Дверной звонок надрывался уже пять минут. Людмила стояла в коридоре, прижавшись спиной к стене, и смотрела в глазок на багровое от злости лицо сестры. Рядом маячил Игорь, а за ними — растерянный Витя. Они стучали, звонили, пинали коврик. А она молчала. Впервые за двадцать лет — молчала.
Как же она дошла до этой точки?
Людмила стояла посреди строительного магазина, уперев руки в бока, и мрачно разглядывала стеллаж с обоями. Рядом суетилась её младшая сестра Света, размахивая руками так активно, будто пыталась взлететь.
— Людочка, ну посмотри, какая прелесть! — верещала Света, тыча пальцем в рулон ядовито-розового цвета с золотыми вензелями. — Это же просто шик! Витюша сказал, что сейчас в моде «барокко», представляешь? В его комнату — идеально.
— В комнату тридцатилетнего мужика? — уточнила Людмила, скептически приподняв бровь. — Розовые вензеля? Свет, ты серьёзно?
— Ой, ну ты вечно начинаешь! — отмахнулась сестра. — Он творческая личность. И вообще, это персиковый! Главное, что по акции. Ты же нас довезёшь? А то в такси за негабарит дерут, страсть просто. А у тебя багажник пустой.
Людмила вздохнула. Багажник у неё был не пустой — там лежали её собственные вещи для дачи, которые она планировала отвезти ещё утром. Но планы, как обычно, пошли прахом, едва на экране телефона высветилось «Светик».
— Довезу, — буркнула она. — Только давай быстрее. У меня ещё дела.
— Конечно-конечно! — обрадовалась Света и тут же переключилась на продавца. — Молодой человек! Нам вот эти, десять рулонов! И клей самый лучший, но чтобы недорого!
Людмила молча наблюдала за этой сценой. Вся её жизнь последние лет двадцать напоминала этот поход в магазин: она стояла, платила — часто своим временем, а иногда и деньгами, — везла, тащила, решала, а окружающие суетились, выбирали «розовые вензеля» и принимали её помощь как должное.
«Удобная Люда» — так она про себя называла эту роль. У Люды нет мужа, нет детей, есть хорошая работа, машина и дача. Значит, Люда — общественное достояние.
Началось всё это безобразие давно и незаметно. Сначала были мелочи. «Люд, перехвати денег до получки», «Люд, забери Витю из школы, мы не успеваем», «Люд, пусть у тебя на балконе наши зимние колёса полежат, у нас же места нет».
Людмила, воспитанная в строгих традициях советского коллективизма, отказывать не умела. Родня же. Свои. Кто, если не она?
Постепенно «мелочи» мутировали в полноценную вторую смену.
— Алло, Люся? — голос племянника Витюши, ныне Виктора Игоревича, звучал требовательно. — Слушай, мы тут с ребятами на природу собрались, а у меня машина в сервисе. Дай свою на выходные? Я аккуратно.
— Вить, мне самой нужна, — пыталась сопротивляться Людмила.
— Да ладно тебе, тёть Люд! — обижался племянник. — Ты же всё равно дома сидишь, сериалы смотришь. А у меня, может, судьба решается! Там Леночка будет.
И Людмила давала. А потом выгребала из салона фантики, пустые стаканчики и песок, заправляла пустой бак и молча глотала обиду.
«Он же молодой, — оправдывала она его. — Дело молодое, погулять хочется».
Эскалация наступила в мае. Света позвонила в четверг вечером, голосом умирающего лебедя сообщив:
— Людочка, беда. У Игоря спину прихватило, просто не разогнуться. А мы же обещали маме на кладбище съездить, оградку покрасить. И рассаду твою любимую, помидоры эти, надо высадить. Выручай, а?
Людмила, конечно, выручила. Встала в пять утра в субботу, загрузила в свою машину рассаду, банки с краской, инструменты, Свету с её бесконечными сумками — «Ну мы же там перекусить захотим!» — и стонущего Игоря.
До кладбища доехали нормально. Игорь, кряхтя, вылез из машины и уселся на лавочку — руководить процессом. Света тут же начала раскладывать еду на капоте.
— Людочка, ты пока крась, а я бутерброды нарежу, — скомандовала она. — Игорёша, тебе колбаски или сырку?
Людмила взяла кисточку. Солнце палило нещадно, запах краски кружил голову. Она шкурила ржавчину, красила, полола сорняки вокруг могилы, пока родственники аппетитно жевали и обсуждали политику.
— Ой, Люда, ты там пропустила! — тыкал пальцем Игорь с лавочки. — Вон там, в уголке. Тщательнее надо.
— Сам бы встал и покрасил, раз такой глазастый, — огрызнулась Людмила, вытирая пот со лба.
— Ты что, забыла? У меня радикулит! — возмутился зять. — Мне врач запретил нагрузки.
— Жевать колбасу — тоже нагрузка, — буркнула Людмила, но красить продолжила.
Когда с кладбищем было покончено, поехали на дачу к Людмиле. Высаживать их рассаду. Потому что у Светы и Игоря дачи не было, но «свои помидорчики» они любили страстно.
— Мы тебе рассаду купили, самую лучшую! — гордо заявила Света. — Ты посадишь, будешь поливать, а урожай пополам. Честно же?
Людмила молча копала грядки. Спина гудела, руки дрожали. Света ходила рядом и давала ценные указания:
— Глубже копай, Люда! Корням простор нужен. И удобрения не жалей. Кстати, ты же шашлык замариновала? Мы мясо привезли, но жарить придётся тебе, Игорь же больной.
Вечером, когда Людмила, шатаясь от усталости, накрывала на стол, Витюша приехал с друзьями. Без предупреждения.
— О, тёть Люд, класс! Шашлычок! — радостно загоготал он, вываливаясь из такси с компанией из трёх парней и двух девиц. — А мы думали, где зависнуть. Мам, пап, привет!
— Витенька! — расцвела Света. — Как хорошо, что заехали! Людочка, доставай ещё тарелки. И огурчики свои открой, те, хрустящие.
Людмила смотрела на эту ораву, которая мгновенно смела со стола всё, что она готовила три часа, и чувствовала, как внутри нарастает глухое, тяжёлое раздражение. Она была в своём доме, но чувствовала себя прислугой на барском пиру.
— Тёть Люд, а баньку организуем? — подмигнул ей один из друзей Вити. — Дрова же есть?
— Дрова есть, — медленно произнесла Людмила. — Совести у вас нет.
— Чего? — не понял парень.
— Ничего, — вмешалась Света, метнув на сестру испуганный взгляд. — Людочка просто устала. Идите, мальчики, сами растопите. Люда, покажи им, где дрова.
Следующий эпизод случился через месяц. Людмила заболела. Серьёзно: с температурой, кашлем и полной потерей сил. Лежала пластом, мечтая только о тишине и чашке горячего бульона.
Телефон разрывался. Света.
— Люд, ты чего трубку не берёшь? — вместо приветствия наехала сестра. — Мы тут в магазине, выбираем Игорю костюм на юбилей. Скинь денег на карту, тысяч двадцать. Нам не хватает, а зарплата только через неделю.
— Света, я болею, — прохрипела Людмила. — У меня температура тридцать девять.
— Ой, ну выпей таблетку! — отмахнулась сестра. — Что ты как маленькая? Деньги скинь, мы на кассе стоим, люди ждут!
— У меня нет денег на карте, — соврала Людмила. Ей впервые в жизни просто не захотелось помогать.
— Как нет? — искренне удивилась Света. — Ты же премию получила, я знаю! Люд, ну не жадничай! Игорю пятьдесят лет, один раз в жизни! Мы отдадим! Потом.
— Света, я не могу говорить.
Людмила нажала «отбой» и отключила телефон. Через час в дверь позвонили.
На пороге стоял Витя.
— Тёть Люд, мама сказала, тебе плохо? — он переминался с ноги на ногу. — Я это... за деньгами заехал. Наличкой дашь?
Людмила смотрела на здорового, румяного детину, который даже не спросил, нужны ли ей лекарства или продукты.
— Витя, уходи, — тихо сказала она.
— В смысле? — опешил племянник. — Тёть Люд, ты чего? Мать там на кассе в истерике, костюм отложили на час! Тебе жалко, что ли? У тебя же лежат, я знаю, в серванте, в шкатулке!
Людмила молча закрыла дверь перед его носом. Щёлкнул замок. Из-за двери послышалось возмущённое: «Ну ты, тётка, даёшь! Совсем с ума сошла на старости лет!».
Неделю она не выходила на связь. Лечилась, думала, смотрела в потолок. Тишина в квартире была звенящей, но целебной. Никто не требовал везти, давать, решать, кормить.
Она поняла одну простую вещь: она для них не человек. Она — функция. Банкомат на ножках, бесплатное такси, камера хранения, повар и агроном в одном лице. И если функция ломается, её не чинят — по ней стучат кулаком, требуя работы.
Развязка наступила в августе.
Света позвонила с чужого номера — свой Людмила так и не разблокировала.
— Люда! Ты что творишь?! — завопила сестра, едва Людмила взяла трубку. — Мы тебя потеряли! Мама звонила, спрашивала, жива ли ты!
— Жива, — спокойно ответила Людмила. — Чего хотела?
— Фу, как грубо! — оскорбилась Света. — Ладно, проехали. У нас новость! Витюша женится!
— Поздравляю.
— Спасибо! Свадьба через месяц. Мы тут посчитали... Рестораны сейчас такие дорогие, просто ужас! А у нас ипотека, сама понимаешь. Короче, мы решили: отметим у тебя на даче!
Людмила чуть не поперхнулась чаем.
— На даче?
— Ну да! У тебя же там участок большой, газон, беседка. Красота! Поставим шатры, музыку. Ты, кстати, приготовь там всё: траву покоси, в доме прибери, спальных мест нужно много — человек тридцать будет с ночёвкой. Меню мы уже накидали, я тебе скину список продуктов, надо будет закупить и начать готовить дня за два. Ты же у нас мастерица, твои салаты все обожают!
Света тарахтела, как пулемёт, не давая вставить и слова.
— А, и ещё! — добавила она. — Молодые хотят первую брачную ночь в твоей спальне провести. Там кровать большая и вид красивый. Ты уж переберись на веранду, ладно? Одну ночку потерпишь ради племянника.
Людмила молчала. В трубке повисла пауза.
— Люда? Ты слышишь? — нетерпеливо переспросила Света. — Список продуктов диктовать или сообщением?
— Света, — голос Людмилы был ровным, как асфальт. — Свадьбы на моей даче не будет.
— Что? — сестра хихикнула. — Шутишь? Приглашения уже напечатаны! Там адрес твой!
— Это ваши проблемы. Дачи не будет.
— Люда, ты в своём уме?! — взвизгнула Света. — Как ты можешь?! Это же Витюша! Единственный племянник! Мы уже гостям сказали! Мы ведущего заказали!
— Снимайте кафе. Или ведите к себе домой.
— У нас места мало! И дорого! Ты что, хочешь нам праздник испортить? Родной сестре?! Из-за какой-то дачи? Тебе жалко?!
— Жалко, — сказала Людмила. — Мне жалко себя. Своего дома. Своего времени. И своих денег.
— Ах ты... — Света задохнулась от возмущения. — Эгоистка! Жадина! В гробу карманов нет, ты подумала об этом?! Кому ты всё это оставишь? Кошкам своим? Да мы к тебе со всей душой, а ты... Знать тебя не хочу!
— Вот и отлично, — сказала Людмила и нажала «отбой».
На следующий день она поменяла замки на даче. Просто на всякий случай, зная предприимчивость Игоря, который когда-то сделал дубликат ключей «для безопасности».
Потом позвонила в агентство недвижимости.
— Я хочу сдать дачу на длительный срок. Да, хорошая. Да, всё есть. Только одно условие: жильцы должны быть с большой собакой. Желательно с характером.
Через неделю, в субботу, когда по плану Светы должен был состояться «заезд организаторов для подготовки», Людмила сидела в своей городской квартире. Телефон она отключила. Дверной звонок, предусмотрительно выключенный, молчал.
Она видела их в глазок. Игорь яростно долбил кулаком в дверь, Света что-то кричала, багровея лицом. Рядом стоял Витя с растерянным видом.
Они звонили, стучали, пинали коврик. Потом ушли.
Людмила вернулась в кресло. На столе стояла тарелка с бутербродами — хороший хлеб, сливочное масло, красная рыба. Никаких рулетиков из ветчины на тридцать персон. Никаких вёдер оливье.
Она включила телевизор. Показывали какую-то комедию.
Вечером позвонила старая знакомая, Галина Петровна — общая с сестрой подруга.
— Люд, ты чего творишь-то? — вкрадчиво начала она. — Светка звонила, рыдает. Говорит, ты их выгнала, на свадьбу не пустила, опозорила перед людьми. Они сейчас в кредиты лезут, чтобы ресторан оплатить. Не по-людски это, Людмила. Родня же.
— Галя, — перебила её Людмила. — А ты знаешь, почему они ресторан не заказали сразу?
— Ну... денег нет, наверное.
— Деньги есть. Витя машину новую купил месяц назад. Просто зачем платить, если есть тётка Люда? Бесплатная и безотказная.
— Ну всё равно... Жёстко ты. Они же теперь с тобой не разговаривают. Обиделись смертельно. Говорят, ноги их у тебя больше не будет.
— Галя, — Людмила улыбнулась, откусывая бутерброд. — Ты не представляешь. Это лучшая новость за последние двадцать лет.
Прошло полгода.
Людмила сделала ремонт в ванной — тот, который откладывала пять лет, потому что деньги вечно уходили на «помощь родне». Купила путёвку в санаторий на море.
Света и её семейство держали гордое молчание. Правда, до Людмилы доходили слухи.
Свадьба состоялась в дешёвой столовой. Гости отравились несвежим заливным. Витя подрался с тамадой. Молодые живут у Светы с Игорем в двухкомнатной квартире, и теперь Света каждый день стонет соседкам, какая невестка неряха и хамка, и как тесно им всем вместе.
Игорь пытался прорваться на дачу за «своим мангалом», но был встречен новыми жильцами — мрачным мужчиной и его кавказской овчаркой, которая недвусмысленно клацнула зубами у самой филейной части зятя. Мангал Игорь решил подарить.
Как-то раз Людмила встретила Витю в супермаркете. Он сначала дёрнулся, хотел сделать вид, что не заметил, но потом, видимо, вспомнив о грядущем техосмотре, решил рискнуть.
— Здрасьте, тёть Люд, — буркнул он, пряча глаза.
— Здравствуй, Виктор.
— Как жизнь?
— Лучше всех.
— Это... мамка там болеет. Давление. Переживает, что мы не общаемся. Может, это... зайдёшь? Помиримся? Она пирог испекла.
Людмила посмотрела на него. В корзине у племянника лежало пиво и чипсы.
— Нет, Витя, — сказала она легко, чувствуя удивительную лёгкость в плечах, будто сбросила мешок с цементом. — Не зайду. Я теперь занята.
— Чем? — удивился он. — Ты же на пенсии.
— Я живу, Витя. Просто живу. И, веришь ли, это занимает уйму времени.
Она покатила свою тележку к кассе, напевая под нос. Позади остался растерянный племянник, «розовые вензеля», чужие свадьбы и бесконечный долг, который она наконец-то погасила полностью.
Оказалось, что выяснить, кто есть кто, было не так уж и дорого — всего одна испорченная свадьба. Зато какая экономия нервов на будущее. С такими родственниками, как говорится, и врагов не надо — сами всё вынесут, съедят и ещё виноватой оставят.
Но теперь эта лавочка закрыта. На переучёт. Навсегда.