Предыдущая часть:
Операция растянулась, казалось, на вечность. Десять часов Ирина собирала его позвоночник буквально по частям. Это была ювелирная работа, требующая предельного сосредоточения. Она забыла про мужа, про ту странную женщину, про записку — существовал только операционный микроскоп, титановые пластины и жизнь этого человека в её руках.
— Давление падает! — крикнул анестезиолог на четвёртом часу. — Ирина Владимировна, теряем его, адреналин срочно.
— Ещё плазму подключайте, — голос её звенел решительно. — Павел, не уходи, держись, тебе дочь забирать нужно.
И он удержался, стабилизировавшись к концу. Когда Ирина вышла из операционной, за окнами уже стояла глубокая ночь. Ноги гудели, спина отказывалась разгибаться. Она стянула шапочку, позволяя волосам рассыпаться по плечам.
— Как он? — спросил заведующий отделением, встретивший её в коридоре.
— Жить будет, — ответила она. — Спинной мозг задет, но полного разрыва нет. Когда отёк спадёт, посмотрим на динамику. Шансы на восстановление движений есть, но прогноз осторожный. Сейчас он в медикаментозном сне.
— Ирочка, ты волшебница, — кивнул начальник. — Иди домой, отдохни наконец.
— Нет, я останусь здесь, — возразила она. — Хочу проконтролировать состояние до утра. И ещё нужно связаться с соцработником, пациент упоминал про дочь.
Утром, едва разлепив глаза в ординаторской, Ирина направилась в реанимацию. Павел спал, опутанный трубками, аппараты ритмично пищали, рисуя кривые его жизненных показателей. В палату тихо вошла полная женщина с папкой в руках, вид у неё был уставший и деловой.
— Вы к Козлову? — спросила Ирина.
— Да, я Елена Васильевна из соцзащиты, — вздохнула женщина, поправляя очки. — Передали информацию о нём, бедолага попал в аварию.
— Он перед операцией очень переживал за дочку, Машу, — объяснила Ирина. — Где она сейчас?
— В "Рассвете", где же ещё? — буднично ответила Елена Васильевна, открывая папку. — В нашем приюте временного пребывания. Девочке восемь лет. Матери нет, умерла три года назад. Родственников тоже не осталось. Павел — единственный опекун. Так что пока папа лечится, ребёнок будет у нас. А если он инвалидом останется, то придётся оформлять в детдом.
— Мы сделаем всё возможное, чтобы он не остался инвалидом, — твёрдо заверила Ирина.
— Дай бог, — согласилась женщина. — Жалко девчонку, она хорошая, смышлёная, но молчит постоянно, замкнулась в себе.
Ирина почувствовала укол в сердце — у неё самой детей не было, несмотря на годы лечения и попытки ЭКО, всё безуспешно. Серёжа всегда говорил, что не расстраивается, что им хорошо и вдвоём, но она видела, как он смотрит на чужих ребятишек на детских площадках.
Вечером она вернулась домой. Серёжи не было, он оставил записку, что уехал показывать объекты клиентам. Странно, подумала Ирина: обычно он звонит и предупреждает заранее. Тревога, приглушённая работой, снова навалилась.
Она села на диван и взяла в руки планшет мужа, который он, к её удивлению, забыл на журнальном столике. Пароль она знала — дата их свадьбы.
— Прости меня, Серёжа, но я схожу с ума от всего этого, — прошептала она, открывая устройство.
Браузер был открыт на сайте агентства недвижимости "Престиж". Владелец — Светлана Александровна Иванова, эффектная блондинка с уверенным взглядом на фото. Ирина пролистала историю поиска: лесной участок на пятнадцать соток, садовое товарищество "Лесное". Затем запросы: как быстро переоформить землю без согласия супруга? Развод. Раздел имущества. Ипотека. От этих слов она похолодела. А потом: ремонт под ключ загородного дома, цены.
В голове вдруг щёлкнуло: "ищи там, где ремонт". Ирина вскочила, достала смятый листок из пальто, взяла телефон и снова набрала номер. Результат тот же — абонент недоступен.
Всю ночь она ворочалась без сна, мысли кружились хаотично. Муж вернулся под утро, от него пахло чужим парфюмом и табачным дымом, хотя сам он не курил. Сказал, что сидел с клиентами в ресторане. Ирина притворилась спящей, не желавая сейчас начинать разговор.
Утром она позвонила на работу, сообщила, что задержится, и поехала не в "Лесное", а в приют. Почему-то ей казалось, что это звено в цепочке тоже важно — Павел Козлов, одинокий отец после ДТП.
В приюте "Рассвет" пахло дезинфекцией и чем-то вкусным с кухни. Директор приняла её в кабинете.
— Вы кто? Родственница? — несколько грубовато спросила Надежда Фёдоровна.
— Нет, я лечащий врач Павла Козлова, вчера оперировала его, — объяснила Ирина, и лицо директрисы смягчилось.
— А, врач? Это другое дело, садитесь. Ну, как он там, придёт в себя?
— Стабилен, но реабилитация будет долгой, — ответила она. — Хотела увидеть Машу, может, ей что-то нужно передать от папы.
— Нужно, чтобы отец вернулся здоровым, — вздохнула Надежда Фёдоровна. — Сходите в игровую, она там у окна сидит, ни с кем не общается.
Маша оказалась маленькой, худенькой девочкой с огромными глазами, похожими на глаза отца. Она сидела на ковре и перебирала кубики, но ничего не строила из них.
— Привет, Машенька, — опустилась Ирина рядом на корточки.
Девочка подняла глаза, полные взрослой тоски.
— Вы от папы? — спросила она тихо.
— Да, я врач, лечу его в больнице, — кивнула Ирина. — Он сейчас спит, но он очень сильный и обязательно поправится.
— Он обещал мне куклу купить, — сказала Маша, опустив взгляд. — Фарфоровую, как у мамы была раньше.
Ирина вздрогнула — опять фарфор.
— А где мамина кукла теперь? — осторожно поинтересовалась она.
— Разбилась, когда мы переезжали в новую квартиру, — ответила девочка.
Ирина поговорила с ней ещё немного, стараясь подбодрить, и потом отправилась на работу.
Вернувшись в больницу, она была сама не своя, руки, обычно твёрдые, как сталь, теперь подрагивали. Она зашла в ординаторскую, чтобы выпить воды.
Там дежурная медсестра, Юлия, активно говорила по телефону, но, увидев её, положила трубку.
— Ирина Владимировна, тут к Козлову приходили, — сообщила она.
— Кто именно? — спросила Ирина.
— Да какая-то фифа, вся из себя, в норковой шубе, губы накачанные, — описала Юлия. — Сказала, что коллега по работе, хотела узнать, сможет ли он дальше работать.
— И вы её пустили? — напряглась Ирина.
— Нет, конечно, в реанимацию только родственников пускаем, — заверила медсестра. — Она разозлилась, фыркнула и ушла, а через окно я видела, как села в чёрный внедорожник с номерами — три семёрки.
— Иванова, наверное, — прошептала Ирина, вспоминая корпоративы мужа.
— Вы её знаете? — удивилась Юлия.
— Кажется, да, — кивнула Ирина. — Юлия, послушай меня внимательно: к Козлову никого не пускай вообще. А если эта женщина появится снова, вызывай охрану и сразу звони мне. Это вопрос жизни и смерти.
— Поняла, сделаю, — согласилась медсестра. — А что случилось-то?
— Пока ещё не знаю точно, но обязательно выясню, — прошептала Ирина.
Первая половина дня прошла как в тумане — обход пациентов, составление листов назначений, небольшая плановая операция. Это был обычный набор задач для врача, к которому Ирина давно привыкла, но сегодня всё давалось с трудом.
Ближе к полудню в ординаторскую ворвалась запыхавшаяся медсестра.
— Ирина Владимировна, Козлов полностью пришёл в себя, — сообщила она. — Он чувствует пальцы ног.
— Хорошо, готовьте его к переводу в палату, я скоро подойду, — улыбнулась Ирина. — И ещё позвоните в приют, передайте, что папа Маше очнулся.
Ирина вошла в реанимацию тихо, словно боясь нарушить хрупкое равновесие. Писк приборов был ровным, успокаивающим. Павел лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок. Услышав шаги, он медленно, с усилием повернул голову. Взгляд его был затуманен болью и действием препаратов, хотя в нём уже проступала ясность.
— Где я? — губы его едва шевелились, голос напоминал шелест сухих листьев.
Ирина подошла ближе к койке, привычным движением проверила показатели на мониторе, убедившись, что всё в норме, и только после этого посмотрела пациенту прямо в глаза, стараясь передать спокойствие своим взглядом.
— Вы в городской клинической больнице, — мягко произнесла она, садясь на стул рядом. — Была тяжёлая авария, но самое опасное уже позади, и теперь главное — дать организму время на восстановление.
Он нахмурился, пытаясь собрать разрозненные мысли в связную картину, и в его голосе мелькнула нотка паники, когда он наконец заговорил.
— Авария... фура... — сглотнул он, пытаясь увлажнить пересохшее горло, и его лицо напряглось от усилий вспомнить детали. — Я не помню фуру — удар был, но не на дороге, это точно.
— Не напрягайтесь сейчас, — слегка коснулась его руки Ирина, чтобы успокоить. — У вас серьёзная травма позвоночника, и лишние движения могут навредить.
— Вы мой лечащий врач? — спросил он, глядя на неё с лёгким подозрением.
— Да, Ирина Владимировна Смирнова, — подтвердила она. — Я вас оперировала, и это заняло десять часов, но всё прошло успешно.
При упоминании её фамилии по лицу пациента прошла тень узнавания, он дёрнулся, словно от удара током, и попытался отодвинуть руку, но сил на это не хватило.
— Смирнова... — выдохнул он с ноткой подозрения в голосе. — Вы родственница Сергея? Сергея Андреевича?
Сердце Ирины пропустило удар, но она решила не лгать, понимая, что правда в такой ситуации может быть единственным выходом.
— Это мой муж, — честно ответила она. — Но я здесь не как жена, а как врач, и я спасала вашу жизнь все эти часы, потому что это моя работа.
Имя дочери подействовало на него магически — настороженность в глазах сменилась смесью отчаяния и надежды, и он попытался приподняться, но гримаса боли сразу исказила лицо.
— Маша... — прошептал он, хватаясь за край простыни. — Что с ней? Где она сейчас?
— Тише, тише, вам нельзя двигаться, — мягко, но настойчиво удержала его за плечо Ирина. — Маша в порядке, она в приюте временно, но я была у неё сегодня утром, мы поговорили, и она держится молодцом, очень вас ждёт.
Павел прикрыл глаза, и по виску скатилась слеза, оставляя светлую дорожку на небритой щеке, а потом он снова посмотрел на неё.
— Спасибо, — прошептал он. — Я должен вам кое-что сказать, это важно, на случай, если вдруг я не выкарабкаюсь.
— Перестаньте, вы не умрёте, — твёрдо перебила Ирина. — Не для того я собирала ваш позвоночник по кусочкам, чтобы вы сейчас сдавались без борьбы.
Павел снова открыл глаза, и теперь в них светилась решимость, несмотря на слабость.
— У меня такое чувство, что это не случайность, это ДТП, — сказал он. — Его не было на самом деле, ну, то есть было, но подстроено кем-то.
— Тогда расскажите всё, что знаете, — попросила Ирина, придвигая стул ближе к койке, чтобы лучше слышать.
Мужчина тяжело вздохнул, каждое слово давалось ему с трудом, но он собрался и продолжил.
— Понимаете, я инженер-строитель, работал прорабом на объекте "Еловый бор", — начал он. — Слышали о таком? Коттеджный посёлок, вроде элитного жилья.
— Да, что-то слышала, элитное место для загородных домов, — кивнула Ирина.
— Элитное... — горько усмехнулся Павел, но тут же поморщился от боли. — Картонные коробки в красивой обёртке, ничего больше.
Чувствуя, что придётся услышать что-то неприятное, Ирина сжала руки в замок так, что побелели костяшки пальцев.
— И что дальше? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
— Заказчик — фирма "Престиж", Светлана Иванова там главная, — продолжил он. — А ваш муж Сергей был моим прямым куратором от них.
— Продолжайте, — кивнула она, хотя внутри всё сжалось.
— Месяц назад я обнаружил, что в фундаменты льют бетон не той марки, арматура тоньше, чем по проекту, утеплитель — дешёвый горючий материал вместо минеральной ваты, — объяснил Павел. — Они на всём экономили, разницу клали в карман, это миллионы сэкономленных рублей.
— Господи, — выдохнула Ирина.
— Но самое страшное — там грунт нестабильный, плывёт, без укрепления склона эти дома сползут в овраг через пару сезонов вместе с людьми внутри, — добавил он.
— И что вы сделали? — спросила она.
— Я собрал документы, копии накладных, фото скрытых работ, даже образцы материалов взял, — сказал Павел. — Наивный дурак, пошёл к Сергею, думал, он не в курсе, что подрядчики мухлюют.
— И что он? — Ирина затаила дыхание.
— Он улыбнулся и сказал: "Молодец, Павел, бдительный, оставь папку, я разберусь", — вспомнил пациент. — И премию пообещал.
Продолжение :