Тамара смотрела на Андрея так, словно видела его впервые. Он стоял у окна, сунув руки в карманы джинсов, и отводил взгляд. На кухонном столе лежали незаполненные бумаги из опеки — белые листы с синими печатями, которые должны были сделать Мишу полноправным членом их семьи.
— Ты серьёзно? — голос у неё сел.
— Тома, ну зачем эта бюрократия, — Андрей провёл рукой по волосам. — Я же с ним нормально общаюсь, играем, читаю на ночь. Какая разница, есть штамп в паспорте или нет?
Миша спал в соседней комнате, и это было единственное, что удерживало Тамару от крика. Она медленно опустилась на стул, пытаясь собрать мысли в кучу. Год назад всё было иначе.
*
Когда они познакомились на корпоративе её компании, Андрей сразу спросил про кольцо на безымянном пальце.
— Разведена, — ответила она коротко, не желая вдаваться в подробности.
— Дети есть?
— Сын. Четыре года.
Она ждала, что он найдёт повод отойти к фуршетному столу и больше не вернётся. Так было с двумя предыдущими мужчинами, которые проявляли интерес. Но Андрей только кивнул и улыбнулся.
— Я тоже из неполной семьи вырос. Знаю, каково это.
Он не врал. Уже на третьем свидании рассказал про отца, который ушёл, когда Андрею было шесть. Про мать, которая вкалывала на двух работах, чтобы поднять его одна. Про то, как ему не хватало мужского плеча рядом.
— Я понимаю, что значит расти без отца, — говорил он тогда, и в глазах стояла такая искренность, что Тамара поверила. — Не хочу, чтобы твой мальчик через это прошёл.
Первая встреча Андрея с Мишей случилась через месяц. Тамара волновалась до дрожи в руках. Сын после развода стал замкнутым, на незнакомых людей реагировал настороженно. Но с Андреем что-то сложилось сразу. Он принёс машинку-трансформер, сел на пол и минут двадцать возился с ребёнком, показывая, как она превращается из робота в грузовик.
— Мам, а дядя Андрей ещё придёт? — спросил Миша вечером, когда она укладывала его спать.
Тогда Тамара решила, что это судьба.
Андрей приходил всё чаще. Водил их в зоопарк, в кино на мультики, учил Мишу кататься на самокате во дворе. Когда делал предложение, стоял на одном колене перед Тамарой, а потом повернулся к сыну и протянул ему маленькую коробочку с игрушечным значком.
— Миша, ты согласен, чтобы я стал частью вашей семьи?
Мальчик серьёзно кивнул и прицепил значок на футболку. В тот момент у Тамары на глазах выступили слёзы счастья.
Свадьбу играли скромно, только самые близкие. Миша был на церемонии, держал кольца на маленькой атласной подушечке. Андрей взъерошил ему волосы и сказал: "Теперь мы с тобой команда, пацан".
Первые месяцы совместной жизни были как в сказке. Андрей вёл себя заботливо: забирал Мишу из садика, когда Тамара задерживалась на работе, готовил завтраки по выходным, помогал с домашними делами. Но постепенно что-то начало меняться.
Сначала это были мелочи. Андрей всё чаще задерживался с друзьями после работы. На просьбу забрать сына отвечал: "Тома, у меня важная встреча, ты же ближе". Когда Миша приносил рисунок, чтобы показать, Андрей кивал, не отрываясь от телефона: "Молодец, хорошо".
— Ты стал холоднее к Мише, — осторожно заметила Тамара однажды вечером.
— С чего ты взяла? — удивился Андрей. — Просто устаю. Проект горит, ты же знаешь.
Она попыталась убедить себя, что дело правда в усталости. Но внутренний голос нашёптывал тревожные мысли.
А потом случился эпизод с днём рождения. Мише исполнялось пять. Тамара две недели готовила праздник: заказала торт с любимыми героями из мультиков, украсила квартиру шарами, пригласила детей из садика. Андрей обещал прийти пораньше, взять выходной. Но в три часа дня, когда гости уже собрались, он прислал сообщение: "Извини, застрял на работе. Не смогу".
Миша весь вечер спрашивал: "А дядя Андрей придёт?" Тамаре приходилось придумывать оправдания, пока внутри всё кипело от обиды.
Андрей вернулся в десятом часу, когда сын уже спал. От него пахло пивом.
— Ты был с друзьями, — это было не вопрос, а констатация факта.
— Тома, ну день рождения же у ребёнка каждый год. Я на следующий приду, — отмахнулся он. — А с парнями мы раз в месяц встречаемся.
— Он тебя ждал.
— Ну подумаешь, один раз пропустил.
Тогда Тамара поняла, что проблема серьёзнее, чем казалось. И решила действовать.
*
Идея с усыновлением возникла после разговора с подругой Катей, юристом по семейным делам.
— Тома, пока Андрей не усыновит Мишу официально, у ребёнка никаких прав нет, — объяснила та за чашкой кофе. — Если, не дай бог, что случится с тобой, Миша не сможет претендовать на квартиру или наследство. Да и в целом это вопрос ответственности. Хочет человек быть отцом — пусть подтвердит это не только словами.
Тамара долго думала. С одной стороны, она не хотела давить на Андрея. С другой — Катя была права. Официальное усыновление защитило бы сына, а ещё стало бы проверкой серьёзности намерений мужа.
Она подняла тему аккуратно, за ужином, когда Миша уже лёг.
— Андрей, я тут подумала... Может, стоит оформить усыновление? Это несложно, нужно просто собрать документы.
Он поднял глаза от тарелки, и Тамара увидела в них что-то, что заставило её насторожиться.
— Зачем?
— Ну, чтобы у Миши были права. Да и он будет носить твою фамилию, это же важно.
— Тома, он уже носит твою фамилию. И живёт с нами. Какие ещё права? Я же не выгоняю его на улицу.
— Дело не в этом, — она почувствовала, как начинает закипать. — Ты год назад говорил, что станешь ему отцом.
— Я и так отец, — Андрей отодвинул тарелку. — Просто не кровный. И усыновление тут ничего не изменит.
— Значит, ты отказываешься?
— Я говорю, что это лишнее.
Тамара встала из-за стола и ушла в ванную, чтобы он не видел слёз. Она умылась холодной водой, глядя на своё отражение в зеркале, и попыталась понять, что происходит. Почему мужчина, который год назад клялся в любви к её сыну, сейчас отказывается сделать простой шаг?
Следующие дни прошли в молчаливом противостоянии. Андрей делал вид, что ничего не случилось, а Тамара не могла выкинуть из головы их разговор. Она пыталась найти оправдания: может, он боится ответственности? Или просто не понимает важности?
Но однажды вечером всё встало на свои места.
*
Андрей разговаривал по телефону на балконе, видимо, думая, что Тамара не слышит. Она готовила ужин и случайно уловила обрывок фразы:
— Да понимаю я, Серёга. Просто не хочу связываться. Это же не мой ребёнок, зачем мне чужие обязательства? Живём нормально, и так сойдёт.
Нож выпал из рук и звонко ударился о кафель. Тамара замерла, не в силах пошевелиться. "Чужие обязательства". "Не мой ребёнок".
Значит, всё это время он играл. Играл в заботливого мужа, в любящего отчима. А на самом деле Миша для него так и остался чужим мальчиком, с которым приходится мириться ради неё.
Андрей вернулся с балкона и увидел её лицо.
— Что случилось?
— Я слышала, — голос прозвучал ровно, хотя внутри всё дрожало. — Всё слышала.
Он побледнел, но попытался выкрутиться:
— Тома, ты не поняла контекста...
— Контекста? — она шагнула ближе. — Какой контекст у слов "чужой ребёнок"? Объясни мне.
— Я не это имел в виду, — он потёр переносицу. — Просто Серёга спросил про усыновление, и я сказал, что пока не готов.
— Не готов, — она усмехнулась. — Год назад был готов. Что изменилось?
Андрей не ответил. Он отвёл взгляд, и в этом молчании было больше правды, чем в любых словах.
— Ты понял, что одно дело — играть в отца по выходным, а другое — взять настоящую ответственность, — Тамара почувствовала, как накрывает волна ярости. — Пока это были прогулки в парк и мультики, тебе было удобно. А как дошло до документов, до реальных обязательств, ты испугался.
— Тома, это нечестно, — он попытался возразить. — Я многое делаю для вас.
— Для нас? — она едва сдерживалась, чтобы не повысить голос. — Ты делаешь для себя. Для своего удобства. А Миша... Миша для тебя так и остался довеском к этому браку.
— Я люблю тебя, — он шагнул к ней, но Тамара отступила.
— Но не любишь моего сына. Признайся хотя бы себе.
Повисла тишина, и в ней прозвучал тихий всхлип из детской. Миша стоял в дверях, прижимая к груди плюшевого медведя. Его глаза были полны слёз.
— Мам, это из-за меня ты ссоришься с дядей Андреем?
Сердце Тамары разорвалось на части.
— Нет, солнышко, — она подошла и обняла сына. — Это не из-за тебя. Совсем не из-за тебя.
Андрей смотрел на них, и на его лице было смятение. Может, впервые за весь этот год он понял, что натворил.
*
Той ночью они не спали. Когда Миша наконец уснул, Тамара и Андрей говорили. Долго, тяжело, без прикрас.
— Я правда старался, — признался он. — Но когда ты заговорила про усыновление, я испугался. Мне стало страшно, что я не справлюсь. Что не смогу быть настоящим отцом.
— А ты пробовал? — спросила Тамара. — Или сразу решил, что не получится?
Он молчал.
— Знаешь, в чём разница между отцом и чужим человеком? — она смотрела ему прямо в глаза. — Отец не боится ответственности. Он принимает её, даже когда страшно. А ты... ты хотел быть удобным отчимом, который появляется, когда ему хорошо, и исчезает, когда тяжело.
— Что ты хочешь от меня? — голос Андрея дрогнул.
— Честности. И решения. Либо ты с нами, по-настоящему, либо нет.
Он ушёл в ту же ночь. Собрал вещи и уехал к матери, сказав, что ему нужно время подумать.
*
Прошла неделя. Тамара не звонила, не писала. Она объяснила Мише, что дядя Андрей уехал по работе, но сын всё равно чувствовал, что что-то не так.
— Мам, он вернётся? — спросил он однажды утром за завтраком.
— Не знаю, милый, — она погладила его по голове. — Но мы справимся. Вдвоём или втроём, мы всегда справимся.
На восьмой день Андрей позвонил.
— Можно мне зайти? Поговорить.
Он пришёл вечером, когда Миша уже спал. Выглядел усталым, осунувшимся. Села на диван напротив, скрестив руки на груди.
— Я был у психолога, — начал он. — Всю неделю ходил. Пытался разобраться, почему я так повёл себя.
Тамара молчала, давая ему высказаться.
— Оказалось, что дело в моём отце. В том, что он ушёл от нас. Я всю жизнь злился на него, думал, что никогда не стану таким. А когда ты предложила усыновление, я вдруг понял, что боюсь повторить его путь. Боюсь, что не справлюсь, что брошу Мишу, как мой отец бросил меня.
Он поднял глаза, и Тамара увидела в них настоящую боль.
— Но это не оправдание. Я поступил как трус. Миша не заслуживает такого отношения. И ты не заслуживаешь.
— И что теперь? — спросила она.
— Теперь я хочу всё исправить, — Андрей достал из кармана конверт. — Я уже собрал документы для усыновления. Если ты ещё согласна... если Миша согласен... я хочу стать его отцом. Настоящим.
Тамара взяла конверт. Внутри лежали справки, заявления, медицинские заключения. Всё, что требовалось.
— Это не просто бумаги, — сказала она тихо. — Это ответственность на всю жизнь.
— Я знаю, — он кивнул. — И я готов.
Она посмотрела на него долгим взглядом, пытаясь понять, правда это или очередная игра. Но в его глазах была решимость, которой раньше не было.
— Хорошо, — выдохнула Тамара. — Но с условием. Ты сам скажешь Мише. Объяснишь ему, что произошло. По-честному.
Андрей согласился.
*
На следующий день он пришёл днём, когда Миша вернулся из садика. Мальчик насторожился, увидев его на пороге.
— Привет, пацан, — Андрей присел на корточки, чтобы быть на уровне глаз ребёнка. — Можно нам поговорить?
Они сели на пол в детской, среди игрушек. Андрей начал осторожно, подбирая слова.
— Знаешь, Миша, я совершил ошибку. Большую. Я обидел тебя и маму, и мне очень стыдно.
Мальчик молчал, обнимая медведя.
— Но я хочу это исправить. Хочу быть твоим настоящим папой. Не дядей Андреем, а папой. Ты согласен?
Миша посмотрел на него серьёзными глазами.
— А ты не уйдёшь больше?
— Не уйду, — голос Андрея дрогнул. — Обещаю.
— А если я что-то сделаю плохое?
— Даже если ты что-то сделаешь плохое, — Андрей протянул руку и взъерошил ему волосы. — Папы не уходят. Они остаются, что бы ни случилось.
Миша помолчал, а потом кивнул.
— Тогда ладно.
Тамара стояла в дверях, и слёзы текли по её щекам. Но на этот раз это были слёзы облегчения.
*
Усыновление оформили через три месяца. Когда судья огласил решение, Андрей поднял Мишу на руки и крепко обнял. Мальчик прижался к нему, и Тамара поняла, что это настоящее. Что на этот раз всё будет иначе.
Они вышли из здания суда втроём, и Миша взял их за руки.
— Пап, а теперь я смогу называть тебя папой?
— Теперь сможешь, — Андрей улыбнулся сквозь навернувшиеся слёзы. — И я буду очень этому рад.
Тамара посмотрела на них и вдруг поняла: иногда людям нужно упасть, чтобы научиться вставать. И Андрей встал. Встал, чтобы стать отцом не по бумагам, а по сути.
А это дорогого стоит.