Темнота рассеивалась постепенно.
Сознание возвращалось рваными кусками, размытыми образами. Гудящая боль в затылке, сухость во рту, едкий привкус дыма на языке.
Алина разлепила веки. Первое, что увидела, — серый бетонный потолок с трещинами и разводами сырости.
Мигающий красный свет пожарной сигнализации выхватывал из полумрака резкие тени.
Она попыталась сесть, но острая боль в затылке заставила застонать. Осторожно ощупала голову — на затылке вздулась приличная шишка, волосы были влажными от крови. Но крови немного, скорее всего, ссадина, а не серьёзное ранение.
Память возвращалась обрывками.
Максим, флэшка, пожар, запертая камера. И последнее. Нечёткие силуэты «Утюга» и «Химика», наклонившихся над ней, чьи-то руки, хватающие за одежду.
«Раздевай её!»
Алина вздрогнула, инстинктивно проверяя свою одежду. Но всё было в порядке. Футболка на месте, брюки тоже, только форменная рубашка отсутствовала. Вспомнила, что сама разорвала её на лоскуты, чтобы дышать через мокрую ткань.
Оглядевшись, она поняла, что находится на полу камеры, у самых нар. Но где задержанные? Осторожно приподнявшись на локтях, она увидела их. «Утюг» и «Химик» сидели у двери камеры, низко склонив головы. Через намоченные тряпки, прижатые к лицам, доносилось хриплое дыхание.
Алина потянулась к поясу. Рация? Она должна связаться с дежурным пунктом, вызвать помощь. Но кобуры с рацией на месте не оказалось. Должно быть, потеряла во время потасовки. Чуть приподнявшись, она увидела рацию, валяющуюся в углу камеры.
С трудом преодолевая головокружение, Алина поползла к ней. Пальцы сомкнулись на знакомом корпусе устройства.
— Дежурный, приём! — прохрипела она в микрофон, нажимая кнопку вызова. — Старший лейтенант Орлова, КПЗ. Нужна помощь!
В ответ — лишь треск помех. В подвальном помещении сигнал не проходил, бетонные стены надёжно блокировали связь.
— Бесполезно, начальница! — прогудел «Утюг», не отрывая тряпки от лица. — Я уже пробовал. Глухо, как в танке.
Алина упрямо продолжала вызывать дежурного, переключаясь с канала на канал. Никакого ответа. Лишь белый шум и потрескивание.
— Да мы тут все задохнёмся! — «Химик» дёргался в углу, как загнанный зверь. — Нафиг никому не нужны!
Алина заставила себя сесть, прислонившись к стене. Голова всё ещё кружилась, но сознание прояснялось. Собравшись с силами, она встала, хватаясь за прутья решётки для равновесия. Из коридора тянуло дымом, но уже не так сильно, как прежде. Огонь, кажется, не добрался до этой части здания.
— Корнеев, — позвала она. — Что произошло? Я имею в виду, пока я была без сознания.
«Утюг» медленно поднял голову. В тусклом свете его лицо, покрытое копотью, выглядело как древняя маска из серебра.
Глаза блестели настороженно.
— Ты башкой треснулась об нары, вырубилась. Мы тебя оттащили от двери, чтоб не задохнулась, — он говорил отрывисто, с хрипом. — Часа полтора уже лежишь. И всё.
Алина буравила его взглядом.
— Что ещё вы делали?
Взгляд «Утюга» стал жёстче.
— А что ты думаешь, мы делали? — он растянул губы в неприятной ухмылке. — Решили, что ты не жилец. И давай шмотки твои делить.
— Я слышала, перед тем как потерять сознание, — Алина старалась говорить твёрдо. — Кто-то сказал «раздевай её».
«Утюг» фыркнул, закашлялся.
— А как ещё мы могли проверить, есть ли у тебя ещё рация? Или запасные ключи? Или хоть что-то, чем можно открыть эту чёртову дверь? — он рубанул ладонью в воздух. — Но не трогали мы тебя, честная зэковская.
— Хоть и был соблазн, да, «Химик»? — «Утюг» повернулся к сокамернику.
«Химик» не ответил, сидел в углу, обхватив колени руками, покачиваясь вперёд-назад в странном ритме.
Алина всматривалась в лицо «Утюга», пытаясь понять, лжёт ли он. В её практике хватало случаев, когда задержанные нападали на женщин-полицейских. Но что-то в открытом, злом взгляде Корнеева говорило, что на этот раз он не врёт. Или очень хорошо притворяется.
— Корнеев, не усугубляй своё положение, — она перешла на официальный тон. — Удержание сотрудника полиции — это новая статья.
— А я тебя держу, что ли? — «Утюг» развёл руками. — Это твой хахаль тебя закрыл. Мы тут сами пострадавшие.
«Химик» вдруг подал голос.
— Слышь, мент, а ты правда бывшая Сокола?
Его трясло, глаза лихорадочно блестели. Алина не ответила, отвернувшись к решётке. Сквозь прутья виднелся тусклый коридор, заполненный сизым дымом. Ни звука шагов, ни голосов. Будто весь мир за пределами камеры вымер.
— Я вот думаю, — продолжил «Химик», тон его становился всё более истеричным. — Неслучайно это всё. Соколу кто-то нужен был внутри. Кто-то, кто присмотрит за нами. А для этого лучше всего — баба в форме, которая лоха включит и камеру откроет.
— Заткнись, — лениво бросил «Утюг».
— Да ты глаза разуй! — не унимался «Химик». — Он спланировал всё. И драку в баре, и пожар.
— Мы специально провоцировали охрану бара, чтобы нас задержали, — «Утюг» смотрел в одну точку.
Алина резко обернулась.
— Нам нужно было попасть сюда.
— Зачем? — Алина почувствовала, как холодок пробежал по спине.
«Утюг» молча пожал плечами. Но в глазах его мелькнуло что-то похожее на удовлетворение. Он добился её внимания.
— Так ты, значит, бывшая Сокола?
— Продолжил «Утюг», словно допрашивая. — Он говорил, что женат был на ментовке, хвастался, что у него жена в погонах.
— Мы давно разведены, — отрезала Алина.
Надежда на скорую помощь таяла с каждой минутой, но откровенничать с уголовниками она не собиралась.
— А чего развелись-то? — «Утюг» осклабился. — Баба ты видная при погонах…
— Не ваше дело, Корнеев.
— Да ладно тебе, начальница… — «Утюг» тяжело поднялся, разминая затёкшие ноги. — Сидим тут, неизвестно, сколько ещё прокукуем. Можно и побазарить по-человечески…
Алина отвернулась, вглядываясь в коридор. Дым клубился под потолком, но к полу не опускался. Похоже, пожар начали тушить. Где-то в отдалении слышался шум воды.
«Химик» тем временем метался по камере, как зверь в клетке.
— Слышь, начальница, а телефона у тебя нет? — он лихорадочно оглядывал её. — Мне позвонить надо, предупредить кое-кого.
Алина покачала головой.
— Служебный телефон остался в дежурке.
— А свой? Личный?
— В сумке. Тоже в дежурке.
— Да ты гонишь! — «Химик» сорвался на крик. — Какой мент без мобилы в кармане?
— Успокойся, — устало произнесла Алина. — На дежурстве личные телефоны запрещены. Служебная этика.
— Чё? — «Химик» зло расхохотался, но смех быстро перешёл в судорожный кашель. — Сейчас про этику вспомнила! Мы тут все сдохнем из-за твоей этики!
Дым действительно становился гуще. Теперь он струился не только из коридора, но и из вентиляционного отверстия под потолком. Похоже, огонь всё-таки добрался до соседних помещений. Алина снова намочила свой лоскут ткани в умывальнике и прижала к лицу. Дышать становилось всё труднее. Лёгкие горели, глаза слезились.
«Утюг» тоже начал нервничать. Его могучая фигура мерила камеру шагами, в глазах появилось загнанное выражение.
— Эй, мусора! — он подскочил к решётке, тряся её руками. — Тут люди задыхаются! Выпустите нас!
— Корнеев, успокойся, — Алина старалась говорить ровно. — Пожарные скоро будут. Они проверят все помещения.
— Да мы тут задохнёмся раньше! — «Утюг» ударил кулаком по решётке. — Видишь, дым валит?
Она видела и понимала, что шансы выбраться становятся всё призрачнее. Почему их до сих пор не освободили?
Протокол эвакуации предусматривал проверку всех помещений, включая КПЗ. Неужели о них забыли? Или специально оставили? Мысль была страшной.
Если Максим говорил правду, если за всем этим стоят люди Черкасова, то пожар мог быть не просто диверсией для освобождения Максима, а способом устранить всех свидетелей, включая её.
Дым сгущался, заполняя камеру тяжёлой пеленой. Дышать становилось невыносимо. Алина почувствовала, как к горлу подступает паника — ледяная, парализующая.
«Спокойно», — мысленно приказала она себе.
«Думай. Действуй».
— Нужно лечь на пол, — скомандовала она. — Дым поднимается вверх. Внизу воздух чище. И дышите через мокрую ткань. Воду не выключаем.
Они опустились на пол. Втроём, тесно прижавшись к холодному бетону, вдыхая воздух у самого пола, где ещё оставалась тонкая прослойка, не затронутая дымом.
«Химик» кашлял не переставая, его худое тело сотрясалось в спазмах. «Утюг» дышал тяжело, с хрипом, но держался. Алина чувствовала, как в лёгкие просачивается ядовитый дым, как с каждым вдохом всё труднее сделать следующий. Время растягивалось, превращаясь в бесконечную пытку. Минуты казались часами.
— Всё, ментовка, молись! — просипел «Химик» сквозь кашель. — Нас тут заживо сожгут из-за твоего хахаля!
— Он не мой… кхе-кхе… не мой хахаль! — Алина зашлась в приступе кашля. — И нас найдут!
Но надежда таяла вместе с драгоценными остатками чистого воздуха.
— Сокол, гад, ключ сломал, — пробасил «Утюг», подползая ближе к двери. — В спешке провернул не так. Зацепи, может, получится.
Алина потянулась к двери. Действительно, ключ был повёрнут неправильно, сломан и застрял в замке. Но дверь всё равно была заперта.
— Бесполезно, — выдохнула она. — Нужно что-то вроде лома, чтобы выдавить.
— Ломом не возьмёшь, — «Утюг», оценивающе, осмотрел массивную конструкцию. — Но дверь не на все замки закрыта. Есть шанс.
Он замер, словно принимая решение.
продолжение