Ирина только что вышла из операционной, где провела семь часов в борьбе с упрямой аневризмой, которая никак не поддавалась, но в итоге она справилась, как и всегда в таких случаях. Теперь, стоя в антикварном бутике, она пыталась сосредоточиться на покупке подарка мужу на их семилетнюю годовщину, но усталость давала о себе знать, делая всё вокруг немного размытым. Магазинчик был уютным, с полками, заставленными старинными вещами, и воздухом, пропитанным ароматом старых страниц и лёгким намёком на парфюм от посетителей.
— Вам завернуть каждый предмет отдельно или хватит просто проложить их бумагой? — спросила продавщица, совсем юная девушка с длинными наращенными ресницами, и её голос пробивался к Ирине словно через слой ваты, приглушённый и далёкий.
Ирина, опытный нейрохирург с десятью годами за плечами, в этот момент ощущала себя не спасительницей жизней, а полностью вымотанной после той изнуряющей операции. Она пару раз моргнула, стараясь разогнать пелену усталости, и взглянула на прилавок, где лежал изысканный фарфоровый сервиз цвета слоновой кости с тонкой золотой окантовкой. Это был именно тот набор, о котором Серёжа как-то упомянул полгода назад, перелистывая страницы журнала.
— Заверните каждый отдельно, пожалуйста, — попросила она, опираясь локтем о стеклянную витрину, и кивнула на коробку. — Это подарок мужу на нашу годовщину, семилетие как раз.
— О, поздравляю вас! — оживилась девушка, ловко заворачивая упаковку. — А это на какую годовщину? Сколько лет вы уже вместе, если не секрет?
— Семь лет, — ответила Ирина, чуть улыбаясь сквозь усталость. — Кажется, это медная свадьба, или, может, шерстяная, я всегда их путаю.
— Медная, точно медная, — прощебетала продавщица, аккуратно заворачивая чашку. — Значит, что-то надёжное подойдёт. А фарфор хоть и хрупкий на вид, но если осторожно обращаться, сто лет простоит. Этот сервиз из пятидесятых, представляете, сколько народу из него чай пило, болтали о всяком или просто сидели в тишине.
— Надеюсь, они не разбивали посуду в спорах, — слабо усмехнулась Ирина, чувствуя, как напряжение в плечах чуть отпускает.
В тесном пространстве антикварного магазинчика витал запах старых книг и дорогих духов. Он шёл не от продавщицы, а от единственной другой посетительницы — сухонькой пожилой женщины в старомодной шляпке с вуалью. Она уже минут десять неотрывно разглядывала полку с расписными блюдцами в дальнем углу.
— С вас двенадцать тысяч пятьсот рублей, — объявила сумму девушка, укладывая последнюю чашку в коробку с фирменным логотипом бутика.
Ирина полезла в сумку за кошельком, и её пальцы слегка подрагивали от накопившегося переутомления, вытащила три купюры по пять тысяч.
— Сдача будет, или лучше картой заплатить? — уточнила она, протягивая деньги.
— Ой, у нас терминал завис около получаса назад, простите пожалуйста, — виновато развела руками продавщица. — Давайте наличными рассчитаемся. У меня в кассе как раз накопилась мелочь, сейчас всё подберу.
Девушка взяла купюры, открыла денежный ящик и начала отсчитывать сдачу, щёлкая монетами в ячейках. В этот миг тишину магазина прервал лёгкий скрип паркета под ногами.
Та женщина, которая до этого стояла неподвижно, словно часть интерьера, внезапно оторвалась от витрины и бесшумно двинулась к выходу, но вдруг резко замерла рядом с Ириной. Ирина почувствовала на себе пристальный взгляд, и в тот же миг пожилая дама наклонилась ближе к её уху.
— Не бери сдачу у этой девушки, милочка, — произнесла она тихо, но с такой внятностью и настойчивостью, что Ирина невольно вздрогнула. — Поверь, лучше не надо.
— Что? — переспросила Ирина, оборачиваясь и недоуменно глядя на незнакомку. — Вы это мне говорите?
Женщина не ответила, вместо этого быстрыми, цепкими пальцами расстегнула свою сумочку, щёлкнула застёжкой и достала несколько купюр.
— Вот, возьми это, тут ровно две тысячи пятьсот, как раз твоя сдача, — сунула она деньги прямо в руки Ирине. — Забирай свой сервиз и уходи отсюда поскорее, пока не поздно.
— Подождите, я ничего не понимаю, — попыталась возразить Ирина, стараясь вернуть купюры, но пожилая дама сжала её ладонь своей сухой, горячей рукой.
— Не трогай те деньги из кассы, они только слёзы и беду принесут, — добавила женщина, не отпуская. — Поверь мне на слово.
Ирина застыла в полном замешательстве. Ситуация казалась ей совершенно нелепой. Усталость наваливалась с удвоенной силой и подтачивала способность сопротивляться. Она повернулась к продавщице, которая стояла с пачкой купюр в руке, и лицо девушки сделалось бледнее того фарфора, что она только что упаковала. Глаза её расширились от удивления, и она смотрела на бабушку с явным изумлением.
— Я сама взяла сдачу, — пробормотала Ирина, подчиняясь странному порыву, и положила деньги от незнакомки в свой кошелёк. — Спасибо, я заберу коробку.
— Конечно, пожалуйста, — прошептала продавщица, передавая покупку.
Ирина подхватила тяжёлую коробку с сервизом и вышла на улицу, где шумел вечерний город с его потоком машин и спешащих людей. Холодный воздух ударил в лицо, немного проясняя мысли и возвращая к реальности.
— Женщина, постойте! — крикнула она, оглядываясь по сторонам.
Но улица была заполнена прохожими, спешащими в метро, а той бабушки в шляпке нигде не видно, словно она растворилась в толпе.
— Ну вот, допрыгалась, — выдохнула Ирина себе под нос. — Переутомление налицо, мне срочно нужен отпуск, иначе так и свихнусь.
Она поставила коробку на ближайшую скамейку, открыла кошелёк и достала те самые купюры, которые вручила ей незнакомка — двухтысячную и пятисотенную. Они выглядели вполне обычными, но между ними что-то белело. Ирина подцепила ногтем крошечный листок, сложенный вчетверо, развернула его и увидела почерк — острый, летящий, с сильным нажимом. "Ищи там, где ремонт. 8916".
Сердце её пропустило удар. Какой ещё ремонт? И чей это номер телефона? С дрожащими пальцами она набрала цифры на мобильном. Гудок. Второй, третий, потом щелчок.
— Абонент временно недоступен. Оставьте своё сообщение после сигнала, — прозвучал механический голос.
— Какая-то дурацкая шутка, — произнесла Ирина вслух, обращаясь к пустоте вокруг. — Глупый розыгрыш, не иначе.
Но тревога, холодная и липкая, уже пробиралась под воротник пальто, не давая покоя. Она спрятала записку во внутренний карман, перехватила коробку поудобнее и направилась к своей машине, которая стояла неподалёку.
Дома её встретил аромат дорогого кофе, который обычно варил Серёжа, но сегодня это показалось странным, ведь муж должен был вернуться только послезавтра. Ирина замерла в прихожей, прислушиваясь к звукам изнутри.
— Ир, это ты? — донёсся голос супруга из гостиной.
Через секунду он появился в коридоре, как всегда безупречный — белая рубашка расстёгнута на две пуговицы, рукава закатаны, а на лице та улыбка, из-за которой Ирина когда-то влюбилась.
— Ты же говорил, что сделка затянется до среды, — заметила она, ставя коробку на пол.
Муж подхватил её на руки, закружил, несмотря на её слабый протест, и прижал к себе.
— Не мог больше ждать, соскучился ужасно, — объяснил он, ставя её обратно. — Я всё уладил за сутки, представляешь? Клиент пришёл в восторг, подписал практически не глядя. В общем, летел к тебе на крыльях любви, ну и на поезде проехал чуток.
Ирина смотрела на мужа, и что-то в его поведении настораживало — обычно Серёжа был спокойным флегматиком, даже крупные сделки отмечал сдержанно, а сейчас от него шла какая-то нервная энергия, слишком заметная.
— Ты, кстати, выглядишь уставшей, — тут же переключился он на заботливый тон, помогая ей снять пальто. — Опять спасала мир от бед.
— Сложная операция, семь часов на ногах, — ответила Ирина, потирая виски. — Я купила тебе подарок на нашу дату.
— Мне подарок? — рассмеялся муж, но глаза его бегали по сторонам. — А я думал, это я должен дарить сюрпризы.
Он метнулся в комнату и вернулся с огромным букетом белых роз.
— С наступающей годовщиной, любимая, — протянул он цветы.
— Спасибо, — сказала она, уткнувшись лицом в лепестки, чтобы скрыть растущее смятение. — Ты не посмотришь, что в коробке?
— Конечно, давай разберёмся, — с энтузиазмом принялся он распаковывать, разрывая бумагу.
— О, Ирка, это же тот самый сервиз, — воскликнул Серёжа, вертя в руках чашку. — Ты запомнила мои слова?
— Ты же говорил, что он напоминает тебе детство у бабушки, — напомнила она.
— Да, бабушка, точно, — на секунду замер он, и взгляд его затуманился, но тут же загорелся снова, слишком ярко. — Слушай, это потрясающе, прямо сейчас попьём из него чай, чтобы отметить.
— Я хотела просто принять душ и лечь спать, — тихо возразила Ирина. — Ноги совсем не держат, сервиз может подождать до праздника?
— Ну как скажешь, — слишком поспешно начал он убирать посуду обратно в коробку. — Я всё сам соберу, ты иди отдыхай. Может, набрать тебе ванну с пеной?
— Не надо, просто душ сойдёт, — ответила она, направляясь в ванную.
Ирина стояла под струями горячей воды, прикрыла глаза, и перед ней всплыло лицо той женщины в вуали. "Ищи там, где ремонт". У них в квартире ремонта не было уже пять лет, у родителей тоже нет, они давно на даче живут. А может, это просто городская чудачка с причудами?
Ирина вышла из ванной, завернувшись в махровый халат. Муж сидел на кухне, уставившись в планшет. Увидев её, он резко перевернул гаджет экраном вниз.
— По работе? — спросила она, наливая себе стакан воды.
— А, да, ерунда всякая, — отмахнулся он. — Клиент пишет, переживает, что цены на недвижимость могут упасть, вот и успокаиваю его.
Он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то кривой, неискренней.
— Ир, ты знаешь, я ведь очень тебя люблю, — добавил Серёжа, вставая и обнимая её сзади, прижимаясь щекой к мокрым волосам.
— И я тебя, — ответила она, чувствуя, как внутри нарастает холодный ком беспокойства. — У нас всё хорошо, правда?
— Лучше и не бывает, — заверил он. — Мы с тобой команда уже семь лет, это солидный срок.
— Срок, — эхом отозвалась она, не в силах стряхнуть напряжение.
Следующее утро началось не с привычного кофе, а с воя сирены скорой помощи под окнами ординаторской в больнице.
— Ирина Владимировна, в первую реанимацию срочно! — крикнула медсестра, заглядывая в кабинет. — ДТП, множественные травмы, подозрение на компрессионный перелом позвоночника и гематому.
Ирина, ещё не допившая свой остывший чай, уже набрасывала халат на плечи. Личные тревоги мгновенно отступили, включившись в режим врача-хирурга, где нет места отвлечениям.
В реанимации царила привычная организованная суета, с писком мониторов и быстрыми движениями персонала. На каталке лежал молодой мужчина лет тридцати пяти, лицо в крови, одежда разрезана.
— Что у нас здесь? — коротко бросила Ирина, подходя ближе.
— Павел Козлов, тридцать четыре года, — отрапортовал дежурный врач. — Водитель фуры вылетел на встречную полосу. Шансов было мало, но подушки безопасности сработали. Черепно-мозговая травма, закрытый перелом бедра. Но хуже всего — пятый и шестой позвонки, чувствительности в ногах нет.
Она склонилась над пациентом — он был в сознании, но в шоковом состоянии. Его голубые глаза смотрели расфокусированно, губы едва шевелились.
Он пытался пошевелиться, глаза его метались в панике.
— Где Маша? — прошептал он, пытаясь пошевелиться.
— Вы были с пассажиром? — уточнила Ирина, проверяя реакцию зрачков фонариком.
— Маша... моя дочь... она в школе была, я должен был её забрать, — дышал он с трудом, и лицо исказилось от боли, когда он попробовал приподняться. — Пожалуйста, позвоните, чтобы её не оставляли одну.
— Тише, тише, лежите спокойно, мы обо всём позаботимся, — положила она руку ему на плечо. — Главное сейчас — ваше состояние. Едем в операционную.
— Нет, позвоните пожалуйста, — настаивал он. — Елене Васильевне в соцзащиту. Маша одна осталась, у неё никого больше нет.
— Позвоним, обещаю, — заверила Ирина и скомандовала анестезиологу. — Вводите наркоз, быстро, гематома давит.
Продолжение: