тонкий, белый-белый, с позолотой по краешкам и с синими незабудками. Букетики маленькие, скромные, прямо как сама бабушка. Сервиз этот стоил, конечно, денег немалых, почти как неплохой компьютер, но Ипполит копил с радостью, с каким-то почти детским упрямством. Это был его личный, тайный проект, его бунт против всеобщей родственной круговой поруки. Он даже мысленно представлял, как бабушка, всплеснёт руками, как будет пить из этой чашки чай, осторожно держа её двумя руками. Эта картина грела ему душу лучше любого камина.
И вот настал день Икс. Конверт потолстел до нужных размеров. Ипполит, потирая руки, решил зайти в магазин после работы и совершить долгожданную покупку. Он уже представлял, как завтра повезёт этот сверкающий груз к бабушке.
Вечером, вернувшись домой, он направился к своему секретному тайнику — к полке за книгами, где между толстенным томом «Основы программирования» и «Справочником радиолюбителя» покоился заветный конверт. Он потянулся, взял книгу и почувствовал странную лёгкость. Конверта не было.
Сердце у Ипполита, как говорят в романах, упало в пятки, а потом подскочило к самому горлу. Он начал лихорадочно шарить по полке. Может, упал? Нет. Может, Варя переставила книги? Он обернулся. Варвара стояла на пороге кухни, вытирая руки о фартук. Вид у неё был обычный, даже несколько торжественный.
— Варя, — голос у Ипполита предательски задрожал, — ты не видела конверт? За книгами?
— А, этот, — спокойно, будто речь шла о вчерашней газете, сказала Варвара. — Я взяла.
Ипполиту показалось, что пол ушёл из-под ног.
— Ты взяла? — повторил он глухо. — Зачем?
— Да Коле, брату моему, срочно нужно было. У него «Волга», карбюратор надо чинить, совсем встал, бедняга. Таксист же, без колёс, как без рук. Голодать семья будет, я ему и одолжила.
В комнате повисла тишина. Тишина густая, звенящая, как воздух перед грозой. Ипполит смотрел на свою супругу, и в его глазах, обычно потухших, мелькали какие-то непонятные искры.
— Одолжила, — повторил он без выражения. — Только еще ни один из взявших деньги ни копейки не вернул. А это мой конверт, мои деньги на сервиз бабушке. У нее завтра юбилей.
— Ну да, — кивнула Варвара, как будто всё было в полном порядке. — А что такого-то? Он потом отдаст, через месяц, говорит или два, а бабушка все равно юбилей не празднует.
— Через месяц… юбилей будет завтра, Варвара, — голос Ипполита впервые за много лет повысился на полтона.
— Ну и что? — искренне не поняла Варвара. — Бабушка твоя подождёт. Она же не сбежит, старая уже. А Коле-то сейчас критически, машина — это его кормилец. Ты вдумайся: он же без работы может остаться, а у него семья, трое детей.
Ипполит подошёл ближе, он был бледен.
— А моя бабушка, — сказал он тихо, но очень чётко, растягивая слова, — она уже, по-твоему, не кушает и чай не пьет? Ей уже сервиз не нужен? Ей восемьдесят пять лет, Варвара, она, может, последний юбилей отмечает.
Варвара откинула голову. В её позе читалось благородное негодование.
— Да что твоя старая бабуся против жизненно важного транспорта? — прогремела она. — Одно дело — посуда, безделушка, другое дело — средство передвижения и заработка. Ты что, сравниваешь? Да у неё и так чашек, поди, полный шкаф, а у Коли — одна «Волга» и та сломалась!
Это был удар ниже пояса. Ипполит, человек логики и алгоритмов, столкнулся с такой извращённой арифметикой, где карбюратор брата Коли весил больше, чем юбилей единственной родной души.
— Это были мои деньги, — пробормотал он, чувствуя, как вся его правота тает под напором этой чудовищной, непробиваемой уверенности. — Я их полгода копил. Ты не могла спросить?
— Спрашивать? — всплеснула руками Варвара. — Да если б я стала спрашивать, пока ты там со своими алгоритмами разбираешься, Коля бы уже с голоду помер. Я действовала по ситуации, по-человечески, а ты опять про деньги. Эгоист!
Слово «эгоист», как всегда, повисло в воздухе тяжелым и окончательным приговором. Ипполит посмотрел на её разгорячённое, убеждённое лицо. Он понял, что объяснять бесполезно, что её вселенная выстроена на иных законах, где родственник по крови (её крови) всегда прав, а его родные — это какие-то удаленные люди, которые подождут.
Он молча повернулся, надел куртку и вышел из квартиры. Ипполит шёл по улице, не видя ничего, в душе у него что-то надломилось: не громко, не с треском, а тихо, с мелким сухим щелчком, как ломается крошечная, но важная шестерёнка в старом будильнике. После этого будильник может ещё тикать, но время он уже показывает неправильное.
Он пришёл к своим родителям, сел на кухне, опустив голову.
— Сынок, что случилось? — испугалась мать.
— Деньги дайте, — глухо попросил Ипполит. — Взаймы. Бабушке Арине на юбилей подарок купить. Мои все у Варвары кончились.
Он не стал вдаваться в подробности. Родители, люди простые, молча дали ему деньги и назавтра сервиз был куплен. Бабушка Арина Петровна действительно всплеснула руками, заплакала и два часа любовалась каждой чашечкой. Ипполит сидел рядом, пил чай из нового сервиза и улыбался. Но улыбка эта была какая-то кривая, натянутая. Потому что вкус у этого чая был горький. Горький от осознания простой истины: его личное счастье, его маленькая радость, его полгода труда — это всего лишь запасная часть для чьей-то сломанной «Волги». А шестерёнка в его душе, та самая, что отвечала за доверие и надежду, так и лежала сломанная. И тиканье их семейной жизни пошло вразнобой, но об этом — потом.
После истории с бабушкиным сервизом в гражданине Ипполите произошла, можно сказать, тихая революция. Не бунт со свержением власти, нет – в быту он оставался таким же тихим и покладистым. Но в голове его, этом вместилище логики и порядка, созрел чёткий, выверенный план. Если Варвара воспринимала бюджет как стихийное бедствие, с которым надо бороться раздачей всего накопленного направо и налево, то Ипполит решил подойти к вопросу по-научному. Как опытный программист, он создал систему.
Однажды вечером, когда Варвара подсчитывала, сколько нужно денег племяннице на очередные «очень важные» курсы (на этот раз – по арт-терапии для хомячков), Ипполит кашлянул и начал речь.
– Варя, – сказал он негромко, но твёрдо. – Нам нужно упорядочить финансовые потоки.
– Какие ещё потоки? – оторвалась Варвара от подсчётов, явно раздражённая помехой в таком святом деле.
– Денежные, – терпеливо пояснил Ипполит. – Ведь у нас вечный дефицит. А заработок у меня, между прочим, хороший. Я предлагаю ввести бюджет. Тебе – определённую сумму на дом, на продукты и на… гуманитарную помощь родне. А мне – своя часть, на наши общие крупные цели.
– То есть? – насторожилась Варвара, почуяв подвох.
– То есть, – Ипполит выдохнул. – Мы будем копить: на машину, на гараж. Может, даже на участок под дом. А то живём как перекати поле, в арендованном жилье.
Слово «перекати поле» задело Варвару за живое, ибо родственников у неё было много, а таких среди них не наблюдалось.
– И сколько ты собираешься мне выделять? – спросила она, сузив глаза.
Ипполит назвал сумму. Сумма была, в общем-то, приличная, и Варвара, прикинув в уме, сколько можно будет выручить племяннику Коле и тёте Шуре, надулась, но согласилась.
– Но смотри, – пригрозила она пальцем, – чтобы мне не пришлось просить у тебя добавки на хлеб! Я свою семью в обиду не дам!
– Не придётся, – сухо пообещал Ипполит.
Так и зажили они по новой системе. И произошло чудо. Деньги, которые Ипполит прятал от самого себя в «неприкосновенный фонд» (а попросту – на отдельный счёт, о котором Варвара не знала), стали потихоньку накапливаться. Через два года у них появился автомобиль. Правда, не «Мерседес», а простенькая видавшая виды иномарка, но своя. Варвара сначала фыркала:
- На чём я к родне поеду? На этом ведре? Стыдоба!.
Но когда нужно было срочно отвезти тёте Клаве банку солёных грибов, а автобус отменили, она оценила преимущества личного транспорта, пусть и скрипучего, сама села за руль и помчалась.
Потом, благодаря всё тому же фонду, прикупили гараж в кооперативе. Железный ящик, похожий на саркофаг, но зато свой, а ещё через год – и участок за городом. Шесть соток, заросших бурьяном, но с видом на такое же поле и линию электропередач. Для Варвары это стало звёздным часом.
– Вот, – восклицала она, стоя посреди зарослей лопухов. – Здесь мы построим дом: большой и просторный, с террасой, чтобы можно было всех родных принимать. Чтобы было где разместить, когда они приедут. Летом – шашлыки, зимой – посиделки и баня. Настоящий семейный очаг!
Ипполит с ужасом смотрел на это поле, мысленно населяя его толпами шумных родственников, вечно нуждающихся в деньгах и ночлеге. Его мечтой была не терраса для пикников, а маленькая, тихая каморка, где его никто не тронет. И тут в нём проснулась неслыханная, почти макиавеллиевская хитрость.
Он подождал неделю, пока энтузиазм Варвары немного поостыл, и начал свою операцию.
– Варенька, – сказал он однажды за ужином, – я тут просчитывал наш проект с домом.
– Ну? – оживилась Варвара, представляя себе будущие хоромы.
– Выходит очень невыгодно, – с деловым видом покачал головой Ипполит. – Стройматериалы дорожают, рабочие-мигранты нынче тоже грабят. Подводить коммуникации к участку – целое состояние. И главное – это ведь неликвидный актив!
– Чего-чего? – не поняла Варвара.
– Неликвидный, – с важностью повторил Ипполит, наслаждаясь произнесением умного слова. – В случае чего, его быстро не продашь, а денег наших съест много. Мы разоримся, а дом достроить не сможем. И родным помочь будет не на что.
Последний аргумент подействовал, как удар хлыста, Варвара помрачнела.
– И что же делать? Уже и участок купили…
– А мы купим квартиру! – с пафосом провозгласил Ипполит. – В новостройке, это же выгоднее, Варенька, ликвидный актив. Цены на недвижимость в городе растут. Мы возьмём в ипотеку, будем платить, а квартира сама за нас деньги копить будет. И когда родне срочно понадобится помощь, мы её быстренько продадим и выручим круглую сумму, в десять раз больше, чем в этот дом вбухали бы.
Он смотрел на Варвару, стараясь сохранить лицо бесстрастного финансового гения. Внутри же у него всё дрожало. Варвара думала, на лбу её образовалась складка напряжённого размышления. Слова «ликвидный» и «круглая сумма» произвели на неё магическое действие.
– Ипотека… – с недоверием протянула она. – Это ж долги.
– Не долги, а инвестиции! – парировал Ипполит, чувствуя, что победа близка. – Мы же не просто так деньги отдаём, а вкладываем в свой актив. А пока платим, у нас ещё и деньги на гуманитарные нужды оставаться будут. С дома бы ничего не осталось – всё бы в него ушло. А тут мы вместо аренды за свое жилье отдавать будем, и никто нас не выселит.
Последние сомнения Варвары развеялись, перспектива остаться без средств для помощи родне была для неё хуже ада.
– Ну что ж… – сдалась она. – Если это выгоднее для семьи… Квартиру так квартиру. Только чтобы была большая, чтоб гостей принимать.
- На такую денег не хватит, но с маленькой комнаткой и залом можно себе позволить.
Так они купили квартиру. Ипотеку Ипполит аккуратно гасил, а свой «неприкосновенный фонд» продолжал потихоньку пополнять. Варвара же, получив новую, просторную площадку для деятельности, уже планировала, какую стену снесёт, чтобы сделать зал для семейных торжеств. Ипполит слушал её, кивал и тайком смотрел в интернете цены на звукоизоляционные материалы. Ему казалось, что он, наконец, нашёл алгоритм сосуществования. Но, как выяснилось позднее, в его программе была одна роковая ошибка. Ошибка под названием «тётя Клава и её сустав».