Денис отвернулся к стенке и сразу засопел. Глубокое, ровное дыхание — дыхание человека, который исполнил свой долг и спит праведным сном. А Ольга лежала рядом и смотрела в белый потолок, где ничего не было. Пустота. Именно так умирают внутри.
Она почувствовала, как под ребрами что-то сжалось. Не боль — так, мелкая, ноющая пустота, как бывает от голода, который ты не можешь утолить. Полчаса назад он провел с ней те самые пятнадцать минут, которые, по мнению Дениса, и отличали «нормальную, здоровую семью» от всех остальных. Без эмоций, без искр, просто — пункт выполнен.
— Ну вот, все как у нормальных людей, а теперь спи, — его фраза была как крышка гроба, которую он захлопнул над ней.
Она хотела закричать: «Я не хочу спать! Я хочу жить! Я хочу чувствовать хоть что-то, кроме долга!» — но из горла вышел только сухой, сдавленный звук. Она была слишком хорошей женой, слишком идеальной матерью, чтобы позволить себе крикнуть. Слишком боялась разрушить этот фасад. Главное — чтобы люди не подумали, — это был его жизненный девиз. Ее клетка, которую она сама построила.
Ольга тихонько встала. Ноги ватные, как после долгого, бессмысленного подъема. Взяла халат, шлепнула босыми ступнями по холодному паркету. Ей нужен был воздух, или яд — что-нибудь, что выжгло бы эту тоскливую правильность изнутри.
Она вышла на балкон, прикрыв дверь, чтобы не разбудить «праведника».
Там, в темноте, где никто не видит, она достала тонкую, ментоловую сигарету. Это был ее секрет, ее крошечная, грязная отдушина. Денис бы не понял, конечно. Он бы сказал: «Стыдно, Ольга. Женщина, мать, и куришь на глазах у всех? Главное — чтобы люди не подумали». Она представила его лицо — брезгливое, разочарованное, и это было хуже любого крика.
Затянулась. Горячий дым чуть обжег легкие, но это было хотя бы что-то настоящее.
И тут она опустила глаза.
У подъезда она увидела силуэт мужчины. Он стоял и тоже курил. Просто стоял и смотрел в ночь. И тут он повернулся. И посмотрел. Прямо на нее.
Это был Игорь.
Резкий, как удар. Она подавилась дымом. Руки тут же затряслись, так сильно, что сигарета едва не выпала из пальцев. Игорь. Пять лет назад, когда она только вышла за Дениса, был этот короткий, безумный, грешный роман. Не из любви — из жажды жизни. Игорь был как оголенный провод: опасный, настоящий, без фасада. Он не спрашивал, как «правильно», он брал то, что хотел. А она давала. Всего полтора месяца, а потом она испугалась его свободы, испугалась себя и сбежала, спряталась за Денисом. За его «правильностью».
Игорь смотрел на нее. Без улыбки. С каким-то странным, хищным вызовом. Он словно видел ее не в халате и не в роли «идеальной жены», а видел ту, пятилетней давности, — голодную, страстную, которая сидела в дешевом баре и не боялась громко смеяться.
Она хотела отвернуться, уйти, спрятаться. Но не могла.
Ее тело реагировало первым. Тяжесть в животе, предчувствие беды.
Он медленно поднял руку и показал жестом: «Не говори об этом никому»?
Нет. Он показал: «Я знаю твой секрет».
Ольга закрыла глаза. А когда открыла, Игоря уже не было.
В комнате тихо засопел Денис. Легла и повернулась к нему.
— Ты больная и мне больше не нужна, — прошептал он во сне, хотя она знала, что наяву он никогда не скажет так, ведь это не по правилам. Но во сне — он был честен.
Она поняла: дальше — нельзя. Этот фасад вот-вот рухнет. И она не знает, кого боится больше: Игоря, который ее разоблачит, или Дениса, который узнает, что она не идеальна.
Ольга не могла спать трое суток. Руки дрожали так, что утром она не могла застегнуть пуговицу на блузке. А Денис? Он, как всегда, излучал спокойствие. Пригладил волосы, поправил манжеты. Он был само воплощение фразы: «Главное — чтобы люди не подумали». И он не мог знать, что ночью она видела Игоря, а Игорь видел ее, что он — здесь, напротив.
Она пыталась убедить себя, что это совпадение. Ну, переехал человек. Имеет право. Но его взгляд! Этот хищный, знающий взгляд, он был как отпечаток на ее совести.
Вчера днем она видела его во дворе. Он нес коробки. Спортивный, слишком свободный для этого «правильного» района. Когда она закрывала машину, их взгляды снова встретились. Игорь не улыбнулся. Только кивнул — жестко, как хозяин.
Вечером случился удар.
Они сидели на кухне, Денис читал новости, Ольга резала овощи для салата.
Резкий, требовательный стук в дверь.
Денис пошел открывать.
— Я могу вам помочь? — услышала Ольга официальный, чуть надменный тон мужа.
— Здравствуйте. Соседи, похоже. Игорь, — и этот голос, этот низкий, хрипловатый бас, который пять лет назад заставлял ее сердце выпрыгивать из груди, теперь заставил ее замереть. Нож выпал из руки и со звоном ударился о кафельный пол. Тяжесть в животе. Холод по спине.
— Вы знаете, у нас там, кажется, вода течет по стояку. Не могли бы проверить? — спокойно, деловито говорил Игорь.
Денис вернулся на кухню, держа дверь приоткрытой.
— Ольга, это Игорь, наш новый сосед. У него там что-то с трубами.
Ольга повернулась. Игорь стоял в проеме. Смотрел на нее, как на витрину. Спокойно. И только по левому уголку рта дернулась едва заметная, еле уловимая усмешка. Он был в этом доме. В их идеальном, стерильном доме.
— Здравствуйте, — прохрипела она. Ком в горле.
— Ольга. Какая неожиданная встреча, — сказал Игорь. И это было сказано так, что могло означать что угодно: от «как дела?» до «я знаю, кто ты».
Денис, конечно, ничего не понял.
— Да, мы же тут давно живем, — Денис выпрямился, как будто демонстрировал ему: «Вот, смотри, какая у меня образцовая жена». — Игорь, а у нас тут все в порядке, понимаете? Ремонт свежий, делали по уму.
Игорь медленно прошел на кухню, не сводя глаз с Ольги. Он взял нож, который она уронила, и положил его на стол. Его пальцы едва коснулись ее руки. Короткий, огненный разряд.
— У вас, Денис, все всегда должно быть в порядке. Сразу видно, что вы человек правильный.
Денис расцвел. Он обожал, когда его так называли.
— Ну, а как иначе? Жить надо так, чтобы не было стыдно, правда? — Он хлопнул Игоря по плечу. — Слушай, пойдем, я тебе покажу, как мы стояк заделали, чтобы красиво было. У нас вся система скрыта. А ты, Оль, налей нам чаю.
Ольга стояла, как вкопанная. Налить им чаю? Двум мужчинам: одному, который ее подавляет правильностью, и другому, который знает ее самую грязную тайну?
— Ольга, ты чего? Ты же не развалишься, — сказал Денис, чуть нахмурившись. — Быстрее. Гость же.
Она кинулась к чайнику. Руки тряслись. Она слышала, как они разговаривают в коридоре. Денис хвастался ремонтом. Хвастался своей «нормальной жизнью».
Вернулись. Сели за стол. Игорь смотрел на Ольгу, когда она ставила чашки, и в его глазах читалось: «Ты сама все усложняешь».
— Ольга у меня молодец, — гордо сказал Денис. — Идеальная жена. У нас все, как у людей. Дети, ипотека, стабильность. Главное — чтобы люди не подумали. Другие терпят, а мы живем!
Игорь медленно отпил чай. Поставил чашку.
— Правильно. Стабильность, Денис. Правда, Оля? — Он улыбнулся. И это была не просто улыбка, это был удар.
Ольга поняла: он пришел не из-за труб. Он пришел за ней. Или, по крайней мере, за тем, чтобы напомнить ей, кто она на самом деле. И теперь он — сосед. Он будет видеть ее каждый день. И видеть ее секрет.
— Ладно, пойду. Денис, спасибо. Оля, — он поднялся, и его взгляд был уже не хищный, а проникающий. — Может, еще увидимся.
Ольга только кивнула. Когда он вышел, она облокотилась на кухонный гарнитур. Спина была мокрая от холодного пота.
— Странный он какой-то, — пробормотал Денис, вытирая чашку. — Но нормальный. Главное, что не пьяница. Ну что, пойдем спать? Завтра рано вставать, надо быть в тонусе.
Ольга посмотрела на нож, который Игорь поднял с пола. Тот лежал на столе. И она поняла, что дальше — это не жизнь. Это ловушка.
***
Игорь не стал ждать. Через день он прислал Ольге на почту одно-единственное слово: «Ужин». Без знаков препинания, без контекста. Это была не просьба, это было требование. И Ольга знала: если она откажет, он пойдет ва-банк. Он расскажет. Расскажет Денису о том, как она пять лет назад сбегала из дома, чтобы чувствовать себя живой.
Руки дрожали, но теперь это была не слабость, а ярость. Ярость загнанного зверя. Дальше — нельзя.
Она сидела на кухне и смотрела на Дениса. Он рассказывал маме по телефону, как «правильно» они поменяли фильтры для воды. «Все так живут», — слышалось ей в каждом его слове. И тут ее осенило.
Денису не надо рассказывать. Дениса нужно убить его же страхом.
Ольга встала и взяла ключи от машины.
— Ты куда? — Денис оторвался от телефона, раздраженный, что его монолог прервали. — Тебе сейчас ехать не надо. Я сам съезжу в магазин. Ты же не развалишься, если побудешь дома.
— Мне нужно к твоей маме, — спокойно сказала Ольга. Голос был ровным. Не боль — пустота.
Денис опешил.
— К моей маме? Зачем?
— Мне нужно кое-что обсудить. Очень личное, — она посмотрела на него так, что у него, кажется, внутри что-то сжалось.
Денис был парализован. Его мама — это его главный социальный судья, его личный прокурор. Он боялся ее осуждения больше, чем измены жены.
— Ты не должна, Оля! Главное — чтобы люди не подумали! — почти прошипел он.
Ольга вышла, не ответив.
Свекровь, Лидия Павловна, жила в их доме за два квартала. Такая же «правильная», как Денис, только в квадрате.
Когда Ольга вошла в ее идеально чистую квартиру, Лидия Павловна сидела с подругой, пила чай. Идеальный фасад, все как у них.
— Оля! Что случилось? — свекровь явно напряглась. Ольга никогда не приезжала без звонка.
— Лидия Павловна, мне нужно с вами поговорить. Наедине.
Подруга свекрови, Галина, тут же собралась уходить, но Ольга остановила ее.
— Нет, Галина, останьтесь. Вы мне нужны как свидетель. Потому что Денис мне не поверит, — сказала Ольга. И это был самый сильный удар.
Она села на диван и заговорила. Не про Игоря. Не про любовь.
Она рассказала все.
Про то, как Денис заставляет ее работать в благотворительности, чтобы «люди не подумали, что его жена — пустое место». Как он запрещает ей носить яркие вещи. Как он говорит, что она «сама все усложняет» и что «другие терпят». Как он унижает ее своими намеками на ее «ненужность» после их скучной любви.
Лидия Павловна слушала, округлив глаза. Она ждала измены, а получила обвинение в идеальности.
— Он… он так сказал? — Свекровь была в шоке. Для нее это было хуже измены. Это был удар по ее воспитанию. — Он давит на тебя? Он делает тебя несчастной?
— Он мне вчера сказал, что я не развалюсь, если побуду дома, пока он сам съездит, — ровно произнесла Ольга. — А я хочу развалиться, Лидия Павловна. Я хочу кричать. Но он говорит: «Главное — чтобы люди не подумали».
Галина, подруга, которая сама много лет терпела подобный гнет, только кивала. Ее глаза наполнились слезами.
— Это домашний террор, Оля. Тихий, — прошептала она.
Лидия Павловна, которая была уверена в своем идеальном сыне, вскочила. Ее трясло. Это был не ее сын-образец, это был тиран.
— Я… я ему сейчас позвоню. Он не имеет права! Это позор! Что скажут люди?! — Вот оно, то самое слово, которое она ждала.
Ольга улыбнулась. Жестко, не идеально.
— Не надо. Вы просто теперь знаете, какая я. Не идеальная.
Она встала. Вышла.
Через два часа Денис ворвался домой. Он был белый, как стена.
— Ты что ей наговорила? Что ты сделала? Она кричала на меня, Оля! Она сказала, что я позорю наш род! Что скажут люди?! — Его голос сорвался.
Ольга смотрела на него. В руках у нее дрожал телефон. От Игоря пришло новое сообщение: «Ну что, ужин?»
Она удалила сообщение.
— Я сказала правду, Денис. Я устала от твоего «Главное — чтобы люди не подумали».
— Но мы же все поправим! Ты же умная женщина! Я же не бью! — Он попытался взять ее за руку.
Она отдернула ее.
— Ты не бьешь, Денис. Ты убиваешь тишиной.
Ольга взяла сигарету. Вышла на балкон. Закурила. Прямо на его ошарашенных глазах.
И впервые не стала прятаться.
У подъезда никого не было. Игорь не важен.
Она закрыла за собой балконную дверь. И впервые не оглянулась на мужа. Она не знала, куда пойдет дальше. Но вдруг поняла: ей больше не стыдно.