Сто тысяч рублей. Именно столько стоит узнать, кто тебе на самом деле брат.
Антон позвонил в среду, когда Вера как раз пыталась разобраться с годовым отчётом и одновременно выбрать подарок свекрови.
— Верка, привет! — голос брата звучал бодро, даже слишком для середины рабочей недели. — Слушай, дело на миллион. Точнее, на сто тысяч.
Вера отложила мышку. Внутри что-то сжалось. Антон никогда не звонил просто узнать, как дела.
— Привет. Что случилось?
— Да ничего страшного! — брат рассмеялся, но смех вышел каким-то натужным. — Просто тут такое дело... В общем, дыра образовалась. В бюджете. Машину чинил, то, сё... А тут праздники на носу, подарки, стол. Короче, Вер, выручи. До пятнадцатого января. Клянусь, с премии верну!
Вера вздохнула. Сто тысяч. Сумма немаленькая. Они с мужем, Костей, откладывали эти деньги на ремонт дачи. Костя мечтал весной перекрыть крышу.
— Антош, ну у нас они на вкладе... — начала она неуверенно.
— Вер, ну ты чего? — Антон перебил, добавив в голос обиженные нотки. — Я же не просто так прошу. Я же к родной сестре обращаюсь. Не к чужим людям. Ну перехвати, а? Я тебе пятнадцатого, край шестнадцатого января всё скину. У меня премия годовая будет, хорошая. Я всё посчитал.
Вера молчала. В голове крутились мысли. С одной стороны — муж будет ворчать. С другой — брат. Родная кровь. Мама всегда говорила: «Вы друг у друга одни останетесь».
— Вер? Ты там уснула? — поторопил Антон.
— Не уснула. Ладно. Сейчас спрошу у Кости...
— Ой, ну зачем Косте знать? — тут же оживился брат. — Ты ему потом скажешь, когда я верну. Зачем мужика лишний раз напрягать? Вер, ну мы же свои люди. Скинь на карту, а? Очень надо. Прям вот сейчас стою в магазине, подарок Жанне выбираю, а карта пустая. Не позорь брата.
Вера сдалась. Всегда сдавалась. Антон был младшим, любимчиком. Ему всегда всё прощалось, а с неё, как со старшей, спрашивали за двоих.
— Ладно, — сказала она. — Сейчас переведу. Но пятнадцатого чтобы вернул. У нас планы.
— Ты лучшая! — заорал Антон в трубку. — Просто золотая сестра! Всё, жду. Целую!
Вера зашла в приложение банка. Рука не дрожала, но внутри было неприятное чувство, будто она делает что-то запрещённое. Сняла с накопительного. Перевела.
Сообщение о списании пришло мгновенно. Антон прислал смайлик с поцелуем и исчез.
До Нового года Антон не объявлялся. Вера пару раз порывалась написать, спросить, как дела, но одёргивала себя. Человек занят, готовится к праздникам. Да и деньги он обещал вернуть после, зачем сейчас дёргать?
Костя ничего не заметил. Он был занят на работе, приходил поздно, уставший. Вера успокаивала себя тем, что пятнадцатого числа деньги вернутся на счёт, и муж даже не узнает о её маленькой тайне. «Меньше знает — крепче спит», — так любила говорить мама.
Тридцать первого декабря Вера крутилась на кухне. Салаты, горячее, закуски. Телефон пиликал поздравлениями от коллег и дальних родственников. От Антона — тишина.
— Ты маме звонила? — спросил Костя, помогая накрывать на стол.
— Звонила. Она к тётке уехала, там празднуют.
— А Антону?
— Нет пока. Сам позвонит, наверное.
Но Антон не позвонил. Ни в десять, ни в одиннадцать, ни под бой курантов. Вера набрала его сама в час ночи.
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети...
— Ну, наверное, сеть перегружена, — пожала плечами Вера, стараясь не показывать мужу тревогу. — Или телефон сел. Гуляют люди.
— Ну-ну, — хмыкнул Костя. — Гуляют.
Первого января телефон ожил ближе к обеду. Вера как раз загружала посудомойку, радуясь, что праздничная суета позади.
Пришло сообщение в мессенджере. От Антона.
«Сестрёнка! С Новым годом! Счастья, здоровья, любви! Пусть всё у тебя будет супер! И спасибо тебе огромное за подарок! Ты просто чудо! Мы с Жанной в восторге! Целуем!»
Вера перечитала сообщение дважды. Какой подарок? Она ничего им не дарила. Они даже не виделись. Договаривались встретиться на каникулах, но пока конкретики не было.
«Антон, с Новым годом! — быстро набрала она ответ. — Рада, что у вас всё хорошо. Про какой подарок ты говоришь? Я же вам ничего не передавала ещё».
Ответ пришёл мгновенно, будто брат держал телефон в руках.
«Ну как же! Те сто тысяч! Это же был королевский подарок, Вер! Я Жанне купил ту шубу, о которой она мечтала, ещё и на ресторан осталось. Ты прям спасла праздник! Маме уже похвастался, какая у меня сестра щедрая. Она так рада была, что мы так дружим!»
Вера застыла посреди кухни с грязной тарелкой в руках. В ушах зашумело. Ноги вдруг стали ватными.
— Что там? — спросил Костя, заглядывая в кухню. — Кто пишет?
Вера медленно подняла на него глаза. Скрывать больше не было смысла. Да и как такое скроешь?
— Костя... Тут такое дело...
Она протянула ему телефон. Муж прочитал переписку. Лицо его не изменилось, только глаза стали холодными.
— Подарок, значит, — тихо сказал он. — Сто тысяч. Шуба для Жанны.
— Он просил в долг, — прошептала Вера. — Он сказал: «Выручи до пятнадцатого, верну с премии». Я же не сумасшедшая такие подарки делать, когда у нас крыша течёт!
— Покажи, где он это писал.
Вера начала листать чат вверх. И тут её обдало жаром. Сообщений не было.
— Он... он звонил, — пробормотала она. — Он голосом просил. По телефону.
Костя усмехнулся. Не зло, а как-то устало, обречённо.
— Классика. Слова к делу не пришьёшь. А перевод ты сделала просто так. Без расписки, без комментария «в долг».
— Костя, но это же Антон! Брат! Мы же...
— Вы же семья, — закончил за неё муж. — Знаю. Слышал сто раз. Звони ему.
— Зачем?
— Звони и объясняй, что произошло недопонимание. Что деньги были в долг. Пусть возвращает. Или пусть Жанна шубу сдаёт.
Вера набрала номер. Гудки шли долго, потом трубку сняли.
— Алло! Вер, ну ты чего звонишь? Праздник же! Мы тут в кино собираемся. Ещё раз спасибо, прям угодила!
— Антон, — голос Веры дрогнул, но она постаралась взять себя в руки. — Антон, послушай меня. Произошла ошибка. Я тебе переводила деньги в долг. Ты просил до пятнадцатого января. Ты сказал, что вернёшь с премии. Это не подарок. У нас с Костей эти деньги на ремонт отложены.
На том конце повисла тишина. Долгая, тягучая. Потом Антон рассмеялся.
— Вер, ты чего? Шутишь так? Какой долг? Ты же сестра мне! Я думал, ты от души...
— Антон, я не шучу. Сто тысяч — это огромная сумма. Я не могу делать такие подарки. Ты просил выручить. Я выручила.
— Ну начинается, — голос брата стал жёстким, веселье испарилось. — Я-то думал, ты нормальный человек. А ты, оказывается, счётчик включила? Родному брату?
— При чём тут счётчик? Ты обещал вернуть!
— Да мало ли что я в запаре сказал! Я думал, мы семья. Я думал, ты понимаешь моё положение. У меня сейчас траты, праздники. Откуда я тебе сто тысяч возьму? Жанна уже в шубе ходит, бирки срезали. Что мне, с неё снимать теперь? Ты этого хочешь? Чтобы я перед женой позорился?
— Я хочу, чтобы ты вернул мои деньги, — твёрдо сказала Вера, чувствуя, как внутри закипает злость.
— Твои деньги... — передразнил Антон. — Мелочная ты, Верка. Жадная. Как Костя твой. Это он тебя науськал, да? Сам бы он удавился за копейку, и тебя такой же сделал. Мать права была.
— При чём тут мама? — опешила Вера.
— А при том! Я ей сказал, что ты подарила. Она чуть не расплакалась от счастья. Сказала: «Наконец-то Верочка поняла, что семья важнее бумажек». А ты сейчас всё испортить хочешь? Хочешь маму расстроить? У неё давление, между прочим.
— Антон, верни деньги, — повторила Вера.
— Нет у меня денег. И не будет. Считай это платой за то, что я тебя терпел всё детство. Всё, пока. Не звони мне больше с такими предъявами. Настроение только испортила.
Гудки. Вера смотрела на телефон, не в силах поверить в то, что только что услышала.
— Ну? — спросил Костя.
— Он сказал... Сказал, что это плата за детство. И что денег нет.
Костя молча взял свой телефон.
— Пиши ему сообщение. Сейчас. Текст такой: «Антон, если до 15 января деньги не вернутся, я обращусь в полицию с заявлением о мошенничестве. Переписка, где ты благодаришь за "подарок", будет доказательством того, что деньги ты получил. А детализацию звонков поднимут, где видно, что ты звонил перед переводом».
— Костя, в какую полицию? Это же брат!
— Это не брат, Вера. Это мошенник. Обычный бытовой мошенник. Пиши.
Вера написала. Руки тряслись. Она отправила сообщение и тут же заблокировала телефон, боясь увидеть ответ.
Ответ пришёл не от Антона. Через час позвонила мама.
— Вера! — голос матери звенел от возмущения. — Ты что творишь? Ты что устроила брату?
— Мам, успокойся...
— Как я могу успокоиться?! Мне Антон звонит, чуть не плачет! Говорит, сестра родная полицией угрожает! Ты в своём уме? Из-за каких-то бумажек? Ты на родного брата в суд подашь? Посадить его хочешь?
— Мама, он занял сто тысяч и не хочет отдавать! Он сказал, что это подарок!
— Ну и пусть подарок! — закричала мать. — Тебе жалко? У тебя муж хорошо зарабатывает, вы на машине ездите, квартиру обставили. А Антон крутится, ему тяжело! У него Жанна, у них планы! Ты старшая, ты должна помогать!
— Мам, мы крышу хотели чинить...
— Крышу! У тебя крыша поехала, вот что! Из-за денег родственные связи рвать? Да я тебя не такой воспитывала! Стыдно, Вера! Стыдно! Он же тебе брат! Кровь родная! А ты... Мещанка! Вся в отца своего покойного, тот тоже каждую копейку считал!
— Мам, он обманул меня.
— Не обманул, а рассчитывал на твою доброту! А ты оказалась... Эх. Не звони мне, пока не извинишься перед братом. И не смей, слышишь, не смей требовать с него ничего! Бог тебе судья!
Мать бросила трубку. Вера села на стул и закрыла лицо руками. Праздник был окончательно испорчен.
— Что сказала? — спросил Костя, заходя на кухню с чашкой чая.
— Сказала, что я мещанка. И чтобы не звонила, пока не извинюсь.
Костя поставил чашку перед ней.
— Пей. И выдохни.
— Костя, ну как выдохнуть? Это же мама. Это Антон. Мы же семья.
— Вера, — Костя сел напротив и взял её за руки. — Семья — это те, кто тебя уважает. Кто не врёт тебе в лицо. Кто не покупает шубы на твои деньги, когда у тебя самой сапоги третий сезон. Это — паразиты.
— Но в полицию я не пойду, — тихо сказала Вера. — Не могу.
— Я знаю, — кивнул Костя. — Ты не пойдёшь. Ты добрая. Слишком добрая. Но денег этих мы больше не увидим. Смирись. Считай, что ты заплатила за урок на тему «Как перестать быть удобной».
Год прошёл странно. С матерью Вера помирилась к восьмому марта — та сама позвонила, как ни в чём не бывало, начала рассказывать про рассаду. Про конфликт не вспоминали. С Антоном общение сошло на нет. Он пару раз присылал открытки в мессенджере на праздники, Вера отвечала сухим «Спасибо, и тебя».
На семейные сборища Вера не ходила. Находила причины: работа, дача, здоровье. Мать обижалась, но не сильно — главное, что Вера продолжала ей звонить и присылать деньги на лекарства.
Наступил декабрь. Снова предпраздничная суета, ёлки, огоньки. Вера старалась не думать о прошлом годе. Они с Костей накопили-таки на крышу, сделали ремонт летом. Жизнь шла своим чередом.
Двадцать пятого декабря телефон Веры зазвонил. На экране высветилось: «Брат».
Вера посмотрела на Костю. Тот сидел в кресле с книгой.
— Ответь, — спокойно сказал он. — Интересно же.
Вера нажала «принять».
— Алло?
— Верка! Привет! — голос Антона был таким же бодрым и весёлым, как год назад. Будто ничего не случилось. Будто не было того разговора, угроз, грязи. — Как дела? Как жизнь молодая?
— Привет. Нормально. Что хотел?
— Да чего ты такая колючая? Праздник же скоро! Слушай, я тут по делу. Короче, ситуация такая... Мы с Жанной в Египет собрались на каникулы, горящая путёвка, цена — сказка! Но надо выкупать прямо сейчас, а у меня на карте лимит исчерпан. Зарплата только после праздников. Выручи, а? Там всего тридцатка нужна, доплатить. Перехватить чисто. Я десятого января железно верну! Клянусь!
Вера молчала. Она слушала дыхание брата в трубке и чувствовала... ничего. Ни злости, ни обиды, ни жалости. Только пустоту. И какую-то странную лёгкость.
— Вер? Ты слышишь? Тридцать тысяч. Для вас это копейки, а нам — море, солнце! Жанка так устала, ей отдохнуть надо. Мама сказала, ты точно поможешь, ты же у нас добрая.
— Антон, — сказала Вера. Голос её был ровным и спокойным. — А помнишь прошлый год?
— Ой, ну началось! — тут же вспылил брат. — Ты опять старое поминаешь? Кто старое помянет...
— Я помню. Ты тогда сказал, что сто тысяч — это подарок.
— Ну было и было! Мы же семья! Забыли, проехали! Сейчас-то совсем другая ситуация!
— Нет, Антон. Ситуация та же. С прошлого года подарок ещё не вернулся. А новых я не делаю. Лимит на подарки исчерпан. Навсегда.
— Ты чего? — опешил Антон. — Из-за тридцатки? Родному брату? В Египет не пускаешь?
— Не пускаю. В Египет ездят на свои.
— Да ты... — он задохнулся от возмущения. — Ты просто... Жадная, злобная... Мать была права, ты в мужа своего превратилась! Подавись ты своими деньгами!
Вера нажала отбой. Потом зашла в настройки контакта и нажала «Заблокировать».
Она положила телефон на стол и посмотрела на мужа.
— Что, опять клялся вернуть? — усмехнулся Костя.
— Клялся. И сказал, что я жадная.
— Ну, это мы переживём.
Вера подошла к окну. На улице шёл снег, крупные хлопья медленно падали в свете фонарей. Люди спешили домой с пакетами, полными мандаринов и шампанского.
У неё теперь было на сто тысяч меньше денег. И на одного брата меньше.
Она прислушалась к себе. Где-то в глубине души скреблась привычная вина — «мама расстроится», «семья же». Но это чувство было слабым, угасающим. А вот чувство свободы, того, что больше никто не сможет сделать из неё дуру, не сможет залезть в её карман с улыбкой и словами о родстве, было сильным. Почти осязаемым.
— Кость, — сказала она, не оборачиваясь.
— М?
— А давай купим ту кофемашину, которую ты смотрел? Дорогую.
— Давай, — сразу согласился муж. — Прямо завтра и купим.
Вера улыбнулась своему отражению в тёмном стекле. Этот Новый год будет первым по-настоящему спокойным за долгие годы. Никаких ожиданий. Никакого обмана. Только честно заработанный оливье и кофемашина.
Телефон снова пиликнул. Сообщение от мамы:
«Вера! Как тебе не стыдно! Антон звонил, он в шоке! Ты что, хочешь, чтобы он с женой развёлся из-за тебя? У них ссора, Жанна плачет, чемоданы уже собрала! Переведи ему деньги немедленно, не будь эгоисткой!»
Вера прочитала. Палец привычно завис над клавиатурой, подбирая оправдания. «Мам, но он же...», «Мам, у нас нет...».
Потом она стёрла ненаписанное. И заблокировала маму. На праздники. Пусть отдохнёт. И Вера отдохнёт.
— Кто там? — спросил Костя.
— Спам, — ответила Вера, возвращаясь к столу. — Обычный новогодний спам.
Она села за стол, взяла вилку и подцепила маринованный грибочек. Было вкусно. Было тихо. Было хорошо.
Утром первого января Вера проснулась поздно. Костя ещё спал. Она пошла на кухню, включила чайник. Телефон молчал — всех, кого надо, она поздравила вчера, а «спам» был в чёрном списке.
Она налила себе кофе, села у окна. На душе было удивительно чисто. Как будто вчера она не просто отказала брату, а выбросила из дома старый пыльный ковёр, который годами лежал и портил воздух, но его было жалко выбросить — «память же».
Теперь ковра не было. Был чистый пол. Непривычно, зато дышится легко.
Она знала, что потом будут скандалы. Мать прорвётся через блокировку, будет плакать, давить на жалость, проклинать. Антон будет рассказывать всей родне, какая Вера бессердечная, как она испортила ему жизнь. Тётка из Саратова будет звонить и цокать языком: «Ну как же так, Верочка, свои же люди».
Пусть.
Вера сделала глоток кофе. Горький, горячий, настоящий.
Она больше не будет платить за право называться «хорошей сестрой». Цена выросла. Теперь эта услуга ей не по карману.
В кухню вошёл сонный Костя, почёсывая затылок.
— С Новым годом, мещанка, — улыбнулся он, целуя её в макушку.
— С Новым годом, скряга, — отозвалась Вера.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Впервые за долгие годы Вера чувствовала, что этот праздник — действительно её. Их. И никто больше не придёт с протянутой рукой, чтобы украсть кусок их жизни под видом подарка.
А сто тысяч... Что ж. Будем считать, что Вера купила на них билет в новую жизнь. Жизнь без долгов. И без лишних родственников.
Дороговато, конечно.
Но оно того стоило.