На работе, естественно, видят, что Иван не в духе: ходит, как тень, накладные путает.
Начальник его, Семен Игнатьевич, мужчина солидный, бывалый, зовет его в кабинет:
— Иван, — говорит. — Ты на инвентаризацию похож: весь пересчитанный и печальный. Семейные неурядицы?
Иван вздыхает, чего уж там.
— Да, Семен Игнатьевич, — говорит. — Нелады, подозреваю, что меня, как говорится, водят за нос, но доказательств нет, одни догадки да подозрения.
— Гм, — говорит Семен Игнатьевич, он свою чашку с чаем поправляет. — Положение, конечно, щекотливое. Напрямую спросить – скандал закатить может, молчать – себя извести. Наблюдение классическое, слежка? Записывать, фотографировать?
— Не могу я, — честно признался Иван. — Не шпион я, да и времени нет. Она на подработках, с подругами…
— Подруги, — многозначительно протянул Семен Игнатьевич. — Это часто оболочка, а начинка бывает разная. Слушай, у меня есть один человек, старый армейский товарищ, ныне – частный детектив. Не то чтобы Шерлок Холмс, но факты добывать умеет скромно, без шума. Помню, в девяностые он мне одного партнера на чистую воду вывел, когда тот двойную бухгалтерию вел. Человек проверенный.
— Детектив? — аж поперхнулся Иван. — Это ж, наверное, целое состояние стоит.
Семен Игнатьевич махнул рукой.
— Пустяки! Запросит, конечно, тысяч двадцать, но я с ним поторгуюсь, для старой дружбы. Думаю, тысяч за пятнадцать согласится, но ты подумай: спокойствие душевное, ясность. Оно того стоит? Или будешь дальше с этой телефонной возней жить?
Иван подумал о тишине за вечерним чаем, о СМС от подруг, о том, как жена смотрит не на него, а в экран, и почувствовал, что готов отдать эти деньги, хоть это была почти вся его «гаражная» и «дачная» заначка.
— Стоит, Семен Игнатьевич, —сказал он. — Терпение лопнуло.
— Ну, вот и славно, — начальник достал блокнот. — Дай мне свой номер, я ему передам, он свяжется. Действовать будет деликатно, как сапер, можно сказать.
Иван вышел из кабинета, и на душе у него было странно и немного стыдно, что до такого дошло – детектива нанимать. И в то же время – облегчение, что хоть какое-то движение будет. А движение, как известно, есть жизнь. Вот только какая это будет жизнь, граждане, Иван тогда еще не знал.
Детектив, представившийся как «Иннокентий Павлович, специалист по урегулированию частных вопросов», оказался мужчиной деловым и не многословным, словно автомат по продаже газировки: бросил факты — получи результат. Наши контакты ограничились парой звонков и тремя СМС. А работал он, надо отдать должное, с быстротой почтового голубя. Не прошло и недели, как его телефон издал судорожный звук.
Сообщение было лаконичным, как военная шифровка: «Пригород, коттеджный посёлок «Солнечный», улица Вишнёвая, 15. Будет сегодня с 18:00. Ваша машина (госномер такой-то) у ворот. Совет: примите перед выездом успокоительное. Валерьянки двойную дозу. И котов, если есть, обходите стороной».
Иван прочитал это и сел на табуретку в гараже. Сердце забилось не то, чтобы часто, а как-то неровно, с перебоями, будто тот самый мотор на холодную. Валерьянки… Двойную дозу… Ну что ж, раз специалист рекомендует, Иван, как человек исполнительный, нашел в аптечке пузырек. Он был, кстати, почти полный — Анна Петровна для спокойствия капала. «Двойная доза» — звучало солидно. Отмерил на глазок, выпил: горько, противно. Сидит Иван, ждёт, когда спокойствие нахлынет, а вместо спокойствия в голове вертятся дурацкие мысли:
- А почему котов-то обходить? При чем тут коты? Может, это у детективов такой профессиональный сленг?
Через полчаса, не ощутив ни мудрости Соломона, ни равнодушия флегматика, Иван все же сел в электричку. Ехал и чувствовал себя не то, чтобы ревнивым мужем, а скорее техником, вызванным на аварийный объект. Грусть, конечно, была, но какая-то спокойная, валерианово-обречённая.
Посёлок «Солнечный» оказался тем ещё «солнышком» — грязь по колено, покосившиеся заборы, и те самые коттеджи, которые и дачей-то назвать язык не поворачивался. Нашёл улицу Вишнёвую и дом номер пятнадцать, а также описанную машину. Она стояла у калитки, будто ждала Ивана. И в ней… в ней что-то двигалось.
Иван притормозился за углом соседнего дома. Сердце, несмотря на валерьянку, вдруг застучало, как отбойный молоток. Подошёл ближе, стараясь ступать бесшумно, как индеец, и через ветровое стекло, чуть запотевшее, было видно отчётливо: на переднем пассажирском сиденье сидела Мария и не одна, а с каким-то мужчиной, крепким, в тёмной куртке. И они целовались, да так, что любо-дорого посмотреть. Не то чтобы Иван был такой уж опытный ценитель, но, скажу я вам, с.т.р.а.сть была на уровне дешёвого сериала. «Целует уста ср.ам.н.ые» — это было самое точное определение.
Вот тут-то валериановое спокойствие и кончилось, но ярости, странное дело, не пришло. Посетила Ивана какая-то абсолютная, кристальная ясность и чувство глупейшего абсурда. Он подошёл к машине и постучал костяшками пальцев по стеклу со стороны водителя.
В салоне всё замерло, потом мелькнули испуганные лица. Мария отпрянула, будто её током ударило. Мужчина обернулся, лицо — смесь удивления и раздражения, опустил стекло.
— Чего надо? — спросил он грубовато.
Иван наклонился, заглянул в салон. Мария смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых был и страх, и злость, и что-то ещё, непонятное.
— Это, — сказал Иван ровным, казённым тоном, словно делал замечание коллеге, разливающему суп в обеденном зале, — это что за номер? Программа культурного отдыха?
Наступила пауза. Любовник — а это, без сомнения, был он — перевёл взгляд с Ивана на Марию и обратно.
— Ты кто? — выдавил он.
— Я, — ответил Иван, чувствуя, как речь его становится всё более протокольной, — муж данной гражданки. А вы кто будете? И на каком основании пользуетесь своим транспортным средством для… — я запнулся, подбирая слово, — для проведения досуга?
Мария, бледная как полотно, заговорила первая, голос дрожал:
— Ваня, я всё объясню…
Но её спутник перебил, на лице его читалась полнейшая, неподдельная «непонятка».
— Постой, постой, — сказал он, обращаясь уже ко мне. — Какой муж? Маша сказала, что вы в разводе уже полгода, и что ты, — он ткнул пальцем в мою сторону, — тиран, ревнивец, не даёшь ей проходу, вот она и сбежала. Я же, вообще, думал помочь человеку.
Иван посмотрел на Марию. Она отвернулась, уставившись в своё боковое окно, всё стало на свои места. Оказывается, я был не просто невнимательным мужем, а настоящим деспотом, от которого бедная женщина была вынуждена скрываться в пригороде. Интересная версия, очень творческая.
— Вижу, — сказал Иван сухо. — Очень трогательная история про тирана. А гараж у этого тирана есть? Мотор от «шестёрки»? Работа кладовщиком? Или ты, — обратился Иван к мужчине, за тираническую внешность меня принял?
Тот окончательно растерялся. Ситуация явно выходила за рамки романтической легенды, которую ему нарисовали.
— Послушай, я не вникал. Я, вообще, не хочу проблем…
— И правильно, — поддержал Иван его. — Проблем, поверьте, хватает. А теперь, будьте добры, освободите наше с женой общество. Ваше присутствие, как говорится, более не требуется.
Он послушно кивнул, почти по-детски, открыл дверь и высадил из машины Машу, постоял секунду, неуверенно посмотрел на Марию, которая стояла к нему спиной, потом пожал плечами, да и уехал. Отпустили, значит, восвояси, как третьего лишнего на переполненной кухне. Не с позором, а просто потому, что место занято и разговор предстоит семейный.
Иван повернулся к Маше:
— Ну что, — сказал он наконец, глядя прямо перед собой на ухабистую дорогу. — Поехали домой, по дороге на электричку обсудим производственную ситуацию. Только, предупреждаю, без творческих версий про развод, документов у меня при себе нет.
Мария молчала, а в голове у Ивана стучала одна-единственная мысль, смешная и горькая одновременно:
- И зачем только я столько валерьянки выпил? От неё же только сонливость. А надо было, выходит, что-то иное для ясности ума».
Дорога домой прошла в гробовом молчании, только колеса электрички мерно стучали по рельсам, да пассажиры сидели, каждый в своем телефоне. Иван смотрел по сторонам, Мария — в своё окно, будто в нём было написано решение всех проблем. Никто не плакал, не кричал, это было даже странно, казалось, всё уже выгорело дотла внутри, остался только пепел и лёгкое недоумение: как, собственно, мы дошли до жизни такой?
В квартире их ждала, разумеется, Анна Петровна. Увидев лица Маши и Ивана: у него, наверное, каменное, у Марии — затравленно-надменное, — она ахнула, но не стала расспрашивать. Просто покачала головой, бормоча: «Детушки, детушки…», и удалилась на кухню, сделав вид, что страшно занята перетиранием уже блестящих чашек. Она, старушка, на своём веку всякое видела и понимала: когда гром грянет — лучше быть подальше от эпицентра.
Супруги прошли в комнату. Мария бросила сумочку на диван и, не снимая пальто, обернулась к мужу. Глаза её горели уже не страхом, а тем самым вызовом, о котором он как-то и не подозревал в ней.
— Ну что, — сказала она резко, подняв подбородок. — Доигрался? Выследил, подстерёг, как шпион. Ну, доволен? Теперь, может, ударить меня хочешь? Давай! Раз такая правда твоя! Бей!
Она сделала шаг вперёд, и Иван по-глупому отступил. Бить? Да он в жизни никого не бил, даже в школе, по мальчишеской глупости, не задирал никого. Мышку в гараже жалел, когда она в мышеловку попадала.
— Маша, да с чего ты взяла? — растерянно пробормотал он. — Я тебя бить не собираюсь. Я понять хочу.
— Понять, — фыркнула она, и голос её зазвенел, пошли в атаку все накопленные обиды. — Ты ничего понять не хочешь, ты годами понять не можешь. Ты в своём гараже живёшь, а не в семье. Твой лучший друг — этот вонючий мотор. Я тебе хоть сто раз говорила — проведи со мной время, съездим куда, в кино, но нет, у тебя то поршневое кольцо приехало, то карбюратор чистить надо. Я тебе даже не жена, я — обслуживающий персонал! Пришёл, поел, поспал — и снова к железякам!
— Погоди, — начал Иван, чувствуя, как нарастает ответное раздражение. — А это что было сейчас? В машине? Это, по-твоему, культурный поход в кино? Это, по-твоему, внимание?