Когда дверь за Кириллом и его компанией захлопнулась, Лера поняла: руки дрожат. Не от страха — от того, что впервые в жизни она сказала брату «нет». И мир не рухнул.
В детстве Лера была полноватой девочкой в толстых очках, с острым языком и привычкой задавать неудобные вопросы. А ещё у неё был Кирилл — высокий, звонкий, спортивный брат, вокруг которого вращалась вся семья.
— Лер, улыбайся хоть, когда с людьми разговариваешь, — вздыхала мать Ирина Сергеевна, поправляя Кириллу воротник, словно он шёл на сцену.
— Я с тобой разговариваю, мам.
— Вот-вот! — подхватывал отец Геннадий Павлович. — Вечно язвит. Кирилл солнышко, а эта — прокурорша.
Самая яркая картинка подросткового возраста: спортзал, Кирилл сдаёт нормативы, весь зал гудит. Мать визжит, отец снимает на телефон. Лера сидит на скамейке и держит их куртки.
— Пап, можно я на робототехнику запишусь? Там конструкторы, программирование...
— Сначала на физру без справки походи, — фыркнул отец. — Робототехника... Выдумала.
— Ей бы диету и к парикмахеру, — добавила мать так, чтобы Лера слышала. — А она в кнопочки тыкает.
Лера могла промолчать. Могла проглотить, как всегда. Но что-то внутри щёлкнуло:
— Я на математику поступлю. На бюджет. И никто мне не запретит.
Мать громче обычного поставила тарелку в раковину.
— Математика... Лер, ты нормальная? Девочке надо что-то человеческое. Чтобы и в люди, и в платье.
— А то ты в платье — прям в люди, — буркнула Лера.
— Опять! — отец хлопнул по столу. — Из-за этого характера тебе потом никто не поможет. Запомни.
Она запомнила. Только поняла по-своему: не помогут — вытащу сама.
В университете Лера жила в двух мирах. Днём — пары, вечером — подработки: тестировщик за сорок тысяч, фриланс-задачки, сайты за опыт. Одевалась просто, волосы в хвост, без косметики. Не потому что «не женщина», как говорила мать, а потому что ей было жалко времени.
Кирилл «шёл в спорт». Травмы, сборы, сомнительные спонсоры. Родители бегали вокруг него с тревожными лицами.
— Лер, ты не понимаешь! — объясняла мать, когда Лера приезжала домой. — Ему нельзя нервничать. Ему нужна поддержка.
— А мне можно?
— На тебе пахать можно, — отмахнулся отец. — Ты крепкая.
Крепкая. Комплимент, которым оправдывают равнодушие.
С Артёмом познакомилась без романтики. Сначала были логи, баги и рухнувший сервис его IT-платформы. Вечер пятницы, Лера ела холодную гречку за ноутбуком, коллега в панике:
— Там владелец сам подключился... Он всех разнесёт...
— Дай доступ. Быстро.
Лера нашла ошибку за двадцать минут. Не потому что гений — просто умела не паниковать и копать до причины. В чате появился ник «artem_k»:
— Кто это сделал?
— Я. И вам надо прекратить обновлять всё на проде в пятницу вечером, иначе так и будете бегать с вёдрами.
Пауза.
— Вы меня поучаете?
— Да. Но бесплатно. Дальше — по прайсу.
Через неделю Артём приехал в их офис. Без понтов, в худи, с усталым лицом и глазами, которые сканируют.
— Вы всегда такая прямолинейная?
— А вы всегда такой нервный?
Он усмехнулся:
— Мне с вами спокойно. Это странно. Я привык, что либо лебезят, либо врут. А вы как стена. В хорошем смысле.
— Спасибо... наверное, — Лера поправила очки. — Только я не стена. Я человек.
— Вот и отлично. Человека и искал.
Как-то вечером за обычными пельменями — не ресторан, не показуха — он спросил:
— Лер, ты правда думаешь, что тебя можно любить только за внешность?
Она поперхнулась:
— Не думаю. Я знаю. В моей семье так.
— В твоей семье — возможно. В моей голове — нет.
Когда он сделал предложение, Лера не падала в обморок. Она просто почувствовала редкую вещь: устойчивость. С ним не надо было заслуживать право существовать.
Родителям сказала без фанфар:
— Мы с Артёмом расписываемся. В конце месяца.
Тишина. Потом отец прищурился:
— Где подвох?
— Подвох в том, пап, что ты всю жизнь его ищешь.
Мать оживилась:
— Артём... это который с компанией?
— Да.
— Лера... ты его приворожила?
Вылетело так естественно, будто мать спросила про хлеб.
Лера засмеялась устало:
— Конечно, мам. Я ведьма. Сижу ночами, пишу заклинания на питоне.
И тут же разговор свернул в предсказуемое русло:
— А Кирилл-то обрадуется! У него как раз сезон тяжёлый...
— Причём тут Кирилл?
Отец кашлянул:
— Ну ты теперь в семье. Может, Артём Кириллу с контактами поможет. С людьми. Понимаешь.
Даже свадьбы ещё не было, а «контакты» уже зашевелились.
Свадьба была тихая. Без толпы и тамады. Лере не хотелось праздника на показ. Хотелось закрыть дверь и выдохнуть.
После этой двери началось самое интересное.
Звонки матери стали частыми, голос ласковым, будто Лера внезапно перестала быть «не такой».
— Лерочка, ты кушаешь нормально? Не худеешь?
— Наоборот, мам. Набрала два кило. От счастья.
Потом появилась первая «просьба». Мать позвонила вечером, вздыхала трагически:
— Лер, такое дело... Кириллу нужно на восстановление. Врач сказал — море, санаторий, процедуры.
— Какой врач? После чего восстановление?
— После нагрузки. У него спорт!
— Мам, нагрузка — не диагноз. Давай бумажку от врача.
— Лера, ты как бухгалтер! Я не чужая!
— Именно поэтому не хочу потом узнать, что «санаторий» оказался Турцией с кальяном.
Мать сменила тактику:
— Хорошо. Тогда просто дай денег, сами... Триста пятьдесят тысяч.
— Нет. Если лечение — оплачу напрямую. Клиника, счета, договор. На руки — нет.
Лера думала, мать бросит трубку. Но та проглотила:
— Ладно. Подумаем.
Лера положила телефон и поймала странное ощущение: будто в комнате стало теплее. Не от любви — от того, что она впервые не уступила.
Вторая сцена случилась через две недели. Лера открыла дверь — в гостиной хохот, музыка, чужие голоса.
Заходит — там Кирилл с сумкой, два приятеля и девица на каблуках, уже разувшаяся.
— О, Лера! Мы на пару дней. У меня ремонт.
— Какой ремонт?
— Косметический. Штукатурка. Пыль. У тебя чистенько.
— А это кто?
— Свои. Мы тихо.
Один «свой» уже лазил в холодильнике.
Лера стояла и чувствовала знакомую волну: «Не скандаль. Перетерпи». И рядом — новую мысль: «Если соглашусь сейчас, это будет не "пару дней". Это "поселились навсегда"».
— Кирилл, собирай вещи.
— Ты чего? Я брат!
— А я не гостиница. У нас правило: гости по приглашению.
— Ты изменилась. Это он тебя настраивает?
— Нет, Кирилл. Меня настраивала жизнь. Ты тоже руку приложил.
Из кабинета вышел Артём. Спокойный, в домашней футболке:
— Ребят, вы ошиблись дверью. Хотите тусить — снимайте квартиру. У нас дом.
— Да ты кто такой вообще?
— Муж Леры. И человек, который не любит, когда в его холодильник лазят без спроса.
Девица прыснула, друг закашлялся. Кирилл сделал обиженное лицо:
— Ясно. Богачи. Пошли. Сестра важная теперь.
Когда дверь закрылась, Лера поняла: руки дрожат.
— В порядке? — Артём обнял её легко.
— Да, — соврала она. Потом честно: — Нет. Мне казалось, если откажу, меня перестанут любить.
— А тебя любили, когда соглашалась?
Ответ пришёл мгновенно.
Кульминация случилась через месяц. Родители приехали «на чай». Лера знала: «просто» у них не бывает. Но накрыла стол — воспитание.
Отец теребил кепку, хотя в квартире тепло. Мать улыбалась натянуто.
— Лер, только не нервничай...
— Поздно. Говорите.
Отец кашлянул:
— У Кирилла проблемы.
— Какие?
— Долги. Он влез. В ставки. И крипту.
— Там люди звонят, — подхватила мать. — Угрожают. Судом пугают.
— Он молодой, глупый! Ошибся! Ты же умная, Лера!
— Сколько?
Отец назвал сумму:
— Девятьсот тысяч.
В голове у Леры щёлкнул калькулятор — и сразу второй: «Сейчас начнётся "у вас же есть"».
— Мы не дадим деньги на руки.
Мать вспыхнула:
— Как?! Ты сестра!
— Я сестра, не банкомат.
— Мы тебя растили! — отец поднялся.
— Растили. Только в вашей версии это выглядело так: Кирилл герой, я — приложение к его куртке.
— Не драматизируй! Мы всех одинаково...
— Нет, — перебила Лера. — Не надо сказок. Предлагаю так: оплатим юриста, который разберёт долги. Если реальная угроза — действуем официально. И Кирилл идёт работать. Не «искать себя», не «сезон тяжёлый». Работать.
— Он спортсмен!
— Тем более. Тренером, инструктором. Хоть где.
Отец сквозь зубы:
— А Артём? Ему жалко?
Артём впервые заговорил жёстко:
— Помочь можем. По правилам. Деньги в руки — нет. И если ваш сын снова придёт «на пару дней», вызову охрану. Мне всё равно, кто кому брат.
Мать замолчала. Переваривала новое: оказывается, Лера — не та девочка, на которой «пахать можно».
— Вот так, значит, — сказала мать, глядя мимо. — Богатые стали...
— Нет, — спокойно сказала Лера. — Взрослыми стали.
Они ушли, громко хлопнув дверью. Лера сидела на кухне и не плакала. Странное: не было так обидно, как раньше. Будто она перестала ждать, что из пустого колодца польётся вода.
Прошло время. Кирилл то появлялся, то исчезал. Родители жаловались знакомым, что «Лера зазвездилась», но стали осторожнее. Поняли: на крик она больше не реагирует.
Однажды на мамин день рождения мать позвонила спокойно:
— Лера... Если хочешь, приезжайте с Артёмом. Просто посидим.
Лера могла отказаться. Могла наказать. Но выбрала третье — самое взрослое: прийти и посмотреть, что там осталось.
За столом случилась маленькая деталь. Мать поставила перед Лерой лучший стул — тот, который держали «для гостей» или для Кирилла. И положила ей лучший кусок рыбы.
Отец, кашлянув неловко:
— Слушай... Если батарея течёт, кого вызывать? Ты умная, может знаешь.
Лера чуть не рассмеялась:
— Пап, это «сантехник» называется.
— Ну да... сантехник, — он смутился. — Раньше Кирилл обещал и забывал.
Кирилл в тот вечер не пришёл. Написал что-то про «дела». Лера видела, как у матери дрогнула губа — привычка ждать любимчика. Но мать быстро взяла себя в руки и поставила варенье.
— Сама варила. Вишнёвое. Возьмёшь?
— Возьму, — сказала Лера. И добавила, как взрослая, без яда: — Спасибо.
Она взяла варенье — и не пустила их обратно в то место, где раньше сидела девочка и надеялась, что её заметят. Слишком поздно. Но общаться можно. На расстоянии.
Дома Лера достала старую фотографию: втроём, Кирилл на руках у отца, мать улыбается, Лера рядом в смешных очках с серьёзным лицом. Посмотрела пару секунд и убрала в дальний ящик. Не с ненавистью. С пониманием: это было, но не должно управлять её сегодняшним днём.
— Тебе грустно? — спросил Артём.
— Нет, — сказала Лера после паузы. — Мне трезво.
— Это лучше, чем надеяться на то, чего нет.
— Да. Теперь хоть честно.
Кирилл так и не повзрослел. Просто теперь тянул из родителей аккуратнее и чаще получал отказ: денег у них не было, силы кончались. Лера видела это со стороны и не вмешивалась. Потому что поняла простую вещь: спасать человека, который не хочет взрослеть, — это не любовь. Это бессрочная кабала. И она свою кабалу отменила.