Сумка с продуктами оттянула плечо, а промозглый ноябрьский ветер норовил залезть за шиворот. Лена остановилась у подъезда, чтобы перевести дух и найти ключи. Домофон пискнул как-то особенно жалобно, словно тоже устал от этой погоды и бесконечного потока людей.
Поднявшись на третий этаж, она услышала голос хозяйки квартиры ещё через дверь. Тамара Ивановна, грузная женщина с вечной химией на голове, опять пришла без предупреждения.
— Я всё понимаю, Серёжа, но цены растут, — доносился её баритон из кухни. — Мне внука учить надо, платные курсы, репетиторы. Так что или добавляйте пять тысяч, или до конца месяца освобождайте жилплощадь. У меня уже есть желающие, студенты, они и больше заплатят.
Лена вошла в прихожую, стряхнула капли с пуховика. Сергей сидел за кухонным столом, опустив голову, и крутил в руках пустую чашку.
— Здравствуйте, Тамара Ивановна, — тихо сказала Лена. — Мы же договаривались на год. Договор подписывали.
— Договор — это бумажка, — отмахнулась хозяйка, вставая. — А жизнь — она живая, меняется. Я вас предупредила. Время — до первого числа.
Дверь за ней захлопнулась, оставив в коридоре тяжёлый запах дешёвых духов и безысходности.
Сергей поднял на жену глаза. В них, как обычно в трудные моменты, читалась растерянность. Он был хорошим парнем, добрым, неконфликтным, но когда дело доходило до принятия жёстких решений, он всегда ждал, что кто-то сделает это за него.
— Лен, ну что делать будем? — спросил он. — У меня зарплата только через две недели, и то, там кредит за машину вычтут. Пять тысяч сверху мы не потянем, нам и так на еду едва хватает.
Лена села напротив, потёрла виски. Голова гудела после смены в банке.
— Серёж, ну сколько можно по чужим углам скитаться? Мы женаты уже три года. Вторую квартиру сменили. Может, пора поговорить с твоей мамой?
Сергей напрягся.
— С мамой? О чём?
— О бабушкиной квартире. Она же пустая стоит уже полгода, как бабушки не стало. Вера Николаевна там даже ремонт не делает, просто комуналку платит. Зачем нам платить чужой тётке, если можно жить там? Мы бы и ремонт потихоньку сделали, и коммуналку бы сами гасили.
— Ой, Лен, не знаю, — протянул муж, нервно почесывая шею. — Мама говорила, что хочет её придержать, может, сдавать потом…
— Так пусть нам сдаст! Или пустит пожить, пока мы на ипотеку не накопим. Серёж, ну правда, сил уже нет. Поговори с ней. Или давай вместе поедем, торт купим, объясним ситуацию. Не звери же, родные люди.
В субботу они поехали к Вере Николаевне. Мать Сергея жила в сталинке, в хорошем районе. В квартире всегда пахло полиролью для мебели и валерьянкой. Вера Николаевна, женщина статная, с поджатыми губами и цепким взглядом, встретила их сдержанно. Чай налила в парадный сервиз, но к угощению — принесённому Леной "Наполеону" — даже не притронулась.
— Ну, рассказывайте, как живёте, — спросила она, помешивая ложечкой абсолютно холодный чай. — Серёжа, ты похудел. Лена тебя совсем не кормит?
— Кормлю, Вера Николаевна, — постаралась улыбнуться Лена. — Просто работа у него нервная, да и с жильём проблемы.
— А что с жильём?
— Хозяйка цену подняла, — вступил Сергей. — Выгоняет практически. Мам, мы тут подумали… Бабушкина "двушка" на Лесной всё равно пустует.
Вера Николаевна медленно поставила чашку на блюдце. Звякнул фарфор.
— И что вы надумали?
— Пусти нас туда пожить, — выпалил Сергей. — Мы будем платить за свет, за воду. Ремонт начнём. Ленка обои клеить умеет, я плинтуса поменяю. Всё лучше, чем чужим людям деньги отдавать. Нам бы пару лет перекантоваться, на первый взнос накопить.
Свекровь молчала минуту, разглядывая невестку. Взгляд был оценивающим, словно она прикидывала, сколько стоит Ленина кофточка и почему маникюр не свежий.
— А почему это Лена не может попросить помощи у своих родителей? — вдруг спросила она. — У них же дом в деревне, хозяйство.
— Мама с папой пенсионеры, Вера Николаевна. Хозяйство — это куры да огород, только чтобы самим прожить. Чем они помогут? Квартиру в городе купят?
— Вот именно, — хмыкнула свекровь. — Бесприданница ты, Лена. Я Серёже сразу говорила: нужно искать ровню. Вон, Светочка из двадцать пятой квартиры. У неё папа — полковник в отставке, при должности. Машину ей купили, квартиру отдельную сделали. Света, между прочим, про Серёжу часто спрашивает.
Лена почувствовала, как к щекам прилила краска.
— При чём тут Света? Мы с Серёжей семья. У нас трудная ситуация.
— Семья… — протянула Вера Николаевна. — Семья должна на чём-то строиться. А вы на моей шее хотите строить?
— Мам, ну какая шея? Квартира стоит пустая! Пыль собирает! — возмутился Сергей, но как-то вяло.
И тут Веру Николаевну прорвало. Она резко встала, оперлась руками о стол.
— В мою квартиру? Не пущу! Пускай её родители сами обеспечивают, — визжала свекровь, и голос её срывался на фальцет. — Свекровь, видите ли, должна! А тесть с тёщей что? Картошки мешок прислали и рады? Я эту квартиру для сына берегу, а не для того, чтобы там всякие лимиту разводили! Я считаю, что соседка с приданым подходит сыну больше, чем ты, голодранка! Света — девочка обеспеченная, с ней у Серёжи будущее будет, а с тобой что? Вечная ипотека и макароны по-флотски?
Лена тоже встала. Руки у неё дрожали, но голос звучал твёрдо.
— Спасибо за чай, Вера Николаевна. Я всё поняла. Серёжа, пойдём.
— Подожди, Лен, — Сергей растерянно смотрел то на мать, то на жену. — Мам, ну ты чего завелась? Зачем про Свету-то?
— А затем! — не унималась мать. — Глаза разуй! Ты с ней в нищете погряз. А Светочка вчера заходила, пирогом угощала. Интересовалась, как у тебя дела. Вот это — партия! А эта… Ноги моей не будет в бабушкиной квартире, пока она твоя жена! Хочешь жить там — живи, но один. Или с нормальной женщиной.
Лена вышла в прихожую, быстро надела сапоги. Ей хотелось разреветься, убежать, исчезнуть, но она заставила себя ждать мужа. Сергей вышел через пять минут. Лицо у него было красное.
— Мам, ну это перебор! — донёсся из-за двери его голос. — Лена — моя жена!
— А я — твоя мать! И я лучше знаю, что тебе нужно!
На улице они долго шли молча. Ноябрьский ветер пробирал до костей.
— Лен, ну она старый человек, ну чего ты… — начал Сергей. — Погорячилась.
— Погорячилась? Она меня грязью полила, Серёж. И тебя, кстати, тоже продать подороже пытается. Соседке Свете.
— Ну это она так, по-стариковски, добра желает… Слушай, может, ты пока к своим в деревню съездишь? На месяц-другой? А я у мамы поживу, обработаю её. Она отойдёт, успокоится, и пустит нас.
Лена остановилась как вкопанная.
— То есть ты предлагаешь нам разъехаться? Я в деревню, а ты под мамино крылышко?
— Ну а что делать?! Денег на новую съёмную нет. Тамара Ивановна нас выставит послезавтра. Это же временная мера!
Лена посмотрела на мужа и вдруг отчётливо поняла: ничего временного не будет. Он не "обработает" маму. Мама обработает его. Она будет капать ему на мозги каждый день, подсовывать пироги от Светы, рассказывать, какая Лена плохая, что бросила мужа в трудной ситуации и уехала.
— Нет, Серёжа. Я в деревню не поеду. Я работу терять не собираюсь. Если ты хочешь к маме — иди. А я найду комнату в общежитии или койко-место. Но унижаться больше не буду.
— Ты всё усложняешь! — взвился Сергей. — Вечно у тебя характер! Могла бы и потерпеть ради будущего!
— Ради какого будущего? Где меня за человека не считают?
В тот вечер они собирали вещи молча. Сергей забрал компьютер, одежду и уехал к матери на такси. Лена собрала свои сумки и позвонила подруге, которая давно звала её снимать комнату напополам, пока та в разводе.
Жизнь, как ни странно, не рухнула. Первые месяцы было тяжело, больно и обидно. Лена плакала в подушку, вспоминая, как они с Серёжей мечтали о детях, как выбирали шторы. Но работа лечила. Она взяла дополнительные смены, стала брать подработки по отчётам на дом.
Свекровь, как выяснилось позже от общих знакомых, развила бурную деятельность. Едва Сергей переступил порог родительского дома, как "случайные" встречи со Светой стали ежедневными. То соль нужна, то компьютер починить, то шкаф передвинуть.
Света была девушкой не то чтобы злой, но очень избалованной. Полная противоположность Лене — шумная, требующая внимания, привыкшая, что папины деньги решают любые вопросы.
Через полгода Лена узнала, что Сергей подал на развод. А ещё через два месяца в соцсетях появились фотографии со свадьбы. Невеста была в пышном платье, жених — с натянутой улыбкой, а Вера Николаевна сияла ярче начищенного самовара. Она добилась своего: сын был пристроен в "хорошие руки", а бабушкина квартира стала свадебным подарком молодым, правда, оформленным на маму, "во избежание".
Прошло два года.
За это время Лена успела получить повышение — теперь она была заместителем начальника отдела. Ипотеку она всё-таки взяла, пусть крошечную студию в новостройке на окраине, зато свою. Там пахло свежим ремонтом, кофе и свободой. На подоконнике стояла фиалка в простом горшке — первое, что она купила для нового дома.
Однажды весенним вечером Лена зашла в супермаркет у дома. Она выбирала йогурты, когда услышала знакомый визгливый голос.
— Я тебе сказала, не бери эту колбасу! Она дорогая! И вообще, ты почему опять мусор не вынес? Я что, нанималась за тобой убирать?
Лена осторожно выглянула из-за стеллажа. У мясного отдела стоял Сергей. Он располнел, обрюзг, под глазами залегли тени. Рядом стояла Света в норковой шубе нараспашку и тыкала пальцем в витрину.
— Свет, ну я с работы, устал… — вяло оправдывался он.
— Устал он! Папа тебя устроил в контору, ты там штаны протираешь за копейки! Если бы не папина помощь, мы бы вообще голодали с твоей зарплатой! И маме своей скажи, чтобы перестала приходить в восемь утра. Достала со своими проверками чистоты. Это моя квартира, я там хозяйка!
— Это мамина квартира… — тихо буркнул Сергей.
— Пока мы там живём — она моя! И пусть не лезет! А то папа быстро ей объяснит, кто тут кому должен.
Лена тихо отступила к другому ряду. Ей не хотелось, чтобы они её заметили. Но судьба распорядилась иначе. На кассе она нос к носу столкнулась не с бывшим мужем, а с Верой Николаевной.
Бывшая свекровь стояла с маленькой корзинкой: хлеб, молоко, пачка самого дешёвого чая. Она выглядела постаревшей лет на десять. Статность исчезла, плечи опустились, дорогого пальто на ней не было — обычный пуховик.
— Лена? — Вера Николаевна прищурилась. — Ты?
— Здравствуйте, Вера Николаевна, — вежливо кивнула Лена, выкладывая на ленту продукты: красную рыбу, овощи, бутылку хорошего вина, сыр, свежие фрукты.
Свекровь смотрела на этот набор, потом перевела взгляд на Лену — ухоженную, спокойную, уверенную в себе.
— Хорошо выглядишь, — с какой-то странной интонацией произнесла она. — Замуж вышла?
— Нет, пока не встретила своего человека. Живу для себя, работаю. Квартиру купила.
У Веры Николаевны дёрнулся уголок рта.
— Квартиру… Сама?
— Сама. В ипотеку, конечно, но справляюсь. А вы как? Как Сергей?
Вопрос был дежурным, но Веру Николаевну вдруг затрясло. Видимо, накипело так, что держать в себе она уже не могла, а пожаловаться некому — перед подругами стыдно, сама ведь хвасталась "удачной партией".
— Как Сергей… — горько усмехнулась она. — Пьёт Сергей. Немного, но каждый день. Света эта… Оказалось, там не приданое, а одни понты. Отец её, полковник, всех строит. Серёжу на работу устроил к себе, так теперь помыкает им как мальчишкой. А Света… Лентяйка. Дома грязь, готовить не умеет, только доставки заказывает. Деньги тянет.
— Но вы же сами хотели обеспеченную невестку, — не удержалась Лена.
— Хотела… — Вера Николаевна опустила глаза. — Думала, жить будут как люди. А она меня из собственной квартиры гонит. Я ключи имела, приходила цветы полить, так она замок сменила! Сказала: "Нечего тут шнырять, старая". А Серёжа молчит. Боится её отца.
Очередь сзади начала роптать, и Вера Николаевна торопливо расплатилась мелочью.
Они вышли на улицу. Весна была в разгаре, пахло талым снегом и свежестью.
— Ты прости меня, Лена, — вдруг тихо сказала бывшая свекровь, не глядя ей в глаза. — Зря я тогда… про приданое. Не в деньгах счастье, оказывается. Человечность важнее. Света богатая, а душа у неё… А ты… ты настоящая была. Серёжка локти кусает, я же вижу. Когда выпьет, всё тебя вспоминает. Как ты ему рубашки гладила, как встречала…
Лена посмотрела на эту уставшую, несчастную женщину. Ей не было ни жалко, ни злорадно. Было просто всё равно. Перегорело.
— Что было, то прошло, Вера Николаевна. У каждого свой путь. Я зла не держу. Но и возвращаться в прошлое не собираюсь.
Она подхватила пакет с продуктами и зашагала к своей машине — небольшой, подержанной, но купленной на свои деньги. За спиной осталась чужая жизнь и чужие ошибки. Впереди был дом, где её никто не ждал с упрёками.
Вера Николаевна долго смотрела ей вслед. Потом медленно побрела к остановке автобуса. Дома её ждал пустой холодильник и очередной скандал по телефону от невестки, которой опять что-то не понравилось. Она вспомнила тот день, когда не пустила ребят в квартиру, и подумала, что сама своими руками закрыла дверь не только перед невесткой, но и перед спокойной старостью.
А Лена ехала по вечернему городу, слушала радио и улыбалась. Фиалка на подоконнике её ждала, и тишина, и свобода.