— Антон, а почему у нас с карты сняли восемьдесят тысяч? — Я смотрела в экран телефона, пытаясь понять, что за загадочные транзакции появились в выписке. — Ты машину ремонтировал?
Муж, не отрываясь от ноутбука, махнул рукой:
— Да нет, потом посмотрю. Наверное, ошибка банковская.
Но я не отставала. Восемьдесят тысяч — это не та сумма, которую можно пропустить мимо внимания. Особенно когда мы с Антоном пять лет копили на квартиру, отказывая себе во всём.
— Тут написано: "Перевод Ковалевой Л.П." Это кто?
Антон резко захлопнул ноутбук. В его глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность.
— Это маме. Ну, я ей немного помогаю.
— Немного? — Я открыла историю операций за последние полгода. — Антон, здесь каждый месяц по восемьдесят тысяч! С января!
Муж встал из-за стола и прошёл на кухню. Я последовала за ним.
— Слушай, давай не раздувай из этого скандал. Она моя мама, я обязан ей помогать.
— Обязан? — Я почувствовала, как внутри закипает злость. — А меня спросить не обязан?
Антон налил себе воды из фильтра, долго пил, явно оттягивая ответ.
— Я знал, что ты начнёшь возражать. Поэтому и не говорил.
— То есть ты год тайно переводил ей мои деньги тоже?
— Наши деньги, — поправил он. — Мы же семья, верно? У нас общий бюджет.
Я села на табурет, чувствуя, как ноги подкашиваются. Общий бюджет. Да, мы складывали обе зарплаты на одну карту — так договорились сразу после свадьбы. Моя зарплата менеджера в фармацевтической компании была чуть выше, чем у Антона-программиста. Но разница небольшая, и нам казалось честным всё делить пополам.
— Антон, твоя мама получает хорошую пенсию. У неё своя квартира без ипотеки. Ей муниципалитет даже доплачивает, как бывшей учительнице. Зачем ты отправляешь ей восемьдесят тысяч каждый месяц?
Он отвёл взгляд.
— Ей нужна нормальная жизнь. Мама всю жизнь на себе экономила. Теперь моя очередь о ней позаботиться.
— Понятно. — Я встала и направилась к компьютеру. — Значит, когда я просила купить нормальный диван вместо того раскладного, на котором у меня спина болит, денег не было. Когда я хотела поехать на море хотя бы на неделю — не было денег. Но на маму деньги нашлись.
— Не преувеличивай. Ты же понимаешь, что мама важнее какого-то дивана!
Я открыла банковское приложение и начала считать. За десять месяцев Антон перевёл свекрови восемьсот тысяч. Почти всю сумму, которую мы планировали внести как первоначальный взнос за квартиру к концу года.
— Ты знаешь, что самое обидное? — Я обернулась к мужу. — Не то, что ты помогаешь маме. А то, что ты не считал нужным мне сказать.
Антон подошёл ближе, попытался обнять, но я отстранилась.
— Лена, ну хватит дуться. Я понял, виноват. Больше не буду скрывать.
— Значит, продолжишь отправлять ей деньги?
— А что такого? Это моя мама!
— Хорошо. — Я взяла телефон и открыла приложение другого банка, где у меня давно была карта, которой я почти не пользовалась. — Тогда я открою свой счёт. Буду переводить туда зарплату. А общими останутся только твои деньги.
— Ты что, серьёзно?
— Абсолютно. Коммунальные платежи, продукты, бытовая химия — всё делим строго пополам. Ты будешь скидывать мне свою половину. И никаких "потом отдам" или "у меня сейчас нет".
Антон побледнел.
— То есть ты хочешь устроить какую-то бухгалтерию в нашей семье?
— Нет. Я хочу знать, куда уходят деньги, которые я зарабатываю. И если ты решил содержать маму, делай это из своей части.
Следующие дни напоминали холодное противостояние. Антон ходил мрачный, демонстративно молчал, а вечером уезжал к свекрови "проведать". Я же методично составляла таблицу расходов за последние три года, чтобы понять, насколько справедливым был наш "общий бюджет".
Цифры оказались неутешительными. Получалось, что три четверти моей зарплаты уходили на бытовые расходы и ипотеку родителей Антона за их дачу, которую они купили два года назад. Я даже не знала, что мы помогали с выплатами.
— Привет, — вечером в четверг Антон вернулся с пакетами продуктов. — Мама передала пирожков с капустой.
— Спасибо, поставь на стол.
Он неловко помялся в дверях кухни.
— Лен, может, хватит уже обижаться? Давай всё как раньше?
— Антон, я не обижаюсь. Я просто защищаю свои интересы. Так же, как ты защищаешь интересы своей мамы.
— Но мы же семья!
— Вот именно. Семья — это ты и я. А твоя мама — это твоя мама. Я не против, чтобы ты ей помогал. Но не за мой счёт.
Он сел напротив, потёр лицо руками.
— Слушай, но у меня зарплата меньше. Если делить всё пополам, у меня почти ничего не останется после помощи маме.
— Тогда пересмотри размер помощи.
— Не могу. — Антон покачал головой. — Она привыкла.
— Привыкла за десять месяцев?
— Ну да. Мама записалась в фитнес-клуб, к косметологу ходит, путёвку в санаторий на лето купила. Я не могу теперь всё это отобрать.
Я посмотрела на мужа как на незнакомца. Неужели он правда не видит абсурдности ситуации? Его мама ходит к косметологу на наши деньги, а мы спим на раскладушке и третий год не можем позволить себе отпуск.
— Антон, а ты вообще понимаешь, что твоя мама использует тебя? Она получает прилично, у неё нет кредитов. Она просто решила, что раз сын женился на женщине с хорошей зарплатой, можно теперь жить на широкую ногу.
— Как ты можешь так говорить? — Он вскочил со стула. — Мама меня вырастила одна! Отец ушёл, когда мне было пять лет. Она работала на трёх работах!
— И это заслуживает уважения. Но, Антон, она сделала свой выбор тогда. А теперь наша очередь строить свою жизнь. И у нас пока нет детей именно потому, что мы копим на квартиру. Точнее, копили.
В комнате повисла тишина. Антон сел обратно, тяжело дыша.
— Что ты предлагаешь?
— Либо ты снижаешь сумму переводов до разумной — максимум двадцать тысяч, либо платишь маме только из своей зарплаты. При этом все семейные расходы мы делим строго пополам. Без исключений.
— Двадцать тысяч? Это издевательство какое-то!
— Антон, двадцать тысяч к её пенсии — это больше, чем зарабатывают некоторые люди в нашем городе.
Он молчал, глядя в пол.
— Мне нужно подумать.
— Думай. А пока я завтра открою счёт и переведу туда зарплату. В субботу скину тебе список расходов за месяц с разбивкой пополам.
Антон ушёл в комнату и до конца вечера не выходил. Я слышала, как он разговаривает по телефону с матерью. Голос у него был встревоженный, почти умоляющий. Мне даже стало его немного жаль. Но только немного.
Утром в пятницу я действительно открыла новый счёт и настроила автоматический перевод зарплаты. Заодно составила подробную таблицу общих расходов: коммунальные платежи, продукты, бытовая химия, интернет, мобильная связь. Получилось сорок две тысячи на двоих — по двадцать одной тысяче с каждого.
— Вот, держи, — я протянула Антону распечатку за завтраком в субботу. — Твоя половина — двадцать одна тысяча. Переведёшь до пятнадцатого числа?
Он взял листок, пробежал глазами по строчкам.
— Серьёзно? Ты даже туалетную бумагу поделила пополам?
— А что не так? Мы оба ею пользуемся.
— Господи, Лена, это же смешно! Мы превращаемся в сожителей, а не в супругов.
— Мы и были сожителями, пока ты не начал распоряжаться общими деньгами по своему усмотрению. Разница в том, что теперь я об этом знаю и принимаю меры.
Антон швырнул бумагу на стол.
— Знаешь, мама была права. Она говорила, что ты меркантильная. Что тебе только деньги и важны.
Я почувствовала, как внутри всё сжимается от обиды. Значит, они обсуждали меня? Свекровь, которая сидит на моей зарплате, смеет называть меня меркантильной?
— Очень интересно, — я встала из-за стола. — Твоя мама, которая привыкла жить за чужой счёт, называет меня меркантильной. Антон, ты хоть понимаешь, что если бы не мои деньги, твоя мама до сих пор жила бы на одну пенсию?
— Хватит оскорблять её!
— Я констатирую факты. И знаешь, что мне ещё открылось? Я пересмотрела наши расходы за три года. Оказывается, мы с тобой помогаем твоим родителям выплачивать дачу. Я даже не знала, что они брали кредит.
Антон побледнел.
— Откуда ты узнала?
— Из выписки по карте. Там были регулярные переводы ещё за полгода до этих восьмидесяти тысяч. Поменьше, но тоже приличные суммы. Ты собирался мне когда-нибудь сказать?
Он опустил голову.
— Папа попросил помочь. Им не хватало на взносы.
— Ясно. Значит, за три года ты тайно спонсировал родителей больше чем на миллион. Наш миллион, который должен был стать первоначальным взносом за нашу квартиру.
— Лена, ну что ты заладила про эту квартиру! Успеем ещё накопить!
— Когда? Когда твои родители купят ещё одну дачу? Или свекровь решит, что ей нужна машина?
Антон резко встал, опрокинув стул.
— Всё, хватит! Я устал от твоих упрёков! Да, я помогаю родителям! И буду помогать дальше! Они мои мама и отец, они меня вырастили, и я обязан о них заботиться!
— Заботься! Только на свои деньги! — Я тоже не сдержалась и повысила голос. — Ты понимаешь, что я работаю не для того, чтобы содержать твою семью? У меня тоже есть мама, между прочим! Но я почему-то не считаю нужным отправлять ей половину зарплаты!
— Потому что ты чёрствая! — выпалил Антон и тут же осёкся, поняв, что перегнул.
Я медленно выдохнула.
— Знаешь что, мне кажется, нам обоим нужно остыть. Я уеду к родителям на выходные. А ты подумай, с кем ты на самом деле живёшь — со мной или со своей мамой.
Я собрала сумку и уехала. Три дня провела у родителей, рассказала всё маме. Она слушала молча, а потом сказала:
— Доченька, такие вещи в семье не прощаются. Ложь и тайны разрушают доверие. Если Антон не поймёт, что поступил неправильно, боюсь, ваш брак не выдержит.
Я знала, что она права. Но уходить от Антона мне не хотелось. Я его любила. Просто не понимала, как он мог так поступить.
В воскресенье вечером, когда я вернулась домой, Антон сидел за столом с угрюмым видом. Перед ним лежала та самая таблица расходов.
— Я переведу тебе свою половину завтра, — сказал он, не поднимая глаз. — И маме скажу, что больше не смогу помогать в прежнем объёме.
Я села напротив.
— Ты понял, почему я так поступила?
Он кивнул.
— Я эгоист. Думал только о том, чтобы мама была довольна, и не подумал, что ты тоже имеешь право голоса в наших финансах. Прости.
— Антон, я не против помогать родителям. Но это должно обсуждаться. И не в ущерб нашим планам.
— Я понимаю. — Он наконец посмотрел на меня. — Просто мне казалось, что если я скажу, ты будешь против. Мама всегда мечтала нормально одеваться, ходить к косметологу, путешествовать. Я хотел дать ей это.
— Благородный порыв. Но, Антон, у нас с тобой тоже должна быть жизнь. Дети, квартира, отпуска. Это тоже важно.
Он молчал, потом кивнул.
— Разделим расходы пополам. Но общую карту давай всё-таки оставим. Просто будем вместе решать, на что тратить.
Я подумала и согласилась. Но свой счёт оставила. На всякий случай. Доверие восстанавливается долго. А утраченное — ещё дольше.