Когда свекровь сказала «Если с мамой что случится — ты себе не простишь», Лена поняла: или она сейчас уедет в Египет одна, или через год они разведутся. Третьего не дано.
А начиналось всё так радостно.
Леночка влетела в квартиру, будто за ней гналась стая бродячих собак. Дверь хлопнула, пакеты с продуктами плюхнулись на пол, а сама она, даже не разувшись, помчалась на кухню, где Сергей меланхолично жевал бутерброд с колбасой.
— Серёжа, сядь, если стоишь! А, ты сидишь — тогда держись за стул! — выпалила она, размахивая перед его носом цветным конвертом. — Мы едем в лето!
Сергей перестал жевать и подозрительно уставился на конверт. В их семье сюрпризы обычно означали либо внеплановый ремонт, либо визит тёщи, и оба варианта не сулили ничего хорошего.
— Куда едем? В деревню, что ли, картошку перебирать? Так зима на дворе, Лен, — осторожно уточнил он.
— Какая картошка! Египет! Хургада! Всё включено, пять звёзд, первая линия! — Лена плюхнулась на табуретку и затараторила. — У нас в отделе премию дали, а Ирка из бухгалтерии отказалась от тура, у неё там что-то с паспортом или с котом, неважно. Начальница предложила мне за полцены! Горящий тур, вылет тридцатого! Представляешь, Новый год под пальмой, а не у плиты с тазиком оливье!
Сергей наконец проглотил кусок. В его глазах мелькнула искра надежды, но тут же погасла, наткнувшись на суровую реальность.
— Лен, а дети? Пашка с Витькой школу прогуляют?
— Каникулы же! Но мы их с собой не берём, — Лена заговорщицки подмигнула. — Это наш медовый месяц, спустя пятнадцать лет. Я уже со свекровью договорилась... ну, мысленно. Отвезём их к Антонине Ивановне. Она же всё жалуется, что внуков не видит. Вот и подарок ей на Новый год — двое любимых внуков на неделю! А мы — на песочек.
Сергей почесал затылок. Идея казалась заманчивой, как холодное пиво в жару, но что-то его смущало.
— Мама недавно отца похоронила, полгода всего прошло. Она там одна в четырёх стенах... Не знаю, Лен. Как-то неудобно.
— Вот именно! Ей нужно отвлечься! А тут мальчишки, шум, гам, жизнь бьёт ключом! Мы ей продуктов накупим, денег оставим, она только рада будет. — Лена уже видела себя в новом купальнике на шезлонге и не собиралась сдаваться. — Серёж, ну когда мы в последний раз отдыхали вдвоём? В Анапе в две тысячи десятом? Ну давай, соглашайся! Это же шанс!
Сергей вздохнул, глядя на сияющую жену. Спорить с Леной в таком состоянии было всё равно что пытаться остановить асфальтоукладчик зубочисткой.
— Ладно, уговорила. Но с мамой я сам поговорю. Нужно подготовить почву.
Почва оказалась каменистой и непригодной для возделывания.
Вечером, когда Сергей набрал номер матери, Лена притаилась рядом, делая вид, что листает журнал, а сама превратилась в одно большое ухо.
— Алло, мам? Привет. Как здоровье? — начал Сергей, используя свой специальный голос для разговоров с матерью — виновато-заискивающий.
— Ой, Серёженька, — раздался в трубке скорбный голос Антонины Ивановны, такой громкий, что Лене было слышно каждое слово. — Да какое там здоровье... Скриплю потихоньку. Давление сегодня скакало, как сумасшедшее, то вверх, то вниз. Лежу вот, в потолок гляжу. Одиноко, сынок. Тишина в доме — хоть волком вой. Отца-то нет...
Сергей бросил на жену панический взгляд. Лена делала страшные глаза и жестами показывала: «Давай, говори про внуков!»
— Мам, так мы это... Хотели тебя обрадовать! — Сергей набрал в грудь воздуха. — Мы тут подумали, на каникулы к тебе Пашку с Витькой привезти. Пусть погостят, развеют тебя, снеговиков полепят во дворе. Веселее же будет!
На том конце провода повисла тяжёлая пауза. Такая, что было слышно, как тикают часы в прихожей у Антонины Ивановны.
— Внуков? — наконец произнесла она, и голос её дрогнул. — Конечно, привозите. Я так соскучилась по кровинушкам... А вы? Вы-то когда приедете? Я уже меню составила, холодец варить собралась, гуся достала...
— Эм... ну, мы с Леной... — Сергей замялся. — У нас тут путёвка подвернулась. В Египет. Мы хотели вдвоём слетать, развеяться. А мальчишки у тебя побудут.
В трубке что-то охнуло, потом зашуршало, словно Антонина Ивановна искала корвалол.
— В Египет? — голос свекрови стал тихим и звенящим, как натянутая струна. — На Новый год? Бросить мать? Одну? В такой праздник?
— Мам, ну почему одну? С внуками же! — попытался оправдаться Сергей.
— Внуки — это дети! Им уход нужен! А мне... мне поговорить не с кем! — голос набрал силу и трагизм. — Первый Новый год без отца... Я думала, мы семьёй соберёмся, за столом посидим, память почтим. А вы... по курортам? Пока мать тут от тоски загибается? У меня, может, сердце каждый день прихватывает, может, это мой последний Новый год!
Лена закатила глаза. «Началось, — подумала она. — Спектакль одного актёра, вход бесплатный, выход платный».
— Мам, ну не начинай, пожалуйста. У тебя кардиограмма лучше, чем у меня, — пробормотал Сергей.
— Вот, значит, как ты заговорил? Мать не нужна стала? Обуза? — зарыдала трубка. — Конечно, жена-то важнее. Она тебя там под пальмами окрутит, а ты и рад. Езжайте! Езжайте, развлекайтесь! А если я тут помру за эти дни, так соседи, может, найдут, когда уже поздно будет!
Сергей побледнел. Он ненавидел эти разговоры про смерть и одиночество, они действовали на него как удав на кролика.
— Мам, ну перестань. Мы же не навсегда уезжаем. На неделю всего.
— Неделя! Для тебя неделя, а для меня вечность! — отрезала Антонина Ивановна. — Значит так, сын. Или вы приезжаете всей семьёй, как люди, и мы празднуем вместе, или... или я даже не знаю, что с собой сделаю. Сердце уже колет, сил нет...
Гудки. Она бросила трубку.
Сергей медленно опустил телефон и посмотрел на жену. Вид у него был побитый.
— Ну что? — спросила Лена, хотя и так всё поняла.
— Она плачет. Говорит, умрёт от одиночества. Требует, чтобы мы все приехали.
Следующие два дня превратились в поле битвы.
Лена стояла насмерть, как спартанец в ущелье. Она уже купила новый купальник и солнцезащитный крем, и никакие призрачные инфаркты свекрови не могли её остановить.
— Серёжа, это манипуляция чистой воды! — доказывала она, нарезая хлеб с такой яростью, что крошки летели во все стороны. — Она здорова как бык! На даче летом мешки с цементом таскала, когда забор чинили! А сейчас вдруг «умирает»?
— Лен, ну ей правда тяжело. Отец же умер, — бубнил Сергей, уткнувшись в тарелку. — Она привыкла, что они всегда вдвоём. А тут праздник, все по семьям, а она одна в пустом доме. Совесть же надо иметь.
— Совесть?! А у меня совести нет? Я работаю как лошадь весь год! — взорвалась Лена. — Я эту премию заработала! Я заслужила этот отдых! Почему я должна жертвовать своим отпуском ради того, чтобы сидеть у неё на кухне, слушать про её болячки и есть этот жирный гусь, от которого у меня потом изжога неделю?
— Не смей так про маму! — впервые повысил голос Сергей. — Она нас вырастила! Она для нас старается!
— Старается?! Да она просто не хочет, чтобы нам было хорошо! — Лена положила нож на стол. — Знаешь, что она мне в прошлый раз сказала? «Ты, Лена, карьеристка, тебе деньги глаза застили, о душе не думаешь». А теперь, значит, когда я на свои деньги хочу семью на море вывезти, я опять плохая? Да она просто завидует! Что я могу себе это позволить, а она всю жизнь на даче провела!
— Прекрати! — Сергей стукнул кулаком по столу. Чашка подпрыгнула и жалобно звякнула. — Не поеду я никуда! Не могу я её бросить сейчас. Если с ней что случится, я себе этого не прощу.
— Ах, вот как? — Лена упёрла руки в бока. — То есть мамин каприз тебе важнее жены? Важнее того, что мы планировали? Мы же договаривались!
— Это не каприз, это сыновний долг! — пафосно заявил Сергей, явно цитируя что-то из репертуара Антонины Ивановны. — Мы поедем к маме. Все вместе. Точка. Сдавай билеты.
Лена посмотрела на него долгим, изучающим взглядом. В этом взгляде читалось всё: и пятнадцать лет брака, и разбросанные носки, и его нерешительность, и вечное «мама сказала».
— Нет, — тихо, но твёрдо сказала она. — Я билеты сдавать не буду. Я еду.
— Что? — Сергей опешил. — Одна?
— Почему одна? Я Ирку позову. Или Светку. У Светки как раз отпуск, она лёгкая на подъём. А ты... ты бери детей и езжай к маме. Раз тебе так хочется есть холодец и слушать про давление — вперёд. А я хочу увидеть море.
— Ты... ты бросишь семью на Новый год? — Сергей не верил своим ушам.
— Я не бросаю семью. Я спасаю свою нервную систему, — отчеканила Лена. — И, кстати, тебе это тоже будет полезно. Побудешь идеальным сыном, натешишь своё эго. А я отдохну. И вернусь доброй и загорелой. А не злой и взвинченной, как сейчас.
Сергей молчал. Он понимал, что проиграл, но признать это было выше его сил.
— Ну и езжай! — буркнул он. — Только потом не жалуйся, что дети тебя забыли.
— Не забудут, я им сувениры привезу, — ответила Лена и пошла звонить Светке.
Тридцатого декабря аэропорт гудел, как растревоженный улей.
Лена и Светка, обе в ярких пуховиках и с чемоданами, набитыми летними платьями, стояли в очереди на регистрацию. Светка, женщина полная и жизнерадостная, уже успела открыть банку джин-тоника «для настроения».
— Ленка, ну ты даёшь! — восхищалась она. — Мужика с детьми к свекрови, а сама на юга! Революционерка! Памятник тебе надо поставить!
— Да ладно тебе, Свет, — отмахивалась Лена, хотя на душе было неспокойно. — Чувствую себя какой-то предательницей. Они там сейчас в поезде трясутся, а я тут...
— Не переживай! — Светка хлопнула её по плечу. — Мужикам полезно с детьми побыть, с мамой пообщаться. Зато ценить больше будет! Представь, он сейчас там приедет, а Антонина Ивановна ему: «Сыночек, почини кран, сыночек, расчисти снег, сыночек, почему дети не едят холодец?» Через три дня он взвоет и будет мечтать о тебе, как о манне небесной!
Лена улыбнулась. В словах подруги была железная логика.
В это же время Сергей с двумя сыновьями, десятилетним Пашкой и семилетним Витькой, выгружался из такси у ворот материнского дома. Дом встретил их тёмными окнами и запертой калиткой.
— Пап, а бабушка дома? — спросил Пашка, переминаясь с ноги на ногу. Мороз щипал нос.
— Дома, где ж ей быть, — проворчал Сергей, набирая матери. — Алло, мам! Мы приехали, выходи открывай!
Через пять минут дверь распахнулась, и на пороге появилась Антонина Ивановна. Выглядела она на удивление бодро для человека, который два дня назад «умирал». На ней был новый цветастый халат, а на голове — бигуди под косынкой.
— Ой, мои золотые! Приехали! — запричитала она, обнимая внуков. — А где Лена? Неужто и правда улетела?
— Мам, давай не будем, — процедил Сергей, затаскивая сумки. — Улетела. Дай хоть раздеться.
В доме пахло пирогами и старой мебелью. На столе уже стоял тот самый холодец, дрожащий, как желе на ветру, и гора пирожков.
— Ну, садитесь, кормить вас буду, — суетилась Антонина Ивановна. — Бросила вас мать, на курорты променяла... Ничего, бабушка вас не бросит.
Пашка толкнул Витьку в бок и шепнул: «Слышь, она опять про маму гадости говорит». Витька насупился и спросил:
— Ба, а вай-фай есть?
— Какой фай-фай? — всплеснула руками бабушка. — Нету тут никаких фаев. Телевизор есть, «Иронию судьбы» смотреть будем!
Сергей сел за стол, посмотрел на унылый холодец, на маму, которая уже начала рассказывать про свои походы в поликлинику в деталях, и тоскливо подумал: «А Ленка сейчас, небось, в самолёте томатный сок пьёт...»
Египет встретил Лену и Светку ослепительным солнцем и тёплым ветром.
Отель оказался огромным, с бассейнами, горками и толпами туристов, жаждущих праздника.
— Свобода! — заорала Светка, падая на кровать в номере. — Ленка, мы в раю!
Лена подошла к балкону. Вид на море был великолепный. Бирюзовая вода, белые яхты... Но телефон в кармане вибрировал, напоминая о другой реальности.
Сообщение от Сергея: «Доехали. Мама плачет от счастья, дети ноют, что нет интернета. Ем холодец. Он пересолен. Как ты?»
Лена хихикнула и быстро набрала ответ: «Заселились. Море синее. Светка уже нашла бар. Держись там, герой. Целуй мальчишек».
Празднование Нового года в отеле было грандиозным.
Огромный шатёр, столы ломились от еды (никакого холодца!), аниматоры в костюмах фараонов плясали танец живота. Светка, нарядившаяся в блестящее платье, которое было ей маловато, но очень шло, уже отплясывала с каким-то немцем.
Лена сидела за столиком, потягивала коктейль и чувствовала странную смесь радости и грусти. Вокруг все смеялись, кричали «Хэппи Нью Йир!», а ей вдруг остро захотелось увидеть своих мальчишек.
Тут к ней подсел мужчина лет пятидесяти.
— Скучаете, прекрасная незнакомка? — спросил он. — Разрешите составить компанию? Я Борис, из Сургута.
— Лена, — улыбнулась она. — Не скучаю, просто... думаю.
— О чём, если не секрет?
— О том, что иногда нужно уехать за три тысячи километров, чтобы понять, как сильно ты любишь тех, кто остался дома, — неожиданно для самой себя выдала Лена.
Борис понимающе кивнул.
— Золотые слова. А я вот сбежал от бывшей жены. Давайте выпьем за мудрость!
Они проболтали весь вечер. Борис оказался весёлым человеком, рассказывал байки про буровые вышки. Лена смеялась, танцевала, даже поучаствовала в конкурсе «Мисс Отель» и заняла почётное третье место, получив в награду магнитик. Но внутри у неё было спокойно. Она знала, что права. Ей нужна была эта пауза.
А в это время в заснеженном домике Антонины Ивановны разворачивалась своя история.
Бой курантов прослушали, потому что бабушка как раз рассказывала, как ей удаляли зуб в восемьдесят пятом году. Дети, объевшись пирожков, спали прямо на диване под бормотание телевизора. Сергей сидел за столом, осоловевший от еды и маминых рассказов, и мечтал о тишине.
— Вот, Серёжа, видишь, как хорошо сидим, — умилялась Антонина Ивановна, подкладывая ему третий кусок гуся. — По-семейному. А Ленка твоя... Ну что она там? С чужими мужиками небось развлекается. Не пара она тебе, сынок. Я тебе всегда говорила. Тебе нужна женщина домашняя, хозяйственная. Вон, дочка тёти Вали, Людочка, до сих пор не замужем...
Сергей вдруг положил вилку. Звякнуло громко.
— Мам, хватит, — сказал он тихо.
— Что хватит? Я же добра тебе желаю!
— Хватит про Лену плохое говорить. Она моя жена. И мать твоих внуков. Она работает без выходных, чтобы мы жили нормально. И этот отдых она заслужила. А я... я сам виноват, что не поехал.
Антонина Ивановна застыла с куском гуся в руке.
— Ты... ты мать виноватишь?
— Я себя виню, — Сергей встал. — Спасибо за ужин, мам. Я спать.
Он ушёл в комнату, где сопели дети, лёг на скрипучую кровать и достал телефон. Сети почти не было, но одна палочка пробивалась. Он открыл фото, которое прислала Лена: она в красивом платье, с бенгальским огнём, смеётся.
«Красивая она у меня», — подумал Сергей и впервые за много лет почувствовал не вину перед матерью, а гордость за жену. И за себя, что наконец-то ответил.
Остаток каникул прошёл в режиме контраста.
Лена каталась на квадроциклах по пустыне, визжа от восторга и пыли. Светка потеряла в море шлёпанец и уверяла, что его украла русалка. Они торговались на рынке за папирус, ели клубнику целыми лотками и спали до обеда. Лена чувствовала, как расправляется пружина внутри, которая была сжата годами.
Сергей чинил матери забор, который «вот-вот рухнет» (он стоял как вкопанный), чистил снег, слушал жалобы на соседей, правительство и цены на гречку. Дети построили во дворе крепость и объявили войну соседскому коту. Антонина Ивановна, получив в своё распоряжение сына и внуков, немного успокоилась, но не упускала случая уколоть: «Ну конечно, матери-то некогда носки штопать, она же звезда».
Сергей молчал и чинил забор. Но внутри у него зрело решение.
Седьмого января, в Рождество, Сергей собрал детей.
— Всё, мам. Нам пора. Завтра на работу, в школу.
— Как пора? Ещё же два дня выходных! — всплеснула руками бабушка. — Я ещё пельмени не лепила!
— Слепим в следующий раз. Спасибо за гостеприимство, — твёрдо сказал Сергей.
Они уехали на день раньше, чем планировали. Сергей хотел быть дома, когда вернётся Лена. Прибраться, купить цветов. Сделать сюрприз.
Лена вернулась загорелая, с магнитиками, папирусами и тремя килограммами египетских сладостей.
Она открыла дверь своим ключом и замерла. В квартире было тихо и чисто. На кухне пахло не гусем, а жареной картошкой с грибами — её любимым блюдом, которое Сергей умел готовить виртуозно, но делал это раз в несколько лет.
Сергей вышел в прихожую в фартуке.
— Привет, путешественница, — улыбнулся он, но как-то неуверенно.
— Привет, — Лена бросила чемодан и кинулась ему на шею. — Как я соскучилась! Ты не представляешь! Там хорошо, конечно, но без вас... как-то пусто.
Сергей обнял её крепко, вдыхая запах солнца и чужого моря.
— А мы тоже соскучились. Мама передавала привет. И банку варенья.
— Варенье? — Лена отстранилась и посмотрела ему в глаза. — И всё? Никаких проклятий?
— Ну... она пыталась, — хмыкнул Сергей. — Но я ей сказал, что если она будет плохо говорить про мою жену, мы к ней больше не приедем.
У Лены глаза полезли на лоб.
— Ты... ты это сказал маме? Антонине Ивановне?
— Ага. Сам в шоке, — признался Сергей. — Знаешь, Лен... Ты была права. Нам иногда надо отдыхать друг от друга. И от мамы тоже. В следующем году поедем вместе. Точно. Хоть в Египет, хоть на Камчатку. Главное — вместе.
В коридор выбежали Пашка с Витькой, с исцарапанными котом носами.
— Мама! Мамка приехала! А что ты привезла?
Лена рассмеялась, доставая подарки. Жизнь входила в привычную колею, но что-то изменилось. Воздух стал легче.
Вечером, когда дети уснули, а они с Сергеем сидели на кухне и пили чай с египетскими сладостями (приторными до ужаса), Лена вдруг спросила:
— Слушай, а как там мама? Правда болела или притворялась?
— Да бегала как лось, — махнул рукой Сергей. — Соседку перекричала через забор так, что у той собака в будку спряталась. Просто скучно ей. Власти хочется.
— Ну, власть мы ей не отдадим, — подмигнула Лена. — А вот внуков на лето — это пожалуйста.
Они переглянулись и рассмеялись.
Лена подумала, что этот Новый год был, пожалуй, самым правильным в её жизни. Не идеальным, но честным. И иногда, чтобы сохранить семью, действительно нужно уехать от неё подальше. Хотя бы на неделю.