Сегодня, 17 декабря, исполнилось 150 лет со дня рождения Бориса Константиновича Пронина (1875 – 1946).
Кем он был? Вдохновенным театральным энтузиастом, «вечным двигателем» в мире артистической богемы, создателем знаменитых кабаре Серебряного века «Бродячая собака» и «Привал комедиантов», и более поздних, возникших уже в 1920-е годы, литературно-художественных клубов «Странствующий энтузиаст» и «Мансарда». А начинал он в МХТ.
«В этом человеке роились мечты как пчелы в ульях: бесчисленные проекты, планы, дерзания кружились в нем потрясающим ритмом. Этот ритм захватывал всех и каждого и, раз встретившись с Прониным, раз получивши от него дружескую улыбку и признание, расстаться с ним уже было невозможно. Он влек вас за собою… Через него вы знакомились с десятками каких-то замечательных людей… тотчас же создавался круговорот каких-то встреч, впечатлений, переживаний, рождалась какая-то особая жизнь, в которой, как в сказке, вырастали цветы на длинных стеблях, совершенно не похожие ни на какие другие цветы в мире».
Так писал о Пронине режиссер Александр Мгебров.
Пронин родился в Чернигове. Его одноклассником и закадычным другом по гимназии был Илья Сац, будущий знаменитый композитор МХТ. Вместе они прогуливали все уроки, кроме латыни и древнегреческого, из-за чего их трижды оставляли в пятом классе и не выгнали лишь потому, что никто в городе не знал так древние языки, как они.
Пронин и дальше отличался неугомонностью и независимостью: поучился на разных факультетах Петербургского, а затем Московского университетов (историко-филологическом, физико-математическом и юридическом – вот это широта интересов!) и в 1900 году был выслан из Москвы за участие в студенческих беспорядках. Поехал в Лион и некоторое время учился на медика в тамошнем университете. Затем вернулся в Первопрестольную и поступил в школу при Художественном театре. Занимался в режиссерском классе. Когда в 1905 году Станиславский позвал Всеволода Мейерхольда основать экспериментальную студию при МХТ (вошедшую в историю как Студия на Поварской), Пронин примкнул к этому начинанию. Отвечал за хозяйственную часть, тяжело пережил закрытие студии.
Его буквально распирали идеи и он искал возможности куда-то приложить свою кипучую энергию. В 1908 году Пронин арендовал несколько мансард в так называемом Доме Перцовой, похожем на терем, и вместе с Петром Ярцевым устроил там нечто вроде артистической ночлежки для мхатовской молодежи. Место получилось обаятельное и богемное, своего рода русский Монмартр. Его завсегдатаем стал уже упомянутый Александр Мгебров, тогда – молодой артист МХТ. Вот что он вспоминал:
«В этих мансардах закипела жизнь, вовлекшая скоро в свой ритм сначала всю сколько-нибудь выдающуюся и талантливую молодежь Московского Художественного театра, а затем и многих замечательных поэтов, артистов, музыкантов, писателей и художников… Бальмонт, Балтрушайтис, Илья Сац, Москвин, Качалов, Леонид Андреев, Александр Койранский, Петр Ярцев, Борис Зайцев, Попелло-Давыдов и другие — вот первые, которые зазвучали в этих мансардах совершенно особою жизнью и ритмом. Но до них — исключительно молодежь, во главе с Прониным и теми немногими, пришедшими сюда и превратившими эти пустые мансарды в сказочные замки, жизнь в которых наполнилась горением.
С первых же моментов эти мансарды стали прибежищем всех протестантов из Московского Художественного театра. Их руками они были превращены в уютные помещения, убранство которых было чрезвычайно просто, но изящно: на дверях длинные портьеры из серой кустарной дерюги, складками падающие с высоких потолков; такие же дерюжные, низкие, на 6 вершков от пола, широкие огромные диваны по стенам; некрашеные, белые, простые деревянные табуреты и такие же некрашеные, белые, деревянные столы. Но самым замечательным украшением были всегда цветы, живые цветы, которые приносились в изобилии сюда руками девушек и юношей…
После спектакля, утомленные, мы, молодежь, мчались сюда и здесь отдыхали на широких, низких диванах, среди пустоты и простора и моря цветов, а наши юные сотоварки варили нам в серебряных кофейниках, которые они сами приносили с собой, чудесный черный кофе и разносили нам чашечки этого ароматного крепкого напитка, заставляя превращаться нас щедростью своих улыбок в сказочных героев, которые в благодарность обязаны были творить им легенды и сказки. Вина в нашем обиходе тогда не было и в помине. С этого началась наша жизнь в доме Перцова… Дальше она превратилась в сплошной вдохновенный экстаз. Здесь горячо обсуждались и трактовались все выдающиеся события театрального дня. Здесь зажигались самые дерзкие мечтания и проекты… Здесь демонстрировались все таланты…»
Борис Пронин был необыкновенно обаятелен. Среднего роста, пропорционально и изящно сложенный, он производил неизгладимое впечатление на женщин. Женат был не раз: его второй женой стала Вера Лишневская, дочь известного петербургского архитектора, третьей, в середине 1920-х, – Мария Рейнгардт. Дочь Бориса Константиновича и Марии Эмильевны, Марина Борисовна Пронина, более полувека проработавшая художником-технологом Александринского театра, недавно отметила свой столетний юбилей. Об отце она рассказывает чрезвычайно увлекательно.
Возможно, самым удивительным свойством Бориса Пронина была его вечная молодость. Он и в поздние годы не утратил энтузиазма и горения юности, он всегда был полон творческих идей, всегда творил жизнь вокруг себя. И когда в 1926 году был арестован как «чуждый элемент» и выслан в Йошкар-Олу. И когда после ссылки несколько лет жил в Батуми. И когда в 1930-е добился разрешения вернуться в Ленинград и поступил на службу в Александринский театр (в то время – Театр имени А.С. Пушкина), где проработал в качестве актера, исполняющего маленькие роли, и статиста до конца жизни. И пускай он выходил на сцену в массовке, для своего окружения он по-прежнему был магнитом, культуртрегером, живой легендой.
И вспоминали о нем, как ни о ком: увлекаясь метафорами, переходя на поэтический язык.
Певица, актриса, писательница Татьяна Лещенко-Сухомлина:
«Борис Пронин — редчайшая из птиц. Абсолютная непосредственность. Мой закадычный друг. Диоген и Сократ. Светлый легкий, очаровательный и бесподобный. Такого нет. И не будет. Неповторим… Сейчас он маленький актер Пушкинского театра, а когда-то был хозяином „Бродячей собаки“ — знаменитого кабаре…»
Художник Сергей Судейкин:
«Необходимый Мейерхольду, Сацу, Сапунову и мне как воздух, как бессонные ночи, как надежда, как вечно новое. Вечный студент, неудавшийся революционер, бесконечный мечтатель, говоривший, вернее, захлебывающийся от восторга о том, что ценно. Никогда не ошибавшийся, понимавший не знанием, а инстинктом. Незабвенный Пронин!»
Фото из свободных источников
Генеральный спонсор МХТ – Банк ВТБ
Также будет интересно:
Иван Москвин. «Взятое из гущи жизни»