Игорь Николаевич, опытный следователь старой закалки, с морщинистым лицом и проницательными, усталыми глазами, не верил в совпадения. Он видел сотни смертей, и эти, последние, не укладывались в привычную картину. Слишком много «случайных» суицидов среди молодых, успешных людей, у которых, казалось бы, не было причин сводить счёты с жизнью.
Слишком много одинаковых черт в их поведении перед смертью – внезапная замкнутость, потеря интереса к жизни, а затем, словно по щелчку, резкое, необъяснимое решение.
Игорь Николаевич начал искать общие точки соприкосновения между жертвами. Это было сложно, ведь Максим действовал тонко, не оставляя прямых улик. Но следователь был упрям. Он перебирал старые досье, опрашивал свидетелей, которые уже забыли о своих встречах с Максимом, и постепенно, по крупицам, начал выстраивать цепочку.
Имя Максима всплывало то тут, то там – он был на одной вечеринке с Катей, сидел на той же олимпиаде, посещал лекции того самого профессора. Поначалу это казалось случайностью, но чем больше Игорь Николаевич копал, тем сильнее крепло его иррациональное, но настойчивое подозрение.
Он не верил в мистику, но чувствовал, что за этим стоит что-то необъяснимое. Нечто, что не оставляло отпечатков пальцев и не поддавалось логическому анализу. Он стал наблюдать за Максимом издалека, изучая его повадки, его круг общения, его странное влияние на окружающих. Люди, которые общались с Максимом, словно попадали под гипноз. Их глаза становились мутными, движения – замедленными, а слова – бессвязными. Игорь Николаевич видел это, но не мог понять, как это происходит.
Однажды, когда Максим выходил из дорогого ресторана, Игорь Николаевич решился. Он подошёл к нему, представился и попросил поговорить. Максим, привыкший к всеобщему подчинению, лишь с интересом слегка изогнул бровь, но согласился. Он был уверен в своей неуязвимости.
Они сидели в небольшой кофейне, напротив друг друга. Максим смотрел на следователя с лёгким пренебрежением, а Игорь Николаевич – с той же усталой, но пронзительной сосредоточенностью, что и всегда.
– Молодой человек, – начал Игорь Николаевич, – мне кажется, Вы связаны с несколькими недавними трагедиями.
Максим улыбнулся, и эта улыбка была холодной и совершенно лишённой эмоций.
– Я? Ничего подобного. Я скорблю вместе со всеми.
– Вы очень убедительны, Максим, – вкрадчиво произнёс следователь, не отводя взгляда. – Но есть кое-что… что-то, что не даёт мне покоя. Все эти люди, они как будто изменились после встречи с Вами. Стали другими. А потом – трагедия.
Максим слегка прищурился. Впервые за долгое время он почувствовал не раздражение, а лёгкое удивление. Этот старик не поддавался так легко. Он попытался применить свою силу, сосредоточив взгляд, меняя интонацию, вкладывая в слова незримое давление.
– Игорь Николаевич, – тихо произнёс Максим, его голос стал чуть глубже, обволакивающим и мягким, – Вы устали. Вам нужно оставить это дело. Оно слишком тяжёлое для Вас. Забудьте о нем.
Детектив почувствовал, как сознание на мгновение поплыло. В голове возникла странная, навязчивая мысль: «Действительно, зачем мне все это? Я слишком стар. Пора на пенсию».
Но тут же, словно сквозь туман, прорвался его многолетний опыт, его профессиональное чутьё. Он видел, как меняется выражение лица Максима, как его глаза становятся неестественно глубокими. Игорь Николаевич резко сжал кулаки под столом, впиваясь ногтями в ладони. Боль помогла ему сфокусироваться.
– Я не устал, Максим, – произнёс он, его голос был чуть напряженным, но твёрдым. – И я ничего не забуду. Вы – причина. Я не знаю, как вы это делаете, но я это выясню.
Лицо Максима исказилось. В его глазах мелькнула ярость, а затем – нечто похожее на панику.
Впервые его власть была оспорена.
Впервые кто-то не подчинился его воле.
Он смотрел на Игоря Николаевича не как на марионетку, а как на угрозу. А угрозы, как он знал, нужно устранять.
– Вы пожалеете об этом, – прошептал Максим, и в его голосе прозвучало обещание, от которого по спине Игоря Николаевича пробежал холод. Он знал, что только что подписал себе приговор. Но теперь он был уверен – он нашёл того, кого искал. И это было лишь начало игры.
Максим вышел из кофейни, его лицо было непроницаемо, но внутри бушевала буря. Впервые за долгое время его мир, тщательно выстроенный из покорности и безволия, дал трещину. Старик, этот измождённый, упрямый следователь, бросил вызов его абсолютной власти. Максим не понимал, как это произошло. Его сила всегда действовала безотказно, подчиняя разум, искажая реальность.
Но Игорь Николаевич… он словно прорвался сквозь туман, оттолкнул невидимую руку, сжимавшую его сознание.
– Боль, – прошептал Максим, садясь в свой роскошный автомобиль. – Он причинил себе боль.
Он вспомнил, как следователь сжал кулаки. Это было иррационально, нелогично, но это сработало.
Или это был просто совпадение?
Чтобы проверить, Максим остановил машину у светофора. Рядом стоял молодой курьер на скутере, уткнувшись в телефон. Максим сосредоточился, вложил в свой взгляд всю мощь, всю повелительность, на которую был способен.
– Тебе нужно продать свой скутер, – произнёс он тихо, но с абсолютной уверенностью. – И отдать деньги мне. Немедленно.
Глаза курьера остекленели. Он медленно поднял голову, посмотрел на Максима пустым взглядом, а затем, словно по команде, заглушил мотор.
– Да, конечно. Я сейчас же этим займусь.
Он вытащил телефон и начал набирать номер, явно собираясь продать свой единственный источник дохода.
Сила работала.
Безотказно.
Значит, дело не в силе, а в этом старике. В его сопротивлении. Максим почувствовал нечто, похожее на азарт. Это было куда интереснее, чем простое подчинение. Он решил не устранять Игоря Николаевича сразу. Он хотел понять, сломить его, увидеть, как тот падёт. Это будет его личной игрой, его новым развлечением.
Игорь Николаевич, тем временем, ехал домой, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя дрожь. Он был прав. Он нашёл его. И он был в опасности. Старый детектив знал, что теперь каждый его шаг будет отслеживаться, каждый его вдох – ощущаться тяжелее. Он не мог пойти к коллегам.
Кто поверит ему, если он скажет, что человек может управлять чужим разумом?
Его сочтут выжившим из ума.
Первым делом, придя домой, он задёрнул все шторы. Затем достал старый, никем не используемый ноутбук и начал записывать.
Всё, что он знал о Максиме.
Все люди, которые, по его мнению, были связаны с ним.
Детали встреч, показания свидетелей, которые он теперь переосмысливал. Он писал, пока пальцы не заныли, пытаясь систематизировать несистематизируемое.
Он начал менять свои привычки. Ходил на работу разными маршрутами, избегал людных мест, всегда держался настороже. Его проницательные глаза теперь не просто наблюдали за миром, они искали невидимую угрозу.
Он заметил лёгкую рассеянность у своих коллег, которые, казалось, стали забывать мелкие поручения, или вдруг меняли своё мнение по незначительным вопросам.
Было ли это паранойей, или Максим уже начал действовать?
Через несколько дней началось. Сначала незаметно. Игорь Николаевич стал чувствовать усталость, которая не проходила даже после сна. Его память, всегда острая, начала давать сбои. Он забывал имена, детали дел, которые знал годами. Затем пришли кошмары – яркие, реалистичные, наполненные чувством безысходности и вины. В них его близкие обвиняли его в их несчастьях, а его покойная жена укоризненно смотрела на него, повторяя, что он слишком стар и должен был давно уйти на покой.
Утром он просыпался разбитым, с навязчивой мыслью: «Я не справляюсь. Я бесполезен».
Он понимал, что это не его мысли. Это было влияние Максима. Он сжимал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, пока боль не проясняла рассудок. Он начал носить с собой резинку, которую надел на запястье и оттягивал, чтобы щелчок помогал ему сфокусироваться. Это было его оружие.
Максим наблюдал. Он не приближался, но его влияние было повсюду.
Он воздействовал на сознание людей вокруг Игоря Николаевича:
на его начальника, который начал ставить под сомнение компетентность следователя;
на молодых коллег, которые стали отпускать едкие замечания;
на продавцов в магазинах, которые «случайно» давали ему просроченные продукты.
Цель была одна – изолировать, подорвать доверие, заставить Игоря Николаевича усомниться в собственном рассудке.
Однажды Игорь Николаевич обнаружил, что его банковская карта заблокирована, а на счету пусто. Позже выяснилось, что он якобы сам перевел все деньги на незнакомый счет.
Забывчивость, старость, начальная стадия деменции, – слышал он вокруг себя.
Это был удар под дых. Максим не просто играл с его разумом, он разрушал его жизнь.
Игорь Николаевич похудел, его лицо стало ещё более морщинистым, а глаза – более пронзительными. Он понимал, что время на исходе. Максим не остановится, пока не сломит его полностью. Он должен был найти способ доказать его существование, вывести его на чистую воду.
Он начал искать всех, кто мог бы стать свидетелем. Возможно, кто-то, кто был рядом с Максимом, когда тот использовал свою силу, но по какой-то причине не поддался. Или кто-то, кто обладал такой же стойкостью, как и он сам. Это была иголка в стоге сена, но другого выхода не было.
Однажды, просматривая старые фотографии с олимпиады, на которой был и Максим, и одна из жертв, Игорь Николаевич заметил девушку. Она стояла чуть поодаль, смотрела на Максима с явным недоумением, почти с отвращением. Её взгляд был необычайно ясным, не таким, как у других.
Он запомнил её лицо.
И нашел её.
Присоединяйтесь и не пропускайте новые рассказы! 😁
Если вам понравилось, пожалуйста, ставьте лайк, комментируйте и делитесь в соцсетях, это важно для развития канала 😊
На сладости для музы 🧚♀️ смело можете оставлять донаты. Вместе с ней мы напишем ещё много историй 😉
Благодарю за прочтение! ❤️
Присоединяйтесь и не пропускайте новые рассказы! 😁
Если вам понравилось, пожалуйста, ставьте лайк, комментируйте и делитесь в соцсетях, это важно для развития канала 😊
На сладости для музы 🧚♀️ смело можете оставлять донаты. Вместе с ней мы напишем ещё много историй 😉
Благодарю за прочтение! ❤️
Другие рассказы ⬇️