Деревня Залесье, затерянная в бескрайних сибирских просторах, словно крошечная искорка жизни в море вековой тайги, жила своей неторопливой жизнью.
Начало двадцатого века здесь ощущалось лишь в отголосках: редкие заезжие купцы приносили новости о царе и далёких городах, но для жителей Залесья мир вращался вокруг урожая, охоты и незыблемого ритма природы.
Анастасия, стройная девушка с глазами цвета изумруд и волосами, заплетёнными в тугую русую косу, была душой деревни. Смех девушки был звонким, а улыбка – искренней. Её сердце принадлежало Егору, крепкому, широкоплечему парню, чьи руки знали цену тяжёлому труду, а взгляд был полон нежности и решимости.
Они встречались тайком, под покровом сумерек, у старой сосны на берегу реки, или в глубине луга, где травы были по пояс, скрывая их от любопытных глаз. Их любовь была чиста и проста, как сама деревенская жизнь.
Но над Залесьем витала тень – невидимая, но ощутимая. Эта тень исходила из леса, что подступал к самым околицам деревни, чёрной, непроницаемой стеной. Старики шептали о Лешем, древнем духе тайги, что не терпит чужаков и карает тех, кто осмелится нарушить его покой. Рассказывали истории о заблудившихся охотниках, которые возвращались поседевшими, о пропавших детях, чьи следы обрывались на опушке. Лес был источником жизни – давал дичь, ягоды, грибы, – но и источником первобытного страха.
Жители Залесья обходили его стороной, заходя лишь на самый край, для сбора хвороста, и всегда с молитвой на устах.
Настя и Егор, как и все, боялись Лешего. Они никогда не осмеливались заходить глубоко в чащу, даже когда их тайные свидания требовали большей уединённости. Им казалось, что из глубины леса на них смотрят невидимые глаза, и порой лёгкий ветерок приносил странные звуки – то ли шёпот, то ли вздох, от которого стыла кровь в жилах.
Первые странности начались незаметно. Сначала обвалился угол сарая у старой бабки Фени. «Старость, чай», – махнули рукой мужики, но бабка клялась, что сарай стоял крепко, а обвалился он будто от невидимого удара. Потом у кузнеца Захара, человека сильного и непьющего, вдруг треснуло пополам новое колесо телеги, лежавшее во дворе.
— Не иначе, чертовщина! – пробурчал Захар, оглядываясь на лес.
Настя и Егор стали замечать больше. Забор у их дома, который Егор недавно чинил, вдруг покосился, будто его кто-то намеренно толкнул. В избе Настиной матери, где не было сквозняков, с полки слетела и разбилась любимая глиняная кружка. По ночам слышался странный грохот, будто в соседних домах что-то падало, а утром обнаруживались разбитые окна или сдвинутые с места тяжёлые сундуки.
Страх медленно, но верно, проникал в души жителей Залесья. Шёпот о Лешем стал громче, молитвы – настойчивее. Люди стали запирать двери на все засовы, вешать обереги на окна.
— Это он, Леший, серчает на нас, – говорили они, их голоса дрожали. Настя и Егор тоже были уверены, что это дело рук лесного духа. Они крепче прижимались друг к другу на свиданиях, и их разговоры неизменно возвращались к необъяснимым происшествиям.
— Может, мы чем-то его прогневали? – шептала Настя, прижимаясь к Егору.
— Да чем? Мы же в лес не ходим, не шумим, – отвечал Егор, но в его голосе тоже звучала тревога. – Надо бы батюшке сказать, пусть службу отслужит.
Однажды, когда Настя и Егор сидели в избе у Насти, дожидаясь, пока мать вернётся с огорода, дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла девушка. Она была одета так странно, что Настя не сразу поняла, что это человек. На ней были яркие, неестественные для деревни ткани, облегающие фигуру, а на ногах – обувь, похожая на маленькие колодки. Волосы её были коротко острижены и казались окрашенными в какой-то немыслимый красный цвет. Самое удивительное – она держала в руках какой-то предмет, блестящий и чёрный, который она поднесла к лицу, словно изучая их.
Настя и Егор остолбенели.
Кто это?
Гостья из города?
Но почему она так смотрит?
Девушка на пороге в свою очередь уставилась на них широко раскрытыми глазами. Её лицо мгновенно побледнело, а блестящий предмет выпал из рук. Она издала пронзительный, полный ужаса крик, который эхом разнёсся по избе, и, развернувшись, бросилась прочь, исчезнув за поворотом улицы.
Настя и Егор переглянулись.
— Что это было? – выдохнула Настя.
— Я не знаю. Видать, сумасшедшая, – Егор поднялся, подошёл к двери и выглянул наружу, но незнакомки уже не было.
После этого случая странные люди стали появляться чаще. Они были похожи на ту, первую девушку – в диковинных одеждах, с необычными предметами в руках, и все они смотрели на жителей Залесья с одинаковым выражением – смесью удивления, недоумения и какого-то странного, почти невидимого страха. Они бродили по деревне, заглядывали в окна, порой пытались что-то сказать, но их голоса были глухими, словно доносились издалека, а слова не имели смысла. И каждый раз, когда кто-то из них замечал Настю или Егора, или других жителей, их лица искажались гримасой ужаса, и они убегали с криками.
Это было невыносимо. Деревня, и без того напуганная, погрузилась в настоящую панику. Люди перестали выходить из домов, кроме крайней нужды.
Странности нарастали: теперь не просто падали заборы, а целые стены домов осыпались в прах, обнажая пустые, заросшие бурьяном пространства. Дороги зарастали травой, и казалось, что деревня медленно, но верно растворяется в воздухе.
Однажды, когда Настя и Егор шли к берегу реки, чтобы в очередной раз попытаться понять, что происходит, они увидели, как один из странных людей, высокий мужчина в необычной куртке, протянул руку к их дому, словно пытаясь коснуться стены. Но его рука прошла сквозь бревно, как сквозь воздух. Мужчина и что-то быстро заговорил в маленький предмет, который держал у уха.
Настя ахнула. Егор схватил её за руку.
— Что это значит? – прошептала она.
В этот момент земля под их ногами задрожала. Небо потемнело, хотя солнце стояло высоко. Из глубины леса, чёрной стеной стоявшего у деревни, раздался низкий, протяжный гул, который не был похож ни на ветер, ни на гром. Он был глубок и отдавался прямо в груди.
Из чащи, где обычно царила непроглядная тьма, начал исходить свет. Не яркий, ослепляющий, а мягкий, похожий на мерцание северного сияния. И в этом свете, медленно, словно растворяясь в воздухе, стала проявляться фигура. Она была огромной, сотканной из ветвей и мха, с глазами, похожими на светящиеся угольки. Это был Леший. Но он не выглядел злобным. В его облике читалась древняя печаль и усталость.
Жители Залесья, до этого бродившие по деревне, вдруг замерли, глядя на Лешего с благоговением и страхом. Некоторые опустились на колени. Настя и Егор тоже почувствовали непреодолимую силу, притягивающую их взгляд к лесному духу.
Леший поднял огромную, узловатую руку, и свет из леса стал ярче. Он окутал всю деревню, проникая в каждый дом, в каждую щель. И в этом свете завеса, скрывавшая правду, начала таять.
Дом Насти, который ещё минуту назад казался крепким, вдруг предстал перед ней полуразрушенным остовом. Крыша провалилась, стены почернели от времени, а внутри царило запустение. Забор, который Егор чинил, был истлевшим трухлявым пнём. Река обмелела, а вокруг деревни не было ни полей, ни огородов – только заросшие бурьяном руины.
Настя посмотрела на свои руки – они были полупрозрачными. Она взглянула на Егора – его очертания тоже мерцали, словно в мареве.
— Нет... это не может быть... – прошептала она, и голос прозвучал как шелест осенних листьев.
Егор обнял любимую, но его объятие было невесомым, словно сквозь него проходил холодный ветер. Его глаза были полны такого же ужаса и внезапного понимания.
Голос Лешего зазвучал не в их ушах, а прямо в их сознании – древний, скорбный, полный мудрости.
— Дети мои... Мои дорогие дети Залесья... Время пришло. Сто лет... Сто лет я оберегал ваш покой. Сто лет я поддерживал эту иллюзию, чтобы вы могли жить... чтобы вы могли любить...
Настя и Егор посмотрели друг на друга, и в их глазах отразился ужас осознания. Сто лет...
Дух леса вздохнул, и в тишине леса этот звук прозвучал особенно зловеще. Голос Лешего продолжил, рисуя в их разуме картины.
— Сто лет назад... Богатая была деревня, люд работящий. Жили тихо, никого не трогали. Да только дошли до них бандиты… Кровожадные, хуже волков. Налетели, как саранча. Никого не щадили.
Егор вздрогнул. Настя, прижавшись к нему, смотрела на Лешего расширенными от ужаса глазами.
— Резали стариков, женщин… Детей на колья сажали. Что награблено – забрали, а что не смогли унести – сожгли. Дома, сараи, хлев… Всё в прах превратили. Никто не уцелел. Никто.
Голос Лешего дрожал от ярости, словно земля под его ногами.
Он замолчал, глядя куда-то вдаль, сквозь густые кроны деревьев. Ветви деревьев скрипели на ветру, будто вторя его горю. Тишина стала давить на них, словно тяжёлый камень.
— Зачем? - прошептала Настя, боясь нарушить тишину.
Леший снова вздохнул.
— Зачем? Жадность, злоба… Нелюди они. Не люди, а звери в человеческом обличье.
Он посмотрел на жителей, и в его глазах блеснула грусть.
— Ни одного живого. Я видел. Я не смог защитить вас тогда... Но я смог сохранить ваши души. Я смог дать вам покой, создав этот покров, эту видимость жизни. Но это не могло продолжаться вечно. Люди пришли и двигали вещи, обрушивали ветхие постройки. Эти люди... они из другого времени. Они пришли строить здесь заповедник. Парк. Вашей деревни больше нет. Остались лишь руины, что хранят память. Ваше время здесь прошло. Вам нужно идти дальше. К свету...
Слова Лешего были как удары, но каждый удар открывал глаза. Настя вспомнила странную девушку, которая побледнела. Она видела их, настоящих их – призраков. Она кричала от ужаса, потому что видела мёртвых. И все эти странные люди – это были исследователи, строители, архитекторы из будущего, которые приходили на руины их деревни.
Боль пронзила Настю, острее, чем любая физическая рана. Сто лет... Все эти годы они были мертвы. Их любовь, их свидания, их страхи – всё это было лишь частью великой иллюзии, сотворенной добрым духом леса, которого они так боялись. Леший, которого они считали тёмной сущностью, был их хранителем, их защитником, их единственным другом.
— Настя... – Егор обнял девушку.
На этот раз объятие было не призрачным. Оно было наполнено вселенской тоской и любовью, которая преодолела даже смерть.
— Мы... мы были мертвы?
— Да... – прошептала Настя, и слёзы, настоящие, горькие слёзы, потекли по щекам, хотя она не чувствовала их.
Леший медленно опустил руку. Свет начал угасать, но теперь он не скрывал руины, а, наоборот, подсвечивал их, показывая истинное лицо деревни.
— Идите, дети мои. Ваше место не здесь. Земля зовёт живых. А ваши души ждут покоя. Я покажу вам путь.
Леший развернулся и медленно пошёл вглубь леса, который теперь не казался страшным. Из его тела исходил мягкий, призывный свет, указывающий путь. Настя и Егор стояли, держась за руки, глядя на то, что осталось от их жизни. Их дома, улицы, река – всё было лишь блеклым воспоминанием.
— Пойдём? – спросил Егор, его голос был полон решимости.
Он всегда был таким.
Настя кивнула. Страх ушёл, сменившись глубокой, всеобъемлющей грустью, но и странным, неведомым чувством свободы. Иллюзия рухнула, но вместе с ней рухнули и оковы.
Они сделали первый шаг, их полупрозрачные фигуры двинулись вслед за Лешим, проходя сквозь истлевшие остатки родной деревни. Они шли в лес, который теперь открывал им не тьму, а путь к свету, к истинному покою. Их любовь, пережившая сто лет забвения, теперь вела их вперёд, в неизведанное, но уже не страшное будущее. Залесье оставалось позади, лишь памятью о жизни, которая когда-то была, и о тайне, что хранилась в сердце сибирской тайги.
Если Вам понравилось, пожалуйста, ставьте лайк, подписывайтесь и оставляйте комментарии. Рада услышать Ваше мнение. 😊
Благодарю за прочтение! ❤️
Предыдущий рассказ ⬇️
Другие рассказы ⬇️