И ты не веришь в свои ноги, но они тебя несут,
Как крылья ангела, к дороге, где, цепляясь за рассудок,
Ты нашарил брелок, и в двух верстах левей — большие ключи.
И, оказавшись в машине, ты было ехал на свет,
И каждый телеграфный столб тянул тебя в кювет,
Но твои руки — крылья ангела — несли тебя, ты только молчи...
П. Кашин
Как уживались Арина и Женя – загадка. Они были абсолютно разными. Вот, например, взять утро. Аринка – типичный жаворонок, а Женя – суперсова.
Шла осень, ещё теплая, уютная и не по-ростовски жёлтая. У Арины – горячая пора: и учеба, и работа. Она просыпалась раньше будильника, задолго до рассвета, грациозной ланью спрыгивала с кровати, ставила чайник и начинала полоскаться в ванной: она мыла голову, принимала душ, мурлыкая под нос напевчик.
А потом начинала будить Женьку. Это был процесс.
Единственное, что хотелось делать Женьке в шесть утра — это убивать людей. Для начала – того, кто будит. Она переворачивалась на другой бок и засыпала опять, ворчала, утверждала, что поспит ещё совсем чуть-чуть, но вырубалась надолго. Потом с трудом садилась, натягивала халат и, сонная, практически не открывая глаз, брела в туалет и на кухню, по которой уже летала подруга. И...о ужас... подруга завтракала. Причем завтраком этим могла быть и котлета с картошкой.
Женьку воротило от еды, ей нужен был кофе. Она падала в кресло, подгибала колени. Арина совала ей под нос кружку, и Женька вцепившись в нее обеими руками и уткнувшись носом, медленно просыпалась.
– Господи... В такую рань только пенсионеры встают, чтоб очередь в поликлинике занять! – ворчала она.
– У тебя дела, – Арина с аппетитом жевала, сидя за столом, – Тебе мир спасать надо.
– Ага... Чем ленивей человек, тем больше его труд похож на подвиг. Ладно, – кофе уже начинал свою спасительную миссию, – Надо. До чего же трудно быть социально-активным, – тянулась Женька.
Арина мчалась в универ, а Женька садилась за ноут, брала блокнот и начинала анализировать.
Итак, условие задачи: есть девочка Икс, которая не находит себя, потому что был мальчик Игрек и они умножились. Результат известен, девочка Икс – тоже на лицо. Осталось найти мальчика Игрек.
Катя, девочка Икс, как не старалась Женя, пока ничем не помогала в решении этой задачи. Ей шестнадцать, она ещё в десятом классе, живёт с бабушкой и ни с кем не встречается. Женя навела справки: Катя – сирота. Папа не наблюдался, а мама ...
А мама трагически скончалась четыре года назад – разбилась на машине. Страшное было ДТП, о нем писали. Женщина в иномарке на полной скорости влетела в бетонные ограждения. Предположение – уснула за рулём.
Надо сказать, что бабушка Кати до смерти дочери жила во Владикавказе. Было в ней что-то южное, кавказское. Темноволосая густая стрижка, темноглазая, и... сдержанная в общении. Это было заметно невооружённым глазом. Такие женщины закрыты, не всех пускают в свой мир. Нельзя с ней случайно столкнуться у прилавка, а потом залезть с вопросами о личном – не получится. И Женя это сразу почувствовала.
Катя тоже была несколько закрыта, хотя на девушку южную похожа была мало. Крепенькая, симпатичная, длинные прямые русые волосы, одевается прилично, но скромно. Занимается танцами, неплохо учится.
Женя заподозрила беременность, прохаживаясь в холле Дворца культуры, когда у девочки шли занятия. Катя промчалась мимо нее в туалет – ее рвало. Токсикоз? Пригляделась, и пришла к выводу – да, это так. Наверняка, именно поэтому и стала она ее объектом.
Но Женя женским своим чутьем понимала, что о своем положении бабушке Катя ещё не рассказала. Бабушка, наверняка, была строга в этом отношении. Беречь свою честь для кавказской женщины – закон. Впрочем, это всемирный закон для всех женщин.
Узнать побольше об этой семье помог случай. Сентябрь был теплым, коллектив, где занималась Катя, готовился к какому-то празднику на открытой сцене, и хореограф вывела девчат на репетицию.
Вот только Катя подошла к преподавателю, что-то сказала. Женя не слышала, что сказала Катя, но недовольные возгласы хореографа услышала. Та говорила, что она всех подводит, что из-за нее добавилось работы. Обе были очень расстроены, и Катя, и преподаватель.
Катя ушла. А Женя уходить не спешила. Людей тут, на открытой сцене и скамейках было не мало, приземлилась на скамью и Женя.
– Вы тоже кого-то ждёте? – разговор начала женщина.
– Да. А Вы?
– Да, Иру Селезневу, я – бабушка ее. Не знаете, долго они ещё?
– Вроде, час еще, – Женя краем уха слышала.
– А Вы...
– Я знакомую просто жду.
– Аа, ясно. Эх, хорошо девчонки танцуют, – они смотрели на сцену.
– А где Ваша Ира?
– Ирка-то? Да вон... Вон сейчас справа в первом ряду в красной майке, – показала женщина.
– Ааа, классно танцует. Чего это они дёргаются, перестраиваются что ли?
– Так это Исмаилова ушла. Перед самым концертом, представляете? Да, она тоже здорово у них танцует. В первой линии всегда. И вот – подвела. Чего там у нее, не знаю. Ее одна бабушка ростит. Нет у девчонки ни отца, ни матери. Мать в аварии погибла не так и давно.
– Да Вы что! Вот ведь! Наверное, нелегко бабушке-то одной?
– Ну, не знаю. Но мне кажется там доходы какие-то есть. Бабушка не работает. На пенсию-то ведь не проживёшь, но они, вроде, не бедствуют. Не знаю, может помогает кто. Скрытные они.
– Ну, если так, то это же хорошо, когда есть откуда-то помощь. Может родня?
– Не знаю. Все может быть. Только у нее ведь одна дочь была. Но она с юга. Там своих поддерживают. Все может быть. Как же она могла вот так? Перед самым концертом!
А потом, когда Женя направилась домой мимо эстрады, хореографу вдруг позвонили. Звонок был громкий, видимо музыка звучала через блютуз с ее телефона. Она объявила перерыв, спустилась с эстрады. Женя как раз шла мимо.
– Да как-как, плохо..., – делилась с кем-то сокрушенно, – Знаю, что администрация, знаю, что губернатор будет ... А у меня сегодня Исмаилова ушла. Перестраиваем весь рисунок. Да не знаю я, что случилось – говорит спину прихватило. Только странно – позавчера здоровая была и вот ...
Женя мало что поняла, но решила, что за Катей сейчас нужно следить особенно. Почему отменила выступление? Не намечена ли встреча.
А может... а может решила избавиться от ребенка? Только это возможно сделать исключительно с опекуном, с бабушкой. Но Женя ещё не видела Катю даже рядом с женской консультацией. Или наоборот – плохо себя чувствует, бережет беременность? Поди разбери...
В общем, слежка стала постоянной. Школа, дом, магазин. И так три дня к ряду. Женька устала. Не от беготни, а от утомительного бесконечного ожидания. Перекусывала она на ходу. Но не всегда была такая возможность.
Осень баловала нежностью. Дни стояли теплые. Но Женьку угнетало безделье. Может все же что-то предпринять? Начать прощупывать окружение Кати?
За это время Катя всего один раз совершила поездку, зашла в незнакомый подъезд на Сельмаше, но вышла оттуда минут через пятнадцать. Женя тут же начала выяснять информацию о жильцах этого подъезда, благо был у нее на этот случай отличный помощник – хакер Михаил.
И вот на третий день Женя с невероятным изумлением вдруг поняла, что за Катей приглядывает не только она. Это обстоятельство так удивило, что она в этот день уже приглядывала не за девочкой, а за жилистым мужчиной лет сорока пяти, который, как и она, повсюду следовал за Катей.
Ей казалось, что она его заметила первая. По крайней мере никаких признаков того, что ее заметили тоже, он не подавал.
Вечером без сил упала на новый диван. Диван был классный. Они, наконец, приобрели его. Женьке нравились вычурные, с плавными формами, в стиле модерн или хай-тек. Она ходила по магазину и ахала. Арина настояла на простом функциональном, недорогом и удобном.
Женька уступила и теперь радовалась.
Она поставила на плиту лапшу, и позвонила маме. Разговор был недолгим, но каким-то особенно трогательным.
– Береги себя, Женечка! – сказала мама в конце.
Когда Арина вернулась с работы, Женька, подогревая ей ужин, делилась.
– Арин, а за подопечной моей следят. Прикинь.
– Кто? – кричала та из ванной. Ей все время казалось, что от работы на заправке она пахнет бензином.
– Не знаю. Мужик какой-то. Невзрачный, немолодой, худощавый. На кавалера похож мало, но кто знает ... Я ж не железная, устала, с ног валилась. А может она ночью..., вот бабуля засыпает, а она – шасть к нему на свидание. Любовь зла.
– Да ну. Вряд ли... Девчонки сейчас переборчивые, – Ариша вышла из ванной с полотенцем в руках, – Вот только ... Вот только я теперь беспокоиться за тебя буду, Жень. Вляпаешься ты в неприятности с этой своей работой. Сердцем чую.
– Ого! На тебя не похоже – "сердцем чую". Ты же материалистка.
– А я переопыляюсь. А кем поведешься...
– Да никуда я не вляпаюсь. Я его заметила, а он меня – нет. Он за ней следит, а я – за ним. Так и ходим.
– Эх, смотри, Жень. А вдруг там криминал какой. Я ответственность чувствую, я ж тебя заставила позвонить этому твоему Льву. И всё время думаю – опасная у тебя работа все-таки. И странная.
***
***
Женька откровенно скучала. Катя – в школе. Женя купила хот-дог в уличном киоске, направилась к детскому парку "Цветик-семицветик", чтоб устроиться поудобнее и заняться хот-догом. Но не удержалась, откусила.
Шла и шла...
А потом всё случилось настолько неожиданно, что Женька даже не успела вдохнуть: просто – хлоп, и она уже на заднем сиденье машины между двумя ... нет, не амбалами, но все же мужиками.
Она именно удивилась, испуг ещё не пришел. Да и рот был вкусно заполнен куском хот-дога.
– Привет, – с пассажирского сиденья на нее оглянулся молодой мужчина. Лицо его было как-то отдаленно знакомо. Они выворачивали с улочки, машина уже куда-то двигалась.
Когда Женька нервничала, она обычно ела. Вот и сейчас повела себя странно – принялась жевать. Ела хот-дог, молчала и оценивала обстановку.
– Проголодалась? – спросил ее мужчина справа, и вот только сейчас она его узнала – это тот, который следил за Катей.
– Угу, – с набитым ртом пробурчала Женька.
Мужик усмехнулся. Они переглянулись с соседом.
Машина везла по Ростову. Бульвар Дружбы, вторая Краснодарская... Вроде в северном направлении. А Женька никак не могла придумать, как в этой ситуации себя вести. Телефон лежал в кармане, на слежку она обычно не брала сумку.
Позвонить бы. Да разве дадут? Поэтому жевала молча.
– Вы не спрашиваете куда Вас везут? Вам не интересно? – полуобернулся водитель.
– Нет, – сказала с полным ртом.
– То есть Вам всё равно?
– Всё равно не туда, куда мне надо.
– А куда Вам надо?
– Туда, откуда забрали, пожалуйста.
– Вот и позвольте узнать, что Вы делали там, откуда мы Вас забрали?
– Ела хот-дог.
– И всё?
– Нет. Гуляла ещё.
– И всё?
Это попугайство Женьке надоело. Она доела хот-дог, смачно утерлась салфетками и теперь не знала, куда выбросить бумагу и эти салфетки. Огляделась, подумала и решительно наклонилась – засунула это все в пустой встроенный подстаканник между передними сиденьями.
От того, что она резко подалась вперёд к водителю, парни, сидящие с боков, дернулись, напряглись.
– Спокойно, ребятушки. Не трону я вашего шефа. Я людей не ем, – подняла руки.
Водитель покосился на грязные салфетки. Понятно, машина крутая, просторная и стерильная чистота внутри. А тут... Захотелось ещё сделать что-то этакое. То ль от набегающего страха, то ль из вредности.
– У меня в кроссовку что-то попало, – она наклонилась, сняла кроссовку. Телефон в кармане чувствовала при этом очень хорошо. Вот он, рядом, а попробуй достань... Ну, хоть не отобрали и то хорошо.
Женька сняла кроссовку и начала ее трясти, высоко поднимая чуть ли не пред лицами сидящих.
– Нету. Наверное, в носке, – стянула носок, начала трясти носок, размахивая им, ударяя по переднему сиденью справа, как будто стараясь выбить камешек.
Длинноволосый парень помоложе, сидящий слева, отвернулся – но Женя уже заметила: старательно прячет улыбку, пытается не засмеяться.
– Слушай, ну хватит уже! – не выдержал правый.
– Да вроде вылетел, – осмотрела Женя носок, начала натягивать его на ногу.
А тем временем они сворачивали к каким-то гаражам.
О-ох, дело плохо! Не зря Арина предостерегала.
Правда, вокруг стояли девятиэтажки, из окон их хорошо было видно. Женя подумала, что если будут ее тащить в гараж, надо привлекать внимание, сопротивляться. Есть надежда, что кто-то из жильцов их увидит.
Но парни вышли из машины, встали кучкой, переговорили. К гаражам не шли, двери не открывали. Смотрели на нее. Женька нащупала телефон, но с нее не спускали глаз. Она уже начала обдумывать план сопротивления, когда водитель торопливо обошел машину, подсел к ней назад.
– Разговор есть. Что-то Вы не сильно испугались, а мы думали начнёте колоться уже по дороге.
Вообще, Евгения могла быть очень болтливой, бывало даже чересчур, но сейчас нашло на нее молчание. Что ему ответить? Вообще ничего говорить не хотелось, она окаменела. Хотелось хлопнуть дверцей и уйти, но она понимала, что это невозможно.
Впервые в жизни она теряла почву под ногами. Чувство – так себе.
– Вы следили за одной школьницей. Вопрос – кто Вас нанял?
Ого! Женьке даже показалось, что ситуация с Миланой повторяется. Это что? Какая-то группировка следит за Катей? Или это тот, кто боится, что узнают о его связи с шестнадцатилетней девочкой?
Собеседнику ее можно было дать лет тридцать. Ухоженный, светловолосый, высокий, на вид довольно серьезный и представительный. Правда, немного помятый и усталый. Женю все не покидало чувство, что она его где-то видела.
– Я гуляла, ела хот-дог, – качала она головой, разводила руками.
– Неправда. Мой человек ходил за Вами несколько дней. Зачем Вам Катя?
– Какая Катя? – глаза округлила, повернулась к нему, посмотрела в глаза.
Ресницы длинные, челка набок, лёгкий румянец.
И тут.... Ооо...
У нее аж руки вспотели.
Она вспомнила его!
***