Если бы вы проснулись в Европе образца 1600 года, первым делом вам стоило бы проверить, на месте ли ваш кошелек, а вторым — на месте ли ваша голова. Потому что война в то время была не событием, а состоянием души континента. Габсбурги ненавидели Валуа, протестанты косились на католиков, а все вместе они увлеченно готовились к главному событию века — Тридцатилетней войне (1618–1648).
Это была не просто война. Это был апокалипсис на минималках. Она выкосила половину Германии, обанкротила королей и научила выживших одной простой истине: старые методы больше не работают. Хаотичные свалки рыцарей и наемников были слишком дорогими и неэффективными. Нужна была система.
И Европа ее нашла. За следующие полтора столетия война превратилась из кровавой драки в кровавую математику. Появились линейная тактика, штык и полевая артиллерия. Давайте посмотрим, как это произошло и почему солдатам пришлось разучиться думать, чтобы начать побеждать.
Прощай, пика! (Ты всех достала)
В 1600 году пехота все еще напоминала дикобраза. Мушкетеры прятались за спинами пикинеров, как младшие братья за старшеклассниками. Пика была страховкой от кавалерии. Но таскать эту 5-метровую оглоблю было тем еще удовольствием, особенно в лесах.
В колониальной Америке, где война велась среди деревьев и болот, пики выкинули первыми. «Попробуй пройти с этим телеграфным столбом через чащу, когда в тебя стреляют из-за каждого куста», — сказали колонисты и взяли в руки мушкеты.
В Европе процесс шел медленнее, но верно. Соотношение пик и мушкетов менялось: 1:1, потом 1:2, потом 1:3. Генералы понимали: пика не стреляет. Она просто занимает место солдата, который мог бы стрелять.
Но как защитить стрелка от кавалерии без пики?
Багинет: кинжал раздора
Решение нашли, как водится, случайно. Кто-то (возможно, охотники на кабанов) придумал вставлять нож прямо в ствол ружья. Так появился багинет (plug bayonet).
Идея казалась гениальной: мушкетер стреляет, вставляет нож в дуло и превращается в копейщика. Профит!
Но реальность, как всегда, внесла свои коррективы. 27 июля 1689 года, битва при Килликранки. Шотландские горцы-якобиты (ребята, которые не любили долгих прелюдий) бросились в атаку на английскую пехоту генерала Хью Маккея. Англичане дали залп. Горцы, пережившие его, рванули вперед с палашами. Англичане начали судорожно вставлять багинеты в стволы.
И тут выяснилось страшное. У кого-то деревянная ручка багинета разбухла от сырости и не лезла. У кого-то, наоборот, усохла и выпадала. А главное — с багинетом в стволе нельзя стрелять! Пока англичане возились со своими «затычками», горцы уже были среди них. Итог: полная «кинетическая разборка» английской армии. Маккей, убегая, наверняка бормотал проклятия в адрес изобретателя этой штуки.
Спасение пришло в начале XVIII века в виде штыковой трубки (socket bayonet). Клинком обхватывали ствол снаружи, оставляя дуло открытым. Теперь солдат мог стрелять и колоть одновременно. Пика умерла окончательно. Да здравствует универсальный солдат!
Щелчок вместо пшика: кремневая революция
Пока пехота разбиралась с ножами, инженеры решали другую проблему: как заставить ружье стрелять быстрее и надежнее. Старый фитильный замок был всем хорош, кроме того, что он был ужасен. Тлеющий фитиль гас под дождем, вонял, демаскировал позицию и требовал постоянной возни.
На смену ему пришел кремневый замок (flintlock). Принцип зажигалки: кремень бьет по огниву (крышке полки), высекает искры, те падают на порох — БУМ!
Преимуществ было несколько. Во-первых, скорость: больше не требовалось раздувать фитиль, достаточно было взвести курок и выстрелить. Во-вторых, скрытность, так как отсутствие дыма и огоньков до выстрела делало оружие идеальным для засад. И, наконец, надежность, ведь такой замок срабатывал практически всегда.
Кремневое ружье стало автоматом Калашникова своего времени. Оно служило верой и правдой с 1700 по 1840 год. Именно с ним солдаты Мальборо, Фридриха Великого и Наполеона перекраивали карту мира.
Кстати, чтобы стрелять еще быстрее, шведы (а за ними и все остальные) придумали бумажный патрон. Пуля и порох уже завернуты в бумажку. Солдат зубами отрывал край (отсюда требование к рекрутам иметь здоровые передние зубы), сыпал порох, забивал пулю вместе с бумагой. Скорострельность выросла до 3-4 выстрелов в минуту. Это был пулеметный темп для того времени.
Артиллерия садится на диету
В XVII веке пушки были похожи на ожиревших монстров. Они были огромными, тяжелыми и красивыми (с вензелями, гербами и дельфинчиками на стволах). Тащить их было мучением. Если армия отступала, пушки обычно бросали, потому что спасти их можно было только ценой жизни сотен лошадей.
Но в XVIII веке артиллерию посадили на жесткую диету. Французский инженер Жан-Батист де Грибоваль (Илон Маск артиллерии) совершил революцию. Он убрал все украшательства, справедливо рассудив, что пушка — это рабочий инструмент, а не музейный экспонат. Также он стандартизировал калибры и детали, благодаря чему колесо от одного орудия теперь подходило к другому, о чем раньше и мечтать не могли, и в довершение всего облегчил лафеты и стволы.
Результат? Французская 12-фунтовая пушка системы Грибоваля весила около 985 кг (ствол), тогда как ее предки весили под полторы тонны. Теперь пушки могли катиться по полю боя вместе с пехотой.
Появилась конная артиллерия. Это был «блицкриг» на копытах. Пушки, запряженные резвыми конями, с расчетами, скачущими верхом, могли быстро занять позицию, дать залп картечью в упор и умчаться, пока враг не опомнился.
Кстати, о картечи. Это был дробовик размером с ведро. Жестяная банка, набитая пулями. При выстреле банка разлеталась, и на пехоту обрушивался свинцовый дождь. На дистанции до 300 метров это просто сметало стройные ряды героев.
Русские тоже не отставали. Граф Петр Шувалов в середине XVIII века представил миру «Единорог» (Licorne). Это была гаубица-пушка с конической каморой. Она была легче обычных пушек, стреляла дальше и могла кидать как ядра, так и разрывные бомбы (гранаты) через головы своих войск. Европейцы сначала смеялись над русскими «изобретениями», а потом, получив пару залпов «единорогов» в Семилетнюю войну, начали активно копировать.
А вот шведский король Густав II Адольф (еще в XVII веке) попытался схитрить и сделал «кожаную пушку». Тонкий медный ствол, обмотанный веревками и кожей. Она была легкой, ее мог нести один человек! Но физику не обманешь. Кожа не отводит тепло. После пары выстрелов пушка перегревалась и деформировалась, а иногда и выходила из строя самым опасным для расчета образом. Эксперимент признали неудачным, но попытка засчитана.
Линейная тактика: геометрия расстрела
Теперь, когда у нас есть скорострельные мушкеты и легкие пушки, как нам воевать? Ответ: Линейная тактика.
Выстраиваем солдат в длинные тонкие линии (3-4 шеренги). Почему в линии? Чтобы стреляли ВСЕ. В колонне задние ряды — это просто зрители. В линии каждый ствол работает.
Это выглядело красиво и страшно. Две армии сближались под барабанный бой. На дистанции 100 метров начинался обмен залпами. Выигрывал не тот, кто метко стрелял (из гладкоствольного мушкета прицельно попасть в человека дальше 50 метров — это лотерея), а тот, кто мог быстрее заряжать и дольше стоять под огнем, не убегая.
Вершиной этого искусства стал Фридрих Великий и его прусская армия. Фридрих придумал «косую атаку» (oblique order).
Битва при Лейтене (1757 год). Фридрих имеет 33 тысячи человек против 65 тысяч австрийцев. Самоубийство? Нет, геометрия.
Фридрих имитировал атаку на правом фланге, а сам скрытно (используя складки местности) перебросил главные силы на левый. Австрийцы стояли и смотрели на пустой горизонт, пока прусские батальоны, как каток, сматывали их левый фланг в рулон. Пруссаки шли уступами, обрушивая локальное численное превосходство на каждый отдельный отряд врага. Это был триумф маневра и дисциплины.
Русский ответ: «Пуля — дура»
В России к этой математике добавили душу. Александр Васильевич Суворов, человек-легенда, уважал стрельбу, но считал, что конец делу венец (то есть штык).
Его знаменитая фраза «Пуля — дура, штык — молодец» — это не презрение к огнестрелу (Суворов отлично понимал значение залпа). Это философия агрессии. В то время как европейцы могли часами перестреливаться, стоя на месте, Суворов учил: дал залп — и сразу в штыки.
«Стреляй редко, да метко. А штыком коли крепко», — писал он в «Науке побеждать». Суворов понимал психологию: вид бегущей на тебя с диким криком массы русских солдат с длинными штыками ломает волю врага быстрее, чем самая точная стрельба.
К концу XVIII века европейская армия превратилась в идеальный механизм. Солдат превратился в винтик, который автоматически выполняет команды для заряжания мушкета. Офицер стал оператором этой машины, знающим геометрию и устав, а генерал — шахматистом, двигающим линии и батареи по доске поля боя.
Война стала профессиональной, дорогой и очень суровой индустрией. Старые рыцарские понятия о чести поединка ушли в прошлое. Теперь побеждал тот, у кого была лучше логистика, быстрее перезарядка и крепче нервы.
И вся эта отлаженная, смазанная жиром и порохом машина ждала только одного: человека, который сядет за руль и нажмет педаль газа до упора. Этим человеком станет маленький корсиканец по имени Наполеон Бонапарт. Но это уже совсем другая история.
Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!
Также просим вас подписаться на другие наши каналы:
Майндхакер - психология для жизни: как противостоять манипуляциям, строить здоровые отношения и лучше понимать свои эмоции.
Вкус веков и дней - от древних рецептов до современных хитов. Мы не только расскажем, что ели великие завоеватели или пассажиры «Титаника», но и дадим подробные рецепты этих блюд, чтобы вы смогли приготовить их на своей кухне.
Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера