Глава 22
Когда Сонечке был год и два месяца, Глебу удалось собрать консилиум врачей: ортопеда, невролога и педиатра – именно они могли установить причину асимметрии складок на ножках девочки.
– Пока – сказали врачи— операция не является обязательной и приписали консервативное лечение.
Дочь также оставалась в реабилитационном центре, только теперь Глеб за это платил. Специальные средства фиксации, массаж, физкультура, все это выполняли специалисты. Нагрузка на ребенка была колоссальной, каждый день — бесконечные процедуры, строгие ограничения, болезненные манипуляции. Глеб жил в постоянном напряжении, ловя малейшие признаки улучшения, но их не было.
Врачи сохраняли профессиональную сдержанность, осторожно подбирали слова, но за их взглядами читалась тревога. После восьми месяцев такого неэффективного лечения, когда врачи не увидели изменений, была назначена операция. Анализы оставались неутешительными, состояние не стабилизировалось. Глеб пробовал все, что советовали врачи: меняли схемы терапии, консультировались с ведущими специалистами, искали альтернативные методы. Но время шло, а надежда таяла, словно утренний туман.
Когда врачи, взвесив все риски, назначили операцию, в душе Глеба что-то переломилось. До этого он цеплялся за рациональные объяснения, искал логические обоснования каждому шагу, верил в силу современной медицины. Но теперь, стоя на пороге хирургического вмешательства, он вдруг осознал: есть вещи, которые выходят за пределы человеческого контроля.
В ночь перед операцией Глеб долго не мог уснуть. В тишине собственной квартиры, глядя на бледный свет луны, пробивающийся сквозь жалюзи, он впервые за долгие месяцы позволил себе отпустить страх. Он начал говорить — не вслух, а сердцем. Слова лились сами, без заготовленных фраз, без оглядки на то, как это выглядит со стороны. И в этот момент, в абсолютной тишине и одиночестве, он почувствовал нечто необъяснимое — не эйфорию, не внезапное озарение, а тихую, твёрдую уверенность. Это было не умозаключение, а переживание: есть Тот, кто держит всё в Своих руках. Не абстрактная сила, не слепая судьба, а Личность, к которой можно обратиться. Утром, провожая Сонечку в операционную, Глеб уже знал: независимо от исхода, он больше не один. Именно тогда он поверил, что Бог есть.
Через полтора часа тревожного ожидания двери операционной распахнулись, и на пороге появились врачи. Их лица, скрытые за масками, не выдавали эмоций, но в глазах читалась усталость и… облегчение. Сердце сжалось в немом вопросе, который застрял где-то в горле.
— Ваша Сонечка — герой,— произнёс один из врачей, снимая шапочку и маску — Операция прошла успешно. Мы сделали всё возможное. Слова прозвучали как музыка, как долгожданный глоток свежего воздуха после долгого погружения в ледяную воду тревоги.
В голове мгновенно пронеслись образы: вот Сонечка бегает по парку, её звонкий смех разносится среди деревьев; вот она прыгает через лужи после дождя, забыв обо всём на свете…
— Будет бегать лучше других,— добавил врач с тёплой улыбкой, будто прочитав мысли Глеба. — Мы уверены в её восстановлении. Поздравляем!
Слезы навернулись на глаза, но это были слёзы радости — той самой, которая переполняет душу до краёв и заставляет сердце биться чаще.
- Сонечка… Моя маленькая героиня. Она сражалась, и теперь у неё впереди целая жизнь, полная бега, смеха и счастливых моментов.
Он прижал руку к груди, пытаясь унять дрожь. Всё позади. Теперь только вперёд — к новым дням, где будет место смеху, играм и бесконечной любви. Сонечка, ты наш герой. И мы будем рядом на каждом шагу этого пути.
И опять реабилитация. Опять эти безликие больничные стены, пропитанные запахом лекарств и стерильности. Опять бесконечные коридоры, по которым снуют фигуры в белых халатах, и тихий гул аппаратуры, нарушающий хрупкое равновесие между сном и бодрствованием. Но малышка не плакала. Не потому, что была сильной или мужественной — просто она не знала другой жизни. Для неё этот мир больничных палат, процедур и врачебных обходов был единственной реальностью, которую она могла вспомнить. Здесь её утро начиналось не с солнечного света, а с термометрии и уколов; здесь её игрушки лежали рядом с пузырьками лекарств; здесь её сны прерывались ночными обходами медсестёр. Она привыкла к тому, что вместо родных рук её поддерживают холодные металлические поручни кровати. Привыкла к тому, что разговоры взрослых сводятся к анализам, диагнозам и прогнозам. Привыкла к тишине, которая наступает, когда все уходят, оставляя её наедине с тенями на потолке и тиканьем часов.
Иногда она смотрела в окно — туда, где за решёткой виднелся кусочек неба и верхушки деревьев. Она не знала, как пахнет трава после дождя или как звучит смех других детей на улице. Но в её глазах не было слёз — только тихая, почти незаметная тоска, спрятанная глубоко внутри, словно хрупкий цветок, который боится раскрыться. С ней неотлучно была няня, которая стала для нее мамой. Глеб должен был работать, именно сейчас нужно было его присутствие.
И всё же в этой маленькой девочке, так же как и ее отце — росла тихая уверенность, что однажды всё изменится. Что однажды эти стены перестанут быть её миром, а жизнь за окном станет не просто картинкой, а настоящей, живой, полной звуков, запахов и прикосновений. Когда Сонечке исполнилось два года и три месяца, её, наконец, выписали из реабилитационного центра. Этот день стал одновременно радостным и горьким для всех, кто за эти месяцы успел полюбить маленькую пациентку.
Медицинский персонал провожал их всей сменой. Врачи, медсестры, санитарки — все собрались в холле, словно на семейном торжестве. Кто-то принёс маленький букет полевых цветов, кто-то — самодельную открытку с разноцветными отпечатками ладошек. Старшая медсестра, Анна Ивановна, которую Сонечка почему-то прозвала «тётя Аня-пушинка», не смогла сдержать слёз. Она долго держала девочку на руках, шептала что-то ласковое и гладила по пушистым светлым волосам. Молодые медсёстры, привыкшие к трудностям и боли, тоже вытирали глаза, махали малышке руками и кричали
- Будь счастлива, Сонечка!
Девочка, одетая в яркий теплый комбинезон, с любопытством оглядывалась по сторонам. Она пока не понимала, куда ее везут, и что теперь изменится в ее жизни, но, чувствуя надёжные, сильные руки папы, ощущая его тёплое дыхание у своей щёчки, она ничуть не боялась. Её пальчики доверчиво сжали папин палец, а на лице расцвела белозубая улыбка — та самая, которая за эти месяцы исцелила не одно уставшее сердце в стенах больницы. Машина плавно тронулась, увозя семью в новую жизнь. В зеркале заднего вида ещё долго мелькали фигуры провожающих, а Сонечка, прильнув к няне, уже засыпала — спокойно, без тревог, как спят только совсем маленькие дети, уверенные в том, что их любят.
Это мой ТГ канал. Подписывайтесь пожвлуйста, не хочу вас терять и буду рада видеть вас и на другой платформе. Ваша Л.Я.