Часть 1
«Утюг» медленно запустил руку за пояс брюк, вытаскивая что-то узкое, блеснувшее в тусклом свете.
Заточка. Самодельная, но смертельно опасная. Тонкое лезвие из заострённой металлической пластины, примотанной изолентой к деревянной рукояти.
— Откуда? — Алина невольно отпрянула. — Вас же обыскивали!
— Профессиональная хитрость, — ухмыльнулся «Утюг». — У каждого зэка свои тайны.
Он примерился к замку, пытаясь просунуть тонкое лезвие в щель между дверью и косяком.
— Вряд ли получится, — Алина покачала головой.
— А есть варианты получше? — «Утюг» сверкнул глазами. — Сама нас отсюда выведи. У тебя же должны быть запасные ключи.
— Корнеев, в сотый раз повторяю: у меня нет ключей, — терпеливо произнесла Алина. — Запасной комплект в сейфе в дежурной части.
— Врёшь! — «Утюг» навис над ней, сжимая в руке заточку. — Не может быть, чтобы мент в одиночку дежурил и без запаски ходил!
Алина промолчала. В чём-то он был прав. Обычно дежурные офицеры имели при себе комплект ключей. Но она оставила их в сейфе, когда Максим обманом выманил её к камере.
«Химик», видя колебания Алины, вскочил.
— Она точно мутит. Сговорились они с Соколом!
Он уставился на неё лихорадочно блестящими глазами.
— Скажи правду, ментовка! Куда он свалил? Что там за сделка с флешкой?
— Я не знаю, — огрызнулась Алина. — Он мне ничего не рассказывал.
— Врёшь! — «Химик» набросился на неё, хватая за плечи. — Колись, давай!
— Отвали от неё! — «Утюг» попытался оттащить его. Безрукий психованный!
Но «Химика» уже несло. Паника, страх смерти, отравление угарным газом — всё это превратило его в безумца. Он вцепился в Алину, как клещ, тряся и дёргая.
— Где ключи? Говори! Где флешка?
— У меня нет ключей! — Алина пыталась оттолкнуть его. — Флешку Максим забрал!
— Врёт она! — «Химик» обернулся к «Утюгу». — Надо её обыскать. По полной!
— Уймись! — «Утюг» попытался оттащить его, но в тесноте камеры, в дыму, в полумраке это было непросто.
— Хватит психовать!
— Ты что, с ней заодно?
«Химик» совсем сорвался.
— Она нас угробит!
Алина попыталась вырваться, но «Химик» вцепился ещё крепче, дёргая за одежду, пытаясь обшарить карманы. «Утюг» пытался их разнять. Завязалась борьба — беспорядочная, яростная, сопровождаемая хриплым дыханием и кашлем.
В какой-то момент Алина почувствовала, что «Химик» отпустил её. Видимо, «Утюгу» удалось оттащить его. Она рванулась в сторону, но в задымлённом хаосе борьбы потеряла равновесие и врезалась головой в металлический край нар. Боль пронзила уже травмированный затылок новой волной. В глазах потемнело, ноги подкосились.
Падая, она увидела, как два силуэта — «Утюг» и «Химик» — склоняются над ней, что-то крича друг другу. Сознание гасло, как догорающая свеча. Сквозь шум в ушах до неё долетел обрывок фразы:
— Раздевай её!
А потом пришла темнота.
Её последней мыслью было: «Неужели это конец?»
Но это был лишь начало. Начало истории, которую Алина не могла себе даже представить.
Белый свет резал глаза, просачиваясь сквозь неплотно сомкнутые веки. Размеренное попискивание какого-то прибора отдавалось в затылке мерной пульсацией боли. Запах хлорки и спирта наполнял лёгкие при каждом вдохе.
Алина медленно приоткрыла глаза, щурясь от яркого света. Потолок белый, с длинными люминесцентными лампами. Стены тоже белые.
Больничная палата.
Сознание возвращалось.
Обрывки воспоминаний кружились в голове, как осенние листья на ветру, не складываясь в цельную картину.
Камера. Дым. Борьба. Темнота.
Пытаясь сосредоточиться, Алина ощутила новый приступ головной боли, такой сильный, что к горлу подкатила тошнота.
— Лежи спокойно. Не дёргайся, — раздался знакомый голос.
Повернув голову — даже это простое движение далось в висках пульсирующей болью, — Алина увидела сидящую рядом с кроватью Елену Сергеевну.
Начальница выглядела уставшей: под глазами тёмные круги, строгий костюм помят, словно она не снимала его несколько суток.
— Елена Сергеевна… — голос Алины прозвучал хрипло. В горле першило от недавнего дыма.
— Очнулась? Наконец-то!
Подполковник Ковалёва подалась вперёд, внимательно всматриваясь в её лицо.
— Врачи сказали, что сотрясение у тебя, плюс отравление угарным газом. Вторые сутки без сознания.
— Что? Что произошло? — Алина попыталась сесть, но новый приступ боли заставил её откинуться на подушку.
— Поджог административного крыла, — Елена Сергеевна говорила по-деловому, как на планёрке. — Твой бывший спланировал побег. Довольно грамотно, надо признать. Пожарная сигнализация сработала в нужный момент, когда большинство сотрудников были на вызове в другом районе.
Память возвращалась рывками, складываясь в мозаику. Максим у решётки. Фотография девочки. Флэшка. Речь о жизни и смерти. Задержанные.
— Там было двое, — Алина почувствовала, как участился пульс.
— Поймали при попытке к бегству, — кивнула Ковалёва. — Сейчас уже в СИЗО. Сопротивлялись, кстати. Утверждают, что защищали тебя.
— Защищали, — Алина недоверчиво моргнула.
— Они напали на меня.
— Говорят обратное, — Елена Сергеевна пожала плечами. — Что пытались вынести тебя из задымлённого помещения, а ты сопротивлялась и ударилась головой.
— Врут, — Алина стиснула зубы от нахлынувших воспоминаний. — Они набросились на меня и хотели раздеть… обыскать, по их словам. Искали ключи или рацию.
— А вы им верите?
Елена Сергеевна помолчала, постукивая пальцами по тумбочке у кровати.
— Честно? Не знаю. Пожарные нашли вас троих без сознания. Ты была одета, никаких следов насилия врачи не обнаружили.
Алина прикрыла глаза, пытаясь вспомнить те последние мгновения перед тем, как снова потерять сознание. Лица «Утюга» и «Химика», склонившиеся над ней. Обрывок фразы: «Раздевай её».
Что произошло дальше, она не знала. И, возможно, никогда не узнает.
Елена Сергеевна кашлянула, возвращая её к реальности.
— Есть и плохие новости, — она перешла на официальный тон. — Против тебя начато служебное расследование.
— За что? — Алина чувствовала, как внутри поднимается волна возмущения.
— Ты открыла камеру, Алина? — в голосе начальницы появились стальные нотки. — Нарушила все инструкции. Из-за этого задержанный сбежал, а в отделении случился пожар, повлёкший материальный ущерб.
Алина прикрыла глаза, чувствуя, как внутри всё леденеет от несправедливости обвинений.
— Он говорил о своей дочери. Об угрозах, — тихо произнесла она.
— И ты поверила? — Елена Сергеевна покачала головой. — После всего, что он тебе сделал. Я думала…
Алина упрямо вскинула голову, морщась от боли.
— Думала.. Ты умнее, Орлова.
— Он показал фото девочки. И флэшку с компроматом на Черкасова.
При упоминании фамилии начальника областного УБЭПа Елена Сергеевна странно напряглась. В глазах промелькнуло что-то похожее на страх. Но она тут же взяла себя в руки.
— Флэшку не нашли, — произнесла она, отводя взгляд. — Но пистолет из сейфа дежурной части исчез. Твой табельный.
— Что?! — Алина даже приподнялась на кровати, несмотря на головокружение.
— Я его не доставала. Он был заперт в сейфе.
— Замок не взломан. Кто-то открыл сейф твоим кодом.
Алина откинулась на подушку, чувствуя, как мир рушится вокруг. Её подставили. Причем мастерски, продумано. Открытая камера, пропавший пистолет… Максим явно подготовился.
— Я хочу поговорить с Ольгой Петровной, — вдруг сказала она. — Врачом из поликлиники при ГУВД.
— Зачем? — нахмурилась Ковалёва.
— Она давно меня наблюдает, — уклончиво ответила Алина. — Мне нужен её совет. По женскому вопросу.
Елена Сергеевна кивнула, не вдаваясь в подробности.
— Хорошо, думаю, это можно устроить. А пока отдыхай. И готовься к разговору со следователем. Он придёт, как только врачи разрешат.
Когда Ковалёва ушла, Алина закрыла глаза, чувствуя, как напряжение последних дней перерастает в отчаяние. Карьера под угрозой. Репутация подмочена.
Бывший муж скрылся, подставив её. Что ещё могло пойти не так?
— Ну, как мы себя чувствуем?
Ольга Петровна Василькова, невысокая сухощавая женщина с сединой в волосах и добрыми морщинками вокруг глаз, неторопливо листала медицинскую карту.
Прошло три недели с того дня, как Алина очнулась в больнице. Сотрясение почти прошло, оставив лишь лёгкое головокружение при резких движениях.
— Жить буду, — Алина слабо улыбнулась.
Ольга Петровна была одним из немногих людей, кому она доверяла полностью.
— Это я и без анализов вижу, — кивнула врач. — Сейчас все данные посмотрим.
Елена Сергеевна, тоже присутствовавшая при осмотре, нетерпеливо поглядывала на часы.
— Долго ещё? У меня совещание через полчаса, — нетерпеливо бросила Ковалёва.
— Пожалуй, мне нужно поговорить с пациенткой наедине, — Ольга Петровна многозначительно посмотрела на Ковалёву. — Женский вопрос, вы понимаете?
Подполковник поморщилась, но спорить не стала.
— Хорошо, я подожду в коридоре. Только недолго, Орлова. У нас ещё дело не закрыто.
Когда дверь за начальницей закрылась, Ольга Петровна тяжело опустилась на стул рядом с кроватью. Её взгляд изменился, стал мягче, теплее.
— Деточка… — она понизила голос. — Я всю твою историю болезни знаю. Шесть лет мы с тобой боролись с бесплодием. И тут такой результат…
Алина непонимающе уставилась на врача.
— О чём вы, Ольга Петровна?
Пожилая женщина помолчала, словно собираясь с мыслями. Потом взяла Алину за руку.
— Я все анализы посмотрела, — тихо произнесла она. — Ты беременна, Алина.
В палате повисла тишина, нарушаемая лишь приглушённым шумом больничного коридора за дверью. Алина моргнула, не уверенная, что правильно расслышала.
— Что? — её голос прозвучал сдавленно, почти испуганно. — Но… это невозможно. У меня же диагноз — бесплодие.
Ольга Петровна развела руками.
— Я сама удивилась. Но анализы не врут. Уровень ХГЧ повышен. Чудеса случаются, детка. Хотя… — она задумчиво постучала ручкой по карте. — Есть одно совпадение. Три недели назад ты была у нас на осмотре. Тогда беременности не было. А вот анализ, взятый при поступлении, уже положительный.
Алина почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Три недели.
Именно в это время произошла та встреча с Максимом. Ужин в ресторане. Его квартира. Момент слабости, за который она так корила себя. Но была и другая возможность — страшная.
Что если…
— Деточка, ты побледнела, — встревоженно произнесла Ольга Петровна. — Что-то случилось?
Алина судорожно сглотнула, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— Просто я не ожидала, — выдавила она. — Столько лет пытались с Максимом, и ничего. А теперь…
Она не договорила, но в голове крутились страшные мысли.
Что, если беременность наступила не после той встречи с бывшим мужем? Что, если в камере, когда она потеряла сознание, «Утюг» и «Химик» всё-таки…?
— Три недели… — пробормотала она, цепляясь за эту цифру как за спасительную соломинку. — Это точно?
— Срок очень маленький, — кивнула Ольга Петровна. — Но, судя по гормональному фону, зачатие произошло около трёх недель назад, плюс-минус несколько дней.
Алина выдохнула с облегчением. Если это так, то отцом может быть только Максим. Инцидент в камере случился именно три недели назад.
— Значит… — она схватила врача за руку. — Никому ни слова, пожалуйста. Это очень важно.
Василькова понимающе кивнула.
— Конечно, детка. Врачебная тайна. Но… — она внимательно посмотрела в глаза Алины. — Тебе придётся принять решение. И довольно скоро.
— Какое решение? — Алина растерянно моргнула.
— Сохранять ли беременность, — мягко пояснила врач. — Учитывая твою историю и ситуацию на работе. Тебе нужно решить, что делать дальше, деточка, — Ольга Петровна сжала её руку. — Но помни: в твоём положении такой шанс может быть единственным.
Алина закрыла глаза.
Голова кружилась, но уже не от сотрясения. Жизнь, казавшаяся такой понятной и предсказуемой, вдруг перевернулась с ног на голову.
У неё будет ребёнок — после стольких лет отчаяния, после того, как она похоронила эту мечту и убедила себя, что ей достаточно карьеры, что она не создана для материнства.
И вдруг — такой подарок судьбы. Или наказание? Ведь если отцом действительно является Максим, то придётся объяснять, откуда взялся ребёнок.
Сознаваться в той слабости, о которой она жалела каждый день с момента их встречи.
А что, если это не Максим? Мысль была мучительной, отравляющей даже проблеск радости от неожиданной беременности.
— Деточка, — голос Ольги Петровны вернул её к реальности, — что бы ни случилось, ты не одна. Я помогу, чем смогу.
Алина кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, первые с того момента, как она очнулась в больнице.
— Спасибо, Ольга Петровна, — прошептала она. — Просто… мне нужно время.
— Конечно, — врач ободряюще улыбнулась. — Только не слишком затягивай. Время в таких делах — решающий фактор.
продолжение