Предыдущая часть:
Время до родов пролетело незаметно, в положенный срок на свет появилась крошечная девочка, которую сразу назвали Дашенькой. Екатерина напрасно беспокоилась, думая, что будет трудно — ребёнок родился крепким и очень спокойным, просыпалась только чтобы поесть, а остальное время крепко спала.
Катя успевала и с сыном позаниматься, и в доме порядок навести, и справиться со всеми делами. Сейчас была зима, а в сентябре она собиралась отдать сына в школу — Даня был готов, уже умел писать, читать и решать простые задачки.
Екатерина часто трогала свой кулон, который никогда не снимала и прятала под одеждой, она была уверена, что именно он помогает преодолевать трудности. Она всё реже вспоминала мужа и свекровь, а вот Романа Захаровича планировала навестить в середине лета, показать новорождённую внучку и подросшего Даню.
Екатерина возилась на кухне, когда в дом постучали, она открыла дверь и увидела на пороге крепкого невысокого незнакомца.
— Простите, пожалуйста, — смущённо улыбнулся мужчина, переминаясь с ноги на ногу. — Собирался ужинать, а дома соли нет, не успел купить, только переехал, не выручите ли, мне совсем немного нужно.
Катя пригласила его в дом, они познакомились — его звали Владимиром, он приехал в деревню по приглашению председателя сельхозкооператива и будет работать зоотехником.
— Пока делаю ремонт, запустил в дом бригаду рабочих, поэтому бываю тут редко, — объяснил он, беря пакет с солью. — Попросил бы вас изредка поглядывать, как они себя ведут, не безобразничают ли, на всякий случай оставлю свой номер телефона.
Катя насыпала ему соли, Владимир собрался уходить, когда из комнаты выглянул Даня.
— Мам, там Даша проснулась, открыла глаза и не собирается больше засыпать, — сказал мальчик, вежливо поздоровавшись с гостем.
Екатерина засмеялась.
— Конечно, не собирается, она точно знает, что пора перекусить, — ответила она. — Иди покачай её, я сейчас подойду.
— Какой воспитанный и красивый у вас сын, настоящий помощник растёт, — восхищённо заметил Владимир, провожая мальчика взглядом.
У Кати всё затрепетало в груди — для неё Даня всегда был лучшим, но вот чужой человек впервые назвал его красивым, это было непривычно и радостно.
Через месяц ремонт в доме Владимира закончился, и он переехал окончательно, целыми днями пропадал на работе, так что Катя видела его нечасто, но радовалась хорошим соседям: с одной стороны — мудрая и добрая Тамара Васильевна с мужем, с другой — серьёзный и непьющий Владимир.
Так прошли четыре года. Дашенька подросла, и Катя никак не могла понять, на кого она похожа — в глубине души радовалась, что дочка ничего не унаследовала от неё, но и на отца девочка не походила. В её внешности было что-то утончённое, почти ангельское, немного чужое для Кати, чистое, красивое, послушное и радостное.
Даня души не чаял в сестрёнке, да и как иначе — Дашенька всегда была спокойной, никогда не капризничала и не сердилась.
Екатерина радовалась всему, что происходило в её жизни: десятилетний Даня хорошо учился, занимался шахматами и играл в школьной футбольной команде, Даша ходила в детский сад и была там всеобщей любимицей.
Сегодня Катя с утра работала в огороде, к ней подошла соседка Тамара Васильевна и вдруг призналась.
— Вот вспоминаю я, какой ты была пять лет назад, когда только приехала к нам, и понимаю, что деревня тебе пошла на пользу, — сказала она, опираясь на забор. — Ты ведь тут похорошела заметно, сама это чувствуешь или нет?
Екатерина засмеялась.
— Пожалуй, чувствую, Тамара Васильевна, здесь так хорошо, как в сказке, да и дом мой родной, здесь бабушки с дедушкой и родители жили, родные стены всегда помогают, лечат и радости прибавляют, — ответила она. — Я на жизнь не жалуюсь, всё складывается как надо.
— Ещё бы ты жаловалась, у тебя ведь всё ладно, разве что мужика не хватает, — воскликнула пожилая соседка, поправляя платок. — Так Владимир чем тебе не вариант, такой хороший мужчина, всем нашим незамужним женщинам и девчонкам нравится, а ему-то никто кроме тебя не нужен.
— С чего вы взяли такое? — удивилась Катя, выпрямляясь.
— Да с того, он ведь только про тебя и говорит, когда со мной или моим дедом встретится, всё узнаёт, нет ли у тебя мужа или жениха, — объяснила Тамара Васильевна. — Сам-то, видно, так влюбился, что смелости не хватает тебе об этом сказать, ты уж его пожалей, скажи сама, можно ему на что-то надеяться или он тебе совсем не нравится?
Екатерина была растеряна — она не рассматривала Владимира как мужа и отца для детей, пока вообще не думала о личной жизни, сначала нужно детей вырастить.
А в это время бывшая свекровь Екатерины не находила себе места, очень переживала за сына — прошло пять лет после развода, и он начал чахнуть на глазах. Чего только не делала Наталья Романовна, чтобы встряхнуть его: знакомила с молодыми одинокими красавицами, дарила путёвки на отдых за границей, предлагала продать квартиру и купить небольшой коттедж за городом.
Сергея ничто не радовало, он сильно похудел, подурнел, женщины и развлечения его не интересовали, а ведь ему было всего тридцать семь, самый возраст для активной жизни. Наталья Романовна даже приглашала психолога и психиатра домой под видом старых друзей, те рекомендовали положить его в больницу, но сын и слышать не хотел о лечении.
Она была готова на всё, даже на возвращение Кати с сыном, но Сергея это не трогало, его вообще ничто не волновало. В отчаянии мать поехала в деревню к бывшему мужу, рассказала Роману Захаровичу о состоянии сына.
— А ты чего ожидала, Наташенька? — тяжело вздохнул он, качая головой. — Это расплата за предательство, все расплачиваются по-разному, нашему сыну выпало страдать.
— Роман, скажи честно, это долго будет продолжаться, скоро у Сережи эта апатия закончится? — взмолилась Наталья Романовна, сжимая руки.
— Никакая это не апатия, а угрызения совести, вот когда сам поймёт это, тогда в тот же миг всё у него и пройдёт, — махнул рукой знахарь. — А сейчас он мучается и сам не понимает от чего, твоё воспитание.
В глазах Натальи загорелась надежда.
— Значит, всё пройдёт, Роман, это излечимо? — спросила она, подходя ближе.
— Пройдёт, Наташенька, пройдёт, но всему своё время, сколько положено ему маяться, столько и будет, — ответил он.
Домой из деревни Наталья Романовна возвращалась с смешанными чувствами — рада, что рано или поздно сын поправится, но хотела ускорить процесс. Поняв, что испробовала всё возможное, она решила, что осталось одно средство — достать злополучный конверт, который Роман подарил невестке, там лежит то, что поможет сыну.
Она решила ехать в деревню к Кате, заодно и на внука посмотреть, было интересно, каким он стал. Наталья Романовна засобиралась за билетом на поезд, на улице было холодно, ноябрьский ветер швырял в лица прохожих колючий снег, но она не чувствовала ни холода, ни снега, все мысли были о предстоящей поездке.
Она хорошо знала, что бывшая невестка бережёт конверт, и раздобыть его будет сложно, но она это сделает любой ценой. Через полтора часа женщина вернулась домой с билетом на ночной поезд — деревня, где жила Катя с сыном, в пяти часах езды, так что завтра утром они встретятся.
Екатерина поднялась на крыльцо своего дома и с удивлением посмотрела на дверь — на ней не было замка, но Даня должен быть ещё в школе, Дашенька в детском саду. Она оставила две тяжёлые сумки с продуктами на крыльце и тихо вошла в дом, услышала шорох из своей комнаты.
Стараясь не шуметь, подкралась ближе, заглянула внутрь и обомлела — у комода стояла бывшая свекровь.
— Наталья Романовна, что вы тут ищете? — удивлённо воскликнула Катя, входя в комнату. — И откуда у вас ключ от моего дома?
От неожиданности пенсионерка вздрогнула, и из её рук на пол упал конверт.
— Наталья Романовна, зачем вам этот конверт? — спросила Катя, поднимая его.
И вдруг свекровь упала на колени перед ней.
— Катя, отдай мне его по-хорошему, пожалуйста, тебе он и так не пригодился, а у меня сын погибает, мне надо его спасать, — взмолилась она, протягивая руки.
Екатерина подняла с пола конверт, аккуратно засунула его обратно в дальний угол комода, чтобы он был в безопасности, а потом подошла к свекрови, помогла ей подняться с колен и повела на кухню, поддерживая под руку.
Наталья Романовна плакала навзрыд, не в силах остановиться, слёзы катились по щекам без перерыва. Катя усадила её за стол, вспомнила про сумки с продуктами, оставленные на крыльце, вышла и затащила их в дом, а свекровь всё продолжала всхлипывать, уткнувшись в платок.
— Ну всё, Наталья Романовна, успокойтесь, пожалуйста, — миролюбиво произнесла Катя, наливая воду в чайник. — Давайте спокойно поговорим, без слёз, объясните толком, что случилось с Сережей, почему вы говорите, что он погибает, что там такого серьёзного произошло?
— Хорошо, давай поговорим начистоту, без утайки, — согласилась Наталья Романовна, вытирая слёзы и крестясь на маленькую иконку, стоявшую за стеклом кухонного шкафчика. — Вот тебе крест, расскажу всё как есть, чистую правду, без прикрас, если после этого твоё сердце не дрогнет и ты не отдашь мне конверт, значит, ты совсем бездушная, без жалости.
Катя усмехнулась про себя, подумав, что это хорошенькое начало для разговора, но внешне осталась невозмутимой, продолжая смотреть на свекровь спокойно, без эмоций. Никогда раньше она не слышала от этой интеллигентной и всегда уравновешенной женщины таких грубых и некрасивых слов — лексикон Натальи Романовны обычно был богатым и изысканным, она всегда тщательно подбирала выражения.
— Я начну с самого начала, ладно? — вопросительно посмотрела на бывшую невестку пенсионерка, поправляя платок на голове. — Хочу, чтобы ты знала, что творилось у меня в душе, когда Сережа привёл тебя в нашу семью, чтобы ты поняла мои мотивы.
— Конечно, рассказывайте, — согласилась Катя, ставя чашки на стол. — Время у нас есть, только давайте сначала снимете пальто и шапку, а я сделаю нам кофе, чтобы разговор шёл легче.
— Да, конечно, — кивнула Наталья Романовна, вставая и выходя в прихожую. Она повесила верхнюю одежду, вернулась на кухню и села за стол, сложив руки.
— Катя, — начала свой рассказ бывшая свекровь, помешивая ложкой в чашке. — Я всегда говорила сыну, что приму любую девушку, которую он выберет в жёны, но никогда не думала, что мой красивый и успешный сын остановится на такой, как ты, без обид.
— На страшной, как вы выражаетесь, — подсказала Катя, садясь напротив.
— Прости, но да, именно так, — опустила глаза Наталья Романовна, отводя взгляд. — Я приняла тебя, хотя внешне ты мне очень не понравилась, и всё было бы ничего, если бы ваши дети унаследовали черты Сережи, но я сильно расстраивалась, что Даня пошёл в тебя.
— Наталья Романовна, — с улыбкой напомнила Катя, не меняя тона. — Но вы мне об этом уже говорили в прошлый раз, давайте ближе к делу, зачем вы приехали сегодня?
— Хорошо, перейду к сути, — посмотрела на неё гостья, сжимая чашку. — Я понимаю, что это я развела вас с Сережей, если бы не моё вмешательство, возможно, вы и сейчас были бы вместе, но только он не был бы счастлив с тобой, я это чувствовала.
— Послушайте, я не знаю почему, но после развода он сильно изменился, сейчас он в полном унынии, ничего его не радует, — продолжила она, отставляя чашку. — Я испробовала всё, что можно, чтобы вытащить его из этого состояния, теперь вот приехала к тебе просить конверт, который подарил тебе Роман, думала, он поможет.
Екатерина с сочувствием посмотрела на пожилую женщину, видя, как она искренне переживает.
— Мне очень жаль, Наталья Романовна, что так вышло, — негромко сказала она, подвигая ей сахарницу. — Но вы напрасно приехали, зря тратили время и силы.
— Пять лет назад, когда мы разошлись с Сережей, в моей жизни был очень сложный период, полный неопределённости и боли, и я вынуждена была открыть конверт и достать то, что там лежало, — объяснила Катя, глядя ей в глаза. — Теперь эта вещь принадлежит мне, я могу отдать её только моему сыну Дане, когда он подрастёт, больше она никому не принесёт счастья, так сказал Роман Захарович, и я ему верю.
Наталья Романовна снова заплакала, закрыв лицо руками. Вдруг из прихожей послышался шум — топот валенок, с которых стряхивали снег, и задорный голос Дани.
— Мам, мы пришли! — крикнул сын, врываясь в кухню. Он мельком глянул на бабушку, поздоровался с ней и повернулся к матери. — Мам, мы очень голодные, наливай нам суп, мы пока руки помоем.
Он убежал в ванную. Наталья Романовна удивилась, как сильно изменился Даня за прошедшие пять лет, таким симпатичным и уверенным стал. Послышался шум льющейся воды, детские голоса и смех.
— Екатерина, прости, но мне нужно детей накормить, — извинилась она, вставая. — Может, и вам тарелочку супчика налью, он свежий, только вчера сварила?
Продолжение: